 |
Предания кельтов 2 страница
|
|
|
|
Стал расспрашивать Сигурд, где находилось это сокровище и кто стережет его.
– Фафнир в образе дракона охраняет его, – отвечал Регин, – и находится оно в долине, называемой Гнитагейди. Придя туда, сам ты убедишься, что никогда еще не случалось тебе видеть столько золота, собранного в одном месте, и большего богатства не понадобится тебе, хотя бы ты прожил дольше и достиг большей славы, чем все короли на свете.
– Как ни молод я, – отвечал Сигурд, – но слыхал уже об этом драконе; знаю также и то, что никто не смеет приблизиться к нему, до того он громаден и злобен.
– Нет, это совсем не так, – возразил Регин, – он нисколько не громаднее любого другого дракона: о нем толкуют гораздо больше, чем он того заслуживает; так, по крайней мере, подумали бы твои предки. Но хотя ты и из рода Вёльзунгов, однако вышел не в них.
– Легко может статься, что мало наследовал я от них мужества и ловкости, – отвечал Сигурд, – а все же нет тебе никакой нужды толковать об этом теперь, когда я едва лишь успел выйти из детства. Почему же так хочется тебе подбить меня на это дело?
– Для того чтобы ты понял это, надо рассказать тебе одну сагу, – сказал Регин.
– Послушаем, – отвечал Сигурд.
И Регин стал рассказывать так.
– Отца моего звали Грейдмаром. У него было три сына; старшего звали Фафниром, второго Выдрой, третий же был я. И был я из всех троих наименее ловкий и искусный, и потому меня при каждом удобном случае оттирали в сторону; умел я только хорошо ковать железо, серебро и золото. Брат же мой Выдра особенно отличался в рыбной ловле, и в образе выдры проводил в реке целые дни; он хватал рыбу просто ртом, выносил ее на берег и весь улов отдавал отцу, и тот очень много выручал за рыбу. Выдра почти всегда ходил в образе выдры, лишь поздно вечером возвращаясь домой, и, находясь на охоте, ел всегда один, крепко зажмурив глаза, потому что мог видеть только в воде. Фафнир был самый большой и самый свирепый из нас и всегда хотел забрать себе все, что ни попадалось ему на глаза.
|
|
|
В том же водопаде, где обыкновенно ловил рыбу Выдра, жил карлик, по имени Андвари, а потому и самый водопад звали водопадом Андвари. Он жил там в образе щуки и питался рыбой. Раз, когда, по обыкновению, Выдра ловил рыбу в водопаде, выносил ее во рту на берег и складывал друг на дружку, к водопаду подошли Один, Локи и Генир. Брат мой Выдра как раз в это время поймал лосося и, зажмурив глаза, ел его, сидя на берегу ручья. Тогда Локи взял камень и, пустив его в Выдру, убил его. Один со спутниками были очень довольны добычей и, убив выдру, содрали с нее шкуру.
В тот же вечер пришли они к Грейдмару и показали ему свою добычу. Тут мы схватили их и заставили заплатить нам за убийство брата: они должны были не только набить шкуру, но и сверху засыпать ее всю червонным золотом.
Тогда послали они Локи за золотом. Он добыл у Раны, жены аса Эгира, сеть, пошел к водопаду Андвари и закинул ее, рассчитывая поймать щуку. И не ошибся: щука сейчас же попалась в сети. И сказал тогда Локи:
– Что это за рыба, что плавает в воде и не умеет избежать сети? Дай же мне за себя выкуп – принеси мне речного пламени[2].
Зовут меня Андвари, – отвечал карлик, – злые норны издавна присудили мне плавать в воде.
Тут Андвари выложил перед Локи все свое золото, но, выкладывая его, он хотел было утаить одно кольцо, но и его отнял у него Локи. Тогда карлик ушел в камень, предсказав, что кольцо это, так же как и все золото, принесет гибель каждому человеку, который завладеет им.
