Как Китай перерос социализм: капитализм с китайской спецификой 4 страница

Приватизацию сдерживали не только идеология, но и несколько чисто практических причин. Во-первых, главным сдерживающим фактором была угроза массовой безработицы и ее страшных социально-политических последствий. На протяжении 1980-х и в начале 1990-х годов в Китае не было функционирующего рынка труда, который смог обеспечить занятость или переподготовку работников, уволенных в результате приватизации госпредприятий. Как следствие, китайское правительство запретило государственным предприятиям увольнять кадры при реструктуризации. На конференции, состоявшейся в Пекине в 1994 году, вице-премьер Чжу Жунцзи предложил присутствовавшим в зале китайским и зарубежным экономистам (их было около 10 человек) разработать стратегию реформирования госпредприятий без массовых увольнений. Любой, кто предложит решение, вне всякого сомнения заслужит Нобелевскую премию, сказал Чжу[190]. Поставив перед собой цель во что бы то ни стало сохранить социальную стабильность, Китай, принявший свой первый закон о банкротстве в конце 1986 года, в течение следующих пяти лет допустил банкротство всего 27 предприятий (Peng Shen, Chen Li 2008: 460). Неудивительно, что малые и средние государственные предприятия чаще всего приватизировались путем продажи их акций руководителям и служащим; в этом случае никого не увольняли или же увольняли крайне незначительное число работников. По сути, то же самое происходило на предыдущем витке реформы госпредприятий, когда их превращали в акционерные общества. К концу 1991 года в Китае было свыше 3200 холдинговых компаний в форме акционерного общества, из них более 85 % были созданы при значительном участии сотрудников. Эта форма приватизации позволила избежать массовых увольнений и частично решить проблему стимулирования трудящихся, которая давно беспокоила государственные предприятия. Тем не менее она имела свои недостатки.

Во-вторых, государственные предприятия обеспечивали рабочим «железную чашку риса», что означало пожизненную занятость, а также дополнительные выплаты сверх заработной платы – жилье, детский сад и школу для детей, медицинское обслуживание и пенсии. Пенсионеры даже передавали право на работу своим взрослым детям. Кроме того, государственное предприятие занимало центральное место в общественной и политической жизни работника. Неудивительно, что сотрудники государственных предприятий, особенно больших, были сильно привязаны к работодателю и идентифицировали себя с ним. Система «железной чашки риса» привязывала китайских рабочих к одному работодателю с самого начала службы и до конца дней. Рабочие на китайских госпредприятиях чувствовали свою принадлежность – в буквальном смысле – к трудовому коллективу. Поэтому разлучить рабочих с государственным предприятием было крайне сложно. В то же время после введения системы подрядной ответственности руководителей рабочие имели ограниченные возможности озвучить волнующие их вопросы или уволиться.

Для того чтобы государственные предприятия превратились в современные корпорации, китайское правительство приняло ряд мер по формированию рынка труда, на котором уволенные работники государственных предприятий смогли бы найти себе работу. Кроме того, оно создало систему социальной защиты для пенсионеров и тех рабочих, которые находились в поиске нового места. Для этого в первую очередь требовалось страхование на случай безработицы, и оно было введено в 1993 году (Ibid. ). Процесс создания системы соцзащиты упростился после того, как в 1994 году Китай официально признал существование безработицы, отказавшись от специфической формулировки «ожидающие трудоустройства» (Ibid., 463). К 1995-му более 70 % государственных служащих были охвачены системой страхования по безработице. В то же время работодатели постепенно перестали выплачивать пенсии государственным служащим: эту обязанность взял на себя государственный пенсионный фонд. Жилищная реформа, которая также началась в 1994 году, в общих чертах завершилась к концу 1990-х. Государственное жилье продавалось жильцам по цене ниже рыночной, чтобы госслужащие больше не зависели от своих работодателей. Служащие государственных предприятий отныне могли менять место работы без потери жилья.

