Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Религии удалось убедить людей, что на небе живет 11 страница




Почему бога считают объяснением чего-либо? Это не объясне­ние, а провал попытки объяснить, пожатие плечами, школьное "я не знаю", закутанное в покровы духовности и ритуалов. Объ­яснение чего-либо делом рук божьих обычно означает, что гово­рящий понятия не имеет о происходящем и поэтому приписы­вает авторство недостижимому и непостижимому небесному волшебнику. Спросите, откуда этот парень там взялся, и, могу

 

поспорить, в ответ услышите невнятные псевдофилософские заявления, что он всегда был или что он обитает вне границ при­роды. Объяснением это, конечно, не назовешь.

Дарвинизм пробуждает сознание и еще по одной причине. Как бы элегантны и совершенны ни были возникшие в про­цессе эволюции органы, они имеют очевидные погрешно­сти — именно такие, какие должны были появиться в резуль­тате эволюционной истории и не должны были появиться в результате "разумного замысла". В других своих книгах я уже приводил эти примеры — возвратный гортанный нерв, ска­жем, эволюционная история развития которого читается в его продолжительных, ненужных петляниях на пути к цели. Мно­гие людские недуги — от болей в пояснице до грыжи, от выпа­дения матки до частого воспаления носоглотки — напрямую связаны с тем, что нынче мы используем для прямохождения тело, сформированное эволюцией в течение сотен миллионов лет для передвижения на четырех конечностях. Также дарви­низм заставляет задуматься о жестокости и расточительности естественного отбора. Хищники прекрасно "спроектированы" для поимки добычи, а добыча не менее прекрасно "спроекти­рована" для ускользания от них. На чьей же стороне бог?66

 

Антропный принцип: планетарный вариант

 

РАЗОЧАРОВАВШИСЬ В ГЛАЗАХ И КРЫЛЬЯХ, ЖГУ­ТИКОВЫХ моторах и иммунных системах, теологи "белых пятен" часто возлагают последнюю надежду на происхождение жизни. Тот факт, что в начале эволюции лежит небиологическая химия, по их мнению, представляет пробел гораздо больший, чем любые другие изменения, произошедшие в результате последующей эволюции. И, с определенной точки зрения, это действи­тельно очень большой пробел. Но это — определенная точка зрения, и сторонников религиозных взглядов она не утешит. Жизни нужно было зародиться лишь однажды. Поэтому мы вправе допустить, что ее появление было крайне маловеро­ятным событием, на много порядков менее вероятным, как будет показано, чем полагает большинство людей. Но после­довавшие за этим эволюционные шаги повторяются более или менее похожим образом в каждом из миллионов и миллионов видов и, что немаловажно, сходным образом и непрерывно на протяжении геологического времени. Поэтому для объясне­ния эволюции сложных жизненных форм нельзя использовать те же статистические подходы, которые мы вправе применить к событию зарождения жизни. Составляющие непосредствен­ный ход эволюции события не могут быть такими же мало­вероятными (возможно, за редкими исключениями), как еди­ничный факт зарождения жизни.

Возможно, такое разделение не совсем понятно; постараюсь объяснить его подробнее при помощи так называемого антроп-

 

ного принципа. Название "антропный принцип" было пред­ложено в 1974 году английским математиком Брандоном Кар­тером; впоследствии это понятие более подробно разработали в специальной книге физики Джон Барроу и Франк Типлер67. Как правило, антропный аргумент применяется ко всей Все­ленной, и мы еще к этому вернемся. Но мне хочется сформу­лировать идею в меньшем, планетарном масштабе. Мы суще­ствуем здесь, на Земле. Следовательно, Земля — это способная нас породить и поддерживать наше существование планета, какими бы необычными или даже уникальными свойствами она ни должна для этого обладать. Наш тип жизни, например, не может существовать без воды в жидком состоянии. В поис­ках доказательств существования внеземной жизни экзобио-логи сканируют космос, пытаясь отыскать воду. Вокруг типич­ной, похожей на наше Солнце звезды имеется так называемая зона Златовласки: не слишком горячо и не слишком холодно — а в самый раз — для существования планеты с водой в жидком состоянии. Эта орбитальная зона находится в узком проме­жутке между слишком далеко удаленными от звезды планетами, где вода замерзает, и слишком близкими, где она кипит.