Всего этого золота вместе с кольцом едва хватило, чтобы набить и засыпать чучело выдры. Когда это было исполнено, Локи, передавая золото Грейдмару, сказал:
|
|
|
– Не принесет счастья сыновьям твоим это золото: из–за него погибнут они оба.
– В скором времени, – продолжал рассказывать Регин, – Фафнир убил своего отца и один завладел всем сокровищем. Чтобы никто не мог воспользоваться золотом, он перенес его в дикую долину, и, превратившись в отвратительного дракона, сам лежит там и стережет его и по сию пору. Я же отправился к королю и остался при нем кузнецом. Ну вот, теперь ты знаешь, как это случилось, что я лишился вместе и своей части наследства, и выкупа за брата.
– Да, многого лишился ты, – отвечал Сигурд, – но покажи же теперь свое искусство и выкуй мне меч, какого не бывало еще на свете и с которым я мог бы совершать великие подвиги, и ты увидишь, что я убью этого дракона.
– Охотно исполню я твою просьбу, – отвечал Регин, – поверь, что мечом этим можно будет убить даже Фафнира.
Выковал Регин меч и принес его Сигурду. Тот взял его и сказал:
– Плохо выковал ты этот меч, Регин! – Потом замахнулся им и ударил по наковальне, и меч разлетелся на части. Отбросил он куски и стал просить Регина выковать ему другой, получше.
Послушался Регин и выковал другой меч.
– Этот должен тебе понравиться, – сказал Регин, – хотя и нелегко угодить тебе.
Попробовал Сигурд второй меч, но и он разбился в куски при первом же ударе.
Пошел тогда Сигурд к своей матери. Она встретила его ласково, подала ему пива; сели они и стали разговаривать.
– Правду ли слышал я, – спросил Сигурд, – что король Сигмунд отдал тебе разбитый надвое меч свой – Грам?
– Да, это правда, – отвечала она.
– Ну, так дай же его мне!
Получив от матери обломки меча, пошел Сигурд к Регину и попросил сковать из них новый меч по образцу старого. Рассердился было Регин за то, что Сигурд не давал ему покоя и все заставлял его работать, однако пошел в кузницу и выковал ему из обломков новый меч. Этот меч выдержал, наконец, испытание.
– Ну, раз я сделал тебе такой меч, – сказал Регин, – то и ты должен сдержать свое слово и биться с Фафниром.
– Конечно, я сдержу его, – отвечал Сигурд, – но прежде отомщу за своего отца.
XII
Вскоре после того как получил Сигурд меч, поехал он к своему дяде Грипиру, брату своей матери. Это был необыкновенный человек, которому была открыта судьба всех людей. Приехав к нему, Сигурд стал просить его рассказать ему, как пройдет вся его жизнь. Долго отнекивался Грипир, но Сигурд настаивал, и наконец он открыл ему все его будущее, и все предсказанное им исполнилось в свое время.
|
|
|
Вернулся Сигурд домой и прошел прямо к Гиальпреку и Альфу.
– Долго прожил я у вас и много видел от вас любви и почета, – сказал он им, – но теперь хотелось бы мне уехать из этой земли и пойти войной на сыновей Гундинга, чтобы доказать им, что не вымер еще род Вёльзунгов. Прошу вас помочь мне в этом деле.
Те обещали дать ему все, чего он от них ни попросит. Снарядили они большое войско, и сам Сигурд управлял лучшим кораблем – драконом.
Пустился Сигурд в путь со своими кораблями при хорошем попутном ветре. Но не прошло и нескольких дней, как налетел на них сильный шторм и море стало красно, как кровь. Однако Сигурд ни за что не хотел укорачивать парусов, как ни рвало их ветром, – напротив того, он приказывал поднимать их все выше и выше. Наконец пронеслись они мимо мыса, на котором стоял человек и кричал, обращаясь к людям, бывшим на кораблях, спрашивая, кто вел это войско. Ему отвечали, что вождя звали Сигурдом и что он самый славный из всей молодежи.
