 |
Застольные разговоры Адольфа Гитлера за период с 21 марта по 31 июля 1942 года 22 страница
|
|
|
|
И неудивительно! Поскольку поп хочет жить, а добровольных пожертвований не хватает, он в той или иной степени зависит от государственных субсидий. Но если у него нет на них законных прав, то он должен их заслужить лояльным поведением по отношению к государству.
И если бы мы не выплачивали каждый год церкви миллиард, то наши папы очень скоро забыли бы о своей дерзости и, вместо того чтобы ругать нас и вести себя совершенно наглым образом, ели бы у нас из рук. Мы обошлись бы гораздо меньшей суммой и тем не менее смогли бы заставить духовенство делать то, что соответствует нашим пожеланиям. Нужно вообще выплачивать субсидии только некоторым попам. Если епископу и его клиру дать сразу миллион, он тут же истратит триста тысяч марок на свои личные нужды, иначе он не был бы настоящим попом. Распределение же остатка между остальным клиром его округа вызовет, к нашей великой радости, премиленькую свару между попами.
Но в одном мы обязаны быть непреклонны: любые петиции церкви, выражающие ее намерение вмешаться в мирские дела, должны быть безоговорочно отвергнуты государством, которое даже не должно их рассматривать. Обосновать это очень просто: только церкви, согласно ее же вероучению, присуща высшая духовная мощь, и у мирян никогда не получится навести порядок так, как это могло бы сделать духовенство. Как может бедное и несчастное существо, занимающее государственную должность, взяться за такое трудное дело, когда на него не снизошло просветление от всевышнего?
Назначение денежных субсидий попам, равно как и заключение любого соглашения такого рода, должно, разумеется, относиться исключительно к компетенции рейхсштатхальтера. И можно не опасаться того, что имперские наместники заключат с церковью соглашения, направленные против рейха или каким‑ либо образом наносящие ущерб его интересам. Во‑ первых, все гауляйтеры у него в руках. А во‑ вторых, большинство имперских наместников в таких вопросах еще более непреклонны, чем он[526].
|
|
|
После окончания войны конкордат будет расторгнут. Ему лично доставит большое удовольствие перечислить церкви все те случаи, когда она сама нарушала его. Достаточно вспомнить о тесном сотрудничестве церкви с убийцами Гейдриха. Они не только предоставили убежище в одном из храмов в предместье Праги, но и дали им, а также пробравшемуся к ним священнику возможность хорошенько подготовиться в этом храме за алтарем к защите.
Развитие отношений между государством и церковью – весьма поучительный пример того, как последствия неосторожного поступка государственного деятеля могут сказаться и через века. Когда Карл Великий на рождество 800 года в соборе Святого Петра в Риме, совершая молитву, преклонил колени, папа, не дав ему времени подумать, к чему может привести этот символический акт, – хоп! – и возложил ему корону на голову. И, безропотно снеся все это, он тем самым поставил своих преемников в состояние подвластности силе, которая на протяжении многих столетий причиняла подлинные муки как государственному руководству Германии, так и всему германскому народу.
Поскольку во все времена – ив наши дни тоже – на высших постах имеются люди, которые настолько неосторожны, что позволяют посторонней руке возложить на себя золотую корону, нужно постоянно и с должной степенью настойчивости указывать на то, к каким чудовищным последствиям может привести этот жест, которому зачастую не придают никакого значения.
Это явление того же порядка; поэтому очень глупо со стороны министерства иностранных дел, когда оно считает своим долгом непременно давать ответ на каждую ноту Ватикана. Отвечать – это значит уже тем самым признавать право Ватикана вмешиваться во внутренние дела Германии – пусть даже только по вопросам, касающимся церкви, – и вступать с нами в официальные контакты.
|
|
|
А какие прожженные дипломаты высшие церковные иерархи и как с ними нужно быть осторожными – этому есть масса примеров не только из истории, но и из современной жизни. После того как он торжественно въехал в Вену, под его окнами вдруг послышались громкий свист и ликующие крики, и когда он узнал, что так приветствовали архиепископа Венского кардинала Иннитцера, который направлялся к нему, то ожидал увидеть попа, который будет стоять с подавленным видом, угнетенный чувством вины. А перед ним предстал человек, который держал себя очень уверенно и у которого, когда он обратился к нему, было такое сияющее от радости лицо, будто в Австрии за весь период Системы ни у одного национал‑ социалиста из‑ за него даже волос с головы не упал.
