 |
Глава 14. Истощение
|
|
|
|
О том, как важен баланс в использовании возможностей, и как легко разрушить все, если не относиться бережно к тому, что имеешь
«Ресурсное проклятие» способно подорвать экономику большой и богатой страны. Тем более страшным может быть ущерб от доминирования того или иного ресурса для маленького государства, где ресурсов гораздо меньше, и исчерпываются они гораздо быстрее. Но нам, сторонним наблюдателям, изучать процессы, идущие в маленьких обществах, в каком-то смысле проще и приятнее: в большой стране или даже империи все процессы смазаны, переплетены между собой и «прячутся» под многочисленными масками, а мощный пропагандистский аппарат, который, как правило, умирает последним, продолжает искажать историю и навязывать свои трактовки событий даже и в фазе необратимого распада; в маленьком же государстве процессы протекают острее, нагляднее и прямолинейнее.
Остров Пасхи, называемый его жителями Рапануи, был открыт голландским мореплавателем Якобом Роггвеном в 1722 году в день празднования Пасхи, за что и получил свое название. Перед глазами Роггвена предстал абсолютно голый вулканический остров, населенный небольшим, даже применительно к площади острова, количеством аборигенов. Высадившиеся на острове голландцы были поражены огромными каменными статуями, покрывавшими всю его пустынную территорию: изготовление, доставка с каменоломен и монтаж таких истуканов явно требовал гораздо более высокого уровня технического развития, чем тот, которым располагали встреченные голландцами аборигены. Сразу же стало очевидным, что местные жители явно когда-то были гораздо более развитым народом.
В это же время на самом острове не было почти никаких пригодных к пище растений и культур, почти не водилось никаких съедобных животных, а в окружавших его водах водилось, по сравнению с другими тихоокеанскими островами, крайне мало рыбы. Было видно, что к моменту открытия острова европейцами цивилизация Рапануи находилась в состоянии глубочайшего упадка и кризиса.
|
|
|
О причинах этого кризиса крайне сложно судить ввиду того, что о доевропейской истории цивилизации Рапануи не сохранилось почти никаких сведений, и все предположения основаны лишь на исследованиях археологов. Феномен гигантских статуй (ставших популярным артефактом во всем мире) и пугающая бедность острова привлекали внимание многих людей с развитой фантазией, которые не ленились придумывать свои (чаще всего ненаучные) версии событий. В числе разработанных, в том числе литературно, и нашедших отражение даже в кинематографии версий – посещение острова инопланетянами, инфекция, самоуничтожение сверхцивилизации, изобретшей смертоносное оружие и допустившей гражданскую войну, извержение вулкана и пр. Как легко догадаться, ни одна из этих версий не проходит минимальной проверки фактами. Реальность видимо была значительно прозаичнее.
По мнению исследователей, остров был заселен в середине I и начале II тысячелетия нашей эры, скорее всего, выходцами с островов Полинезии, постепенно продвигавшимися на восток через острова Кука и Питкэрн. В свое время Тур Хейердал практически показал, что на деревянном плоту можно переплыть почти 5000 миль по Тихому океану (правда, он плыл на запад, используя течение Гумбольта, но принципиальной проблемы плыть на таком плоту с парусом на восток тоже не было), что дало ему основание подтвердить теорию полинезийского заселения [145].
Постепенно на острове сформировалось обычное для поздних форм родо-племенного строя с элементами рабовладения общество: существовали прослойки жрецов, воинов-знати, общинников и рабов. Рапануйцы делились на кланы, которые, судя по археологическим данным, сосуществовали далеко не мирно, и на острове часто случались междоусобные войны. Основными занятиями рапануйцев были земледелие и рыболовство, а также сбор яиц морских птиц и разведение кур, которые к моменту прибытия голландцев оставались единственным видом домашних животных, худо-бедно разводимых аборигенами. По близлежащим водам аборигены перемещались на вырезанных из дерева каноэ.
|
|
|
Рапануйцы практиковали резьбу по камню, о чем свидетельствуют, в частности, знаменитые каменные статуи, называемые аборигенами «моаи», и добились в этом немалых успехов. У рапануйцев существовала и собственная система иероглифической письменности, называемая «кохау ронго».
Со временем по неизвестным причинам эта цивилизация лишилась всех необходимых для жизни ресурсов и стремительно деградировала. Версия климатических изменений (действительно, осадки на острове выпадают в довольно маленьких количествах, вулканическая почва скудна и неплодородна, а сильные ветра ухудшают условия земледелия) похоже не находит подтверждения – нет следов коренных изменений климата.
