Какие данные можно получить в ходе опроса?

Классификация преступлений, принятая при публикации данных NCVS, практиче­ски полностью совпадает с определениями, приводимыми в Руководстве но состав­лению UCR (Uniform Clime Reporting Handbook, FBI, 1985). Данные опросов при подсчете подразделяют на два типа: данные о жертвах преступлений и сведения об уголовных преступлениях. В первом случае (данные о жертвах) подсчитывают чис­ло людей, против которых были совершены преступления. Во втором — количество самих криминальных эпизодов. Число уголовных деяний, подсчитанное по резуль­татам опросов, соответствует данным UCR о числе преступлений. Таким образом, засчитывается только одно из происшествий в целой цепочке правонарушений. «Если грабитель входит в бар и забирает выручку из кассы, бумажник у бармена и личную собственность у пяти клиентов, в UCR будет внесено только одно правона­рушение — ограбление; при обработке данных NCVS будет засчитано одно уголов­ное происшествие и шесть случаев виктимизации» (J. Garofalo and M.J. Hindelang, 1977:22). Если преступление было совершено против частной собственности (берглэри в частном владении, похищение собственности из частного дома, кража авто­транспорта), различие между виктимизацией и уголовным происшествием не де­лается. В этом случае жертвой преступления автоматически считается владелец похищенной собственности. В случае же преступлений против личности (изнасило­вание, разбойное нападение, грабеж, похищение имущества у частного лица) разделение на число происшествий и число жертв соблюдается особенно тщательно.

Число типов преступлений, затрагиваемых в ходе NCVS, меньше, чем в UCR. Вопросы NCVS касаются в основном преступлений I группы (за исключением убийств и поджогов), а также простых нападений.

В табл. 3.4 приведены данные о числе случаев виктимизации и уголовных происшествий в США в 1994 г. В пре­ступлениях против личности уголовных происшествий меньше, чем случаев виктимизации, поскольку в одном преступном эпизоде могло быть более одной жер­твы. В преступлениях против собственности владелец собственности рассматри­вается как жертва преступления, поэтому числа происшествий и случаев виктимизации совпадают.

Некоторые другие данные, касающиеся виктимизации, ежегодно публику­ются в издании «Criminal Victimization in the United States» (U.S. Department of Justice) («Уголовная виктимизация в Соединенных Штатах», Министерство юс­тиции США). Примерами таких данных могут служить процент случаев викти­мизации с участием незнакомцев и знакомых людей; уровень виктимизации по полу, возрасту, расовой принадлежности и годовому заработку на члена семьи; чис­ло преступлений против собственности в зависимости от расовой принадлежности домовладельца, его возраста и годового дохода семьи; процент случаев виктимиза­ции, о которых было сообщено полиции, и причины, по которым о правонарушени­ях не сообщалось; сумма денег, потерянных в результате краж, и число дней, прове­денных жертвами в больнице вследствие полученных травм.

Интересно, что ФБР с недавнего времени предоставляет сходные данные по пра­вонарушениям I и II групп через Национальную систему отчетов о происшествиях (National Incident-based Reporting System, NIBRS). В настоящее время большинство Данных в UCR представлено в агрегированной форме (например, 10 тыс. убийств, 4 тыс. завершенных изнасилований, 3 тыс. покушений на изнасилование в юрисдик­ции того или иного полицейского участка). В NIBRS единицей анализа служит каждое конкретное происшествие. Эта система собирает данные по каждому про­исшествию и аресту, попадающему в какую-либо из 22 категорий преступлений. Для каждого правонарушения, о котором становится известно полиции, собирается Информация о самом происшествии, жертве преступления, правонарушителе и арес­тованном. NIBRS предоставляет такие сведения об уголовных деяниях, какие ранее были доступны только в отношении убийств или благодаря NCVS. В 1996 г. десять штатов, участвующих в программе составления UCR, начали представлять свои дан­ные в формате NIBRS.

Правила составления выборок, принятые в NCVS, ограничивают область дей­ствия этого метода исследования. Поскольку в качестве единиц выборки взяты отдельные частные дома (адреса), то опрос не позволяет получить данные о пре­ступлениях в сфере бизнеса (например, о берглэри в торговых и промышленных зданиях или кражах имущества из магазинов). При проведении NCVS мы имеем дело с выборкой, которая достаточно велика для того, чтобы получить вполне надежные оценки уровня преступности в США в целом. Достоверными оказыва­ются также оценки уровня мужской и женской преступности для правонаруше­ний, о которых чаще всего сообщают в полицию. В то же время объем выборки недостаточен для того, чтобы получить надежные сведения об уровнях преступ­лений, редко доходящих до сведения полиции (изнасилований, например), или оценить уровни преступности в отдельных городах или штатах.