На XV Всекитайском съезде КПК в 1997 году негосударственный сектор был признан «важной составляющей» социалистической рыночной экономики. Акционерные общества получили официальное признание. Приватизацию перестали считать попыткой подорвать социализм. После этого государственные предприятия прошли через процесс реструктуризации и сокращения, повлекший за собой массовые увольнения. Как только Пекин ослабил ограничения, решающую роль стали играть инициативы на местах – как и на предыдущих этапах реформы предприятий. На этот раз, уже в новом тысячелетии, в центре внимания всей страны оказался эксперимент в городе Чанша, столице провинции Хунань[191].

После официального разрешения приватизации в 1997 году чиновники столкнулись с проблемой реструктуризации государственных активов (многие из которых имели небольшую или даже отрицательную рыночную стоимость), сопряженной с трудоустройством миллионов работников госпредприятий. В городе Чанша власти использовали метод «двойного замещения» – одновременного изменения структуры собственности и трудовых отношений. Во-первых, государство отказалось от роли единственного владельца государственных предприятий и стало миноритарным акционером, пригласив сторонних инвесторов и/ или сотрудников в мажоритарные акционеры. Во-вторых, сотрудники государственных предприятий отказались от «железной чашки риса» в обмен на крупную денежную сумму, которая определялась в основном их трудовым стажем. Проведенный в городе Чанша эксперимент ценен тем, что показал, как можно успешно решить две взаимосвязанные проблемы – проблемы государственной собственности и безработицы, ставшие камнем преткновения на предыдущих этапах реформы госпредприятий.

Важнейшим фактором успеха было то, что муниципальные власти объединили государственные активы с рыночной стоимостью и имущество (значительно выросшее в цене) госпредприятий в один общий фонд; таким образом даже нерентабельные государственные предприятия и их сотрудники остались при льготах и пособиях. Размер компенсации, которую получали бюджетники, был одинаков для различных госпредприятий, что признавалось справедливым и с готовностью принималось работниками. Объединение всех государственных активов в единый фонд также способствовало созданию рынка госсобственности, упростив передачу активов. После успешной апробации в городе Чанша «двойное замещение» стало главным методом реформирования государственных предприятий по всему Китаю (Zhang Wenkui, Dongmmg Yuan 2008: 132–138).

Новое тысячелетие принесло с собой заслуживающий особого внимания метод реформирования предприятий – использование первичного публичного размещения акций (IPO). Некоторые государственные предприятия были реорганизованы для первичных размещений акций на китайском фондовом рынке (Шанхайской и Шэньчжэньской фондовых биржах), а также на зарубежных площадках, самой популярной из которых стала Гонконгская фондовая биржа. Предприятия получили новый инструмент привлечения капитала, а китайские фондовые рынки – стимул для развития. О момента своего основания в 1992 году Комиссия по регулированию ценных бумаг считала фондовый рынок привилегией государственных предприятий, позволяющей тем напрямую привлекать средства населения. Подавляющее большинство публичных компаний представляли собой либо государственные предприятия, либо фирмы с государственными предприятиями в качестве мажоритарных акционеров. Первое китайское частное предприятие было зарегистрировано на фондовом рынке только в 1998 году. Даже сегодня, проработав 20 лет, китайский фондовый рынок все еще недостаточно развит; как рыночный институт он имеет не так много возможностей дисциплинировать руководство публичных компаний и в результате играет несущественную роль на быстро растущем рынке капитала в Китае[192].