По другой версии, которая выглядит более правдоподобной, аборигены острова Пасхи просто-напросто истощили все имеющиеся у них и без того скудные ресурсы, когда население Рапануи слишком разрослось.
По мнению археологов, когда первые поселенцы прибыли на остров, на нем присутствовали довольно крупные леса. Леса давали приют многочисленным видам животных, в том числе съедобных, и возможность произрастания плодовых деревьев; защищенная лесами от ветров и постоянно удобряемая в лесной экосистеме почва была плодородной и годной для земледелия.
Переселенцы, естественно, стали очищать участки под посевы – так же, как это делали их предки на островах Полинезии; так же, как это делали индейцы Мезоамерики (однако климат острова Пасхи сильно отличается от климата Мезоамерики, и это сыграло с жителями острова злую шутку). Обилие лесов дало им возможность строить большие деревянные дома и создавать деревянный флот – большие лодки, пригодные для далеких морских походов и активного лова рыбы; обилие диких животных и пищи для животных домашних способствовало наличию в избытке мяса и молока. Население острова стало быстро увеличиваться.
|
|
|
Экстенсивная политика хозяйствования, как мы сегодня ее назвали бы, привела к образованию устойчивых паттернов поведения у островитян. Сокращение лесных массивов вело к выветриванию почвы и ее высыханию. Для обеспечения питанием растущего населения в условиях падения урожайности требовалось еще больше сельскохозяйственных земель – и вырубки шли еще быстрее, тем более что лес шел на строительство домов (а размер дома, видимо, определял престиж домовладельца), использовался как топливо и для создания лодок – ведь сокращение количества диких животных требовало добычи большего объема рыбы для поддержания белкового баланса.
С течением времени почти все леса были вырублены аборигенами, в какой-то момент оставшаяся их часть из-за эрозии почв и просто в силу неспособности к восстановлению исчезла сама. В какой-то момент рапануйцы перестали строить деревянные хижины и дома, переселяясь жить в пещеры – строить стало буквально не из чего, а старые деревянные дома гнили, разрушались от времени и сгорали во время межклановых конфликтов.
Из-за исчезновения лесов аборигены перестали создавать лодки-каноэ, что лишило их даже теоретической возможности покинуть пределы острова и крайне затруднило ведение морской охоты и рыбной ловли. Приостановилась охота на дельфинов, употребляемых аборигенами в пищу, и ловля тунца, который водился только в открытом море. Морской промысел сосредоточился на прибрежных водах – буквально нескольких сотнях метров от берега. Обитавшие у самых берегов острова виды рыб, а также ракообразные и моллюски были почти полностью буквально съедены за очень короткий срок.
Другой проблемой стало исчезновение пригодных к употреблению в пищу животных. Почти все дикие птицы вымерли вследствие интенсивной охоты аборигенов и от исчезновения лесов; популяция морских птиц резко сократилась из-за массового поедания рапануйцами их яиц. Лесные животные исчезли еще раньше. Единственными распространенными источниками животного мяса, употребляемого аборигенами, стали мясо крыс и кур.
|
|
|
В какой-то момент нормой жизни стал каннибализм, о чем свидетельствуют многочисленные человеческие кости, найденные среди прочих пищевых отходов рапануйцев исключительно в последний период до прихода европейцев. Единственным, что поддерживало жизнь кланов аборигенов, оставалось скудное земледелие.
Исчерпание ресурсов вызывало острую конкуренцию за их остатки, из-за чего военные столкновения между кланами аборигенов стали крайне частыми. Об этом свидетельствуют найденные археологами многочисленные наконечники обсидиановых копий, разбросанные по всему острову, – опять же в последний период. Из-за войн и голода население острова стремительно сокращалось, а сама цивилизация приходила в упадок – прекратилось строительство каменных статуй, разрушилась классовая иерархия, и произошла массовая милитаризация общества. Деградация культуры сказалась и на изменении религиозных культов: вместо почитания каменных идолов-моаи запертые на опустевшем унылом острове аборигены перешли к культу человека-птицы, который, по видимости, сложился из-за зависти аборигенов к парящим над морем птицам, имевшим возможность улететь с острова куда-нибудь в более благоприятное место.