Помимо этого, пригодная для жизни планета должна двигаться по орбите, близкой к круговой. Сильно вытянутая орбита, такая, например, как орбита недавно обнаруженной планеты Ксена, в лучшем случае позволит ей пребывать в благо­приятной зоне Златовласки только очень недолгое время каж­дые несколько (земных) десятилетий или столетий. Сама Ксена не попадает в зону Златовласки, даже максимально прибли­жаясь к Солнцу, что происходит каждые 560 лет. Температура кометы Галлея меняется от 47°С в перигелии до минус 270°С в афелии. Орбита Земли, как и всех планет, строго говоря, — эллиптическая (Земля ближе всего к Солнцу в январе, а дальше всего в июле*); однако орбита Земли настолько близка к кру-

Если вас это удивляет, возможно, вы страдаете упомянутым на с. 162 "севернополу-шарным высокомерием".

 

говой, что планета никогда не выходит из зоны Златовласки. Положение Земли в Солнечной системе имеет и другие бла­гоприятные для эволюции жизни преимущества. Удачно рас­положенный гигантский гравитационный пылесос — Юпи­тер — перехватывает астероиды, которые иначе, столкнувшись с Землей, могли бы прервать наше существование. Единствен­ная довольно крупная земная Луна стабилизирует ось враще­ния68 и способствует развитию жизни различными другими способами. Наше Солнце необычно еще и тем, что не имеет двойника и вызванной его присутствием сложной орбиты. У двойных звезд могут быть планеты, но их орбиты с большой вероятностью будут слишком неустойчивыми, чтобы жизнь смогла на них развиваться.

Наличие на нашей планете особо благоприятные условия для зарождения и развития жизни объясняют главным обра­зом двумя путями. Теория "разумного замысла" утверждает, что бог создал Землю, поместил ее в зону Златовласки и специ­ально для нас отладил все детали. Антропный подход дает дру­гое объяснение, в чем-то сходное с дарвиновским. Огромное большинство имеющихся во Вселенной планет лежат вне зон Златовласки своих звезд и непригодны для жизни. Как ни мало количество планет с подходящими для жизни условиями, мы неизбежно находимся на одной из них, коль скоро в данный момент ведем это обсуждение.

Кстати, весьма удивительно, что сторонники религии испытывают симпатию к антропному принципу. По какой-то неведомой, необъяснимой причине им кажется, что он укреп­ляет их позицию. На самом же деле происходит обратное. Подобно естественному отбору, антропный принцип пред­ставляет альтернативу "разумному замыслу". Без привлечения творца он предлагает научное объяснение того факта, что мы обитаем в условиях, так замечательно приспособленных для нашего существования. Полагаю, что путаница в религиоз­ном сознании возникает оттого, что антропный принцип, как

 

правило, упоминается только при описании проблемы, кото­рую он позволяет решить, а именно — факта нашего обитания в исключительно благоприятных для жизни условиях. Сто­ронники религии не улавливают того, что в качестве решения проблемы предлагаются два варианта. Один — бог. Второй — альтернативный — антропный принцип.

Уже было сказано, что одним из условий существования жизни является наличие воды в жидком состоянии, но это условие далеко не единственное. В воде еще должна заро­диться жизнь, а появление жизни, возможно, есть очень мало­вероятное событие. Дарвиновская эволюция началась только с появлением жизни. Но как может зародиться жизнь? Зарож­дение жизни было событием химической природы или цепью таких событий, в результате которых впервые возникли усло­вия для естественного отбора. Главным необходимым ком­понентом было передающее наследственную информацию вещество: либо ДНК, либо (что более вероятно) — молекулы, копирующиеся, подобно ДНК, но менее точно, — возможно, это были родственные ей молекулы РНК. С появлением глав­ного необходимого компонента — какой-либо генетической молекулы — мог начаться дарвиновский естественный отбор, и в результате его постепенного действия возникли сложные живые организмы. Однако самопроизвольное случайное воз­никновение первых молекул, передающих наследственную информацию, многим кажется невероятным. Возможно, оно действительно очень и очень маловероятно; хочу обсудить этот вопрос поподробнее, потому что он является главным в данном разделе.