После 2000 года реструктуризация государственных предприятий вступила в новую, более активную фазу. О 2001 по 2004 год количество государственных предприятий сократилось почти наполовину. Кроме того, в марте 2003-го Государственный совет внедрил метод, разработанный в Шанхае более чем за 10 лет до того, и создал новый орган на уровне министерства – Комиссию по управлению и надзору за государственными активами, которой было поручено управлять 196 государственными предприятиями, оставшимися в собственности центрального правительства (по состоянию на 3 февраля 2012 года их число сократилось до 117)[193]. Провинциальные и муниципальные органы власти, которые до сих пор управляли государственными предприятиями, сформировали аналогичные комиссии на более низких административных уровнях. В результате проведенной реструктуризации все государственные предприятия оказались под контролем единого надзорного органа, что значительно упрощает отношения между правительством и государственными предприятиями; при этом последние сохранили множество особых, недоступных частным фирмам привилегий, таких как, например, монопольный доступ к некоторым секторам. После Третьего пленума ЦК КПК 16-го созыва в октябре 2003 года реформу предприятий перестали называть «центральным звеном» китайских экономических реформ (Ma Jiantang 2008: 356).

Последний этап реформы предприятий начался в 1992–1993 годах, когда местные органы власти прибегли к приватизации в отчаянной попытке спасти местные финансы, и завершился с предсказуемым успехом в 2003-м, когда была создана Комиссия по управлению и надзору за государственными активами[194]. Реформаторам удалось консолидировать государственный сектор ж оздоровить финансовое состояние всех оставшихся государственных предприятий. Это было отчасти связано со снижением затрат и повышением производительности труда, отчасти – с сохранившимися у госпредприятий монопольной властью и политическим влиянием. В течение этого периода меры по реформированию государственных предприятий были продиктованы тем, что китайское правительство считало главной проблемой госсобственности отсутствие заинтересованности руководства и рядовых сотрудников госпредприятий в результатах своего труда. Акцент на системе стимулирования отражает тот факт, что правительство объясняло успех аграрной реформы введением системы ответственности крестьянских хозяйств; частное фермерство прижилось в китайской деревне и показало прекрасные результаты, потому что свойственная ему система стимулирования была более справедливой. Однако причины несостоятельности государственных предприятий лежали гораздо глубже.

Отсутствие стимулов было лишь одной из причин. Не менее важными являются как минимум еще два фактора. Первый: в условиях рынка фирмы постоянно проходят рыночный отбор; не выдержавшие испытание рынком вынуждены прекратить деятельность и высвободить капитал и трудовые ресурсы для того, чтобы тем нашлось иное применение на рынке. Тайного рецепта, позволяющего фирмам добиваться успеха, не существует. Дарвиновский отбор является единственным механизмом, позволяющим передать экономические ресурсы в хорошие руки при банкротстве фирм, не выживших в условиях рыночной конкуренции. Государство может помочь только тем, что упростит создание новых фирм; это заставит уже существующие фирмы повысить свою конкурентоспособность или смириться с поражением. Государство может также облегчить ликвидацию обанкротившихся фирм, чтобы оставшиеся ресурсы высвободились и нашли себе лучшее применение. Но государственные предприятия Китая редко ликвидировались. Неудивительно, что в отсутствие угрозы банкротства государственный сектор был не в состоянии конкурировать с волостными и поселковыми предприятиями, а также с частными компаниями, приученными к рыночной дисциплине. Более того, поскольку существующие фирмы трудно было закрыть, создание новых фирм строго контролировалось. Обычного, но крайне важного процесса, лежащего в основе рыночной экономики, – постоянного создания новых фирм и уничтожения старых – в социалистическом Китае просто не было, и уж точно не было его в государственном секторе. Не вызывает никаких сомнений, что плохое управление являлось одной из причин того, что государственные предприятия добивались худших результатов. Второй фактор – это незаконный вывод активов инсайдерами, в том числе руководителями и сотрудниками контролирующих органов. Вез внешнего контроля некоторые директора создавали свой собственный бизнес, чтобы перекачивать туда средства государственных предприятий. Активный вывод активов с государственных предприятий, разумеется, был связан с государственной формой собственности. Государственная собственность не позволяла закрыть эти предприятия. Но оба этих фактора не связаны со стимулированием труда.