Он поэтому еще раз указывает на то, что стоит завязать разговор с этими субъектами, как сразу чувствуешь, с кем имеешь дело.
Папский нунций, который, будучи дуайеном дипломатического корпуса, произносил на новогодних приемах в Берлине приветственную речь, все время пытался свести беседу к обсуждению положения католиков в Германии. Он сразу же уходил от разговора, с любезным видом и заинтересованным тоном задавая вопрос о самочувствии его преосвященства – он страдал печенью, – а когда эта тема была исчерпана, быстренько шел приветствовать других дипломатов. Во всех остальных случаях он также никогда принципиально не вступал в какие бы то ни было переговоры с папским нунцием и поручал Ламмерсу беседовать с ним, то есть тем самым, спроваживая его, сумел избежать личных контактов с Ватиканом.
Как‑ то в годы борьбы Розенберг принес ему передовицу, в которой отвечал на нападки католической церкви. Он запретил ему публиковать эту статью. Он всегда считал, что Розенберг вообще поступил совершенно неправильно, ввязавшись в полемику с церковью[527]. Ибо все равно Розенберг не мог доказать в ней свою правоту, поскольку те католики, которые и без того уже разочаровались в церковном вероучении, в душе сами относятся к нему критически. У правоверных же католиков он со своими «еретическими» высказываниями не только не встретит понимания, но можно даже предположить, что церковь в своей контрпропаганде обвинит его в «неблагоговейном отношении к вопросам веры», то есть в страшном грехе, и скомпрометирует его.
|
|
|
И если он в своих публичных выступлениях никогда не затрагивает церковных проблем, то хитрые лисы из числа иерархов католической церкви наверняка правильно истолкуют его поведение. И ему представляется, что такой человек, как епископ фон Гален[528], сознает, что после войны ему придется заплатить за все сполна. И если ему не удастся получить назначение в «Германскую коллегию» в Риме, то я заверяю его, что в час возмездия ему все припомню.
В остальном же поведение этого епископа фон Галена – лишний повод для того, чтобы сразу же после войны расторгнуть конкордат, заменить его урегулированием отношений на региональном уровне и немедленно перестать выплачивать церкви субсидии, полагающиеся ей согласно договору. Безусловно, его рейхсштатхальтерам доставит удовольствие сообщить епископу, который – с точки зрения государства – встал на скользкий путь, что имперский гау ввиду возникших в настоящий момент финансовых трудностей вынужден, к его глубокому сожалению, перестать выделять субсидии, которые ранее регулярно выплачивались. Но если церковь будет существовать только на пожертвования, она не наберет и 3 процентов от той суммы, которую ей выплачивало имперское правительство и любой епископ будет ползать перед своим имперским наместником на коленях, выпрашивая деньги, поскольку после расторжения конкордата уже не будет никаких правовых обоснований для выплаты субсидий.
В задачу имперского наместника входит: после войны ясно дать понять, что все переговоры с церковью отныне будут вестись точно так же, как с любым другим местным объединением или общиной, и вмешательство каких бы то ни было иностранных держав и политических сил недопустимо. Нунций может со спокойной душой вернуться в Рим, а мы сможем сэкономить на расходах по содержанию нашего представительства в Ватикане. И лишь министерство иностранных дел будет наверняка горевать по ликвидированному дипломатическому посту.
|
|
|
05. 07. 1942, воскресенье, полдень
«Волчье логово»
За обедом было высказано мнение о том, что явное усиление монархических тенденций в Испании, возможно, не в последнюю очередь объясняется намерением Франко после реставрации монархии самому усесться на трон.
