 |
Зачем профессор Бунин забросил Марусю в тайгу? 12 глава
|
|
|
|
Жив и спасает ее.
«Это не так просто сделать», – вспомнила девочка.
Не так просто… Но значит, все же возможно?
Стрельба за спиной Маруси стихла внезапно – как отрезало.
«Вот и все…»
Она выбралась на берег и, не обращая внимания на мокрые, ледяные ноги, села под лиственницей, обняв колени.
«Неужели Арк погиб? Арк, такой сильный, такой уверенный, такой… красивый… Погиб… Почему так? Почему все, с кем я встречаюсь, покидают меня? Опять вопросы! Тебе же было сказано: учись находить ответы. Легко сказать – учись. А как? Нет, это слишком тяжело. Я устала, устала!»
«Я совершенно не чувствую ног», – стянув разбухшие ботинки, Маруся начала растирать бледные одеревеневшие ступни, ругая себя последними словами.
«Вот заболею – и что тогда? А болеть мне нельзя, ни в коем случае нельзя».
Вернув ногам чувствительность, девочка вновь натянула мокрые и холодные ботинки. Ночь еще не закончилась, но дело явно шло к рассвету: небо посерело, а на востоке зажглась широкая розовая полоса, предвестница утренней зари.
«Надо идти. Меня ждет Оракул. Я задам ему вопрос. Один вопрос. Какой? Про ящерку? Про отца? Про маму? Про себя? Арк говорил что‑то об «Искусственном солнце»… Что этот проект несет смерть всей Земле… Мне надо выбрать! От этого зависит судьба планеты! Так говорил Арк! Арк… Нет, все, хватит мучить себя. Вперед!»
Она зашагала вдоль ручья, обходя деревья, и вскоре услышала впереди ровный гул падающей воды.
«Вот и водопад. Арк сказал – там высоко, нужно обойти слева. Тропинка».
Под подошвами ботинок захрустели мелкие камешки. Тайга отступила, и Маруся вышла на широкую скальную полку, выдающуюся над обрывом. Ручей срывался с полки, и вода низвергалась вниз, дробясь брызгами.
|
|
|
«Ого, тут метров десять, – заглянув в бездну, подумала Маруся. – Хорошо, что я поспала и теперь уже светло. Если бы в темноте загремела отсюда – костей бы точно не собрала».
– Здравствуйте, невежливая девушка, – раздался за спиной насмешливый голос. Очень знакомый голос.
Неприятно знакомый.
«Нашел все‑таки», – Маруся стиснула зубы, повернулась.
Так и есть.
Чен собственной персоной.
Стоит, улыбается своей китайской улыбкой. Без шлема, на плече автомат.
И как вышло, что он говорит по‑русски? Несколько дней назад, в Шанхае, он изъяснялся исключительно на английском!
Чен – или клон? Арк сказал, что клоны – это биороботы. Может быть, клоны могут говорить на всех языках? Существуют же киберпереводчики, почему бы не быть и биопереводчикам? Но нет, этот совсем не похож на робота. Шрам на щеке, капли пота на лбу. Бежал, наверное, торопился, боялся опоздать.
Не опоздал.
– Я вежливая, – процедила Маруся. – Вежливая с теми, кто не пытается выкачать из меня кровь.
Чен рассмеялся.
– Ваш прозрачный друг славно потрудился, пытаясь спасти вас. Мои бойцы… Я даже не знаю, уцелел ли кто‑нибудь из них.
– А Арк? – с надеждой спросила Маруся.
– Арк… Значит, его зовут Арк, – Чен нахмурился.
«Я опять сглупила. Теперь он знает имя Хранителя», – Маруся решила больше не разговаривать с китайцем.
– Но это все в данный момент не имеет никакого значения, – улыбка вернулась на лицо Чена. – Ты – у меня, и это партия. Бинго. Сейчас мы пойдем к вертолету…
– Я никуда не пойду. Можете стрелять! – вскинула голову Маруся.