– Да, о нем все говорят, что нет никого, кто мог бы сравняться с ним, – отвечал человек с мыса, – я хотел попросить вас убрать паруса на одном из кораблей, остановиться и захватить с собою и меня.
Тогда спросили они, как его зовут.
– Гникаром[3] прежде звали меня, когда радовал я ворона, Гутина, – отвечал он, – теперь же зовите меня Фенгом.
Тут пристали они к берегу и приняли этого человека на корабль Сигурда. В ту же минуту буря утихла, снова подул попутный ветер, и они быстро понеслись к земле сыновей Гундинга. Но как только подошли они к берегу, человек, которого приняли они к себе на корабль, вдруг исчез.
Сейчас же по приезде пошли они с мечом и огнем по всей земле, убивали людей, жгли селенья и опустошали все на своем пути. Множество людей сбежалось к королю Люнгви с рассказами о полчище, приведенном из–за моря Сигурдом, сыном Сигмунда, из рода Вёльзунгов. Видно, напрасно хвастался король Люнгви, что ему уже нечего больше опасаться Вёльзунгов. Созвал король Люнгви своих братьев, собрали они огромное войско и пошли с ним навстречу Сигурду. Произошла кровопролитная битва, стрелы и копья так и носились по воздуху, мелькали секиры, разбивались щиты и лопалась броня, и много народу полегло в этот день с обеих сторон; со стороны же сыновей Гундинга погибло столько войска, что никто не мог и перечесть всех убитых. Да и сами сыновья Гундинга все были убиты Сигурдом.
|
|
|
Одержав такую победу и захватив огромную добычу, покрытый славой, вернулся Сигурд домой, и тут в честь его дан был роскошнейший пир.
XIII
Вскоре после возвращения Сигурда домой Регин снова заговорил с ним:
– Ну, теперь, отомстив за своего отца, ты, вероятно, исполнишь свое обещание.
– Конечно, исполню, – отвечал Сигурд.
Вот поехали Сигурд с Регином по долине, в ту сторону, где проходил Фафнир, когда отправлялся к воде, чтобы пить.
– Как же рассказывал ты мне, Регин, что чудовище это не больше обыкновенного дракона, а между тем следы его на земле так велики? – спросил Сигурд.
– Вырой себе на его пути яму, – сказал Регин, – и, засев в ней, нанеси ему удар прямо в сердце и таким образом убей его.
– Но что же будет со мной, когда вдруг хлынет на меня вся кровь дракона?
– Можно ли давать тебе советы, когда ты всего боишься? Нет, видно, не похож ты на своих предков! – отвечал Регин.
Сигурд ехал все вперед по долине, Регин же давно уже своротил в сторону и, дрожа от страха, поспешил скрыться из виду.
Сигурд последовал совету Регина и стал было рыть себе яму, но, в то время как был он занят этой работой, подошел к нему старый человек с длинною бородой и спросил его, что это он делает. Тот рассказал, и тогда сказал ему старик:
– Не советую тебе так делать; приготовь лучше несколько ям, так, чтобы кровь стекала в них, а сам нанеси ему удар, сидя в другой яме.
С этими словами старик исчез, и Сигурд поступил так, как он ему посоветовал.
Когда пришло время, дракон отправился пить; земля дрожала под ним, и во все стороны извергал он пламя. Но Сигурд не испугался и не задрожал от страха. В ту минуту, как дракон проходил над ямой, Сигурд вонзил в него меч по самую рукоятку и, выскочив из ямы, выдернул меч. Из раны кровь хлынула потоком. Чудовище, почувствовав, что оно ранено насмерть, стало биться головой и хвостом, разбивая все, что ни попадало под удары. Увидя же своего убийцу, Фафнир спросил:
– Кто ты, кто твой отец и какого ты рода, что хватило у тебя дерзости поднять против меня оружие?
|
|
|
– Род мой никому не ведом, – отвечал Сигурд, – зовут меня дерзким зверем; нет у меня ни отца, ни матери, и пришел я сюда один.