Изучение происхождения жизни — это исключительно популярная, хотя и весьма дискуссионная, область науки. Для работы в ней требуется блестящее знание химии, что не входит в рамки моей профессиональной компетенции. С неослабным любопытством я наблюдаю за развитием событий со стороны, и нисколько не удивлюсь, если через несколько лет химики

 

сообщат об успешном рождении новой жизни, на этот раз — в химической лаборатории. Тем не менее этого еще не случи­лось, и можно по-прежнему считать, что вероятность зарожде­ния жизни сейчас, как и раньше, очень мала — хотя однажды это уже и произошло!

Аналогично рассуждению об орбитах зоны Златовласки можно сказать, что, каким бы невероятным ни было проис­хождение жизни, мы знаем, что на Земле оно имело место, потому что мы на ней живем. И, подобно обсуждениям бла­гоприятности климата, это можно объяснить посредством двух гипотез — гипотезой "разумного замысла" и антропной гипотезой. Гипотеза "разумного замысла" предполагает при­сутствие бога, намеренно сотворившего чудо, вдохнувшего в первичный бульон божественный огонь и запустившего в успешное производство ДНК или аналогичную молекулу.

Альтернативная, антропная, гипотеза, подобно обсужде­нию зон Златовласки, опять базируется на статистике. Ученые привлекают чудесные свойства очень больших чисел. Подсчи­тано, что в нашей Галактике существует от 1 до 30 миллиар­дов планет, а во Вселенной — около 100 миллиардов галак­тик. Отбросив для большей строгости подсчетов несколько нулей, получим заниженное количество планет во Вселен­ной — миллиард миллиардов. Теперь представим, что зарож­дение жизни — самопроизвольное возникновение молекулы, аналогичной ДНК, — действительно представляет собой исключительно маловероятное событие. Представим, что оно настолько маловероятно, что может произойти только на одной планете из миллиарда. Если бы любой химик попытался получить грант на исследование с однопроцентным шансом на успех, субсидирующая организация подняла бы его на смех. А мы ведем речь об одном шансе из миллиарда. И тем не менее, несмотря на абсурдно малую долю вероятности, она означает, что жизнь возникнет на миллиарде планет, одна из которых, конечно, — наша Земля69.

 

Поразительный вывод. Повторю его еще раз. Если даже шансы самопроизвольного зарождения жизни на планете составляют один к миллиарду, это исключительно маловеро­ятное событие тем не менее произойдет на миллиарде пла­нет. Попытки отыскать в таком количестве планет обитаемую подобны попыткам найти иголку в стоге сена. Но нам не при­дется ворошить стог в поисках иголки, потому что (возвраща­ясь к антропному принципу) еще до начала поиска любое спо­собное к поиску существо уже должно иметь под собой одну из этих исключительно редких "иголок".

Любое вероятностное утверждение делается на основе определенной доли незнания. Если нам ничего не известно о планете, мы можем оценить шанс возникновения на ней жизни, к примеру, как один из миллиарда. Но стоит внести в нашу оценку дополнительные данные, как цифра изменится. У рассматриваемой планеты могут быть особые, увеличи­вающие шансы возникновения жизни свойства — напри­мер, особенный химический состав горных пород. Другими словами, одни планеты больше похожи на Землю, чем дру­гие. И безусловно, наиболее похожей на Землю является сама Земля! Такой вывод должен подбодрить химиков, пытаю­щихся создать жизнь в лаборатории, поскольку он увеличи­вает их шансы на успех. Но из вышеприведенных расчетов уже очевидно, что даже химическая модель с одним шансом на успех из миллиарда тем не менее предсказывает зарожде­ние жизни во Вселенной на миллиарде планет. Изящество же антропного принципа состоит в том, что он, наперекор интуитивным выводам, утверждает, что для удовлетвори­тельного и веского объяснения присутствия жизни на Земле достаточно, чтобы химическая модель позволяла зарожде­ние жизни на одной планете из миллиарда миллиардов. Но я убежден, что на самом деле зарождение жизни является гораздо более вероятным. Полагаю, что попытки повторить данное событие в лаборатории определенно стоит финанси-

 

ровать, так же как и программы поиска внеземного разума, потому как думаю, что существование во Вселенной другой разумной жизни вполне вероятно.

