 |
Застольные разговоры Адольфа Гитлера за период с 21 марта по 31 июля 1942 года 19 страница
|
|
|
|
«Фольксваген» – так можно уже сказать, основываясь на предшествующем военном опыте, – машина будущего. Уже то, как она стремительно мчится вверх по шоссе, ведущему в Оберзальцберг, и, жужжа, как шмель, обгоняет его огромный «мерседес», производит очень сильное впечатление. «Фольксваген», когда в его конструкцию с учетом всего военного опыта внесут соответствующие изменения, будет лучшей народной машиной в Европе, к тому же его система воздушного охлаждения позволяет пользоваться им также в полной мере зимой. Он вполне может представить себе, что производство «фольксвагенов» достигнет от одного до полутора миллионов автомобилей в год.
22. 06. 1942, понедельник, вечер
Берлин, рейхсканцелярия
За ужином доктор Геббельс рассказал, что ни один генерал не проникся так пониманием значения пропаганды, как Роммель. Уже этот факт свидетельствует о том, что он наделен гибким умом и представляет собой тип современного генерала в лучшем смысле этого слова. После репортажа находящегося при Роммеле военного корреспондента о взятии Тобрука все слушали вечернюю передачу о действиях нашего Африканского корпуса и сообщение о присвоении Роммелю звания генерал‑ фельдмаршала. Под конец шеф заявил: он не думает, что такая армия как английский Африканский корпус, может пользоваться высокой репутацией, после того как он в течение трех лет терпит одни поражения[470].
Затем разговор зашел о повстанческом движении в Сербии[471], и шеф заявил: там, где обосновались болгары, хорошо знающие порядки на Балканах, царит спокойствие. И там, где стоят дивизии СС или полицейские части, чьи энергичные действия хорошо известны везде и всюду, тоже соблюдается общественный порядок. Но там, где стоят части германского ландштурма, дела обстоят гораздо хуже, а уж там где власть в руках итальянцев, вообще полный хаос. Он видит в этом подтверждение своей точки зрения, которую он всегда отстаивал и которая исходит из того, что на тех территориях, где происходят мятежи и бунты, разум обратно пропорционален гуманным методам.
|
|
|
Там, где пускают под откос поезда или совершают покушения, где укрывают вражеских агентов‑ парашютистов и т. д., нужно расстрелять бургомистра, всех мужчин увести, а в случае совершения тяжких преступлений также расстрелять, а их жен отправить в концентрационный лагерь.
Рейхсфюрер СС сообщил, что благодаря таким методам удалось обнаружить убийц Гейдриха. Угроза расстрелять всех близких родственников сообщников, то есть не только их жен и детей, но также родителей, привела к тому, что виновные были найдены[472].
Шеф заявил: в таких случаях первейшая обязанность государственной власти – действовать без промедления. До тех пор пока государственная власть действует решительно и энергично, она сильнее любого возмутителя спокойствия. Ибо в ее распоряжении полностью подвластные ей организации. Доказательством правильности такого подхода служит то, как легко был разрешен конфликт с Ремом. Попытку путча[473] оказалось также просто подавить, как затоптать тлеющие огоньки, ибо путчисты толком даже не контролировали СА.
О путче Рема мне как‑ то вечером рассказал в своем специальном вагоне поезда, следовавшего из Берлина на восток, имперский министр экономики Функ. Когда он, Функ, находясь тогда на охоте в Шорфхейде, получил по телефону поручение от Гитлера сообщить престарелому фельдмаршалу и рейхспрезиденту о том, что поднятый Ремом в 1934 году мятеж подавлен, и соответственно доложил ему об этом, ответ Гинденбурга, произнесенный его сочным басом, гласил: тот, кто хочет творить историю, должен также не бояться проливать кровь.
|
|
|
Когда разговор зашел о возможном вторжении английских войск, то шеф заявил: англичане могут сделать это в трех местах: в Норвегии, в Голландии и в Испании.
Если они высадят десант в Испании, то могут оказаться втянутыми в новую гражданскую войну.
Голландия явится для них крепким орешком уже потому, что начальник штаба Рундштедта генерал Цейтцлер[474] носится там – как и по всему Атлантическому побережью – взад‑ вперед, подобно шмелю, а значит, опасность того, что расположенные там наши войска расслабятся и утратят боевой дух, поскольку не вступают в соприкосновение с противником, нам не грозит.