– Если нет у тебя ни отца, ни матери, то каким же чудом явился ты на свет? – возразил Фафнир. – И если ты в этот смертный мой час не хочешь сказать мне своего имени, то, по крайней мере, должен же ты сознаться, что в эту минуту лжешь.
– Сигурдом зовут меня, – сказал тогда Сигурд, – а отца моего звали Сигмундом.
– Если бы ты вырос в кругу твоих родных, то я понял бы в тебе эту дерзкую отвагу, – сказал Фафнир, – но меня удивляет, как мог решиться на это приемыш и пленник! Теперь скажу тебе одно: все мое золото и все мои сокровища приведут тебя только к гибели.
– Всем хочется владеть богатством до последнего дня своей жизни, смерти же никому не миновать, – сказал на это Сигурд.
– Это мой брат Регин виновник моей смерти, – продолжал Фафнир, – и мне отрадно знать, что он же будет виновником и твоей. Сам же он пожнет лишь то, что себе приготовил. Советую тебе скорее ускакать отсюда, потому что нередко бывает, что раненые насмерть перед смертью убивают своих убийц.
– Не послушаюсь я твоего совета, – отвечал Сигурд, – а поеду к твоему логову и заберу все золото, какое только у тебя есть.
– Так поезжай же, – подхватил Фафнир, – ты найдешь там столько золота, что из–за него простишься с жизнью, потому что золото это приводит к гибели каждого, кто завладеет им.
Так умер Фафнир.
XIV
Вслед за тем пришел к Сигурду Регин и сказал:
– Слава тебе, господин мой! Великую победу одержал ты, убив Фафнира, – ни один раз даже самый храбрый человек не смел показываться ему на глаза. Подвига этого не забудут, пока стоит свет!
Тут Регин остановился и, постояв с минуту, устремив глаза в землю, покачал головой и проговорил с раздражением:
– А между тем ведь ты убил моего брата, и вряд ли можно сказать, что я неповинен в этом деле.
Тогда Сигурд, отирая о траву свой окровавленный меч, стал упрекать Регина в том, что он в решительную минуту струсил и убежал.
– Дракон мог долго еще пролежать в своем логове, – оправдывался Регин, – но ни ты и никто другой не мог бы убить его, если бы не выковал я этого меча.
– Когда люди идут в битву, – продолжал Сигурд, – то смелое сердце надежнее острого меча.
Тут, взяв свой меч, Регин вырезал сердце дракона, выпил его кровь и сказал Сигурду:
– Исполни, пожалуйста, мою просьбу, тебе это ничего не стоит: возьми это сердце, изжарь его на огне и дай мне съесть.
Сигурд согласился и, взяв сердце, стал жарить его на копье, как на вертеле; потом он дотронулся до него пальцем, чтобы попробовать, готово ли оно, но обжегся и сунул палец в рот. Но как только палец, омоченный кровью дракона, коснулся его языка, в ту же минуту стал ему понятен язык птиц, и он услыхал и понял, что защебетали вокруг него разные мелкие пташки, приютившиеся в кустах:
– Вот сидит Сигурд и жарит сердце Фафнира; ему следовало бы съесть его самому, и тогда стал бы он мудрее всех людей на свете.
– Вот лежит Регин и замышляет обмануть того, кто ему доверяет, – защебетала другая.
– Ему следовало бы отрубить голову Регину, – заговорила третья, – и тогда все золото досталось бы ему одному.
– Было бы всего умнее, – сказала четвертая, – если бы он последовал вашему совету, а потом поехал бы в Гиндарфиалл, где спит Брунгильда: от нее он мог бы научиться многим премудростям. Да, умно поступил бы он, если бы последовал вашему совету и подумал бы о своей безопасности: надо ждать волка там, где показал он свои уши.