Даже при самых пессимистичных оценках вероятности спонтанного зарождения жизни данный статистический аргу­мент полностью обесценивает предложение использовать для заполнения пробела "разумный замысел". Мозгу, настро­енному на оценку привычных нам вероятностей и рисков — например, оценку финансирующей организацией заявки на исследования ученых-химиков, — "белое пятно" зарождения жизни кажется, из всех имеющихся в истории эволюции про­белов, наиболее непреодолимым. Но, подкрепленная стати­стикой, наука в состоянии его одолеть, хотя чудесного творца та же самая статистика отрицает по рассмотренной ранее при­чине "готового к полету "Боинга-747"-

Вернемся теперь к упомянутому в начале этого раздела интересному положению. Представьте, что кто-то пытается объяснить и феномен биологической адаптации методом, только что использованным нами для объяснения зарождения жизни, а именно — огромным количеством имеющихся пла­нет. Из наблюдений известно, что каждый вид и каждый свой­ственный виду орган хорошо выполняют свои функции. Кры­лья птиц, пчел и летучих мышей хорошо приспособлены для полета. Глаза хорошо приспособлены для видения. Листья — для фотосинтеза. Мы живем на планете в окружении, воз­можно, десяти миллионов видов, каждый из которых выгля­дит так, словно его специально спроектировали. Каждый вид замечательно приспособлен к своему образу жизни. Можно ли и в данном случае для объяснения всех единичных приме­ров кажущегося "творения" применить аргумент "огромного количества имеющихся планет"? Нет, нельзя, повторяю — нельзя. Можете даже не пытаться. Это положение очень важно, потому что оно напрямую связано с одним из самых серьезных недопониманий дарвинизма.

 

Сколько бы планет ни участвовало в розыгрыше, неверо­ятное разнообразие населяющих Землю сложных живых орга­низмов невозможно объяснить счастливым случаем, подобно тому как мы провели объяснение первоначального зарожде­ния жизни. Эволюция жизненных форм в корне отличается от зарождения жизни, потому что, повторяю, зарождение жизни было (или могло быть) уникальным событием, кото­рому достаточно было случиться единожды. Адаптационное же приспособление видов к средам обитания — это миллионы событий, происходящих и ежедневно.

Очевидно, что на всей поверхности планеты Земля — на всех континентах, на всех островах — непрерывно происхо­дит процесс оптимизации биологических видов. Можно с уве­ренностью предсказать, что возникшие через десяток миллио­нов лет новые виды так же замечательно будут приспособлены к новой окружающей среде, как нынешние виды — к нашей. Адаптация — это не случившееся в прошлом счастливое ста­тистическое совпадение, о котором мы можем только дога­дываться задним числом, а предсказуемый, множественный, непрерывный процесс. И благодаря Дарвину мы знаем, что ею движет: естественный отбор.

Антропный принцип не в состоянии объяснить калейдоскоп особенностей строения живых организмов. Для объяснения мно­гообразия жизни на Земле, и особенно для развенчания иллюзии "разумного замысла", нам не обойтись без мощного объясняю­щего механизма теории Дарвина. Объяснение зарождения жизни этому "крану" не под силу, потому что естественному отбору не с чем в данном случае работать. Здесь в дело вступает антропный принцип. Уникальное событие зарождения жизни удается объяс­нить, приняв во внимание огромное количество планет, на кото­рых оно могло произойти. А как только это начальное удачное событие произошло — что убедительно разрешается антропным принципом, — вступает в дело естественный отбор, который со случайностью уже ничего общего не имеет.

 

Тем не менее может оказаться, что зарождение жизни — это не единственный пробел эволюционной истории, объ­ясняемый счастливым стечением обстоятельств и возможный с позиции антропного принципа. Мой коллега Марк Ридли в книге "Демон Менделя" (беспричинно и неудачно переиме­нованной американскими издателями в "Сотрудничающий ген"), например, предполагает, что происхождение эукари-отной клетки (нашей клетки с ядром и другими сложными структурами, такими, например, как отсутствующие у бакте­рий митохондрии) было еще более исключительным, сложным и статистически маловероятным событием, чем зарождение жизни. Зарождение сознания также может оказаться "белым пятном", загадка которого объясняется настолько же малове­роятным событием. Одиночные события такого рода можно на основе антропного принципа объяснить следующим обра­зом. Существуют миллиарды планет, на которых жизнь разви­лась до уровня бактерии, но только на малой их части она, сде­лав скачок, поднялась до уровня эукариотной клетки. Из этого небольшого числа еще меньшему количеству удалось позднее пересечь рубикон к зарождению сознания. Если оба события являются одиночными, то речь идет не о повсеместном, везде­сущем, подобно биологической адаптации, процессе. В соот­ветствии с антропным принципом, поскольку мы существуем, состоим из эукариотных клеток и обладаем сознанием, наша планета неизбежно должна оказаться в числе тех редких планет, где случились все три вышеназванных события.