– Ай‑я‑я‑яй! Ну зачем же так… – покачал головой Чен. – Я вовсе не собираюсь дырявить пулями такое замечательное тело. Отличный, уникальный экземпляр! Кроме того, турбопули не просто дырявят. Они в некотором смысле делают из человека фарш. Это некрасиво. Вы пойдете и так, без применения оружия.
|
|
|
Китаец вытащил из кармана небольшой красный баллончик с колпачком‑распылителем.
– Всего лишь одно нажатие… Газ, парализующий волю. Отличная вещь!
«Как все просто!» – в отчаянии подумала Маруся. Но сдаваться без боя она не собиралась!
Главное – вывести этого улыбчивого урода из себя. А там посмотрим…
– Ради денег ты, наверное, и маму свою продал бы! – с вызовом крикнула девочка.
– Ай‑я‑я‑яй! – повторил Чен. – Я не зря назвал тебя невежливой. Ты мне хамишь. Уверяю, совершенно напрасно. Вывести меня из равновесия у вас все равно не получится – перед операцией я сделал себе инъекцию боевого стимулятора. Помимо прочего он блокирует все сильные эмоции.
– Подонок.
– Это становится скучным.
– Негодяй!
– Скоро рассвет. Я намереваюсь убраться из этих диких краев до восхода солнца, поэтому поторопимся.
– Я буду кричать! Я не сдамся!
Маруся сунулась в карман «разгрузки» за ножом и вспомнила, что отдала жилет Арку.
Чен приблизился, держа баллончик в вытянутой руке. Уклониться от струи парализанта у Маруси не было никаких шансов.
– Ради твоего же блага прошу не шевелиться, – китаец опять рассмеялся…
За долю секунды до того, как палец Чена нажал на головку колпачка, Маруся кинулась ему в ноги. Но наемник, двигаясь с необычайной быстротой, отскочил в сторону и больно схватил ее за волосы.
От неожиданности девочка всхлипнула. Чен медленно наматывал ее волосы на кулак.
– Стоять! – резко приказал он. – Не вынуждай меня на крайние меры! Твой отец…
«Отец! – вспыхнуло в голове Маруси. Тяжелая, тупая ненависть затопила девочку, сделала ее нечувствительной к боли. – Арк мертв. Уф ушел. Мама неизвестно где. Все против меня, все! Сейчас вы увидите, какой бывает Маруся Гумилева!»
Они с Ченом стояли в двух шагах от обрыва. Чен прекратил свою пытку, но теперь Маруся не могла дернуться ни в сторону, ни назад, так как ее волосы были обмотаны вокруг запястья китайца.
Зато она могла прыгнуть вперед.
– Получай! – крикнула она, изо всех сил ударив Чена плечом в живот.
Китаец, стоявший спиной к пропасти, пошатнулся. Рванулся, чтобы отодвинуться от края обрыва…
Но у него больше не было свободы маневра: он был накрепко связан с Марусей. Китаец разжал кулак, отпуская ее волосы, но было уже поздно.
|
|
|
Пшикнул баллончик, но струя газа ушла вверх, не задев девочку.
Чен бросил бесполезный баллончик, судорожно пытаясь оторвать от себя клещом вцепившуюся в него Марусю.
– Нет! Нет! Не надо! Остановись! – заорал он, и в голосе его слышался смертельный ужас.
Несколько мгновений они балансировали на кромке обрыва, словно парочка безумных акробатов. Потом сила притяжения взяла свое, и опора под ногами Маруси исчезла.
Разжать руки она не успела – да и не пыталась…
Эпизод 16
«С днем рождения, Марусенька!»
Давным‑давно кто‑то придумал песню, в которой есть такие слова: «День рождения – грустный праздник». Маруся никогда не понимала смысла этой фразы.
Почему – грустный?
Наоборот, день рождения – это всегда весело!
Это подарки, это тусовка с друзьями, это домашняя суета, кутерьма, когда все вокруг поначалу таинственно шушукаются, делают многозначительные глаза, что‑то прячут, шуршат упаковочной бумагой, чтобы потом, в самый торжественный момент, достать из укромных уголков коробки и коробочки, украшенные бантами.