И сказал тогда Сигурд:
– Не потерплю я, чтобы Регин лишил меня жизни, и уж лучше сам отправлю его по одному пути с братом.
И, вынув меч свой Грам, он отрубил им голову Регину. Потом съел он часть сердца дракона и, припрятав остальное, вскочил на коня. По следам Фафнира доехал он до его жилища и, найдя его открытым, вошел туда. Жилище это было выкопано в земле, и все двери, притолки и балки были в нем железные. Сигурд нашел тут кучу золота и множество мечей, шлемов, брони и прочих драгоценностей.
XV
Взял Сигурд путь на юг, к земле франков, и ехал не останавливаясь целыми днями. Долго ли, коротко ли ехал он, но в конце концов приехал к Гиндарфиаллу. Тут увидал он перед собою на горе яркий свет, который, казалось, происходил от такого большого костра, что пламя, взвиваясь языками, доставало до неба. Но когда подъехал он ближе, то увидал, что это был великолепный укрепленный замок, а над ним развевалось знамя. Вошел Сигурд в замок и нашел там спящего воина в полном вооружении. Сигурд снял с головы его шлем и увидал, что это была женщина. Броня так плотно сидела на ней, как будто бы она приросла к телу, и, чтобы снять ее, Сигурду пришлось разрезать ее всю сверху донизу и по рукавам, и меч его резал железо, как простое сукно. И сказал тогда Сигурд женщине:
– Пора тебе проснуться, довольно ты уж спала.
– Но кто же ты, – спросила она, – который оказался в силах разрезать мою броню и прогнать мой сон? Уж не Сигурд ли, сын Сигмунда, явился сюда, тот, что носит на голове шлем Фафнира и держит в руке меч, нанесший ему смерть?
– Да, я тот потомок Вёльзунгов, который совершил этот подвиг, – отвечал ей Сигурд. – Я же слышал, что ты дочь могучего короля, также слыхал я и о твоей красоте и мудрости и хочу теперь испытать ее.
Тогда рассказала ему Брунгильда, что бились между собою два короля, и один из них был старик и великий воин, которому самим Одином была обещана победа.
– Я же убила его в бою, – продолжала Брунгильда, – и Один из мести уколол меня веткой снотворного терновника, и с тех пор не могла я участвовать в битвах и заснула в этом замке волшебным сном.
Тогда попросил ее Сигурд поделиться с ним мудростью и дать ему несколько разумных и полезных советов. Брунгильда согласилась, но прежде предложила ему вместе осушить кубок и пожелала, чтобы слова ее послужили ему на пользу. Потом она открыла ему таинственную мудрость, открыла ему значение рун, которые могли приносить ему победу на поле битвы, укрощать бурные волны морские, открыла ему всякие заговоры, что спасают людей от порчи и колдовства, помогают в болезнях, залечивают раны. Но в конце концов никакая мудрость не может спасти человека от его злого рока: мудрость дает ему только знание будущего, изменить же в нем он ничего не может.
– На всем свете нет женщины умнее тебя, – сказал Сигурд, – дай же мне еще несколько хороших советов.