Норвегию нужно всемерно укреплять. И не следует полагаться на содержащийся в справочных пособия тезис о том, что возможности произвести там высадку в фиордах крайне ограничены. Тому подтверждение – десант, высаженный в свое время англичанами в Андальснесе[475].
Он вообще испытывает ужас перед катехизисом генерального штаба, который никогда не был апробирован практикой. Достаточно вспомнить теорию применения такого противотанкового средства, как связки гранат, рожденную под влиянием героических поступков наших солдат, в годы мировой войны вспрыгивавших на первые вражеские танки и ливших из бутылок бензин в их люки. Но от внимания большинства этих господ, очевидно, совершенно ускользнул тот факт, что при средней скорости танка 45 километров в час такое средство можно применять только в редчайших случаях.
Речь идет о том, чтобы каждую теорию испытать, а затем периодически проверять на практике, по‑ прежнему ли она сохраняет свою силу. Особенно это важно в военном деле.
Ибо ужас, который испытывают войска, чувствуя свое бессилие перед используемыми врагом наступательными средствами, не только способен парализовать их, но и потом его из них уже ничем не выбьешь. И поэтому он вооружил наши войска новыми противотанковыми орудиями и танками, которые по своим боевым данным полностью превосходят военную технику, имеющуюся на вооружении у противника.
23. 06. 1942, вторник, полдень
Берлин, рейхсканцелярия
За обедом гауляйтер Форстер рассказал, что ближе к вечеру кафе в Данциге переполнены. И поскольку в основном в них сидят в огромном количестве размалеванные и разнаряженные женщины, то полиция уже пыталась добиться у него разрешения на строгую проверку этих кафе. Но у него возникли сомнения.
|
|
|
«И совершенно справедливо», – заявил шеф. Теперь, когда женщины – за немногими исключениями, которых все меньше и меньше, – также включены в трудовой процесс, не следует везде и всюду натравливать на людей полицию. Иначе жизнь в тылу будет, как в тюрьме.
Задача полиции – внимательнейшим образом следить за асоциальными элементами и безжалостно истреблять их. Но для этого вовсе не требуется закрывать кафе. Ибо женщины, которые поддерживают отношения с иностранцами и тем самым представляют опасность, встречаются с ними отнюдь не в кафе, а в своих так называемых салонах.
Те женщины, которые сидят в кафе, – это в первую очередь работающие женщины – почтовые служащие, учительницы, медицинские сестры и т. д., – которые хотят после смены немного отдохнуть. Далее это домохозяйки, которым из‑ за нехватки домработниц приходится гораздо больше работать, чем в мирное время, и которым поэтому тоже нужно дать возможность передохнуть. А изгнать из кафе каких‑ нибудь уж совсем явных девиц легкого поведения – значит лишить солдат‑ отпускников их основных радостей жизни.
А если происходят какие‑ либо безобразные явления, то тут нам нужно приучить себя к мысли, что следует не столько прибегать к помощи полиции, сколько проводить воспитательную работу. В конце концов, НСДАП тоже привлекла на свою сторону народ, не угрожая ему полицией, но агитацией и воспитанием.
Если применять этот подход при решении продовольственной проблемы, то, безусловно, профессиональных спекулянтов просто необходимо жестоко карать. Но совершенно излишне останавливать поезда и автобусы и обыскивать пассажиров с целью изъять у одного из них купленные из‑ под полы три яйца. Если крестьянин продает оставшиеся у него после выполнения плана поставок государству продукты своим добрым знакомым, то не нужно ему в этом мешать, прибегая к помощи полиции. Тем самым его только вынудят самого потреблять в пищу эти продукты.
|
|
|
Те, кто приказывает проводить досмотр в автобусах и поездах, очевидно, предполагают, что во всем сельском хозяйстве сложилась такая же ситуация, как и на севере Германии, где преобладают крупные земельные владения. Но они не подумали о том, что в мирное время крестьянка из бедной семьи зачастую отправлялась в близлежащий город, чтобы продать там несколько яиц и 1 ‑ 2 килограмма масла, поскольку съесть их самой было для нее слишком накладно.
И если есть опасения, что торговля припрятанными продуктами принимает слишком большие масштабы и может сломать всю структуру цен, то государство обязано еще раз, и уже не в рамках плана обязательных поставок, выступить в роли покупателя и, установив несколько повышенные цены, вытеснить мешочника с рынка.
