 |
Глава 15.2. Путь Алиева
|
|
|
|
О роли личности в истории, особенно если эта история – нефтяная
Нефть в последние 50–70 лет является наиболее явным ресурсом, формирующим классическую экономику «ресурсного проклятия/благословения». Но относительная новизна нефтяного рынка, который приобрел грандиозные размеры всё же лишь к 70-м годам прошлого века, не позволяет нам найти в новейшей истории примеров полностью завершенного ресурсного цикла, построенного на нефти, – цикла, включающего в себя не только бурный рост, экономическую деформацию, политическую трансформацию и рост экономической волатильности, но и период спада, развала экономической и политической системы и коллапс. Условно, можно говорить о прохождении такого цикла Советским Союзом, но это будет не нефтяная история, а история банкротства идеологии, в которой падение цен на нефть только усугубило проблему. Можно записать в жертвы нефтяного «проклятия» Венесуэлу, и это будет правильная классификация. Но всё же Венесуэла является еще и примером провального государственного управления, конечно, ставшего возможным благодаря наличию ресурса, но не являвшегося обязательным следствием его наличия. Тем не менее сегодня мы знаем как минимум несколько кандидатов на прохождение полного нефтяного цикла – не потому, что спрос на нефть в ближайшее время будет сокращаться (скорее всего – нет), а потому, что в этих странах приближается момент исчерпания их нефтегазовых запасов. Одним из наиболее близких нам примеров такой ситуации является Азербайджан.
Нефть добывалась на территории современного Азербайджана уже несколько тысяч лет назад. В конце XIX века «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель», основанная Ротшильдами Caspian and Black Sea Oil Industry and Trade Society и Royal Dutch/Shell начали промышленную добычу в Баку и на Апшеронском полуострове.
|
|
|
Первый бум добычи случился в самом начале XX века – к 1905 году добыча нефти выросла до 0, 2 мбд (половина мировой добычи в то время)[220]. После первой русской революции последовал спад добычи, но бакинская нефть была ценным сырьем для промышленности России. Настолько ценным, что была удостоена внимания в одном из романов Бориса Акунина – в нем известный сыщик Эраст Фандорин предотвращает масштабную диверсию на бакинском нефтетранспортном узле, целью которой было ни много ни мало лишить Россию возможности вести Первую мировую войну. После революции 1917 года добыча нефти упала в четыре раза, но с конца 1920-х годов и до начала Второй мировой войны объемы добычи росли – к 1941 году они достигли пика в 0, 5 мбд [221]. Важной составной частью планов немецкого командования был захват Баку и азербайджанских месторождений нефти, которые наряду с румынскими обеспечили бы Германию топливом для продолжения войны. В годы войны добыча нефти в Азербайджане снизилась (до 0, 2 мбд), а в послевоенные годы восстанавливалась крайне медленно (сперва из-за низкого послевоенного спроса, потом из-за появления конкурирующих месторождений в Западной Сибири), достигнув локального пика в 0, 4 мбд в конце 1960-х годов[222]. С тех пор добыча плавно снижалась, достигнув тех же 0, 2 мбд к концу 1990-х годов[223].
В 1969 году руководителем Азербайджанской ССР был назначен молодой (46 лет) генерал КГБ Гейдар Алиев. СССР переживал ранний нефтегазовый бум – только что был открыт Самотлор [224]. Неэффективная экономика социализма, чей проигрыш капиталистическим странам был уже очевиден, вдруг получила возможности для роста и капитализации. Алиев отлично понимал ценность углеводородов для страны и, прежде всего, их значимость в восприятии руководства СССР. Основной фокус деятельности Алиева на посту руководителя республики был (помимо укрепления собственной власти за счет расстановки «своих» людей, в основном из Нахичевани, что называлось тогда «укреплением законности и дисциплины») на развитии нефтегазового комплекса.