Традиционный аргумент в пользу частной собственности – ее способность решить проблему стимулирования труда. Безусловно, это является ключевым преимуществом частной формы собственности. После того как государственное предприятие было приватизировано и выкуплено его бывшим руководством, директор превращается в частного собственника и претендует на доходы фирмы. Как следствие, его заинтересованность в увеличении прибыли возрастает. Возможно, он станет больше работать и принимать здравые решения по ведению бизнеса. Хотя усовершенствование системы стимулирования обычно приводит к повышению производительности, эта система – далеко не единственное и даже не главное преимущество частной собственности. Положительный эффект от частной собственности и приватизации гораздо больше, чем повышение заинтересованности в результатах труда.

Во-первых, частная собственность способствует эффективному распределению ресурсов и таким образом повышает производительность труда. Спецификация прав собственности позволяет передать экономические ресурсы тем экономическим акторам, которые воспользуются ими с наибольшей выгодой. Следовательно, о результатах приватизации можно судить по тому, насколько удалось направить экономические ресурсы на свободный рынок активов. Вез хорошо функционирующего рынка активов приватизация не может быть надежным инструментом решения экономических проблем, связанных с государственной собственностью. Однако это условие редко соблюдается в экономиках, переживающих переход от централизованного планирования к рынку. В большинстве случаев приватизация служила средством демонтажа централизованного планирования и создания рынка. Но без функционирующего рынка, направляющего ресурсы туда, где они будут использованы наилучшим образом, экономические выгоды от приватизации невелики[195].

Во-вторых, распределение ресурсов в рыночной экономике является процессом открытия, по словам Хайека. Не существует волшебного способа разместить все ресурсы так, чтобы их использовали с наибольшей выгодой; эффективное использование ресурсов не является изначально заданным в любой экономике. Предпринимателям не остается ничего другого, кроме как методом проб и ошибок вычислять, куда направить ресурсы; в постоянной погоне за прибылью они невольно перемещают ресурсы туда, где те дают самый высокий доход. Таким образом, распределение ресурсов в реальном мире коренным образом отличается от хрестоматийной проблемы выбора, описанного в учебниках экономики как распределение ограниченных средств для достижения намеченных целей. Предприниматель всегда стремится идти дальше поставленных целей и опробовать новые средства. Другими словами, распределение ресурсов неизбежно связано с их использованием в непрерывно меняющейся экономике. Этот процесс предполагает эксперименты с новыми продуктами и создание новых фирм, а также вытеснение с рынка старых (Йозеф Шумпетер назвал его «непрерывным штормом созидательного разрушения» [Schumpeter 1942: 84])[196].

При социализме факторы производства принадлежат государству, их распределение в экономике осуществляется посредством планирования, поэтому важным шагом на пути к рыночной экономике является становление рынка факторов производства, который заменит централизованное планирование в деле распределения ресурсов. При переводе китайской экономики на рыночные рельсы этот процесс начался на местном уровне, что привело к региональной конкуренции при активном участии местных органов власти. Стивен Чунг считал, что ключом к пониманию чудесного подъема китайской экономики является конкуренция между «сянями» – уездными властями (Cheung 2009). Региональная конкуренция не сводится к соревнованию уездов. Она охватывала все уровни – от провинциального до поселкового. Но за что именно конкурировали между собой местные власти? Ответ на этот вопрос поможет нам понять природу рыночных преобразований в Китае.

Начнем с менее спорного вопроса – конкуренции между фирмами. В учебниках экономики образцовый конкурентный рынок означает, что многие фирмы предлагают потребителям одинаковые продукты и вынуждены соглашаться на любую цену, которую готовы заплатить потребители, в надежде распродать товар. Но в действительности, наверное, самая важная область, где конкурируют между собой фирмы, – это создание инновационного продукта, то есть разработка нового дизайна и предоставление новых, лучших товаров и услуг. Когда фирмы не в состоянии выделить свои продукты из общего ряда, им остается только сокращать расходы и таким образом производить более дешевые товары, чем у конкурентов. Описанный в учебниках по экономике вид конкуренции на самом деле является последним средством для коммерческих фирм. Кроме того, фирмы конкурируют на рынке факторов производства, пытаясь заполучить лучшие таланты и другие ресурсы, необходимые для их деятельности. Если фирма не обеспечит надежность поставок производственных ресурсов с рынка факторов производства, она не сможет конкурировать на товарном рынке, даже если выпускает отличные товары.