– Ты так любознателен и умен, – отвечала она, – что мне следует дать тебе еще несколько полезных наставлений. Будь же другом для своих близких и нетороплив на месть, если они обидят тебя: лучше терпеливо перенеси их обиду. Остерегайся зла и не обижай женщин. Не затевай ссор с целою толпою воинственных людей: они сейчас же огласят тебя трусом, и народ поверит им; бейся лучше с каждым из них один на один. Если случится тебе проезжать местом, где живут злые подземные духи, не задумывайся глубоко и остерегайся их; никогда не останавливайся на пути, разве только когда застигнет тебя ночь, потому что эти злые подземные духи часто доводят до умопомрачения неосторожных путников. Когда встретишь пьяного, который будет говорить тебе глупости, не вступай с ним в пререкание, пока не вернется к нему рассудок: такие встречи нередко приносят большое горе и даже иногда доводят до убийства. Выходи на бой с врагами, а не жди, чтобы они сожгли тебя вместе с твоим домом, и будь верен своей клятве, потому что страшное возмездие ждет вероломных. Заботься об умерших, какая бы смерть ни постигла их – от болезни ли, от оружия ли, или в море, и не оставляй тел их без погребения. Не доверяйся тому, у кого убил ты в бою отца, брата или друга, – как бы молод ни был этот человек, ты всегда можешь найти в нем волка. Остерегайся коварных советов друзей. О будущем твоем мало могу я сказать, – берегись только, как бы не погубила тебя ненависть своих же близких друзей.
– Нет на свете мужчины мудрее тебя, – сказал Сигурд, – и я клянусь в том, что на тебе хочу я жениться, потому что ты только и пришлась мне по сердцу.
– Ия тоже за тебя охотно пойду замуж, – отвечала она.
Уговор этот закрепили они между собою торжественною клятвой.
XVI
Поехал Сигурд своею дорогою. Щит его был окован червонным золотом и на нем был изображен дракон, темно–бурый сверху и светло–розовый снизу; и тот же самый знак носил он на шлеме, седле и на всем вооружении, сверкавшем золотыми украшениями, и носил он его для того, чтобы все видевшие знали, что он за человек и что это он убил дракона Фафнира. Его красивые темные волосы длинными локонами падали на плечи; его короткая густая борода была так же темна, как и волосы; нос у него был горбатый, а лицо – широкое, с большими скулами и такими проницательными, острыми глазами, что почти никто не мог выдержать их взгляда. Он был так широк в плечах, что издали легко можно было подумать, что это идет не один, а два человека. Роста был он также необыкновенного, а сила его, кажется, превосходила даже его рост. При всем том был он очень мудрый человек, часто предугадывал то, что должно было случиться, и понимал язык птиц, а потому редко бывало, чтобы что–нибудь застигло его врасплох. Когда же на собраниях выступал он вперед и начинал говорить, он говорил так долго, убедительно и красноречиво, что слушатели поневоле соглашались с ним. Величайшею его отрадой было помогать своим и испытывать свои силы на великих подвигах, потому что был он отважен и смел и никогда не знавал страха.
Ехал Сигурд на своем коне, который нес не только его самого в полном вооружении, но также и все его сокровища. Ехал он на юг, за Рейн, в царство короля Гиуки.
Король Гиуки был женат на чародейке Гримгильде, причинявшей людям много зла своим колдовством. Сыновья их считались в числе самых сильных и отважных воинов, а дочь их, Гудрунь, далеко вокруг славилась своею красотой.
Раз утром, проснувшись грустная и печальная, сказала Гудрунь своим прислужницам, что не в силах она веселиться в этот день, и когда одна из них спросила о причине, Гудрунь отвечала:
– Сон, что приснился мне, тяжело лежит у меня на сердце; объясни же мне сон мой, раз уж ты заговорила об этом.
– Расскажи сон свой, – сказала другая прислужница, – но не сокрушайся о нем, потому что сны часто предсказывают лишь непогоду.
– Нет, этот сон не к непогоде, – отвечала Гудрунь. – Приснился мне красивый сокол; он сидел у меня на руке, и перья на нем были цвета золота.
– Давно славишься ты разумом, красотой и обходительностью, – отвечала ей служанка, – и теперь, вероятно, приедет и посватается к тебе какой–нибудь королевский сын.
– Казалось мне, что на всем свете не могло быть ничего прекраснее этого сокола, – продолжала Гудрунь, – и за него была я готова отдать все, что имею.
– Да, так это и выходит, что мужем твоим будет замечательный человек, которого ты будешь очень любить.