Шеф самым решительным образом не согласился с этим мнением. При всем том он считает, что Франко в достаточной степени умен и сознает, что король и его окружение настолько скомпрометировали себя в годы гражданской войны, что их необходимо устранить от всех дел или даже физически уничтожить.
Едва ли есть на свете большие дураки, чем короли. В этом он убедился на собственном опыте. Один из тех, кто когда‑ то правил нами, принц Рупрехт Баварский[529], через год после победы прислал к нему посредника, чтобы через него сообщить фюреру, что он, фюрер, несомненно, сознает необходимость реставрации монархии в Германии. Выполняя данное ему поручение, посредник также высказался в том духе, что при монархии шеф не сможет сохранить за собой пост канцлера, поскольку, дескать, его личность препятствует сплочению всего народа. Но его хорошо отблагодарят и в качестве компенсации присвоят титул герцога.
Этот человек был настолько глуп, что даже не знал, что в германской истории именно князья всегда служили источником политической раздробленности и никогда еще германский народ не был так сплочен, как под его руководством. И как только в голову могло прийти попытаться уговорить его сложить с себя полномочия вождя этого народа, прельщая тем, что какое‑ то ничтожество присвоит ему титул герцога?!
Наших социал‑ демократов, устранивших этот источник политической раздробленности Германии, он отблагодарил тем, что назначил им пенсию – в числе прочих также и Зеверингу[530]. И попранием их исторической заслуги будет предоставление гогенцоллерновскому «отродью» возможности вновь занимать влиятельные посты – на данном этапе, например, путем назначения их на офицерские должности в вермахте.
За обедом шеф завел разговор о том, как необычайно скромны и непритязательны жители Южной Италии.
Чуть ли не миллион человек живут тем, что ловят рыбу, выращивают фрукты и т. д., то есть еле‑ еле сводят концы с концами. Однако приморские города Южной Италии не знают, что такое голод, ибо помимо рыбы в море водятся также моллюски, крабы и бог знает кто еще, и непритязательные люди здесь вполне могут прокормить себя.
|
|
|
Но такая непритязательность таит в себе большую опасность. Ведь, поскольку большинство людей склонны к лени и праздности, они легко теряют желание что‑ либо делать, видя, что и так можно прожить.
Десять‑ пятнадцать тысяч безработных, которые к моменту его прихода к власти в Германии бездельничали и даже после начала подъема экономики не проявили желания идти на постоянную работу, он приказал отправить в концлагерь. Ибо глупо и бессмысленно бороться с этими паразитами обычными правовыми средствами. Но отправка в концлагерь возымела свое действие как устрашающий пример и весьма способствовала широкому участию людей в трудовом процессе, столь остро необходимом для начала перевооружения.
Если экономика Германии смогла разрешить эту, а также бесчисленное множество других проблем и тем самым осуществить программу вооружений, то это не в последнюю очередь объясняется тем, что в экономике во все большей степени начали преобладать методы государственного управления. Только так оказалось возможным добиться осуществления общенациональной цели и отодвинуть на задний план интересы отдельных групп.
Но и после войны нам не следует отказываться от государственного регулирования экономики, ибо в противном случае круги, представляющие чьи‑ либо интересы, будут стремиться к исполнению исключительно своих желаний. К примеру, тот, кто живет на побережье и смотрит на вещи с точки зрения обыденной жизни, до сих пор считает увеличение земельного фонда путем расширения прибрежной полосы за счет строительства дамб проявлением высшей мудрости. На самом деле увеличивать таким образом земельный фонд в наши дни просто глупо, ибо у нас на Востоке достаточно земли. С другой стороны, и в наши дни, безусловно, нужно по‑ прежнему стремиться к мелиорации земель на территории рейха в его прежних границах и не препятствовать ей, выдвигая на первый план интересы промышленности. Когда убедились в том, что сапропель вследствие повышенного содержания азота дает гораздо лучший эффект, чем искусственные удобрения, которые не так богаты микроорганизмами, то теперь нужно – даже если наша промышленность боится этого как огня – доставлять его хоть на поездах.