Необходимо подчеркнуть, что конкуренция между фирмами возможна во многом благодаря существованию различных рынков товаров и факторов производства. Рынки играют важную роль, обеспечивая платформу, посредством которой фирмы конкурируют за ресурсы и клиентов. Смогут ли фирмы эффективно выполнять поставленные задачи, в первую очередь зависит от степени открытости рынков (включая рынки товаров и факторов производства) и от того, как свободно могут создаваться и конкурировать между собой фирмы. По сути, эффективность фирм обусловлена тем, насколько быстро и беспрепятственно факторы производства переходят из рук в руки в ходе конкурсных торгов, насколько легко факторы производства и товары преодолевают границы (физические и социальные) в экономике и насколько легко возникают новые фирмы, способные предложить инновационные продукты и оригинальные способы организации производственных факторов. Рынки играют еще одну важную роль, имеющую отношение к рассматриваемому вопросу: они обеспечивают обратную связь, вознаграждая фирмы, лучше других удовлетворяющие запросы потребителей, и наказывая те компании, чьи товары и услуги не нравятся покупателям. Поэтому, если рынок товаров будет открыт, а рынок факторов производства останется закрытым, могут возникнуть серьезные проблемы.

Следовательно, в условиях рыночной экономики фирма действует заодно с рынком, чтобы переместить ресурсы туда, где они будут использованы с наибольшей выгодой. Решение этой задачи часто включает внедрение новых продуктов и ликвидацию устаревших, а также возникновение новых фирм и крах разорившихся. Хотя издержки осуществления рыночных операций требуют создания фирм (в противном случае все индивидуумы работали бы в одиночку и взаимодействовали друг с другом через систему ценообразования), наличие фирм не означает неуспех рынка (Ooase 1937). Фирма не заменяет рынок, ее появление не сказывается на роли рынка и не снижает его значимости. Скорее, создание и функционирование фирм делают необходимым существование открытых и конкурентных рынков, ведь без них фирмы не имели бы ни малейшего понятия о том, что производить и как управлять бизнесом. Идея Ленина о том, что национальная экономика может работать как гигантская корпорация без всякого рынка, иллюзорна, а попытки следовать этой модели всегда заканчивались провалом. Как наглядно показал социалистический эксперимент в Китае, фирма не может должным образом функционировать без постоянной поддержки со стороны различных рыночных сил и продиктованной рынком дисциплины. С другой стороны, существование любого рынка нельзя считать само собой разумеющимся. Многие современные рынки нуждаются в сложных правилах и нормах, а их деятельность с течением времени значительно меняется. Многие правила вводятся государством, чтобы регулировать деятельность фирм в надежде сохранить жизнеспособный рынок. Но, как и в любой другой сфере человеческой деятельности, усилия по созданию рынка по различным причинам чаще всего приводят к разочарованию. Информационная асимметрия между сторонами сделки – покупателем и продавцом – может помешать функционированию рынка; правила могут обусловить излишние ограничения или слишком большую свободу и тем самым препятствовать поддержанию рыночного порядка; могут возникнуть и другие факторы, настолько ограничивающие возможность проведения сделок, что затраты на управление рынком не окупятся. Согласованная работа фирмы, рынка и государства во имя поддержания гибкой и устойчивой структуры производства – очень интересная задача[197].

Что касается конкуренции между местными органами власти, кажется вполне очевидным, что они конкурируют за капиталовложения. Когда чиновники местного уровня проводят конференции по всему Китаю и даже за рубежом с целью привлечь инвестиции в бизнес, встречаясь с предпринимателями за ужином в ресторанах или в караоке-барах, они пытаются заманить потенциальных инвесторов в находящиеся в их юрисдикции промышленные парки.