Получение данных NCVS

Как было показано в отношении данных UCR, мы можем узнать много полезно­го, изучив, каким образом на основании сведений NCVS вычисляются уровни преступности. В случае NCVS оценки уровня преступности основаны на дан­ных опросов людей, проживающих по адресам, внесенным в выборку. Респон­денты отвечают на серию вопросов, которые им предлагает проводящий опрос человек. Такие опросы, по сути, являются социальными взаимодействиями, в которых интервьюер просит респондента потратить свое время и приложить не­которые усилия, практически ничего не предлагая взамен. Сведения, получае­мые в результате таких интервью, характеризуются теми же недостатками, что и данные других выборочных опросов (на них отражается усталость респон­дента, ошибки в составлении выборки, социальная желательность тех или иных ответов, способность респондентов забывать некоторые события про­шлого и т. п.).

Форма, в которой проводятся интервью NCVS, менялась с течением време­ни. На сегодняшний день первое интервью проводится при личной встрече, последующие — по телефону. (Изначально исследователи проводили практи­чески все интервью, непосредственно встречаясь с респондентом.) Вопросы первой части интервью направлены на выяснение, подвергался ли респондент в последнее время какого-либо рода виктимизации. За этими отсеивающими вопросами следуют более подробные, касающиеся происшествий, о которых сообщил респондент. Вот некоторые примеры отсеивающих вопросов для про­ведения интервью с домовладельцами и членами их семей (U.S. Department of Justice, 1997; 107):

«Я собираюсь зачитать некоторые примеры, которые помогут вам соста­вить представление о том, какие типы преступлений затрагиваются в данном исследовании.

По мере того как я буду зачитывать их, остановите меня, если какое-нибудь
из них произошло с вами за последние 6 месяцев, т. е. с______________ 19_________г.

Было ли украдено что-либо, принадлежащее вам, как-то:

а) вещи, которые вы носите, например багаж, бумажник, кошелек, портфель,
книга —

б) одежда, ювелирные изделия или калькулятор —

в) велосипед или спортивное оборудование —

г)....»

Человек, проводящий интервью, упоминает еще несколько примеров похищен­ных вещей и затем переходит к примерам других имущественных и насильствен­ных преступлений. После того как во время проведения интервью были выяснены недостатки первоначального списка отсеивающих вопросов, он был исправлен. Измененный список вопросов был предложен в 1992-1993 гг. в половине случаев выборки NCVS. Новые вопросы, подобно приведенным выше, предлагали интервьюируемым несколько примеров событий, которые можно было бы квалифици­ровать как происшествия, и содержали больше подробных реплик, помогающих респондентам вспомнить происшествия и сообщить о них. В результате в силу того что вопросы о событиях задавали более прямо, исследователям удалось зафикси­ровать большее число происшествий, в особенности случаев сексуального нападе­ния и изнасилования. Оценки тенденций преступности, сделанные на основании серий опросов, проводившихся до 1993 г., NCVS теперь будет снабжать сериями данных 1993 г. и более поздних лет. Такое сопоставление данных стало возможно потому, что в 1992-1993 гг. в одной половине случаев интервью проводились по старому списку вопросов, в другой — по новому.

На эти и другие вопросы отвечают совершеннолетние, несущие ответствен­ность за дом, в котором они проживают. Каждый член семьи старше 11 лет отве­чает также на персональные вопросы, касающиеся личной виктимизации. В некоторых случаях кто-либо из совершеннолетних членов семьи может отве­чать на вопросы от имени другого ее члена (например, если один из членов семьи не может быть респондентом по физическим или психическим причинам; если родители не хотят, чтобы интервьюер опрашивал их 12-13-летнего ребенка). По­сле отсеивающих вопросов интервьюер задает серию вопросов, направленных на получение более подробной информации о каждом из ранее упомянутых проис­шествий.