Поскольку в огромной массе людей каждый думает только о себе, экономика просто не может нормально функционировать без государственного регулирования. К каким успехам оно может привести, свидетельствует пример Венецианской республики, где на протяжении свыше пятисот лет цены на хлеб были стабильными. И лишь евреям под лозунгом «свободной торговли», насквозь проникнутым идеей эксплуатации, удалось добиться того, что цены на хлеб перестали быть стабильными.
05. 07. 1942, воскресенье, вечер
«Волчье логово»
Просмотрев несколько переданных Москвой и содержащих совершенно неверные сведения военных сводок, которые затем были перепечатаны как в шведских и швейцарских газетах, так и в английской и американской прессе, шеф заявил, что эти сводки – чистейшей воды еврейская болтовня. А тот факт, что их – хотя там даже не указываются названия конкретных населенных пунктов – передают информационные агентства всего мира, говорит лишь о том, что в них тоже засели евреи.
К сожалению, не только в Англии и Америке, но и в Стокгольме и городах Швейцарии население безоговорочно верит еврейской болтовне. А причина того, почему к евреям с их казуистикой относятся с таким доверием, наиболее отчетливо видна на примере швейцарского народа. Один выражает интересы производителей молочных продуктов, другого интересуют только цены на зерно, третий заключает сделки на поставку партий часов и т. д. И старина Телль, конечно, не в состоянии поддерживать в них воинский дух. А результатом того, что Швейцария в военном отношении полностью деградировала, явилось лишение воинского звания швейцарского офицера, который правдиво описывал ход боевых действий в этой войне.
Если германскому народу вбили в голову мысль о вековечной необходимости воспитывать подрастающее поколение в военно‑ патриотическом духе, это в основном заслуга НСДАП.
А уж коли стремиться поддерживать в нем этот дух, тогда следует позаботиться о том, чтобы под рукой всегда имелись участники войны, которые особо отличились в боях, располагают огромным военным опытом и поэтому могут служить образцом для подрастающего поколения и быть наставниками в деле военно‑ патриотического воспитания. Нужно также заботливо относиться к офицерам запаса и в любых условиях обеспечить им должный жизненный уровень. Ибо наряду с обучением того или иного индивидуума военному делу у офицеров запаса есть еще священная обязанность перед всем народом, ибо они наиболее яркие выразители солдатского духа. Помимо этого школы и учебные заведения обязаны способствовать тому, чтобы при любых обстоятельствах сохранился интерес к военно‑ научной тематике, который, что характерно, не угас в германском народе даже в период Системы.
Он ярый поборник тезиса о том, что в борьбе между народами победу одерживает сильнейший. Если бы существо, отягощенное недостатками и пороками, одолело сильнейшего, это, на его взгляд, противоречило бы всем законам природы.
Англичанам удалось на протяжении трехсот лет играть на мировой сцене роль повелителей мира лишь потому, что на континенте не было никого, кто мог бы сравняться с ними по расовым качествам и интеллекту.
Наполеон не мог служить им достойным противовесом, поскольку он, захваченный угаром Французской революции, не имел надежной опоры для преобразования Европы. Да и в остальном в Европе после распада Германской империи прежних лет не было ни одного государства, которое по численности населения, уровню развития экономики и культуры превосходило бы Англию.
Весь ход событий в национал‑ социалистской Германии убеждает его в том, что уже по чисто биологическим причинам нам удастся настолько превзойти англичан, что с населением в 150‑ 200 миллионов немцев мы станем полными хозяевами Европы.