Остров Пасхи превратился в классический «остров невезения», где ничего не растет и не ловится. Но даже после открытия и заселения европейцами острова Пасхи беды рапануйцев не закончились. И без того маленькое население острова резко сократили завезенные европейцами болезни. По злой иронии судьбы в 1860-х годах большая часть туземцев была силой вывезена работорговцами для добычи гуано в Перу – как будто одного ресурсного кризиса было мало и последние аборигены должны были поучаствовать в «ресурсном проклятии» еще и в другой стране. К 1872 году на острове осталось всего 111 аборигенов [146]. Разрушившая саму себя цивилизация фактически исчезла окончательно.
Остров Науру расположен существенно ближе к Полинезии, чем остров Пасхи, – он находится между Новой Гвинеей и Маршалловыми островами. Науру был заселен примерно тогда же, когда и остров Пасхи. Жители Науру, разделенные на несколько (к концу XIX века – двенадцать) небольших независимых племен, живших первобытно-общинным строем, не создали ни скульптурных памятников, ни письменности. Зато они традиционно сажали, а не вырубали деревья (в основном кокосовые пальмы и панданы), а их рыболовство было рачительным, а не расточительным: аборигены строго делили между собой участки для рыбной ловли, на своих участках они подкармливали рыбу, обогащали ее кислородом, известно, что даже детям запрещалось купаться в зоне лова, чтобы рыба не ушла, в том числе, к соседу.
|
|
|
История Науру далеко не столь мрачна, как история острова Пасхи. Но она также является ярким примером быстрого истощения ресурса в ущерб долгосрочному развитию, но только уже в период колонизации острова.
История Науру периода колонизации мало отличается от истории других колонизированных островов – он переходил из рук в руки, рассматриваясь как стратегический плацдарм и источник полезных ископаемых.
Европейцы впервые попали на этот остров в конце XVIII века, однако почти до конца XIX века остров оставался независимым, а его жители в основном промышляли пиратством. В 1888 году остров был аннексирован Германской империей. Во время Первой мировой войны остров был захвачен австралийцами, и вплоть до Второй мировой войны он находился под совместным управлением Британии, Австралии и Новой Зеландии. В годы Второй мировой войны остров был оккупирован Японской империей. Два из 12 племен, населявших остров, полностью исчезли из-за японской политики геноцида местного населения, а само население сократилось на треть – с примерно 1850 до 1350 человек. После окончания войны остров вновь перешел под управление Австралии, де-юре став подопечной территорией ООН.
Но основное событие в истории острова случилось в 1899 году: на острове были обнаружены значительные запасы фосфоритов, из которых производятся крайне эффективные минеральные удобрения. В 1906 году британская компания British Pacific Islands купила у Германии право на разработку и эксплуатацию фосфоритных месторождений, после чего экспорт данного минерала стал основой экономики острова. После Второй мировой войны Британская фосфатная компания возобновила добычу и экспорт фосфоритов.
Прошло не так много времени, и общемировой тренд деколонизации докатился и до Науру. В 1967 году под давлением местных властей контроль над экспортом и добычей фосфоритов был передан науруанцам. В 1968 году остров Науру стал и де-юре независимым государством – одним из самых маленьких на планете.
Первые тридцать лет в независимом Науру, благодаря экспорту фосфоритов, сохранялся крайне высокий уровень жизни – значительно выше, чем в других странах региона. Ежегодно добыча фосфоритов приносила экономике страны до 100 млн долларов [147]. Доход на душу населения в 1975 году был самым высоким в мире – 35 тыс. долларов на человека в год [148]. Специальные фонды, в которых аккумулировалась выручка от продаж фосфоритов, выплачивали жителям фиксированную сумму «безусловного дохода», оплачивали электроэнергию, чистую воду и даже авиабилеты. На острове, на котором проживало меньше жителей, чем в большом московском многоквартирном доме, были построены международный аэропорт (и создана авиакомпания), гостиница с более чем 100 номерами, конгресс-центр, шоссе по периметру острова, к каждому дому подведена телефонная связь и создан спутниковый центр связи. Часть денег, разумеется, бесследно пропадала в ходе сомнительных операций и финансовых схем науруанских чиновников – но нельзя сказать, что науруанские власти зря ели свой хлеб: им удалось придумать еще один источник сверхдоходов для острова.
В 1989 году Науру подал иск в Международный суд ООН с требованием к государствам, когда-либо разрабатывавшим фосфориты на острове, возместить экологический ущерб. Австралия, Великобритания и Новая Зеландия выплатили Науру по решению суда более 100 млн долларов, а ряд других стран (включая даже Тайвань) просто оказали материальную помощь [149], [150]. Предполагалось, что полученные средства пойдут на завоз на остров плодородной почвы и рекультивацию земель. Но в итоге деньги просто «растворились» – по официальной версии власти они были потрачены на «инфраструктуру».