|
|
|
В 1970-е годы, несмотря на то что добыча нефти стагнировала, Азербайджан сумел стать лидером по производству нефтепромыслового оборудования в СССР. Азербайджан занимал второе место в мире после США по постройке оборудования для индустрии нефти и газа. Не обошло Азербайджан и активное строительство газо- и нефтепроводов, которое было «стройкой № 1» в СССР все 1970-е годы: появился нефтепровод в Грозный, по которому, однако, нефть шла не из, а в Азербайджан – в Баку был построен нефтеперерабатывающий завод, рассчитанный на существенно большие объемы нефти, чем добывала республика. Успехи в добыче и переработке нефти сделали Алиева полновластным «хозяином» республики, построившим управление ей на базе когорты «своих» людей, с упором на личную преданность. Гиперконцентрация ресурсов на одной индустрии и гиперинтеграция в закрытую экономическую систему СССР привели к тому, что Азербайджан, чья экономика считалась успешной на уровне союзного Политбюро, стал крайне зависимым и от внутреннего советского рынка, и от цен на нефть. К 1980 году в стране функционировало всего около 1000 промышленных предприятий (для республики с населением шесть миллионов человек это очень мало)[225]. Имидж Азербайджана как «сытой и богатой» республики стал стремительно портиться в 1980-е годы с падением цен на нефть и перепроизводством ее в СССР. В республике, впрочем, как и во всем СССР, обострились экономические проблемы.
В 1982 году Алиева вызывает в центр его патрон – Андропов. Алиев входит в Политбюро, но не упускает контроля за республикой. Однако весь СССР меняется – к власти приходит Горбачев и в попытке спасти страну от голода и разрухи объявляет смену политического и экономического курса, без изменения концепции социализма и системы административного устройства СССР. Алиев плохо вписывается в новые реалии, в 1987 году он торжественно и, как всегда в СССР, «по собственному желанию» отправлен на пенсию.
|
|
|
К 1990 году Азербайджан подошел, растеряв свой экономический потенциал: нефть стоила дешево, в СССР потребность в нефтегазовом оборудовании упала почти до нуля, объемы нефтепереработки были минимальны. СССР открывал границы, и Азербайджан почувствовал конкуренцию импорта в борьбе за советский рынок. Резкое падение уровня жизни вызвало социальное недовольство, которое (на фоне объявленных «гласности» и «плюрализма») приняло самые разные формы, в том числе экстремально националистическую.
Развитие нефтегазового комплекса в АзСССР сопровождалось потерей фокуса на остальных областях экономики. Власти пропустили формирование в Азербайджане широкого слоя вчерашних крестьян, которые оказались вырваны из привычной жизни или были вынуждены мигрировать в города, деклассироваться, оказываться в среде «фабричных» поселений с высоким уровнем преступности и высоким же уровнем социальной самоорганизации. Сочетание наличия такого класса, падения уровня жизни и старых межнациональных проблем, фокусом которых был неоднозначный статус Нагорного Карабаха (почти трети территории страны с превалирующим армянским населением), должно было привести к взрыву, и он случился.
В 1980-е годы представители армянского большинства Нагорного Карабаха последовательно пытаются добиться его отделения и присоединения к Армении. Руководство СССР последовательно отвергает эти просьбы, а вокруг Карабаха накаляется ситуация – в Армении отношение к азербайджанцам негативное, начинают ходить слухи о дискриминации и даже насилии. В Карабахе начинаются пока еще бытовые столкновения между представителями двух наций, точечное применение насилия. С 1988 года Нагорный Карабах становится настоящей горячей точкой – гибнут люди, из Армении в Азербайджан потекли беженцы. В Азербайджане параллельно формируется и становится крайне популярным Народный Фронт – националистическая организация, которая начинает борьбу за власть в республике, готовящейся стать страной. Народный Фронт опирается на тех самых вчерашних крестьян и занимает ультранационалистическую, в частности, антиармянскую позицию.
