 |
Зачем профессор Бунин забросил Марусю в тайгу? 10 глава
|
|
|
|
– Маруфя! – Уф тронул девочку за руку. – Тфоя стоят за моя спина. Уф… Тфоя не мешать. Хорофо?
– Да, – кивнула Маруся. Она и сама прекрасно понимала, что в предстоящей схватке будет ёхху обузой.
– Матуха‑Луна! Жертва!! На скачок!! На скачок!! – от воплей морлоков закладывало уши. Сплошной вал из оскаленных ртов, выпученных глаз, раскрашенных, изрисованных рук, ног, немытых тел грозил снести, стереть группку ёхху, раздавить великанов.
За несколько мгновений до схватки Маруся обернулась и посмотрела на автоматчиков. Те стояли на том же месте, где их застиг крик вожака ёхху, и переговаривались. «Они ждут, когда морлоки и сородичи Уфа перебьют друг друга, – девочка нахмурилась. – Надо сказать, пусть напугает их стрельбой из пулемета».
Но осуществить свой замысел она не успела: дикари накатились на вставших полукругом ёхху, как морская волна на прибрежные утесы. Когда враждующие стороны разделяло не больше метра, вожак снежных людей взревел и его маленький отряд слитно метнул каменные глыбы в гущу морлоков.
Дикий визг прокатился по ложбине! Брошенные ёхху камни пробили в рядах дикарей обширные бреши. Гиганты прыгнули вперед, опередив врага в нанесении первого удара.
Битва началась.
Уф, оставленный охранять Марусю, от нетерпения подпрыгивал на месте и пыхтел, потрясая пулеметом. Ему хотелось вместе с сородичами сражаться с ордой морлоков, но молодому ёхху оставалось лишь наблюдать за схваткой со стороны.
Напуганный шумом ворон сорвался с ветки и тяжело полетел прочь. Впрочем, его карканье утонуло в воплях морлоков. Они набросились на ёхху, молотя великанов дубинами, коля копьями и ножами. На каждого из сородичей Ёхху приходилось по нескольку десятков дикарей.
|
|
|
«Все пропало, – с горечью подумала Маруся. – Ёхху не выстоят против такого натиска».
Но оказалось, что она совершенно не представляла, что такое снежные люди в бою. Выждав несколько мгновений, гиганты дали волю своим чудовищным кулакам. Маруся услышала глухие звуки ударов, сопровождаемые многоголосицей ёхху:
– У‑ух! У‑ух!! У‑ух!!
Окровавленные, изломанные, полуживые морлоки полетели в разные стороны, как кегли. Ёхху работали кулаками без устали, прошибая врагам черепа, круша ребра, переламывая руки и ноги. Дубины морлоков ломались под ударами великанов так же легко, как и кости дикарей. Ёхху возвышались над морем врагов, словно дубы над подлеском. Руки их мелькали все быстрее, убыстряя темп, и теперь над ложбиной слитно звучало:
– Ух‑ух‑ух‑ух‑ух!!
«Победа! – обрадовалась Маруся. – Наша взяла!»
– Ура! – она даже несколько раз хлопнула в ладоши – да так и застыла с разведенными в стороны руками. Застыла, потому что из неприметного овражка, темневшего чуть в стороне, выкатился «засадный полк» морлоков – еще одна орда дикарей, по численности ничуть не уступающая первой.
– Уф, стреляй! – Маруся вцепилась в руку ёхху. – Не дай им подойти близко!
– Моя понимать, – важно кивнул тот, присел на одно колено и передернул затвор. Пулемет загрохотал, щедро осыпав морлоков смертоносным дождем из пуль. И тут же сзади, со стороны забытых Марусей наемников, затрещали автоматы: командир прилетевших на вертолете с морским коньком людей решил, что им пора вступить в бой.
Воздух над головой Маруси наполнился неприятным, пронзительным свистом. По ложбине, перекрещиваясь, зашарили рубиновые лучи лазерных прицелов, хорошо заметные в надвигающихся сумерках.