Тем временем из-за получаемых сверхдоходов многие науруанцы перестали работать и даже отдавать детей в школы. Они ударились в неумеренное потребление, скупая дорогие машины (в каждой семье их было четыре или пять) и технику, путешествуя по миру, нанимая иностранную прислугу. При этом получаемые доходы граждане страны в большинстве своем ни во что не инвестировали, за исключением заграничной жилой недвижимости.
Разработки фосфоритных месторождений проводились к концу 80-х годов на 75 % всей территории острова, для чего власти Науру теперь нещадно вырубали произраставшие там леса [151]. На месте вырубленных лесов и выработанных месторождений фосфоритов оставались лишь голые острые скалы, на которых больше ничего не могло произрастать – деньги на рекультивацию ведь «ушли на инфраструктуру».
К началу 1990-х годов запасы фосфоритов стали вырабатываться, а мировые цены на них упали, и в Науру начался тяжелейший экономический кризис, усугублявшийся огромными экологическими проблемами – из-за разработки фосфоритных месторождений было уничтожено 90 % всего лесного покрова острова [152]. К 2006 году без работы осталось 22, 7 % трудоспособного населения [153]. Жителей Науру ждал неприятный сюрприз: по официальным данным резервы казны острова в 1990 году должны были содержать восемь миллиардов австралийских долларов. Когда же эти средства потребовались для спасения экономики острова, оказалось, что на счетах казначейства есть всего 30 миллионов [154].
Властям острова пришлось срочно искать способы восстановить экономику. Они начали с распродажи всего, включая самолеты авиакомпании. Затем, благо в расцвете был рынок международного налогового планирования, Науру был превращен в оффшорный финансовый центр. Власти страны установили нулевые налоги на зарегистрированные в ней компании, не оперирующие на острове, и никак не контролировали проводимые на острове финансовые операции. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) причислила Науру к странам, задействованным в финансовых схемах по отмыванию денег, к которым, по отдельным данным, были причастны даже русская и колумбийская мафия.
Кроме того, репутацию Науру значительно подмочила практика дипломатической поддержки политики тех или иных стран за деньги. Так, например, Китай в 2002 году заплатил Науру 130 млн долларов за разрыв отношений с Тайванем, но уже через три года сам Тайвань заплатил властям острова за восстановление дипломатических отношений еще большую сумму [155]. В 2009 году власти России заплатили Науру 50 млн долларов (якобы «на решение социальных проблем») за признание независимости Абхазии и Южной Осетии [156].
Много вопросов со стороны международного сообщества вызывает практика продажи властями Науру гражданства страны иностранцам. Не лучшим образом сказывается на репутации страны наличие в этой стране и центра для содержания беженцев, высылаемых с территории Австралии. По многим сообщениям, беженцы содержатся в этом центре в крайне плохих условиях, и их права постоянно нарушаются администрацией. В то же время центр дает науруанцам работу в условиях продолжающегося кризиса.
С помощью австралийских инвесторов в 2006 году удалось частично восстановить добычу фосфоритов, однако их запасы всё равно близки к исчерпанию, а экономика страны диверсифицируется крайне медленно – еще в 2008 году фосфориты составляли 96 % всего экспорта Науру [157]. На сегодняшний день власти острова занимаются разработкой «вторичных» запасов фосфоритов, которых должно хватить еще приблизительно на 30 лет. Помимо экспорта удобрений, экономика острова остается на плаву во многом за счет финансовой поддержки Австралии (в обмен на присутствие на острове лагеря для беженцев) и сохраняющихся, пусть и в меньших количествах, оффшорных организаций.
Самый страшный кризис, когда ВВП Науру падал до 2000 долларов на человека в год, уже позади – с 2006–2007 годов он (вслед за ценами фосфоритов в основном) подрос до значений, позволяющих не задумываться о том, чем кормить граждан страны [158]. Сегодня на Науру проживает около 10 000 человек, а ВВП на душу населения составляет около 8000 долларов – 5 % от пикового значения времен интенсивной добычи фосфоритов [159]. С 2012 года ВВП на человека упал почти на 20 % – следствие капризной мировой конъюнктуры [160]. Для переформатирования экономики острова сегодня делается явно немногое, и экономика Науру остается в рецессии.
|
|
|