– Одно только беспокоит меня, – отвечала Гудрунь, – я не знаю, кто он такой, а потому хочу я съездить к Брунгильде и поговорить с нею: она должна это знать.
Тогда прислужницы одели и нарядили Гудрунь, и, взяв с собою нескольких из своих женщин, поехала она во дворец Брунгильды, что стоял на высокой горе, разукрашенный золотом.
– Это, верно, Гудрунь, дочь короля Гиуки, – сказала Брунгильда, когда слуги известили ее о их прибытии. – Как раз сегодня ночью видела я ее во сне.
Она поспешила к ней навстречу и, дружески приняв ее, повела в свой зал, убранный соболями и устланный коврами. Поднялся тут шум и веселье, но Гудрунь ни в чем не принимала участия и сидела молча.
Тогда сказала ей Брунгильда:
– Почему не принимаешь ты участия в нашем веселье? Развеселись же, и, чтобы развлечься, давай рассказывать друг другу о великих подвигах могучих королей.
– Хорошо, давай! – отвечала Гудрунь. – Скажи же ты мне, кто, по–твоему, самый великий и могущественный король?
– Я думаю, что всех могущественнее и славнее были сыновья Гамунда, – отвечала Брунгильда. – Они совершили немало смелых дел во время своих морских походов.
– Да, конечно, это великие и славные короли, – отвечала Гудрунь, – но они оказывались иногда чересчур мешкотны на месть, когда дело касалось сильного врага. Но почему же не называешь ты моих братьев? В настоящее время, кажется, никого нет лучше их.
– Конечно, они смотрят настоящими викингами, – отвечала Брунгильда, – но они мало успели еще показать себя на деле, и я знаю одного человека, который во многом превосходит их. Это Сигурд, сын короля Сигмунда; в настоящее время он самый могучий и славный человек в мире.
– Однако я приехала к тебе для того, чтобы рассказать те сны, что приснились мне сегодня ночью и сильно тревожат меня до сих пор, – прервала ее Гудрунь.
– Полно, не тревожься этим, – отвечала Брунгильда, – живи себе спокойно среди твоих родных и друзей, которые о том только и думают, как бы порадовать тебя.
– Снилось мне, будто вышла я из дома вместе с несколькими другими женщинами, и вдруг увидали мы оленя необыкновенной величины и красоты; шерсть на нем была золотая. Мы все сейчас же захотели поймать его, но это удалось только мне одной, и никогда еще не видывала я такого красивого животного. Но в эту самую минуту ты застрелила его, и он упал мертвый к моим ногам; это причинило мне ужасное горе, которое я почти не в силах была пережить.
– Я объясню тебе сон твой, – сказала Брунгильда. – К вам приедет Сигурд, тот самый, которого выбрала я себе в мужья; Гримгильда даст ему волшебного питья, и, выпив его, он забудет все, что было прежде, и ты выйдешь за него замуж. Но замужество это принесет нам всем только одно несчастье.
– Тяжело знать это наперед, – сказала ей на это Гудрунь и вскоре позвала своих женщин и уехала домой.
XVII
Между тем Сигурд подъехал на коне своем Гране ко дворцу короля Гиуки. Когда въезжал он в замок, увидал его один из служителей короля и сказал:
– Уж не из богов ли кто–нибудь приехал к нам сюда? До того много золота на этом человеке, и сам он так красив и широкоплеч, что я никогда еще не видал ему подобного, да и конь его больше всех других коней.
Вышел навстречу ему сам король и спросил:
– Кто ты такой, что въезжаешь в замок, не попросив даже на то позволения у моих сыновей? До тебя никто еще не отваживался на это.
– Сигурдом зовут меня, и я сын короля Сигмунда, – отвечал он.
– В таком случае все мы рады видеть тебя у нас в доме, – сказал король, – и мы постараемся принять тебя как можно радушнее.