– Уф, развернись! – закричала Маруся. – Сзади!
Девочка отлично понимала: если автоматчики доберутся до ёхху, великаны не продержатся против современного оружия и несколько минут.
|
|
|
Пока Уф менял позицию, пока перезаряжал ленту, наемники успели подойти достаточно близко. Их было десятка полтора – более чем достаточно, чтобы перестрелять ёхху. На фоне оглушающего грохота пулемета скорострельные автоматы наемников стрекотали практически бесшумно.
Первая же очередь, выпущенная из пулемета, заставила наемников остановиться. Они заметались, стараясь сбить Уфу прицел, а ёхху, широко расставив ноги, от бедра поливал врагов огнем, и веером разлетающиеся гильзы сверкали в последних лучах заходящего солнца.
Девочка снова вспомнила горящую иву на берегу Пахры. Рыжий Уф с пулеметом был еще более величествен, красив и ужасен.
«Может быть, он – последнее, что я вижу в жизни».
Марусе захотелось как‑то запечатлеть этот момент, сохранить его.
Девочка достала коммуникатор и начала снимать. Она не думала в этот момент о том, кто посмотрит эту запись, в чьи руки она попадет – просто не смогла удержаться. В ней вновь, как тогда, в детстве, зазвенели тысячи колокольчиков и странное чувство – гибельный восторг? – переполнило Марусю, заставив забыть обо всем…
Автоматчики залегли, огрызаясь одиночными выстрелами. Стрелять точно им мешала высокая трава, а подняться для прицельной стрельбы не давал Уф, выпускавший очередь за очередью.
Маруся, продолжая держать в поднятой руке коммуникатор, обернулась и вскрикнула: казавшееся еще минуту назад очевидным преимущество ёхху сошло на нет. Перемолотив половину морлоков, гиганты оказались на открытом пространстве, окруженные телами десятков убитых и раненых дикарей. Вторая орда не повторила ошибок своих одноплеменников. Остановившись в нескольких шагах от ёхху, морлоки принялись издали обстреливать их из луков. Под градом смертоносных стрел и копий великаны дрогнули. Вожак пропел короткое:
– У‑у‑а‑а‑м! – и гиганты отступили, уходя из зоны обстрела. Они отбежали к скалам и взялись за камни, в изобилии громоздившиеся на склоне. Но теперь сила была уже не на стороне ёхху. Сотням луков они смогли противопоставить меньше десятка рук – многие гиганты оказались ранеными и не могли сражаться. Метко брошенные великанами камни нет‑нет да и выбивали из рядов дикарей стрелков и копьеметателей, но это практически не отразилось на численности морлоков.
|
|
|
А самое главное – ёхху больше не отделяли орду от Маруси и увлекшегося стрельбой по наемникам Уфа. Послышался визгливый голос чудом выжившего в первой бойне пахана:
– Жертва! Жертва! Матуха‑Луна!!
– Жертва! Матуха! А‑а‑а‑а! – завопили морлоки. Орда разделилась – около сотни дикарей опустили луки и рванулись в сторону Маруси.
– Опасность! – крикнула она Уфу в самое ухо. Не переставая стрелять, тот повернулся и полоснул очередью по дикарям, за один раз скосив не менее десятка. Наемники тут же воспользовались тем, что мохнатый стрелок отвлекся, и в воздухе опять противно засвистели пули их автоматов.
– «Похоже, скоро все кончится: у Уфа осталась последняя лента…»
Тут в ногу девочке ниже колена точно вонзили раскаленную спицу. Она закричала, упала, обеими руками зажимая рану. Нога горела изнутри, и боль не утихала.
Наоборот, она разгоралась, увеличивалась, ползла вверх, как червь ползет по стволу дерева.
– Ящерка! – Маруся не выкрикнула – выдохнула это слово. Нашарив рукой спасительную фигурку, девочка скрючилась на земле в ожидании блаженного мига, когда ледяная волна потушит адское пламя, пожирающее ногу.