День рождения – это торт, свечи, загаданное желание, красивое платье.
День рождения – это когда все можно.
Начинается день рождения утром. Папа входит в комнату, целует спящую Марусю в нос и шепотом говорит:
– Муся, поздравляю тебя!
Папа дарит подарок первым. На тринадцатилетие он подарил ей тур в Антарктиду: вулкан Эребус, кормление императорских пингвинов, погружение на мини‑субмарине в подледное озеро, где обитают древнейшие на Земле существа. На четырнадцатилетие – суперскоростную машину.
Интересно – что будет на этот раз?
Полет на Луну?
Личный вертолет?
Или мечта каждого подростка – неделя в мировом турне вместе с группой «ПГГ»?
Что?
Сегодня особенный день, день ее рождения. Сегодня Марусе исполняется пятнадцать лет.
Подарок тоже должен быть особенным.
Солнце бьет в закрытые глаза. Надо было с вечера опустить шторы. Няня Марго, когда Маруся была маленькая, всегда говорила: «Вставай, тебя ждут великие дела!»
|
|
|
Или это говорила мама?
Мама…
Маруся почти не помнит ее. Не помнит лица, фигуры. Они знакомы девочке лишь по фотографиям. От мамы в Марусиной памяти остались только чувства: нежность, внимание, забота, любовь…
И еще: когда мама целовала свою дочь, наклонившись над кроваткой, ее волосы всегда щекотали маленькой Марусе ушко.
Маруся ощутила, как что‑то прикоснулось к носу, и, не открывая глаз, сморщилась, улыбнулась – ага, это папа!
Тут же она почувствовала что‑то на щеке, уху сделалось щекотно.
Мама?!
Жива?
Вернулась?
Вот так день рождения!
Вот так подарок!
Но почему они молчат, почему не поздравляют? Слышен только шум воды.
Ей приготовили сюрприз! Все, держаться больше нету сил!
Маруся открыла глаза и села на кровати…
… Нет, не на кровати. На мокрых, скользких, холодных камнях!
– Ар‑р‑р! Ар‑р‑р‑р!! – хрипло каркнул ей прямо в лицо ворон и сорвался с места, испуганно хлопая крыльями. Отшатнувшись, девочка прищурилась: первые лучи появившегося над горами солнца ослепили ее.
Шумел водопад. Качались на ветру ветви лиственниц.
Ни мамы.
Ни папы.
Вообще никого.
Она – одна. В тайге.
Впрочем, нет, не одна. Рядом, наполовину в воде, неловко вывернув руку, лежит мертвый Чен, и его маскировочный комбинезон переливается всеми цветами радуги…
Маруся встала, прислушалась к себе – вроде ничего не болит. Ящерка не подвела и в этот раз. Но как страшно было решиться кинуться с обрыва, мертвой хваткой вцепившись в Чена!
И еще страшнее – решиться на убийство!
Убийство…
Она, Маруся Гумилева – убийца?
Но ведь это была самозащита, единственный доступный ей способ спасти себя. Если бы она не упала с обрыва вместе с Ченом, китаец убил бы ее. Не сразу – сперва парализовал, потом увез в Шанхай или еще куда‑нибудь, выкачал кровь…
Маруся же прекрасно знала, что после падения в пропасть из них двоих выживет только она. Потому что у нее есть ящерка…
Так значит, она – убийца?
Когда в темном переулке на тебя нападет грабитель с ножом и ты, отбиваясь, толкаешь его в незакрытый люк, где он ломает себе шею, – это убийство?
А на войне? Ведь Маруся сейчас – на самой настоящей, пусть и маленькой, войне. Правда, она еще не до конца разобралась, за кого и за что воюет, но от этого не легче. Тут все просто: если не убьешь ты, убьют тебя.
Девочка заставила себя посмотреть на мертвое тело. Голова Чена была повернута в сторону, и Маруся не решилась заглянуть ему в лицо.