Начиная с 1992 года различные промышленные парки (иногда их называют «высокотехнологичными экономическими зонами», «зонами свободной торговли», «зонами экспортной переработки», «зонами экономического и технологического развития») росли как грибы после дождя по всему Китаю на разных административных уровнях[198]. Они возникали вслед за созданием в 1980 году четырех особых экономических зон, открытием в 1984-м 14 прибрежных городов для иностранных инвестиций, а также началом развития района Пудун в 1990-м. На новом витке открытости Государственный совет КНР одобрил создание нескольких десятков национальных экономических и технологических зон развития по всей стране. Два общеизвестных примера – это Промышленный парк Сучжоу, совместно управляемый правительствами Сингапура и Китая, и Куныпаньская зона экономического и технологического развития. По состоянию на январь 2012 года в Китае насчитывалось 128 национальных экономических и технологических зон развития, играющих значительную роль в национальной экономике[199]. Темпы экономического роста в национальных промышленных парках в среднем в три раза превышают темпы роста ВВП Китая. В дополнение к национальным промышленным паркам в Китае существуют тысячи провинциальных, муниципальных и уездных парков. Многие поселковые власти располагают более чем одним промышленным парком. Местные органы власти часто открывают промышленные парки на окраинах городов с удобными подъездными путями. В значительной степени с 1990 года промышленные парки играют приблизительно ту же роль, что и особые экономические зоны в 1980-х. И те и другие создали новые возможности для предпринимательства за пределами экономической структуры, в которой, как правило, преобладали государственные предприятия. В то время как особые экономические зоны немногочисленны и сосредоточены в прибрежных районах, промышленные парки встречаются повсюду в Китае.

Чтобы придать своим промышленным паркам привлекательность в глазах потенциальных инвесторов, местные власти обеспечивают наличие городских удобств, включая водопровод, канализацию, электричество, интернет и телефонные сети, а также предоставляют земли под застройку, если инвесторы захотят построить собственные офисы и промышленные здания (возможна также аренда помещений). После открытия промышленного парка местные власти всеми силами стремятся завлечь туда фирмы. Поэтому на региональном уровне местные власти конкурируют друг с другом за капиталовложения. Они формируют местную инфраструктуру и благоприятные условия для ведения бизнеса, чтобы привлечь инвестиции от предпринимательского сообщества в расчете на то, что это позволит создать рабочие места, развить местную экономику и увеличить налоговые поступления. Поскольку промышленные парки на различных административных уровнях (национальном, провинциальном и уездном) распространены по всему Китаю, конкуренция между ними крайне обострена. Во многих местах используется схема, напоминающая систему квот и требующая, чтобы каждое правительственное учреждение (даже отделы образования и охраны окружающей среды) вкладывало в местные промышленные парки определенную сумму денег.

Местные власти охотятся за некоторыми фирмами, всячески пытаясь завлечь их в промышленные парки: речь идет в первую очередь об отраслевых лидерах и восходящих «звездах» в области высоких технологий. Большинство фирм получают доступ в промышленный парк, подав заявку на участие в открытом конкурсе. Незначительная часть фирм уже успела поработать в других регионах, однако большинство являются стартапами. Среди них могут быть компании, отпочковавшиеся от уже существующих фирм, и предприятия, принадлежащие зарубежным корпорациям. Например, в 1990 году многие фирмы покинули прибрежные районы и ушли во внутренние провинции из-за роста стоимости рабочей силы. В связи с улучшением деловой среды во внутренних провинциях и впечатляющим развитием в Китае транспортной инфраструктуры – автомобильных и железных дорог, а также авиации – многие фирмы, базирующиеся в провинциях Гуандун, Фуцзянь, Чжэцзян и Цзянсу, начали продвигаться в глубь страны; именно эту цель и ставили перед собой промышленные парки в удаленных от моря районах. Растущее число стартапов представляют собой недавно созданные предприятия, работающие в сфере высоких технологий при поддержке венчурного капитала.