«А вдруг ящерка совсем перестала работать? – мелькнуло в голове. – Вдруг она в тот раз не отказалась лечить Илью, а просто не смогла? Батарейка какая‑нибудь в ней кончилась?»
Следующее мгновение показалось Марусе самым долгим в жизни. Впившись зубами в жесткий стебель какого‑то растения, она зажмурилась, представляя, как огромный ледник в грохоте раскалывающихся на части глыб наползает на лесной пожар – и тушит, тушит, тушит его…
Это случилось: волна холода рванулась от ящерки, и Марусю пронзило острой болью. Выгибаясь дугой, она не разжимала зубов, глотая горький травяной сок и молотя свободной рукой по земле…
Мамочка, как больно!
Мамочка…
Пожар в ноге начал стихать. Он еще пару раз попытался вспыхнуть с прежней силой, но ящерка работала. Маруся открыла глаза, села, закатала штанину и увидела, как из крохотной, в общем‑то, ранки выползла странная блестящая пуля с острыми зубчиками на конце. Она упала на землю, закрутилась вокруг своей оси и тут же зарылась в грунт, как личинка некоего стального насекомого.
|
|
|
«Гадость какая», – Марусю передернуло. Ей вспомнился рассказ отца о международном соглашении, согласно которому с 2017 года категорически запрещалось производить и использовать турбопули. Крохотные по размерам, эти пули даже при попадании в палец могли привести к гибели человека. Разворачиваясь в теле, они начинали двигаться к жизненно важным органам и не останавливались, пока не ввинчивались в сердце.
«Наемники используют запрещенные боеприпасы. Что будет, если они попадут в кого‑нибудь из ёхху? Если меня ящерка вылечила с трудом, то им она и вовсе не поможет», – со страхом подумала Маруся.
Морлоки приближались. Пулемет выплюнул последнюю очередь и умолк. Уф перехватил оружие за раскаленный ствол, зашипел от боли, но не выпустил из лап свою импровизированную дубину. Он встал над девочкой, оскалив зубы. Ёхху готовился сражаться за Марусю..
Девочка поняла: «Все кончено. Я не дошла. Впрочем, у меня есть шанс сдаться наемникам. Они все‑таки люди, с ними можно попробовать договориться. Или нельзя?»
Дикари накатились, и Уф пустил в дело ПКМ. Приклад пулемета с мерзким хрустом врезался в тела морлоков, отбрасывая их в разные стороны. Маруся отрешенно считала сраженных врагов: «Седьмой, восьмой, девятый…»
Сообразив, что захватить уготованных матухе‑Луне с наскока не получилось, дикари, полукольцом окружив ёхху и девочку, остановились, и вперед выбрался пахан.
Переваливаясь на кривых ногах, он с хриплым клекотом протянул руку, и кто‑то из морлоков вложил в нее большой красный топор. Такие обычно размещаются на пожарных щитах.
– Раз на раз! – завопили вокруг. – Пахан! Мочи!
Уф зарычал, вращая над головой окровавленный пулемет‑дубину. Маруся слышала, как свистит рассекаемый прикладом воздух. Пахан перехватил топор двумя руками, присел, отчего сделался еще ниже, и мелкими шажками начал приближаться к ёхху.
– Пахан! Жертва! Мочи! – подбадривали своего предводителя морлоки.
– Ушатаю! – с угрозой провыл пахан, занося топор для удара.
– Тфоя умирать, – рявкнул Уф, но не двинулся с места. Маруся, все так же сидевшая на земле, вытерла вспотевшие ладони о ткань комбинезона. Она поняла, что Уф ждет, когда вождь морлоков нападет, чтобы решить исход поединка одним ударом. Но что будет потом?
Дикари просто задавят одинокого ёхху массой.
|
|
|
«Вряд ли они потащат меня в свое логово. Скорее всего, убьют прямо здесь, – промелькнуло в голове девочки. – Не‑е‑ет, уж лучше наемники, чем так – умереть под дубинами дикарей!»
Остальные морлоки тем временем загнали ёхху в скалы и не давали им спуститься в ложбину.