Естественный отбор работает, потому что он представляет собой кумулятивный и однонаправленный путь к усовершен­ствованию. Для начала процесса требуется определенное коли­чество везения, и, согласно прилагаемому к "миллиарду пла­нет" антропному принципу, такой шанс у нас есть. Возможно, несколько позднейших пробелов в эволюционной истории также объясняются подкрепленными антропным принципом удачными стечениями обстоятельств. Но, как бы то ни было,

 

"разумный замысел", безусловно, не годится для объяснения жизни, потому что замысел по своей природе — не кумуляти­вен и вызывает больше вопросов, чем дает ответов, отбрасы­вая нас прямиком к бесконечной цепочке проблем "готового к полету "Боинга-747"-

Мы живем на планете, удобной для существующих на ней живых организмов, и мы рассмотрели две причины, почему это так. Первая состоит в том, что жизнь благодаря естественному отбору эволюционировала для процветания в имеющихся на планете условиях. Вторая причина является антропной. Во Вселенной имеются миллиарды планет, и, каким бы малым ни было количество планет, способных поддержать жизнь и эволюцию, наша планета должна быть в их числе. Полагаю, настало время перейти к рассмотрению антропного принципа не в биологическом, а в космологическом масштабе.

 

Антропный принцип: космологический вариант

 

МЫ ЖИВЕМ НЕ ТОЛЬКО НА УДОБНОЙ ПЛА-нете, но и в удобной Вселенной. Само наше существование подтверждает факт "удобства" наших физических законов для возникнове­ния жизни. Не случайно, глядя в ночное небо, мы видим звезды — они являются непременным условием существования большинства химических элементов, без кото­рых не было бы жизни. Согласно расчетам физиков, окажись физические законы и константы лишь слегка другими, Вселен­ная развивалась бы так, что жизнь в ней была бы абсолютно невозможна. Различные физики говорят об этом по-разному, но всегда приходят к одному заключению. В книге "Просто шесть цифр" Мартин Риз перечисляет шесть основных посто­янных, которые, по мнению ученых, сохраняют свою вели­чину в любой точке Вселенной. Каждая из этих шести величин "точно настроена" в том смысле, что, будь она лишь немного другой, Вселенная значительно отличалась бы от нынешней и, возможно, была бы непригодна для жизни".

Одной из шести постоянных Риза является константа так называемого "сильного взаимодействия" — силы, объединяю-

* Говорю "возможно", потому что мы не знаем, какими могли бы оказаться иные формы жизни, и особенно потому, что, рассматривая условия, возникающие при одновременном изменении лишь одной величины, мы, вполне вероятно, совер­шаем ошибку. Что, если имеются другие комбинации значений этих шести величин, удобные для существования жизни иными способами, которые мы не замечаем, меняя одновременно лишь одну величину? Но будем, удобства ради, продолжать рассуждать так, будто перед нами неотвратимо стоит сложная задача объяснения якобы "точной настройки" основных физических констант.

 

щей компоненты атомного ядра, которую необходимо преодо­леть при расщеплении атома. Ее обозначают буквой Е и изме­ряют как долю переходящей в энергию массы ядра водорода при синтезе из него гелия. В нашей Вселенной значение этой постоянной равняется 0,007, и считается, что для возмож­ности появления химических элементов, необходимых для зарождения жизни, оно обязано быть близким к этой цифре. Как известно, химические реакции представляют собой груп­пировку и перегруппировку 90 с небольшим встречающихся в природе химических элементов Периодической таблицы. Самым простым и широко распространенным элементом является водород. Все другие элементы Вселенной возникли из водорода путем реакции ядерного синтеза. Ядерный син­тез — это сложный процесс, происходящий при чрезвычайно высоких температурах, присутствующих внутри звезд (и водо­родных бомб). В относительно небольших звездах, подобных нашему Солнцу, образуются только легкие элементы, такие как гелий — второй после водорода элемент Периодической таблицы. Температуры, необходимые для синтеза более тяже­лых элементов, достигаются внутри более крупных и более горячих звезд; в них происходит цепь термоядерного синтеза, подробно описанная Фредом Хойлом и двумя его коллегами (странно, что Хойл не получил за эту работу свою долю при­своенной другим Нобелевской премии). При взрыве таких больших звезд может произойти вспышка сверхновой и рас­сеивание их материала в виде пылевых облаков, включающего различные элементы Периодической таблицы. При посте­пенном сгущении пылевых облаков образуются новые звезды и планеты; так образовалась и наша Земля. Именно поэтому она богата не только вездесущим водородом, но и другими, более тяжелыми элементами, без которых не было бы ни хими­ческих реакций, ни самой жизни.