«Может, он еще жив? Десять метров – не так много. Попробовать его спасти? Ящерка поможет», – мысли теннисными мячиками прыгали в голове.
Тут же вспомнились слова Арка: «Никуда не сворачивай с тропинки – и к рассвету доберешься до Старого города. Там ты поймешь, куда идти. Найдешь портал. Тебя ждет Оракул. Он ответит на твой вопрос. На один‑единственный вопрос».
|
|
|
Этот самый рассвет уже вовсю играл в струях водопада. Маруся катастрофически опаздывала.
Оракул ответит на ее вопрос.
На один‑единственный, но ЛЮБОЙ вопрос.
Самый важный вопрос в жизни, как сказал Арк.
«Искусственное солнце», проект Андрея Гумилева. Маруся читала рекламный буклет – после реализации проекта будет навечно решена проблема с обеспечением человечества энергией.
Но Арк сказал, что «Искусственное солнце» погубит планету.
Конечно, этот вопрос важнее всего. Сформулировать можно по‑разному. Например: «Как остановить реализацию проекта?»
Или: «Почему я должна убить папу?»
В сущности это ведь одно и то же…
«Я думаю об этом спокойно, – поразилась Маруся. – А может, так и должно быть? Если Андрей Гумилев не мой отец, как пытался внушить мне Бунин, то и беспокоиться не о чем. Убивать я уже научилась. Все просто. Ну, а если профессор врет?..»
Тренькнул и залился звоном коммуникатор. Предупредительный сигнал. До часа «Х» осталось пятнадцать минут.
Надо спешить. Где‑то тут должна быть тропа. Арк говорил, она слева от ручья.
Вот же она! Хорошая, широкая тропа, да что там тропа – целая дорога, ведущая через тайгу.
Надо спешить.
Надо.
Маруся оглянулась.
– Ар‑р‑р! – ворон сидел на верхушке кривой лиственницы и внимательно наблюдал за девочкой. Чен изломанной куклой валялся в ручье; переливающийся маскировочный комбинезон усиливал ощущение игрушечности, нереальности.
Неожиданно китаец захрипел, пальцы его судорожно заскребли по камням.
Жив.
– Да не могу я так! – сердито крикнула девочка и бросилась к Чену, на бегу доставая из выреза тельняшки серебристую фигурку ящерки…
– Или мы все сильно недооценили тебя, или ты – это не ты, или твои гены и вправду очень особенные, – усмехнувшись, прошептал Чен, глядя на Марусю. Губы его были черными от запекшейся крови.
«До чего воспитанным стал», – мысленно фыркнула девочка.
– Мне некогда, – она проверила узел на ремне, которым связала китайцу руки. – Думаю, ты выберешься. Перетрешь ремень о камни и ножками – к вертолету. А вот автомат я заберу. Баллончик тоже.
– А не боишься, что меня вот такого, связанного, задерет медведь? Или волки съедят? – Чен продолжал улыбаться.
Весело ему!
Конечно, как тут не веселиться – Маруся его с того света вытащила.
Интересно, почему ящерка спасла китайца, а вот Илью лечить отказалась? Впрочем, это все опять вопросы. Бестолковые вопросы, от которых нет никакой пользы. Надо бежать. Ее ждет Оракул.
– Волков в тайге нет.
– Откуда ты знаете?
– Богатый опыт, – Маруся помахала китайцу рукой.
– Отцу что передать? – крикнул Чен ей в спину.
Маруся не ответила.
…Тропа, ровная, натоптанная, спускаясь и поднимаясь с одного лесистого холма на другой, привела ее в уютную долину между двумя отрогами Синей Горы. Синяя вершина закрывала половину неба. Стало очень тепло. И не потому, что солнце поднялось над зубчатыми вершинами Станового хребта – просто Маруся очутилась в странном месте.