Все, помощи ждать было неоткуда и не от кого…
Повернув голову, Маруся увидела автоматчиков, со всех ног бегущих к ней. Они все поняли и теперь старались успеть захватить девочку раньше дикарей. Их оружие молчало. «Боятся попасть в меня? – не поняла Маруся. – Зачем же стреляли до этого? Или сразу не разглядели, кто есть кто? Интересно, Чен с ними? Или сидит в вертолете?»
– Па‑хан! Па‑хан! – скандировали морлоки. – Мочи!
– Матуха‑Луна!! – взвизгнул пахан и кинулся на Уфа, подняв топор. Ёхху махнул пулеметом – раздался страшный треск, и приклад ПКМ разлетелся в щепки. Дикари разразились восторженными воплями, в руках у Уфа остался жалкий обломок пулемета, по сути один только ствол.
– Па‑хан! Па‑хан!
– Завалю! – вызверился пахан и бросился в новую атаку. Уф дернулся было отскочить, но за ним сидела Маруся – отступать некуда. Тогда гигант перехватил ствол ПКМ на манер копья, замахнулся…
– Не сиди! Надо идти, – услышала Маруся спокойный, уверенный голос. Мимо прошел какой‑то человек в длинном сером плаще. Прошел не торопясь.
«У меня начались галлюцинации. Или они и не кончались? Может быть, все это вообще не по‑настоящему? Мираж, видения, сон, бред? Может быть, я лежу где‑нибудь в Мертвом лесу у подножия сухого дерева, и мне только кажется, что мы вышли из него, встретили Илью, бабу Раю?»
Пахан, размахивая тяжелым топором, оказался совсем рядом с ёхху. Красное лезвие взлетело для решающего удара.
«Сейчас Уф умрет! Нет, не надо!»
– Па‑хан! Жертва! Матуха‑Луна!!
– Да вставай же ты!
– Не надо!
– Па‑хан!
– Уф‑ф‑ф! – выдохнул ёхху и метнул пулеметный ствол за мгновение до того, как топор обрушился на его голову. На лицо Марусе брызнули горячие капли крови – Уф не промахнулся.
Пахан морлоков выронил топор и упал на спину, широко раскинув татуированные руки. Из левой глазницы его торчал ствол пулемета ПКМ. Бросок Уфа оказался такой силы, что ствол пробил череп насквозь.
Дикари растерянно умолкли.
Наемники были уже совсем близко.
Уф медленно нагнулся и подобрал красный топор, готовясь к новой схватке.
Все тот же спокойный голос опять произнес:
– Надо идти.
На небе чистым серебром вспыхнули звезды.
Время остановилось.
Совсем.
– Не смотри туда, – сказал человек в сером плаще. Он, как маленькую, вел Марусю за руку прочь из страшной ложбины, и над головой девочки кружились в темном небе огромные звезды.
Туда – это где сейчас ворочалась темная человеческая масса, где слышались крики и треск автоматов. Туда – это где наемники схватились с морлоками и истребляли друг друга, не помышляя об отступлении.
Почему?
Где Уф?
Куда она идет?
Зачем?
С кем?
Звезды вспыхнули – и погасли.
Холодный ветер ударил в лицо девочке.
– Так нельзя! – крикнула Маруся, остановилась и выдернула руку.
– Прощайся, – прозвучал голос.
Маруся огляделась. Она стояла на каменистом пятачке между скал. Вокруг замерли ёхху. Желтые глаза великанов горели в полумраке. Многие были ранены стрелами и копьями морлоков, но их раны уже успели забинтовать полосками бересты.
Уф подошел к Марусе, виновато улыбаясь. Он положил на землю красный пожарный топор, протянул руку и погладил девочку по щеке.
– Моя уходить. Уф… Моя жить мой народ. Так надо. Уф…
– Нет. Я не смогу без тебя! – Маруся заплакала.
Гигант вздохнул, молча снял шнурок с клыком росомахи, надел Марусе на шею. Вожак ёхху, темной башней высящийся рядом, пропел что‑то властное и тревожное. Наверное, это был приказ – гиганты зашевелились, задвигались, уходя в неприметный проход между скалами.