Здесь хочется отметить, что именно величина "сильного взаимодействия" главным образом определяет, какие именно

 

элементы периодической системы будут получены в результате цепочки термоядерного синтеза. Окажись "сильное взаимо­действие" слишком слабым, скажем, о,оо6 вместо 0,007, — и во Вселенной ничего, кроме водорода, не существовало бы и, соот­ветственно, не было бы сложных химических реакций. Будь оно слишком сильным, например о,оо8, весь водород потратился бы на синтез более тяжелых элементов, а без водорода не могла бы зародиться известная нам жизнь, хотя бы потому, что не смогла бы образоваться вода. Златовласкина величина — 0,007 — заме­чательно подходит для образования богатого разнообразия эле­ментов, необходимых для интересных химических взаимодей­ствий, способных поддерживать развитие жизни.

Не буду рассматривать здесь остальные величины Риза. О каждой из них можно сказать то же самое: реальное значение находится в зоне Златовласки, за пределами которой жизнь не могла бы существовать. И как же можно это объяснить? Опять: с одной стороны имеем ответ теистов, а с другой — антроп-ный ответ. Теисты утверждают, что, создавая Вселенную, бог точно настроил основные ее постоянные, поместив значение каждой в зону Златовласки, чтобы жизнь могла появиться и существовать. Словно перед богом было шесть рукояток, осторожно поворачивая которые он точно настроил каждую константу. Как обычно, объяснение теистов неудовлетвори­тельно, поскольку в нем ничего не говорится о происхождении самого бога. Способный вычислить Златовласкины значения для шести постоянных бог должен быть, по крайней мере, так же неправдоподобен, как и совокупность настроенных шести величин, то есть весьма неправдоподобен — а ведь в этом и заключается суть нашего обсуждения. Получается, что теист-ский ответ ни на шаг не продвинул нас в решении проблемы. Не остается другого выхода, как его отвергнуть, одновременно поражаясь количеству людей, не замечающих противоречия и, кажется, искренне удовлетворенных аргументом о "крутящем рукоятки божестве".

 

Возможно, психологическим объяснением этой пораз­ительной слепоты служит отсутствие у многих, в отличие от биологов, должного знакомства с естественным отбором и его способностью обуздывать невероятность. Еще на одну дополнительную причину указывает эволюционный психолог Дж. Андерсон Томсон: это психологическая склонность к оду­хотворению неодушевленных объектов и наделению их волей. По словам Томсона, мы скорее примем тень за грабителя, чем грабителя — за тень. "Ложная тревога" в данном случае про­сто приведет к потере времени; обратная ошибка может стоить жизни. В своем письме ко мне он выдвигает предположение, что в далекой древности самая большая опасность для инди­видуумов исходила друг от друга. "Как результат мы начинаем автоматически предполагать и часто бояться человеческого вмешательства. Другие причины, помимо исходящих от людей, нам разглядеть гораздо труднее". Приписывание событий божественной воле происходит непроизвольно. Мы еще вер­немся к соблазнительности "вышних сил" в главе 5-

Биологи, хорошо осознающие способность естественного отбора объяснять появление невероятных объектов, вряд ли согласятся с теорией, начисто уклоняющейся от проблемы невероятности. А теистский ответ на загадку невероятности представляет собой именно грандиозную увертку. Это даже не перефразировка проблемы, а ее чудовищное раздувание. Рассмотрим теперь другой ответ — по антропному принципу. В общих чертах он сводится к тому, что мы могли бы обсуждать эту проблему только во Вселенной, которая могла нас произ­вести. Из нашего существования следует, что главные физиче­ские постоянные должны были находиться в соответствующих зонах Златовласки. Для решения загадки нашего существова­ния разные физики предлагают разные антропные решения.