|
|
|
В мае 1988 года Москва меняет руководителей АзССР и АрмССР на функционеров, в республиках не работавших и не готовых к тому, чтобы сосредоточить контроль в своих руках. Ситуация только ухудшается – обе республики парализованы митингами и забастовками, в сентябре столкновения в НКАО становятся настолько значимыми, что начинается эвакуация азербайджанцев и армян в районы их компактного проживания. Фактически НКАО и ряд других районов Азербайджана оказываются в состоянии «чрезвычайного положения», хотя реальность больше напоминает положение военное. За 1989–1991 года более 350 000 армян покидает Азербайджан [226]. К концу 1989 года именно НФ контролирует всю политическую повестку, хотя власть номинально находится в руках ставленников Москвы. В январе 1990 года в Баку проходит масштабный армянский погром, вслед за которым армянские вооруженные формирования в НКАО приступают к реальным боевым действиям, а в Баку входят войсковые части советской армии. В результате действий воинских частей в Баку гибнут сотни людей, события этого месяца получат потом название «Черный январь».
Два последующих года Азербайджан преследуют неудачи. Падение СССР, формально закрепленное в 1991 году, приводит к потере поддержки из Москвы, советская армия прекращает существование, а оставшиеся на территории НКАО подразделения разоружаются местными армянскими вооруженными формированиями. В НКАО Азербайджан теряет контроль практически над 100 % территории. Неудачи на фронте, тяжелейший экономический кризис и раздробленность самого Народного Фронта, в котором лидеры представляют разные регионы и кланы, приводят к нестабильности политической власти: за два года меняется четыре президента – Аяз Муталибов, Якуб Мамедов, Иса Гамбар и Абульфаз Эльчибей сменяли друг друга. После мятежа в Гяндже в июне 1993 года, Эльчибей фактически передал власть бывшему Первому секретарю ЦК КП Азербайджанской ССР Гейдару Алиеву. В октябре 1993 года Алиев был избран президентом, а в мае 1994 года стабилизировал политическую обстановку в стране, подписав соглашение о прекращении огня с Нагорным Карабахом и Арменией.
Возвращение к власти Гейдара Алиева очень напоминало «возвращения» каудильо в странах Латинской Америки, в частности того же Перона – кризис, вызванный «ресурсным голодом», лечился возвратом сильной фигуры из прошлого. Алиев, без сомнения, был талантливым политиком, опытным руководителем и харизматичным лидером, без труда поддерживавшим свой статус лидера Нахичевани и «нахичеванского клана» и способным консолидировать вокруг себя широкую азербайджанскую элиту. Он, естественно, использовал свой опыт и потенциал связей для консолидации власти и немедленно приступил к восстановлению экономики Азербайджана – ровно теми методами, которыми он уже однажды ее строил, то есть через нефть и газ. В том же году, в сентябре, правительство Азербайджана заключило «контракт века» о совместной разработке трех нефтяных месторождений – «Азери», «Чираг» и «Гюнешли» (АЧГ) в азербайджанском секторе Каспийского моря, в 120 км от побережья страны (открыты в 1981–1987 годах). В соглашении о разделе продукции (СРП) сроком до 2024 года участвовали BP, Ramco (Великобритания), Amoco, Unocal, Exxon, McDermott и Pennzoil (США), «Лукойл» (Россия), Statoil (Норвегия), Itochu (Япония), TPAO (Турция), Delta Nimir (Саудовская Аравия), а также Государственная нефтяная компания Азербайджана. Все вместе компании составили консорциум Азербайджанская международная операционная компания – АМОК (часть акционеров в будущем продала свои доли, в настоящий момент основным акционером является BP).
|
|
|
Алиеву повезло – несмотря на то что цена на нефть еще была низкой, спрос на нее в мире рос, и Азербайджан хорошо вписывался в нефтяной рынок. Ускоренная разработка оффшорных месторождений консорциумом привела к резкому росту добычи нефти уже в конце 1990-х годов. Первая нефть с месторождения Чираг стала поступать в 1997 году, что позволило довести добычу до 0, 3 мбд в 2005 году, когда цены на нефть уже ушли сильно вверх [227]. В 2005 году первая нефть стала поступать с месторождения Азери, а в 2008 году – с глубоководного месторождения Гюнешли. В итоге к 2010 году производство нефти и газоконденсата достигло рекордного уровня – 1 мбд, при этом три четверти производства приходились на блок АЧГ[228].