– До сфиданья, – Уф поклонился девочке.
– Стой! – Маруся бросилась к нему, обняла, уткнулась лицом в рыжую шерсть. – Мы же еще увидимся, да? Правда, Уф? Ну, правда?
– Наферное, прафда… Уф… Моя идти.
– Подожди! – Маруся сунула руку в нагрудный кармашек «разгрузки», вытащила фигурку кролика, протянула ёхху. – Вот, возьми. На память…
Она не думала в этот момент, что дарит другу чужое, что это предмет Ильи, без которого тому будет плохо. Что‑то подсказало Марусе: так надо, так правильно.
– Мару‑уфя, – вздохнул Уф, повертел в пальцах фигурку. – Моя помнить Маруфя. Фсегда. Уф… Не хорофо. Не нрафится!
Резко повернувшись, гигант быстро исчез между камней – последним из ёхху.
Эпизод 14
Арк
Ветер усилился, стало очень холодно.
«Одна… Я – одна, – подумала Маруся, пряча ладони в рукава комбинезона. – Хотя нет. Вот рядом тот, кто все это устроил. Тот, кто, как хирург, отрезал все, что было до этого. Кто вынул из моей души все переживания, все чувства. Там теперь пусто. Или всегда было пусто?…»
Человек в сером плаще стоял напротив Маруси и молчал. Лицо его скрывал капюшон, за плечом, на острой вершине Синей Горы, гасли последние отблески заката.
– Кто вы такой? – спросила Маруся, поеживаясь не то от холода, не то от неизвестности. Без Уфа девочка ощущала себя очень неуютно.
Человек ничего не ответил. Стрельба в ложбине стала стихать – то ли наемники перестреляли всех морлоков, то ли дикари задавили автоматчиков числом.
– Как вы это сделали? – снова задала вопрос девочка, имея в виду все произошедшее, и собственное чудесное спасение в том числе.
– Ты задаешь много вопросов, а надо учиться искать ответы.
Голос у человека был ровный, негромкий, но Маруся слышала его отчетливо, как будто он звучал в наушниках.
– Кому надо?
– Тебе.
– Откуда вы знаете?
– Я знаю про тебя все. Говори мне «ты». Это не будет мешать нашему общению.
– А мы будем общаться много?
– Учись находить ответы, а не задавать вопросы, – терпеливо повторил незнакомец.
– Но как же я узнаю что‑то, если не буду спрашивать? – растерялась Маруся.
– Информация рассеяна вокруг тебя. Собирай ее, как пчела собирает нектар с цветов – и не понадобится задавать вопросы.
– Но как?
– Маруся, я не шучу. У нас не так много времени, чтобы тратить его на бесконечные вопросы.
– Вы знаете мое имя?
– Я умею собирать информацию и поэтому знаю все. Я из древнего рода Хранителей. Ты можешь называть меня Арк.
– Арк…
– Да, именно Арк. Хорошее, древнее имя. Оно приятно ложится на слух.
Маруся несколько раз повторила про себя «Арк, Арк, Арк». Действительно, повторять это странное имя было и в самом деле приятно.
– Вот видишь, – произнес человек, – я только что показал тебе на примере, как можно управлять информацией без дурацких вопросов. Если бы я спросил: «Нравится ли тебе имя Арк?», ответов могло бы быть несколько. Во избежание этого я просто создал постулат о приятности слуху имени Арк, и ты с ним согласилась. Все просто.
– Да уж… – Маруся тряхнула челкой. – Когда вот так разжуют, всегда все просто.
– Попробуй сама.
– Как? Тьфу ты, я опять спрашиваю… Ладно, сейчас… Вы… Ты мне не враг, потому что иначе я бы уже…
– Не очевидное утверждение, – перебил ее Арк. – Я могу заговаривать тебе зубы, ожидая чего‑то или кого‑то.
– Да, действительно. А, я знаю! Ты мне не враг, потому что ёхху доверяют тебе!