Вернуться к положению «Здесь Рим – здесь Карфаген», то есть в данном случае «Здесь Германия – здесь Англия», на его взгляд, совершенно невозможно. Ибо одним из последствий этой войны будет то, что в отличие от наших демографических возможностей каждый лишний миллион англичан еще более ухудшит положение на их острове. А переселение англичан в деревни попросту невозможно. Для этого нужно сперва произвести ломку нынешней социальной структуры Англии, а это означало бы распад оставшейся части Британской империи. А тот факт, что в Англии своевременно не предусмотрели такого развития событий и не предприняли ничего, чтобы встречными мерами стабилизировать ситуацию в империи, свидетельствует о том, что Англией правят не мыслители, а евреи, и, подобно ее политике в Палестине, всю остальную свою политическую стряпню современные англичане также некритически заимствовали у евреев.
Одна из наших важнейших задач – уберечь грядущие поколения от той судьбы, которая постигла немцев в 1918... 1933 годах, и поэтому нельзя допустить, чтобы в них притупилось ощущение той угрозы, которая исходит от евреев.
Уже по этой причине нужно непременно продолжать ставить инсценировку страстей Христовых в Обераммергау.
Ибо вряд ли можно более наглядно продемонстрировать на примере Римской империи еврейскую угрозу, чем показать на этом представлении, что римлянин Понтий Пилат по своим расовым качествам и интеллекту настолько выше еврейского сброда, что он в толпе евреев как утес в бушующем море. И в части признания колоссального значения этого представления в деле воспитания всех грядущих поколений он правоверный христианин.
Поскольку лишь незамутненное расовое сознание способно обеспечить сохранность нашей расы, то наши расовые законы совершенно недвусмысленно должны быть направлены на борьбу с любой расовой заразой, а не только с одним ми лишь евреями. И, разъясняя германскому народу смысл расовых законов, нужно всегда подчеркивать, что они приняты также в целях предотвращения заражения германской крови армянской или иной другой неарийской кровью.
Мы должны приложить все усилия для того, чтобы так укрепить расовое сознание нашего народа, как это сделали римляне в эпоху их расцвета. Тогда каждый римлянин инстинктивно противился смешению своей крови с чужеземной.
Точно так же обстояли дела и в Греции в период ее расцвета. Согласно дошедшим до нас сведениям, все торговцы на рынке в Афинах просто покатились со смеху, когда Павел начал проповедовать перед ними это еврейское вероучение.
И если до наших дней дошло так мало свидетельств проявления расового сознания римлян и греков во времена их расцвета, то лишь потому, что иудеохристиане в IV веке разрушали храм за храмом; пожар, уничтоживший Александрийскую библиотеку, – также дело их рук.
06. 07. 1942, понедельник, полдень
«Волчье логово»
Шеф подчеркнул, что министерство иностранных дел Германии до прихода Риббентропа было просто отстойником для всякого интеллигентского сброда.
Тот, кто оказывался не пригоден ни для какой другой профессии, находил там прибежище, как, впрочем, и целые полчища евреев. В результате наших дипломатов высмеивали чуть ли не в каждой оперетте, и когда они надели форму, которая – ее сперва продемонстрировали парни из войск СС – выглядела просто великолепно, то сами стали похожи на опереточных персонажей.
Риббентроп поистине прав, настаивая на полном обновлении кадров министерства иностранных дел. Ибо каждый дипломат, работающий за границей, является представителем Германского рейха[531]. И если он делает неверный поступок и даже если просто производит плохое впечатление или говорит вздор, это наносит вред рейху.
Напротив, судебный чиновник может просто‑ напросто оказаться сумасшедшим и соответственно наломать на службе дров, никто даже слова не скажет. Разве что тем самым рейху будет причинен особый, непоправимый ущерб.
И лучших немцев, проявивших отличные профессиональные качества и обладающих также соответствующей внешностью, в будущем надлежит использовать на дипломатической работе.
06. 07. 1942, понедельник, вечер
«Волчье логово»
За ужином шеф рассказал о своем проживании в отеле «Кайзерхоф» в годы борьбы.