Тепло здесь будто шло из‑под земли. Из любопытства девочка даже присела на корточки – да, точно. Земля казалась почти горячей – неудивительно, что и трава здесь росла гуще, и цветы были больше обычных раза в полтора, и белые зонтики борщевиков качались высоко над головой, словно в каком‑то тропическом лесу. Весело щебетали птицы, в воздухе был разлит сладковатый аромат клевера. В придорожных зарослях слышалось басовитое гудение шмелей. Залитое солнцем разнотравье манило прилечь, раскинуть руки, забыть о тревогах и переживаниях последних дней. Закрыть глаза и лежать, слушая беззаботное журчание веселого ручейка…
После мрачной тайги с ее унылыми деревьями и вечным мхом, после болот и населенного мутантами Мертвого леса это место казалось настоящим земным раем.
Маруся взглянула на таймер: у нее оставалось чуть больше пяти минут. Знать бы еще, сколько осталось идти до этого Оракула!
Арк сказал, что тропа должна привести ее сначала к Старому городу. Но он был уверен, что Маруся окажется там на рассвете. Если бы не Чен… если бы не падение с обрыва… так бы наверняка и случилось! Но она потеряла время и теперь может просто‑напросто не успеть. Как обидно! Быть в двух шагах от цели и опоздать к назначенному сроку! И главное, совершенно не у кого спросить! Скорей бы уж начинался этот Старый город!..
Именно в эту минуту она увидела город.
Он поднимался из зарослей, как огромный доисторический зверь, проспавший все ледниковые периоды и потопы. Ветры занесли зверя землей, на его шкуре выросли деревья, лапы превратились в холмы, хвост – в гряду невысоких утесов. Черные и серые подпалины проглядывали сквозь густые переплетения зеленых ветвей. Лес захватил уснувшего гиганта в плен. Корни деревьев взламывали вымощенные булыжником улицы, оплетали низкие стены, стволы кедров, прямые, как мачты, пробивали куполообразные крыши странных круглых домов. Везде росли цветы – много‑много цветов, их запах щекотал ноздри и кружил голову. Откуда‑то доносилась едва слышная мелодия, словно в глубине леса кто‑то играл на свирели.
– Ну ничего себе! – сказала Маруся вслух. – Затерянный город!
Подобные города она видела в Мексике, куда они ездили с классом в прошлом году. И еще в старых фильмах про Индиану Джонса, которые так любил отец.
Она ожидала, что встретит в городе кого‑нибудь, кто подскажет ей дорогу к Оракулу, но руины выглядели необитаемыми. По выщербленным стенам, сложенным из красноватого камня, прыгали белки. Тропа, по которой она пришла сюда, превратилась в широкую дорогу, но Маруся каким‑то чутьем поняла, что по этой дороге уже давно никто не ходил и не ездил.
– Эй! – позвала она, приложив ладони ко рту. – Эй, кто‑нибудь?
Тишина. Даже далекая свирель замолчала. Значит, кто‑то там, в зарослях, все же прячется?
– Эй! – на этот раз Маруся крикнула громче. – Помогите мне! Мне нужно найти Оракула!
Нет ответа. Зато свирель заиграла снова.
– Арк сказал, что вы покажете мне, куда идти! У меня время кончается!
Тут ее взгляд упал на таймер. Он отсчитывал последние секунды.
– Кончилось уже! – крикнула Маруся. – Я опоздала!
Девочка внезапно почувствовала себя преданной.
– Все из‑за вас! – Маруся с трудом удержалась, чтобы не шваркнуть коммуникатор о булыжную мостовую. – Нет чтобы помочь человеку!
Таймер противно запищал. Семьдесят два часа, данные ей профессором Буниным, истекли.
И… ничего не произошло. По‑прежнему жарко пригревало солнце, прыгали между камнями веселые белки, плыл над руинами города пьянящий аромат цветов.
– Ну и ладно, – пробормотала Маруся, пряча коммуникатор в карман. – Можно подумать, мне тут больше всех надо!
Маруся села прямо на дорогу и некоторое время сидела, с демонстративной ухмылкой глядя в заросли. Но оттуда так никто и не появился, и очень скоро собственное поведение стало казаться Марусе до крайности глупым.