– Видишь, как это приятно – знать.
– Ты заставил морлоков и наемников сражаться друг с другом. Ты спас меня. Значит… значит, тебя послала моя мама!
Арк покачал капюшоном.
– Нет, Маруся. Меня нельзя послать. Ты сделала неверный вывод из очевидного действия. И, боюсь, на этом я вынужден прервать наш урок: здесь становится небезопасно.
– Почему? Стой, я сама! Стрельба стихла, но криков морлоков не слышно. Автоматчики победили.
– Да, они частью постреляли, частью разогнали крыс. И теперь обшаривают скалы в поисках тебя.
– Их послал Чен? Он жив? Арк, я не могу не задавать вопросов! Мне тяжело…
– Конечно. Легко скользить вниз, подниматься вверх – это труд. Ты только начала свое восхождение, и предстоящий путь кажется тебе неодолимым. Смелее! Я помогу и поддержу. Теперь уходим. Дай руку!
Вложив пальцы в холодную ладонь Арка, Маруся последовала за ним во мрак. Облака закрыли звезды, наступила кромешная темнота, но ее провожатый уверенно шагал через скальный хаос, будто имел прибор ночного видения.
«А он еще и капюшон не снял, – подумала Маруся. – Что он там вообще видит?»
«И, когда думаешь, тоже старайся избегать вопросительной формы», – прозвучало у девочке в голове. Она вдруг поняла, что все то время, пока говорила с Арком, он не произнес вслух ни одного слова…
«Он умеет говорить мысленно. Значит, и я научусь».
«Я слышу тебя», – напомнил Арк.
«Извини. Ты умеешь говорить мысленно. Я тоже научусь».
«Научишься. Осторожно, здесь расщелина. Сейчас придется прыгать. Закрой глаза».
– Как же я буду прыгать в полной темноте с закрытыми глазами? – вслух спросила Маруся и рассмеялась, услышав, какую ерунду сказала.
«Просто доверься мне, – Арк мягко подтолкнул девочку вперед. – Два шага и обрыв. Противоположный край в трех метрах и на метр ниже, будь к этому готова. Вперед!»
Крепко зажмурив глаза, Маруся отсчитала два шага и толкнувшись ногой, полетев в бездну.
«Мамочки, а если это пропасть?!»
Твердый гранит ударил по пяткам, она не устояла и завалилась на бок, ударившись коленями и локтем. Рядом прошелестел плащ Арка – он приземлился практически бесшумно.
«Здесь мы уже в безопасности. Но я предлагаю пересечь границу Запретных земель, чтобы исключить всякую случайность. До полуночи еще два часа, мы успеем все, в том числе и отдохнуть».
«Хорошо, идем», – после слепого прыжка Маруся окончательного успокоилась и доверилась Арку. Доверилась, толком не зная, кто он такой и почему помогает ей…
Около получаса они шли в абсолютной темноте через тайгу; пару раз пересекли ручьи, преодолели каменистую гряду и спустились в овраг. Маруся несколько раз нащупывала в кармане холодный цилиндрик фонарика, но так и не решилась его включить.
Ей было очень интересно, куда ее ведет Арк и что это за Запретные земли. Стало теплее, воздух наполнился ароматами цветущих трав. Девочка ощущала, что все вокруг нее меняется, что она находится на пороге нового, неизвестного мира.
И главное – она успокоилась.
Совершенно.
Тревожные мысли, переживания, страхи – все куда‑то улетучилось, исчезло.
Она снова стала прежней Марусей Гумилевой.
Ну, не совсем прежней – дни, проведенные в тайге, из памяти не вырубить уже никогда. И по Уфу она будет скучать всю оставшуюся жизнь. Но в принципе‑то все закончилось хорошо! Уф жив, встретился с сородичами. Илья выздоровеет. И Маруся теперь под надежной защитой.
Почему‑то она твердо была уверена, что именно под надежной и именно под защитой.
Арк остановился.
«Пригнись, тут низкий вход».