Поскольку его всегда сопровождало множество людей, ему, как правило, требовался целый этаж и в конце недели ему обычно предъявляли счет на 10 000 рейхсмарок, сюда входили также расходы на их питание. Эти затраты он с лихвой покрывал главным образом с помощью статей и интервью, публикуемых в иностранной прессе, за которые в последние годы борьбы ему платили от 2000 до 3000 долларов.
Однако, когда вставал вопрос о публикации этих статей и интервью, ему очень часто портил нервы ведавший связями с иностранными журналистами Ганфштенгль[532], который был больше дельцом, чем политиком, и всегда думал только о деньгах. Когда он, к примеру, поручил ему найти быстрейший путь для публикации его статьи в мировой печати, тот потратил попусту драгоценное время на то, чтобы попытаться выколотить из нее как можно больше денег. Не меньше трех раз он приходил к нему с целью убедить его продать свою статью какому‑ нибудь иностранному информационному бюро и в конце концов решил, что сумеет уговорить его, пообещав гонорар в 1000 фунтов. Когда же он в гневе заорал на него: «Ганфштенгль, да вы меня просто до белого каления доведете вашей скупостью! Если мне нужно, чтобы статью завтра прочел весь мир, то финансовые соображения вообще не играют никакой роли! » – то Ганфштенгль был до глубины души поражен тем, что он отказался от 1000 фунтов.
Алчность и скупость делали Ганфштенгля просто невыносимым. В одном деревенском трактире он опозорил всех, когда, узнав, сколько стоит суп, устроил грандиозный скандал, хотя вовсе не он должен был платить. При этом суп стоил 30 пфеннигов. Его отличало также то, что он, будучи большим любителем овощей, сам из соображений экономии никогда не заказывал овощное рагу, а принимался выяснять у соседей по столу, будут ли они есть тот или иной овощ. И со словами «Нет ничего полезнее овощей! » принимался сгребать со всех блюд к себе в тарелку остатки овощных рагу. Таким же манером он по вечерам забирал у всех сыр по словами: «У него же такие питательные свойства! » Когда как‑ то им внезапно пришлось уезжать и шеф поручил ему раздобыть хлеба для всех участников поездки, то он принес не менее двух рюкзаков, полных бутербродов с сыром, которые затем, поскольку большинство – это он знал совершенно точно – сыр не любило, с огромным удовольствием отнес домой.
В подтверждение рассказа шефа рейхсляйтер Борман поведал еще несколько забавных историй. Репликой генерала Боденшатца, которая сводилась к тому, что Ганфштенгль, как выяснил рейхсмаршал, во время своего пребывания в Цюрихе и Лондоне также показал себя жутким скрягой, разговор на эту тему закончился.
За ужином шеф заявил, что он и все, кто его сопровождал во время предвыборных турне, не только побывали во всем рейхе, но и, кроме того, им одинаково пришлись по душе как восточные и западные, так и северные и южные земли рейха.
А поскольку питался он обычно за чьим‑ нибудь семейным столом, то также сблизился и с жителями всего рейха. И как часто сердце его радовалось, когда он выяснял, что в семье, которая пригласила его к себе в гости, отец состоит в политическом руководстве, мать – в организации женщин, сын – в «Гитлерюгенде», дочь – в «Союзе немецких девушек», а брат – в СА. И благодаря тому что все они раз в году встречались на проходивших в Нюрнберге съездах партии, этот день был и в большом, и в малом подлинным днем семьи. Ибо партия в годы борьбы, вследствие того что она бесчисленное множество раз отправляла в поездки по стране ораторов и партийных руководителей, проводила совместные акции, выдвигала боевые лозунги и т. д., превратилась в одну большую семью, члены которой встречались на ее съездах.
А партийные съезды не только представляли собой просто поразительное событие в жизни партии, но и в определенном отношении очень много дали в деле подготовки к войне. К месту проведения съезда требовалось отправить не менее четырех тысяч поездов. По такому случаю поезда заполонили собой все пути вплоть до Галле и Мюнхена, и тем самым железнодорожники благодаря партийным съездам накопили весьма ценный опыт в области организации военно‑ транспортных перевозок.