Некоторые процедуры NCVS основаны на всесторонних предварительных испытаниях. Например, список вопросов «устанавливает границы» всех последующих интервью после первого. Во время всех последующих интервью человек, проводящий опрос, спрашивает респондента о происшествиях, имевших место в течение 6 месяцев после последнего опроса. Этот момент является очень важным Условием исследования. Ранее было показано (Н. F. Woltman and M. Busheiy, 1975), что, если интервью не были отграничены друг от друга, оценки уровня виктимизации оказываются завышенными на 30-40%. В качестве оптимально­го промежутка между интервью был выбран шестимесячный интервал, посколь­ку, с одной стороны, за более долгий срок респонденты могут забыть о произо­шедших с ними событиях, с другой стороны, более частые опросы стоили бы слишком дорого (A.J. Turner, 1972), И, наконец, оказалось, что если перед выяснением подробностей того или иного правонарушения задать все отсеивающие вопросы, респонденты вспоминают о большем числе происшествий. Предварительные испытания показали, что респонденты, стремившиеся сразу рассказать о каж­дом происшествии, с меньшей вероятностью сообщали о виктимизации.

А. Дж. Тернер (A.J. Turner, 1972) задался целью определить, сообщают ли респонденты интервьюерам NCVS о преступлениях, ранее заявленных ими в полицию. Для этого был проведен опрос 206 жертв ограблений, разбойных нападений и изнасилований, указанных в полицейских отчетах за последний год. В исследо­вании использовали стандартную форму интервью, направленного на выявление случаев виктимизации. Оказалось, что респонденты сообщили лишь о 63,1% пре­ступлений, указанных в полицейских отчетах. Неудивительно, что доля проис­шествий, сообщенных проводившим опрос лицам, напрямую зависела от того, какая связь существовала между правонарушителем и жертвой. Если жертва и преступник не были знакомы, пострадавшие сообщали о 76,3% происшествий. Если жертвы знали правонарушителя, они сообщали о 56,9% преступлений. Если же преступник был родственником жертвы, сообщалось только лишь о 22,2% слу­чаев виктимизации. Б ходе похожего исследования, проведенного в Балтиморе (L. Murphy and R. Dodge, 1981), была выявлена связь между типом преступления и частотой, с которой жертвы сообщают о нем интервьюерам NCVS. Пострадав­шие сообщали о 37% случаев нападений, 75% случаев краж, 76% случаев ограбле­ний и 86% случаев берглэри.

Сокрытие некоторого числа преступлений от лиц, проводящих опрос, может быть связано с неловкостью, которую испытывает жертва правонарушения, с тяжестью совершенного преступления и другими факторами. С другой стороны, некоторые респонденты стараются забыть о произошедшем с ними либо же у них нарушается память. А. Дж. Тернер обнаружил, что доля указанных в ходе опроса инцидентов зависит от промежутка времени, прошедшего с момента правонарушения до взятия интервью. Если с момента совершения преступления прошло не более 3 месяцев, респонденты вспоминали о 69% случаев виктимизации, 6 меся­цев — о 50%, 9 месяцев — о 46%, а если год — лишь о 30% правонарушений. Имен­но поэтому интервью NCVS проводятся один раз в 6 месяцев, а не раз в год.

Проблемы, связанные с ошибками выборки, свойственны всем выборочным исследованиям. Поскольку виктимизации, по сути, относительно редкое явление, эти вопросы встают особенно остро. Например, в некоторых случаях свыше 90% респондентов NCVS сообщают, что не подвергались виктимизации в течение года. В случае редких событий величина выборочной ошибки возрастает. Так, при опросе 90 тыс. респондентов можно получить информацию всего о 70-100 случаях изнасилований. Если исследователь стремится исследовать случаи изнасилований с участием белого правонарушителя и чернокожей жертвы, весьма вероятно, что данных для сколько-нибудь обоснованных статистических обобщений (напри­мер, о роде типичной связи, объединявшей преступника и жертву, или о месте, где чаще всего происходят подобные правонарушения) окажется недостаточно. Для того чтобы разрешить эту проблему, ученые чаще всего объединяют данные за несколько предыдущих лет в единую выборку.

Хотя NCVS позволяет получить данные о пострадавших и местах совершения преступлений, он дает слишком мало информации о правонарушителях. Эта особенность NCVS является серьезным недостатком в глазах криминологов, исследующих причины преступного поведения. Б следующей части главы мы изучим другие способы получения сведений о правонарушителях.