Послушно опустив голову, Маруся сделала несколько шагов, следуя за Арком. Земля под ногами выровнялась. Судя по отзвукам шагов, они шли по какому‑то тоннелю или подземному ходу. Здесь было сухо, не холодно и тихо. Время от времени Маруся задевала головой какие‑то корни или ветви растений.
«Зажмурься».
«Зачем?» – по привычке спросила Маруся, и тут же яркий свет ударил в глаза, ослепил, лишил на время способности видеть.
«Ты виновата сама. Я же сказал – зажмурься. Мы должны доверять друг другу. Садись», – Арк провел трущую глаза Марусю в какое‑то помещение, усадил в мягкое кресло. Постепенно зрение восстановилось, и девочка огляделась.
Она находилась в залитой ярким электрическим светом пещере с обтесанными, выглаженными стенами и полом. Стол посередине, несколько кресел вокруг, шкаф у стены, в дальнем углу – кровать под медвежьей шкурой и над ней картина.
Удивительная, если не сказать больше, картина, написанная уверенными, крупными мазками: закованные в броню мохнатые звери исполинских размеров, грозно подняв хоботы, несутся на врага. На их спинах восседают люди с огненными глазами, и их оружие, больше похожее на духовые музыкальные инструменты, извергает молнии. Маруся хотела спросить, кто изображен на картине, но вовремя вспомнила урок Арка и мысленно произнесла:
«С ума сойти – боевые мамонты».
«Последняя битва. Это было много тысяч лет назад», – в голосе Арка прозвучала непонятная горечь.
Почему битва была последней, Маруся не поняла, а задавать вопросы здесь явно считалось не правильным тоном. Девочка решила перевести разговор на другую тему:
«Хорошая берлога».
«Это комната отдыха», – ответил Арк и снял плащ. Маруся вскрикнула, сжав подлокотники кресла. Перед ней стоял человек с прозрачной кожей, сквозь которую просвечивали голубые прожилки.
Призрак?
Человек?
Или…
Нет, все же удивительно красивый молодой человек с серебряно‑белыми длинными волосами и ультрамариновыми глазами.
«Он похож на принца из сказки…» Эта неосторожная мысль появилась у Маруси против ее воли.
В ответ в ее голове возникло изображение человечка с высунутым языком. Арк улыбнулся.
«Ух ты! Это типа смайлика, да?»
«Вновь вопрос. Ты же и так все поняла», – лицо Арка стало укоризненным.
«Все‑все‑все, молчу», – Маруся тоже улыбнулась. Ей стало легко, свободно. Как сказал бы Уф: «Хорофо, нрафится».
«Ты должна поесть, а потом твое тело будет отдыхать, и мы продолжим разговор», – Арк достал из шкафа металлические тарелки, чашки, кувшин и керамическое блюдо с кусками жареного мяса и зеленью.
По пещере поплыл дразнящий запах. Только теперь Маруся поняла, насколько проголодалась. Она с жадностью набросилась на еду. Мясо оказалось сочным, в меру острым, а широкие листья неизвестного ей растения отдавали чесноком.
«Вкусно!» – похвалила еду девочка.
«Лосятина с черемшой – именно то, что тебе сейчас нужно», – кивнул Арк, наливая в высокий бокал темно‑красную жидкость.
«Я не пью вино».
«Я бы не предложил вино ребенку, – улыбнулся Арк. – Это компот из ягод шиповника и брусники. В нем есть все необходимые человеку витамины».
Маруся с досадой отвела глаза: ее задело слово «ребенок», но, помня о способности Арка слышать ее мысли, она сосредоточилась на еде. Вскоре с мясом было покончено. Выпив два бокала кисло‑сладкого компота, девочка отодвинула от себя кувшин.
«Спасибо».
«Иди, ложись. Надо поспать. Не волнуйся, наш разговор продолжится».
Под внимательным взглядом Арка она подошла к кровати, откинула тяжелую пушистую шкуру, села…
«Спи! – приказал Арк, усаживаясь в кресло. – Раз, два, три… Маруся!»