Естественно, нужно действовать крайне осторожно и не забывать основного принципа: крестьянин, выполнивший план поставок, может делать с оставшимися у него продуктами все, что ему заблагорассудится.
Это не только способствует трудовому подъему, но также очень важно с точки зрения финансовой политики. Ибо крестьянин откладывает в сберкассу те деньги, которые он получает, в то время как горожанин именно в трудные времена постоянно пытается превратить их в товары.
Предложение шефа о том, что государство должно скупить по несколько повышенным ценам продукты, оставшиеся после выполнения плана поставок, доктор Геббельс охарактеризовал как «колумбово яйцо». На вопрос шефа, когда же этот вопрос будет соответствующим образом урегулирован, рейхсляйтер Борман ответил, что уже все готово к проведению необходимых мер и вскоре они будут осуществлены. Разработана система поощрений, учитывающая создавшуюся ситуацию.
Обсуждая далее проблемы снабжения, шеф подчеркнул, что постоянно приходится досадовать на какие‑ то глупые мелочи, из‑ за которых важные потребительские товары не достаются нашему населению, а подчас даже портятся и пропадают. Он в свое время просто в бешенство пришел, узнав, что во Франции нашим солдатам запрещено делать покупки во французских магазинах. Мысль о том, что семья, у которой родные и близкие на фронте, будет испытывать чувство благодарности, получив от них чулки, шоколад и тому подобные веши, очевидно, не пришла в голову этим чересчур умным господам. Рейхсмаршал был вынужден поехать туда, чтобы образумить господ в руководящих инстанциях и добиться от них издания немедленно вступающего в силу приказа, отменяющего запрет на покупки во французских магазинах.
|
|
|
Относительно проблемы снабжения фруктами и овощами гауляйтер Форстер доложил, что он разрешил потребителю и изготовителю торговать непосредственно между собой, чтобы обладающие ценными питательными свойствами продукты не испортились, проходя через бесчисленное множество промежуточных инстанций. Он считает, что совершенно неверно под угрозой штрафа запрещать потребителю покупать землянику, спаржу и т. д. у тех, кто их выращивает. Его критика совершеннейшей бессмысленности такого рода мер со стороны имперского министерства продовольствия встретила всеобщее одобрение.
Шеф также целиком согласился с этими критическими замечаниями и подчеркнул, что нужно раз и навсегда выбить из голов министерских чиновников мысль заниматься таким идиотизмом, как запрет под угрозой штрафа на прямую торговлю между потребителем и изготовителем в деле обеспечения населения фруктами и овощами. Эти нелепые взгляды также объясняются тем, что у них перед глазами только крупные сельскохозяйственные предприятия на севере Германии. Нужно наконец осознать, что именно в сфере продовольственного снабжения с ее многообразием типов хозяйства всеобщий регламент должен быть сведен до необходимого минимума.
Доктор Геббельс, выражая точку зрения Берлина, возразил на это, что снятие всех запретов на прямую торговлю между потребителем и изготовителем нанесет ущерб рабочему. Ведь богатые люди пошлют в деревню своих служанок, а безработные поедут покупать фрукты и овощи сами. И рабочий в берлинских овощных лавках и у лоточников, торгующих фруктами, даже фунта купить не сможет.
Отвечая на вопрос шефа, рейхсляйтер Борман заметил, что разрешать или в зависимости от положения дел ограничивать прямую торговлю между потребителем и изготовителем там, где речь идет о снабжении фруктами и овощами, в отдельных гау в решающей степени зависит от гауляйтера. В некоторых западногерманских гау и во владениях Мучмана[476] она запрещена.
В заключение шеф подчеркнул, что необходимо прекратить перевозить фрукты, овощи и т. п. туда‑ сюда, поскольку по дороге очень много продукции портится. Перевозки картофеля туда‑ сюда, несколько любопытных схем маршрута которых ему недавно представил Шпеер[477], тоже полный идиотизм.
Министр Шпеер дополнил его снова, заявив, что другие товары и даже сигареты в определенном объеме тоже совершенно бессмысленно и без всякой пользы перевозятся туда‑ сюда. С этим, по его мнению, также нужно кончать.
Шеф в самых энергичных выражениях выразил согласие с ним. Не может быть и речи о том, чтобы сигареты, изготовленные в Дрездене, везли затем в Берлин и уже оттуда распределяли их опять в Саксонию. Таких глупостей мы себе просто не можем позволить.