Одновременно резко выросла добыча природного газа из-за начала разработки месторождения Шах-Дениз в 2006 году, а также в результате подписания СРП с консорциумом международных нефтегазовых компаний (основной акционер – BP). Добыча выросла с 5, 2 млрд м3 в 2005 году до 18, 2 млрд м3 в 2015 г оду[229]. С 2007 года Азербайджан стал нетто-экспортером газа (9, 8 млрд м3 потребляются на внутреннем рынке)[230].
Инвестиции иностранных партнеров, сделанные на фоне роста спроса на нефть, обеспечили Азербайджан новыми способами транспортировки нефти и газа – в обход России и особенно неспокойной Чечни. В рамках СРП были построены нефтепровод Баку-Супса (1999), Баку-Тбилиси-Джейхан (2006) и газопровод Баку-Тбилиси-Эрзерум (2006), а также несколько других нефте- и газопроводов меньшей мощности.
Резкий рост добычи нефти и газа совпал по времени с ростом цен на углеводороды. В 1991 году Brent стоил $38, 2/бар., в 2010 году – $86, 4/бар. [231]. В итоге сочетание эффекта низкой базы 1990-х годов и роста добычи и роста цен на углеводороды привело к ошеломительным темпам роста ВВП страны. Если в 1990-х годах среднегодовые темпы роста ВВП были отрицательными, то в 2000-х среднегодовой темп роста составил 14, 6 %, причем в отдельные годы темп роста превышал 20 % – 2005 (26, 4 %), 2006 (34, 5 %), 2007 (25 %) годах[232]. Подобные темпы роста – редкость для экономической истории, хотя нефтедобывающие страны, в особенности небольшие, иногда показывают подобную динамику. С 1992 по 2014 год ВВП Азербайджана в текущих долларах вырос с 1, 2 млрд долларов до 75, 3 млрд долларов (рекорд среди бывших республик СССР), а ВВП на душу населения увеличился с 159 долларов в 1992 году до 8 тыс. долларов в 2014 году (из них 2, 3 тыс. на душу населения – чистый нефтегазовый экспорт)[233].
Высокие темпы роста ВВП совпадали с высокими темпами роста экспорта в 2000-х годах. Среднегодовой темп роста экспорта составил 18, 8 %, причем 93 %[234] экспорта – нефтегазовый (в России, для сравнения, в 2013–2014 годах самых высоких цен на углеводороды он не превышал 70 %). Доля нефтегазового экспорта в ВВП в 2014 году составила 30 %, для сравнения в России – 17 %, в Мексике – 1, 3 %[235].
Зависимость бюджета Азербайджана от нефтегазовых доходов за годы бума резко увеличилась. Если в 2003 году доля трансфертов из Государственного нефтяного фонда в бюджет в 2003–2007 годах в среднем составляла около 10 % ВВП, то в 2010–14 годах превышала 50 % ВВП, а в 2014 году дошла до 58, 2 %[236]. Учитывая другие статьи бюджета, связанные с нефтегазовым сектором, доля прямых нефтегазовых доходов в бюджете на 2014 год была выше 60 % (для сравнения: в России в конце 2000-х – начале 2010-х годов – около 30 %)[237]. При этом отношение бюджета к ВВП росло на протяжении всего периода нефтяного бума – с 18 % в 1994 году оно выросло до 46 % в 2015 году[238].
Успехи страны в 2000-е и в начале 2010-х – в основном успехи АЧГ. В разработку блока консорциум вложил 28, 7 млрд долларов, а его доход составил 73, 0 млрд долларов [239]. Доходы Азербайджана от СРП «АЧГ» тоже велики: с 2001 по 2015 год в его Государственный нефтяной фонд (учрежденный по примеру других ресурсных стран) поступило 124, 9 млрд долларов [240].