Более педантичные считают, что шесть рукояток с самого начала не имели свободы вращения. Когда мы наконец сфор­мулируем долгожданную Теорию Всего, мы увидим, что все

 

шесть постоянных каким-то непонятным нам пока образом зависят друг от друга или от чего-то еще, пока неизвест­ного. Может оказаться, что шесть постоянных так же связаны между собой, как отношение длины окружности к ее диаметру. И тогда выйдет, что Вселенная просто не может быть устроена по-другому. И тогда бог-настройщик будет не нужен, потому что нечего будет настраивать.

Других физиков (например, Мартина Риза) это не устраи­вает, и я, пожалуй, склонен согласиться с ними. Вполне допу­стимо, что Вселенная может быть устроена только одним спо­собом. Но почему этот способ так поразительно подходит для нашей грядущей эволюции? Почему эта Вселенная должна быть такой, словно она, по словам физика-теоретика Фримана Дайсона, "уже знала о нашем появлении"? Философ Джон Лесли проводит аналогию с приговоренным к расстрелу чело­веком. Существует вероятность, что все десять человек рас-стрельной команды промахнутся. Впоследствии, вспоминая о случившемся, счастливец, вероятно, с ликованием заключит: "Понятное дело, они все промахнулись, иначе бы я сейчас здесь не сидел". Но он также может, что простительно в такой ситуа­ции, продолжать искать причину чудесного промаха и строить предположения о том, что солдат подкупили или они были пьяны.

На данное возражение допустимо ответить гипотезой (раз­деляемой Мартином Ризом) о том, что существует множество вселенных, сосуществующих, подобно мыльным пузырям, в "мультивселенной" (или "мегавселенной", как предпочитает называть ее Леонард Сасскинд). Законы и постоянные каждой отдельной вселенной, в том числе наблюдаемой нами, явля­ются лишь местными законами. Антропный принцип позво-

* В 200б г. Сасскинд горячо выступил в поддержку антропного принципа в мегав­селенной. "Многим физикам не нравится эта идея, — говорит он. — Не понимаю почему. Мне она кажется превосходной — может, потому, что я достаточно раз­мышлял над учением Дарвина".

ляет понять, что мы должны находиться в одной из вселенных (возможно, меньшинства), местные законы которых благопри­ятны для грядущей эволюции и, следовательно, для рассмотре­ния проблемы в нашей нынешней дискуссии.

Рассмотрение окончательной судьбы нашей Вселенной приводит к интересным вариантам теории мультивселенной. В зависимости от значений ряда постоянных, таких как шесть постоянных Мартина Риза, наша Вселенная может либо бес­конечно расширяться, либо достигнуть стабильного состоя­ния, либо ее расширение может перейти в сжатие, заканчива­ющееся "большим хлопком". В некоторых моделях "большого хлопка" предполагается, что Вселенная затем опять начнет расширяться — и так бесконечно, с продолжительностью каж­дого цикла, скажем, в 20 миллиардов лет. Согласно стандарт­ной модели нашей Вселенной, время вместе с пространством началось в момент Большого Взрыва около 13 миллиардов лет назад. Модель повторяющегося "большого хлопка" изменяет это утверждение: наше время и пространство действительно появились при нашем Большом Взрыве, но это был всего лишь самый недавний из длинной череды Больших Взрывов, каж­дому из которых предшествовал завершающий предыдущую вселенную "большой хлопок". Никто не знает, что происходит в таких сингулярностях, как Большой Взрыв, поэтому можно предположить, что физические законы и постоянные каждый раз переустанавливаются на новые значения. Если цикл взрыв-расширение-сжатие-хлопок продолжает играть, подобно кос­мическому баяну, бесконечно, то получается не параллельный, а последовательный вариант мультивселенной. Но объяснение с точки зрения антропного принципа по-прежнему пригодно. Из всех последовательно возникающих вселенных только у малой их части "рукоятки" настроены на благоприятные для жизни условия. И наша Вселенная, безусловно, попадает в их число, коль скоро мы в ней живем. В настоящее время последовательный вариант мультивселенной считается менее

Поделиться:





Читайте также:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...