В будущем также ни в коем случае не следует принижать значение всеимперских партийных съездов. Поэтому при строительстве в Нюрнберге стадиона, предназначенного для сбора участников съездов, – он об этом распорядился – нужно сделать так, чтобы в будущем там могли присутствовать уже не полтора, а по меньшей мере два миллиона человек, прибывших по этому поводу. Германский стадион, который был выстроен в Нюрнберге и который прекрасно изображен на двух картинах Хирта, вмещает не менее 400 000 человек, и равных по величине ему нет во всем мире.
07. 07. 1942, вторник, полдень
«Волчье логово»
За обедом шеф упомянул о том, что уж больно много шума поднимают, когда проводят раскопки в тех местах, где в дохристианскую эру были поселения наших предков. Ему это не нравится.
В то же самое время, когда наши предки делали из камня корыта и из глины кувшины, в Греции построили Акрополь.
Нужно также быть очень осторожным, описывая в деталях, каков был культурный уровень наших предков в первое тысячелетие христианской эры. Ведь, если в Восточной Пруссии обнаружили самый первый вариант перевода Библии на латинский язык, это вовсе не означает, что он был выполнен именно там. По всей вероятности, его привезли с Юга, где выменяли на янтарь.
Подлинными очагами культуры не только в последние тысячелетия до Рождества Христова, но и в первое тысячелетие от Рождества Христова были страны Средиземноморья. Нам иногда это кажется просто невероятным, ибо мы судим о них по их теперешнему состоянию. Но это совершенно неверно.
На земле Северной Африки когда‑ то были густые леса, и в Греции, а также в Италии и Испании как во времена их греческой колонизации, так и во времена Римской империи тоже было много лесных массивов. При оценке нами истории Египта также нужно быть очень осторожными.
Подобно Греции и Италии, Египет во времена своего расцвета также представлял собой территорию, как нельзя лучше подходящую для обитания там людей, с чрезвычайно благоприятными климатическими условиями. Это говорит об упадке культуры, когда люди вырубают леса, не собираясь затем проводить лесопосадки, и тем самым обрекают на гибель природные водные ресурсы.
Тот факт, что у населения совершенно ложные представления о развитии культуры наших предков, не в последнюю очередь обусловлен тем, что оно совершенно не представляет себе, когда на самом деле были основаны наши города.
Он сам был просто шокирован, узнав, что такой город, как Нюрнберг, основан якобы 700 лет тому назад. И если называют неверные даты основания Нюрнберга, то это не в последнюю очередь объясняется хитростью нюрнбержцев. Так, например, обер‑ бургомистр Либель распорядился никак не отмечать семисотлетие Нюрнберга, чтобы – как он мне сам рассказал – не разочаровывать множество людей, которые полагают, что у этого города гораздо более древняя история.
Что же касается Нюрнберга, то можно считать непреложным фактом, что он берет свое начало от одного из замков салической эпохи, вокруг которого со временем образовалось небольшое поселение. Большинство средневековых городов берет свое начало от таких хорошо укрепленных замков. Этим и объясняется тот факт, что на востоке Германии было основано столько городов. Поскольку укрепленные замки служили прибежищем для крестьян, искавших в них защиты от набегов с востока, и нелюди оттуда все время подступали к нашим границам, а иногда даже заполняли собой немецкую землю, то там без них просто нельзя было обойтись. Даже в Трансильвании, где было крайне мало укрепленных замков, оказалось необходимым возводить укрепления – помимо всего прочего также для обороны против турок – и поэтому церкви пришлось превратить в крепости.
07. 07. 1942, вторник, вечер
«Волчье логово»
За ужином генерал Йодль сообщил шефу, что раненым солдатам и офицерам из «Голубой дивизии» после пересечения ими испанской границы было запрещено воспользоваться следовавшим до Мадрида скорым поездом, и когда они затем попытались войти в багажный вагон, то военный губернатор поднял по тревоге пехотную роту и приказал увести их.
|
|
|