Административные системы промышленных парков сильно разнятся в частностях, но в целом по-прежнему схожи. Промышленный парк находится под управлением двух учреждений, укомплектованных одной командой профессионалов (это явление называют «две вывески, одна команда»). Первое учреждение – это, как правило, отделение местных органов власти, созданное специально для работы в промышленном парке. Оно предоставляет все государственные услуги, необходимые для открытия и функционирования бизнеса, включая регистрацию, разрешения и регулирование. Благодаря этому учреждению предприниматель может получить все нужные документы в одном месте вместо того, чтобы бегать из одного правительственного офиса в другой, добывая различные бумаги. Второе учреждение – неправительственное; как правило, оно называется Комитет управления промышленным парком, отвечает за ежедневную эксплуатацию парка и предоставляет административные услуги всем фирмам-резидентам. Это условное разделение функций между местным правительством и административной службой промышленного парка является значительным преимуществом. В отличие от обычных государственных контор промышленные парки обычно управляются молодыми, предприимчивыми, хорошо образованными людьми, разбирающимися в экономике. Отношения между административной службой парка и фирмами напоминают отношения между поставщиком услуг и его клиентами; в них нет того удушающего бюрократизма, которым характеризуется взаимодействие надзорных органов и государственных предприятий.

В то же время, имея сторонника в лице отделения местных органов власти, административная служба промышленного парка сильно отличается от обычного учреждения, занимающегося развитием бизнеса. Вместо того чтобы пассивно ждать инвестиций, местные власти делают все возможное, чтобы пригласить предпринимателей или предложить им услуги. Для бизнесмена, ищущего место для своей фирмы, ключевым моментом является бизнес-среда, включая эффективность государственных услуг и доступ к необходимым производственным ресурсам. В отношении промышленных парков местные органы власти в Китае делают больше, чем могло бы сделать в условиях рыночной экономики хорошо функционирующее местное правительство, способное разве что на предоставление местных общественных благ.

Чтобы оценить, насколько активную роль играют местные органы власти в Китае, мы должны для начала признать, что в такой большой и разнородной стране, как Китай, либерализация цен и приватизация еще не означают автоматического образования национального рынка факторов производства (в особенности основных активов). Реформа ценообразования в 1992 году устранила регулирование цен, создав условия для работы ценового механизма. Там, где верх взял потребительский суверенитет, быстро возник национальный рынок товаров. Однако в случае с рынком факторов производства все обстояло иначе. При социализме все средства производства принадлежат государству. Хотя приватизация помогла высвободить подконтрольные государству факторы производства, из этого не следует, что эти факторы могли продаваться на конкурсной основе.

Роль местных органов власти фактически состояла в предоставлении организационных услуг – в сведении воедино всех факторов производства. Как мы вскоре увидим, это не означает, что местные органы власти обладали особыми знаниями, а потому могли более выгодно использовать производственные ресурсы. Возможно, в учебниках экономики производственная функция и означает, что мы можем просто накопить факторы производства и ждать, пока они автоматически преобразуются в продукцию, но в реальности такого не бывает. Трансформация факторов производства в товары и услуги происходит в рамках структуры производства, в которых эти факторы организуются и координируются различными механизмами, в том числе безличным механизмом ценообразования, контрактами и внедоговорными личными отношениями (например: Ooase, Wang Mng 2011). В этой огромной, но плохо изученной области решающее значение имеет организация. Альфред Маршалл считал организацию «особым фактором производства» (Marshall 1920: 115). Но для слаборазвитых экономик характерен дефицит организации. Действительно, они испытывают более острую нужду в организации, чем даже в капиталовложениях. В Китае этот вакуум заполнялся местными органами власти, которые до сих пор имеют гигантские возможности мобилизации ресурсов.