– Думаете, я сдалась? – она мстительно показала зарослям язык. – Как бы не так! Я пойду до конца!
И в эту секунду у нее в кармане завибрировал коммуникатор.
На него пришло сообщение. Совсем маленький текстовый файл.
«Маруся! Ты услышала звуковой сигнал таймера. Он отмечает начало временного промежутка (продолжительностью один час двадцать четыре минуты и тринадцать секунд), в течение которого ты можешь выполнить возложенную на тебя задачу. По истечении этого времени выполнение задачи окажется невозможным. Желаем удачи!»
Подписи не было.
– Блин! – с чувством произнесла Маруся. – А раньше сказать сложно было?
Значит, на то, чтобы дойти до Оракула и задать ему вопрос, у нее остается еще почти полтора часа? Или, если быть точной, восемьдесят четыре минуты?
– Так что же я здесь рассиживаюсь?
Маруся вскочила и побежала по дороге, легко перепрыгивая через торчащие из мостовой толстенные корни деревьев.
По обе стороны дороги мелькали странные, непохожие на человеческие постройки. Широкие наклонные пандусы, изломанные арки, гроздья прилепившихся к массивной стене белых шаров, похожих на гигантские осиные гнезда… Накрытые разноцветными колпаками колодцы, змеящиеся между стволами берез серебряные трубы, напоминающие пауков черные конструкции на высоких ажурных стойках. И нигде ни одного намека на то, что в этих руинах есть хоть кто‑то живой!
«Живой и разумный», – подумала Маруся.
Но Арк же обещал, что в Старом городе ей покажут дорогу!
Нет, не обещал. Он сказал: «Там ты поймешь, куда надо идти». Вот и все. А остальное придумала она сама, решив, что если есть город, то есть и его обитатели, а значит, будет у кого спросить.
«Но мне так хотелось!»
«Хотелось – чего? Чтобы тебе подсказали? Ты не можешь дойти до конца пути самостоятельно?»
– От неожиданности Маруся даже остановилась. – Кто это?
Шепот.
Шепот доносился со всех сторон, он слышался в шуме древесных крон над ее головой, в шелесте листьев и шуршании травы, шорохе потревоженных птицами кустов.
Тихие, тихие слова, проникающие прямо в голову. Так говорил с ней Арк… и она бы не испугалась, заговори с ней кто‑то один. Но сейчас к ней мысленно обращались десятки невидимых собеседников.
«Ты можешь… можешь… Иди вперед… иди к башне… к башне…
…должна успеть… ты наша надежда, наша надежда…
…прошла весь путь… никто не смог остановить тебя…
…ты обойдешься без подсказок… достаточно умна, чтобы обо всем догадаться…
…ты избранная… ты не можешь отказаться от своего предназначения…
…раз в тысячу лет… ты не должна упустить свой шанс…
…ты не должна… не должна…
…ты не смеешь… не смеешь…
…ты можешь!.. ты можешь!..»
– Замолчите! – крикнула Маруся. – У меня голова от вас раскалывается!
Тишина. Только поют птицы и играет где‑то невидимая свирель.
Но теперь девочка уже точно знала: она не одна. В городе есть обитатели. Пусть они прячутся, пусть их не видно – но они есть. И они следят за ней!
– Ответьте на один вопрос! И пусть отвечает только один!
Молчание.
– Где мне найти этого Оракула? И как я его узнаю?
Тишина мгновенно сменилась многоголосым бормотанием – видно, говорить поодиночке жители Старого города просто не умели.
«… Оракул в башне…
…Черная башня… последняя башня…
… последняя из семи…
…там горит неугасимое пламя… ты увидишь…
…никто не может войти в башню… ты – сможешь…
…ты – избранная… ты – надежда…
…ничего не бойся! страх убивает…
…ты сумеешь исполнить предначертанное! ты – сумеешь!..
…иди к Черной башне!.. иди к башне!..»
– Стоп! Хватит! Я все поняла!