Тогда вошли они в зал, и воины, бывшие там, казались карликами в сравнении с Сигурдом; все они наперебой старались служить ему. Скоро он очень подружился с сыновьями короля Гиуки и неразлучно проводил с ними целые дни.
Немного времени понадобилось Гримгильде, чтобы сообразить, какое было бы для них счастье, если бы Сигурд навсегда поселился у них и женился на Гудруни. Она понимала, что равного ему не было на свете, и никто не мог бы оказать им большей помощи в борьбе с врагами; к тому же было у него еще так много золота, как никому никогда не снилось и во сне. Король обращался с ним как с сыном; сами же сыновья короля считали его много выше себя.
С первых же дней приезда Сигурда заметила Гримгильда, как много думал он о Брунгильде, и решила заставить его забыть о ней. Раз вечером, когда сидели они все за столом и пили мед и пиво, королева встала, подошла к Сигурду, поклонилась ему и сказала:
– Все мы радуемся твоему пребыванию здесь и желаем тебе всего лучшего; прими же этот рог и выпей.
Принял он от нее рог и выпил.
– Пусть же будет тебе король Гиуки отцом, – продолжала она, – я – матерью, а сыновья наши братьями, и пусть все вы поклянетесь в этом друг другу! Никто на свете не посмеет тогда помериться с вами силою!
Охотно принял Сигурд это предложение и, осушив рог, сейчас же совсем забыл Брунгильду и все, что было между ними говорено.
Немало уж времени жил он у короля Гиуки, когда раз вошла Гримгильда к королю и ласково заговорила:
– Приехал к нам сюда величайший боец в мире и живет теперь у нас; большою подпорою мог бы он служить нам! Выдай же за него замуж свою дочь и дай за нею столько приданого золотом, серебром и землями, сколько он только пожелает, и тогда, может быть, он навсегда останется у нас.
Неловко казалось королю Гиуки самому предлагать в жены свою дочь, однако же спустя некоторое время решился–таки он заговорить с ним об этом и предложил ему жениться на Гудруни, навсегда остаться у него и помогать ему защищать царство от соседних могучих врагов. С радостью принял Сигурд это предложение и вступил с сыновьями Гиуки в такое тесное братство, как будто были они настоящими братьями.
Созвали тогда множество гостей и задали великий пир, на котором отпраздновали свадьбу Сигурда с Гудрунью.
После свадьбы отправились названые братья в поход, совершили много отважных и смелых дел и вернулись домой с богатою добычею. Сигурд дал Гудруни отведать сердца Фафнира, и с тех пор стала она гораздо сумрачнее, но зато и гораздо умнее. У них родился сын, которого назвали Сигмундом.
XVIII
Прошло немалое время, и однажды Гримгильда сказала своему старшему сыну Гуннару:
– Теперь, кажется, есть у тебя все, чего душе угодно; одного лишь только не хватает – жены. А потому хорошо бы посвататься тебе к Брунгильде: она видная невеста, и Сигурд, вероятно, охотно поехал бы с тобою, чтобы помочь в этом деле.
Гуннар согласился, и когда рассказал об этом отцу, братьям и Сигурду, то все они одобрили его намерение.
Вооружившись как можно лучше, Гуннар и Сигурд пустились в путь и долго ехали по горам и долам, пока не приехали к королю Будди, отцу Брунгильды. Король Будли сказал, что охотно выдаст за Гуннара свою дочь, если только сама она этого пожелает.
Тогда поехали они к Геймиру, приемному отцу Брунгильды, женатому на родной ее сестре. Геймир сказал, что Брунгильда может сама выбрать себе мужа и что она решила выйти замуж только за того, кто проедет к ней через пылающий огонь, разложенный вокруг ее жилища.
Поехали они и увидали замок с золотою кровлей, вокруг которого горел огонь. Повернул было Гуннар своего коня прямо на огонь, но конь не послушался и поскакал назад.
|
|
|