Однако резервы Государственного нефтяного фонда (ГНФ) составили лишь 27 % от поступлений от продажи нефти и газа начиная с 2003 года; остальные 73 % направлялись в бюджет, то есть шли на текущее потребление[241]. При этом существенное сбережение нефтегазовой ренты осуществлялось только в первые годы работы фонда, начиная с 2009 г. доля трансфертов в бюджет (то есть потребление) стала превышать 90 % расходов фонда (в 2008–88 %)[242].
Гейдар Алиев умер в 2003 году в возрасте 80 лет. К моменту своей смерти он не только сосредоточил в своих руках всю возможную власть в стране, но и построил стандартный для ресурсных экономик каудилистский культ. Среди самых скромных титулов, которыми награждала Алиева официальная пропаганда, были «общенациональный лидер азербайджанцев всего мира», «политик, смотрящий на десятилетия вперед», «мастер власти», «великий лидер». Клиническая смерть Гейдара Алиева некоторое время скрывалась его окружением, в то время как его сын, Ильхам, спешно назначенный премьером, забирал в свои руки нити власти. В марте 2004 года Ильхам Алиев издал указ о увековечении памяти отца – теперь в Азербайджане многие значимые объекты, организации, улицы и площади носят имя Гейдара Алиева, а на месте памятников Ленину советской эпохи стоят памятники Гейдару Алиеву – в похожих позах.
Ильхам Алиев не изменил экономической политики страны: упор на нефтегазовый сектор сочетался с жестким контролем за финансовым рынком – курс национальной валюты оставался управляемым властью. В декабре 2006 года на фоне огромного потока нефтедолларов власти допустили укрепление курса маната с AZN0, 92/$ до AZN0, 87/$. В следующие несколько лет манат плавно укреплялся к доллару [243].
Рост добычи нефти позволил Азербайджану довольно успешно пройти кризис 2009 года – темпы роста в этом году оставались высокими – 9, 4 %[244]. Но уже к 2011 году в Азербайджане стали заметны симптомы «голландской болезни». В июне 2011 года Центробанк Азербайджана зафиксировал курс маната на уровне AZN0, 78/$, пытаясь бороться с его переукреплением [245]. Но после падения цен на нефть в 2014 году в стране начался резкий отток капитала, совпавший по времени с первыми признаками исчерпания нефтяных месторождений. К 2015 году, по данным оператора АМОК BP, добыча нефти упала до уровня 0, 85 мбд [246].
В феврале 2015 года правительство провело однократную девальвацию маната, зафиксировав его на уровне AZN1, 05/$[247]. Однако отток капитала продолжался: с пика в 15 млрд долларов в середине 2014 года золотовалютные резервы Центробанка Азербайджана сократились до 5 млрд долларов в декабре 2015 года [248]. Тогда же власти пошли на новую девальвацию маната до уровня AZN1, 55/$, одновременно отпустив курс [249]. В итоге девальвация маната оказалась более существенной, чем у других валют стран СНГ, зависимых от нефтегазового экспорта (казахстанского тенге и рубля).
Рост ВВП Азербайджана снизился в 2015 году до 1, 1 %, а 2016 был первым годом рецессии за последние 20 лет, ВВП упал на 2, 4 %[250].
Ненефтяной сектор экономики был в этот момент (и остается по сей день) крайне слаб – кроме нефти и газа Азербайджан практически ничего не экспортирует: из 11, 4 млрд долларов экспорта в 2015 году на ненефтяной экспорт приходится всего около 1 млрд долларов [251], при этом основные статьи – это сельскохозяйственные товары с низкой добавленной стоимостью: 312 млн долларов – фрукты и овощи, 212 млн долларов – сахар, 153 млн долларов – растительные и животные масла [252].