По правде говоря, Маруся поняла далеко не все, но выслушивать это сводящее с ума бормотание было выше ее сил. Оракул в башне, это ясно. Оставался пустяк – найти эту самую башню.
«Никто не говорил мне, что нужно сворачивать налево или направо, – подумала девочка. – Значит, дорога, по которой я иду, рано или поздно приведет меня к башне!».
Очень скоро она убедилась в том, что ее догадка была верной.
Сначала закончились городские постройки, а потом неожиданно оборвался и лес – резко, будто отрезанный огромным ножом. От границы леса до горизонта тянулась широкая – едва можно охватить взглядом – равнина, залитая чем‑то похожим на черное стекло. Где‑то в невообразимой дали блестящая антрацитовая поверхность равнины вздувалась огромным волдырем. Это, по‑видимому, и была Черная башня – во всяком случае, других строений на равнине Маруся не заметила. Судя по тому, какую часть неба закрывала собой башня, размеры у нее были просто колоссальные. И что самое главное – она была очень, очень далеко от Маруси. Девочка не умела определять расстояния на глаз, но ей показалось, что от башни ее отделяет никак не меньше десятка километров.
«И как я, интересно, дотопаю до нее за оставшийся час? – подумала Маруся, чувствуя противную слабость в руках и ногах. – Издеваются надо мной, что ли?»
Пройти такой путь, преодолеть тысячу препятствий и опустить руки, оказавшись перед какой‑то дурацкой стеклянной равниной?
«Ничего не бойся, – вспомнила она шепот невидимых обитателей города. – Страх убивает!»
– А я и не боюсь! – сказала Маруся громко. Спрыгнула с откромсанного огромным ножом обрыва и едва не упала, поскользнувшись на черном стекле. – Все равно пойду вперед, ясно?
С трудом сохраняя равновесие, она сделала шаг по направлению к башне. Потом второй, третий…
А потом стеклянная равнина вдруг ушла у нее из‑под ног. Маруся почувствовала, что летит вперед с невероятной скоростью, и ветер свистит у нее в ушах.
Что‑то подобное она испытывала только на аттракционах в Парке развлечений, когда сцепленные между собой кабинки с визжащими любителями острых ощущений сваливались вниз с высоты шестнадцатиэтажного дома.
Ощущение падения было таким сильным, что она зажмурилась, ожидая неминуемого удара о землю. Но удара не последовало. Полет перешел в плавное скольжение, под ногами вновь появилась опора. Маруся не без опаски заставила себя открыть глаза.
Прямо перед ней высилась Черная башня.
Башня оказалась такой старой, словно ее строили не люди, а она сама собой сложилась из выщербленных валунов в невообразимо древние времена.
Хотя, может быть, строили ее действительно не люди…
Высокая, мрачная, башня нависла над Марусей, зияя провалами узких бойниц.
«Никто не сумеет войти в башню… Ты – сможешь».
Девочка обошла замшелое основание строения по кругу. Никакого намека на дверь. Сооружение возвышалось в центре квадратного двора, вымощенного шестиугольными плитами. Справа от башни громоздились руины какого‑то приземистого сооружения, похожего на увенчанный треугольной крышей колодец. В колодце горел огонь – синее, холодное пламя, не отбрасывающее тени.
Где же вход?
Может быть, нужно спуститься в колодец? Но лезть в огонь, пусть даже и холодный, Марусе совсем не хотелось. Да и не могли строители башни – кем бы они ни были – сделать такую вопиющую глупость. Нет, вход должен быть где‑то на поверхности. Где‑то совсем рядом.
«Думай, Маруся! Думай! Ты же умная!»
– Я – избранная! – фыркнула девочка. Подошла к башне и уперлась ладонями в холодный камень. – Я избранная, и я хочу войти!
Чуда не произошло. Камень под ее руками не рассыпался в прах и не превратился в податливый пластилин. Маруся пнула башню носком ботинка, отошла на несколько шагов назад. И остановилась как вкопанная. Она увидела нечто, чего не видела еще минуту назад.
Окно.