«Я слышу. Я еще не уснула».
«Уснула. Твое тело спит, а мозг бодрствует».
«А так бывает? Ой, я хотела сказать…»
«Запомни – разум не спит никогда. В отдыхе нуждается только наше тело».
«Наша… Ваша… Я запуталась!»
«Не пытайся понять все сразу».
«Хорошо. Мне хотелось бы узнать о предметах».
«Не торопись. Я покажу тебе. Покажу отдельные фрагменты, а общую картину ты сложишь сама».
…Маруся увидела огромную долину, подернутую утренней дымкой. Солнце только что встало, и высокие пальмы, росшие на берегах широкой реки, отбрасывали длинные, почти черные тени.
Вдоль реки шли двое – смуглый мужчина в белой набедренной повязке и голый мальчик с пастушьим посохом в руках. Небольшое стадо коз поодаль общипывало листья низкорослых кустарников. В голубом прозрачном небе парили коршуны, вершины дальних холмов исчезали в пыльной дымке: несмотря на ранний час, со стороны пустыни дул крепкий обжигающий ветер.
Мальчик первым заметил неподвижное человеческое тело, медленно плывущее в нескольких шагах от берега. Он забрел в воду и зацепил мертвеца посохом. Вытащив тело на песок, они в четыре руки обыскали его, раздели и закопали под одной из пальм. Мужчина развесил одежду утопленника – короткие широкие штаны и просторную рубаху – на ветвях молодой смоковницы. Мальчик тем временем возился с какой‑то фигуркой, видимо обнаруженной в кармане.
«Так к ним попал один из главных предметов. Носорог. По счастью, нам удалось вернуть его. Правда, это произошло спустя пять тысяч лет», – услышала Маруся голос Арка.
«К ним – это к людям?»
«Ты опять спрашиваешь…» – в словах Арка звучало осуждение.
«Прости».
«Предмет мы потеряли случайно. Точнее, это был несчастный случай. Но то, что произошло потом, смутило многих из нас… Знаешь, кто‑то из человеческих мудрецов однажды сказал: случайности не случайны…»
«Предмет. Носорог. Большой, сильный…» – Маруся попыталась рассуждать так, как учил ее Арк. Это было нелегко. Девочке представилось, что она бредет наперекор течению горного потока. Некстати вспомнились детские стихи: «Носорог бодает рогом. Не шутите с носорогом!»
«Все правильно. Ты компенсируешь недостаток информации, черпаешь изо всех доступных тебе источников, – подбодрил ее Арк. – Я дам тебе подсказку. Смотри!»
Перед мысленным взором девочки вновь возник берег неведомой южной реки, пальмы, козы, мужчина и голый мальчик с фигуркой носорога в руке. Вот он что‑то сказал, скаля в улыбке белые зубы. Неожиданно мужчина упал на колени и ткнулся лбом в песок, а потом не поднимая глаз уполз на четвереньках к развешенной для просушки одежде, взял ее и принес мальчику.
Арк пояснил: «Ты видишь будущего первого фараона Египта. Его звали Хор‑Сом, иначе – Менес, или Намер. Он основал великий город городов Мемфис, выстроил Белую стену и храм Птаха‑к‑югу‑от‑стены, или «Хаткапта». От этого слово через финикийское «Хикупта» впоследствии и произошло название страны – Египет. Хор‑Сом объединил враждующие Верхнее и Нижнее царства в одно государство, обручив папирус с лотосом, и возложил на свою голову белую и красную короны. Он разгромил повелителя южан Хор‑Серкета, называемого еще царем‑скорпионом, и повесил его кожу на стену своего дворца. Носорога фараоны передавали из поколения в поколение. Упоминать о нем было запрещено под страхом смерти. Среди египетских зверобогов нет бога‑носорога, изображения этого животного практически отсутствуют на стенах древнеегипетских дворцов и гробниц. Но именно носорог многие тысячи лет был основой богатства и мощи Объединенного царства».
«Носорог заставляет людей подчиняться своему владельцу», – догадалась Маруся.
|
|
|