Нефтегазовые доходы, как водится в ресурсных автократиях, были потрачены неэффективно. Национальный стадион в Баку обошелся в 710 млн евро [253]. За право принять у себя Гран При Европы Формулы-1 в 2016 году. Баку заплатил около 40 млн долларов, и почти столько же ушло на постройку трассы Baku City Circuit [254]. Деньги тратились на многочисленные парки и музеи им. Гейдара Алиева, которые построены почти в каждом крупном населенном пункте, и на памятники родителям Ильхама Алиева. Практически ничего не было сделано для привлечения иностранных инвестиций в ненефтяном секторе – в рейтинге Doing Business 2015 Азербайджан занимал 63 место, уступая своим соседям, бывшим республикам СССР – Армения была на 35 месте, Грузия, резко улучшившая бизнес-климат во время президентства Михаила Саакашвили, – на 24-м [255]. В Corruption Perceptions Index от Transparency International Азербайджан (на 126 месте) также уступает соседям по региону – Армении (на 77-м) и Грузии (на 44-м)[256].
С ростом цены на нефть с 2017 года ВВП Азербайджана так же начал расти, но далеко не теми же темпами, что раньше. Рост ВВП в 2017 году составил 1, 1 %, в 2018 году – чуть менее 2 %[257]. Этот уровень роста ВВП ожидается и в ближайшие годы. Надо заметить, что, несмотря на профицит бюджета и счета текущих операций, небольшой (около 10 млн жителей) Азербайджан, в котором в год на одного жителя добывается более 4, 5 тонны нефти (для сравнения в России – 3, 8), производит ВВП на душу населения менее 4500 долларов в год – столько же, сколько лишенная ресурсов соседняя Грузия, на 20 % меньше, чем находящийся под санкциями Иран (историческая родина предков азербайджанцев, в котором и сегодня проживает более трех миллионов азербайджанцев), и в два раза меньше Турции, на которую Азербайджан активно равняется (и даже язык азербайджанцев очень близок турецкому)[258].
Сын Гейдара Алиева продолжает традиции отца: и в части 100 %-ной консолидации власти и авторитарного правления страной, и в части 100 %-ной ориентации на углеводороды в экономике. «Авторитетный и любящий свою страну руководитель», как называет Ильхама официальная пресса, уже четыре раза побеждал на президентских выборах. При этом не может не быть очевидным, что ресурсный путь развития страны достиг естественного предела, который (те самые 4500 долларов на человека) оказался очень низким даже по меркам ресурсных стран. Азербайджан является крупным поставщиком трудовых мигрантов – более миллиона азербайджанцев проживают за границей, а денежные переводы азербайджанцев «домой» составляют около миллиарда долларов в год [259]. Развитие нефтегазового сектора существенно тормозит индустриализацию (в сельском хозяйстве заняты более 30 % трудовых ресурсов [260]), зато дает возможности для роста бюрократии – доля занятых в государственном секторе страны так же превышает 30 % трудовых ресурсов [261].
Впрочем, настоящее испытание Азербайджан ждет впереди. Контракт на разработку АЧГ с консорциумом заканчивается в 2024 году, а никаких новых крупных месторождений не обнаружено, притом что геологоразведка в стране была достаточно активна во всё время бума. По некоторым прогнозам, уже к 2025 году добыча нефти может упасть почти втрое – до уровня 0, 3 мбд, который будет всего на 0, 1 мбд выше уровня середины 1990-х годов[262]. Блок АЧГ будет давать всего 0, 2 мбд вместо пика в 2010 году в 0, 9 мбд [263].
В сценарии быстрого падения добычи нефти поток нефтедолларов в Азербайджан будет истощаться. Поддержать прежний уровень расходов отчасти поможет Государственный нефтяной фонд, объем которого на конец 2019 года составляет более 40 млрд долларов [264]. Однако эти резервы небезграничны, особенно учитывая высокую зависимость бюджета от трансфертов из фонда и возросший в последние годы уровень госдолга (с 12 % ВВП в 2010 до 19 % ВВП в 2019)[265]. Скорее всего, в период 2025–2030 годов мы сможем стать свидетелями завершения ресурсного цикла и «жесткой» посадки экономики Азербайджана, которая будет сопровождаться кардинальной сменой политического устройства страны.
|
|
|