Широкое – не чета узеньким бойницам – полукруглое отверстие на высоте каких‑то трех метров над землей. Росли бы рядом деревья – залезть в него мог бы любой ребенок. Вот только деревьев не было не то что рядом, но и в пределах видимости.
Подпрыгнуть и уцепиться за какой‑нибудь выступ? Маруся попробовала. Чувствуя себя человеком‑пауком, вцепилась пальцами в ставший вдруг гладким камень, подтянулась на руках…
…Пальцы соскользнули, и она, ломая ногти, упала к подножию башни.
Правое колено девочки провалилось в пустоту. Каменная плита, на которую грохнулась Маруся, раскололась пополам, нога застряла между двумя ее половинками. Девочка осторожно высвободила колено, расколовшаяся плита с грохотом обрушилась вниз, в открывшийся черный провал.
Что там?
Подвал? Подземный ход?
Маруся осторожно заглянула в яму. Она была не слишком глубокой – спустившись, Маруся вряд ли сумела бы выпрямиться во весь рост. Но зато и выбраться наверх будет просто, решила девочка. Главное – не провалиться еще ниже. А то вдруг это какая‑нибудь хитрая ловушка для незваных посетителей Черной башни.
Крепко держась за края провала, Маруся спустилась вниз, потопала ботинками по осколкам упавшей плиты. Беспокоилась она зря: под ногами был твердый камень. А впереди темнел узкий, похожий на трещину в скале, лаз.
«Я туда не пойду, – подумала Маруся. – Я же там сразу застряну! Да это кем надо быть, чтобы пролезть через эту щелку?»
Она огляделась. Других отверстий в стенах ямы не было.
– Значит, так, – сказала она вслух. – У меня есть два выхода. Я могу вылезти наверх и бродить вокруг дурацкой черной башни, пока не кончится мое время… а могу рискнуть пробраться через эту мышиную норку. И если я там застряну, то буду утешаться тем, что я по крайней мере попробовала…
Маруся решительно сняла с шеи шнурок с ящеркой и, сжав талисман в кулаке, шагнула к темной расщелине.
…Тесно, тесно… камни царапают затылок, сжимают ребра. Нечем дышать. Кажется, никогда не выбраться из этой могилы. С каждым шагом лаз все сужается, потолок опускается все ниже. Вот она уже ползет, обдирая в кровь локти, то и дело стукаясь головой. Перед глазами плывут багровые круги. Хочется повернуть назад, но нельзя. Откуда‑то ей известно, что эта дорога – в один конец. Повернешь – пропадешь. Или застрянешь в гранитных тисках, или заблудишься в вечной темноте.
Где‑то впереди – слабый, мерцающий свет. Рывок, еще рывок… камень обступает со всех сторон, давит, душит. Откуда‑то сверху струйкой стекает песок. Остановишься – за считанные минуты песок погребет тебя под собой. Вперед, только вперед…
Ящерка, милая ящерка! Спаси меня! Помоги выбраться из этой каменной западни! Я должна! Я должна дойти до конца! Я должна узнать…
Узнать – что?
Ответ на вопрос. На единственный, на самый главный вопрос…
Мерцают перед глазами алые сполохи, обручем сдавливает грудь. Но я дойду! Во что бы то ни стало дойду!
Но как я пойму, что мой вопрос – правильный?
Вопрос должен идти от сердца, сказал Арк. Бедный Арк, лежит сейчас где‑то в горах, изрешеченный турбопулями наемников… Но что значит – от сердца? Я хотела бы спросить про отца! Да‑да, про моего отца! Правда ли, что он преступник? Правда ли, что он мне не отец? Хотя, наверное, мне не меньше хотелось бы узнать и о маме – где она? Она была здесь? Она вообще жива? Или нет, пусть лучше Оракул расскажет про меня! Я же какая‑то особенная, голоса в городе говорили, что я избранная. Но я‑то сама ничего такого не чувствую! Так о чем спросить: о себе? О папе? О проекте «Искусственное солнце»? О маме? О предметах? О чем?!»
|
|
|