В дальнейшем нужно тщательнейшим образом продумать всю систему организации грузоперевозок. Продукты питания, которые не потребило в пищу население тех местностей, где они были произведены, нужно доставлять в соседние области, испытывающие потребность в дополнительном притоке сельскохозяйственной продукции. Снабжение крупных промышленных центров нужно обеспечить с помощью близлежащих крупных сельскохозяйственных предприятий. Для этой цели нужно привлечь именно крупные предприятия, поскольку на них легче всего наладить учет и контроль и они могут произвести во много раз больше продукции, чем множество мелких предприятий с равной им по величине общей производственной площадью. Нужно также обдумать вопрос, как сделать так, чтобы путем повсеместного открытия в больших городах заводских и народных столовых обеспечить более рациональное использование продуктов питания и одновременно дать их жителям возможность раз или два в неделю нормально питаться, не отдавая за это чрезмерно много своих продовольственных талонов.
Основным правилом должно быть: вся сельскохозяйственная продукция, произведенная на землях, на которые распространяется власть Германии, должна быть доставлена потребителю. Если, к примеру, на Украине яйца могут протухнуть потому, что их не смогли вывезти, то нужно использовать в качестве топлива в изобилии имеющуюся там солому и на грузовиках с газогенераторными колонками доставить их к главной магистрали. Проблема их дальнейшей транспортировки не стоит, ибо, как совершенно верно заметил Шпеер, после запрещения встречных перевозок пива освободилось достаточное количество вагонов.
23. 06. 1942, вторник, вечер
Берлин, рейхсканцелярия
Шеф подчеркнул, что имперские гау должны иметь в своем распоряжении собственность, чтобы иметь возможность удовлетворять культурные запросы населения и покрывать прочие расходы на общественные нужды. В противном случае они будут целиком зависеть от милости чиновников в берлинских инстанциях.
Опасения, что наличие в распоряжении гау своей собственности в опасной степени усилит в них тенденции к отделению, совершенно беспочвенны. Ибо в рейхе, который с магнетической силой притягивает к себе даже сопредельные страны и рядом с которым не смогли отстоять свою независимость Голландия, Бельгия и т. д., в отдельных имперских гау практически исключено проявление каких бы то ни было тенденций к отделению.
Кроме того, у рейха есть вермахт, полиция, имперская почта, имперские железные дороги, партия со всеми ее структурными подразделениями и формированиями, единое хозяйство, валюта, финансы, а его транспортные средства все более сплачивают рейх в единое целое. И гауляйтеру, который, учитывая все это, вдруг решил бы со своим гау отделиться, место в психушке.
А для того чтобы гауляйтеры не превратились в имперских князей, их назначают не пожизненно и в любое время могут отозвать или сместить. Кроме того, ни одна должность в партии или государстве не передается по наследству.
24. 06. 1942, среда, вечер
«Волчье логово»
За ужином шеф заявил, что уже при создании партии руководствовался принципом назначать на какую‑ либо должность только в тех случаях, когда уже найден подходящий для нее человек.
И при назначении на должность гауляйтера Берлина он вел себя именно так. Старые соратники по партии постоянно жаловались на берлинское партийное руководство, но он пообещал им помощь лишь после того, как нашел в лице доктора Геббельса подходящего человека[478]. Ибо у доктора Геббельса есть два качества, без которых даже и думать было нечего о том, чтобы справиться с ситуацией в Берлине: красноречие и интеллект. Кроме того, он воплощал в себе тот тип выходца из Рурской области, который благодаря своей тесной связи с металлургической промышленностью представляет собой особо ценный человеческий материал.
Когда он однажды попросил Геббельса приглядеться к берлинской партийной организации, тот заявил ему затем, что все нижестоящие руководители никуда не годятся и поэтому ему требуются полномочия для того, чтобы без решения УШЛА[479] очистить партию от всех нежелательных элементов. Он не раскаивается в том, что в свое время дал доктору Геббельсу чрезвычайные полномочия. Ибо доктор Геббельс, который в начале своей деятельности не располагал толковой и дельной политической организацией, в буквальном смысле слова завоевал Берлин. Он работал как вол, невзирая на бесконечную нервотрепку, которая была неизбежной при скрытой оппозиции со стороны таких людей, как Штеннес[480].
Отобрать таких вождей для партии, как это сделала партия в годы борьбы, ныне уже невозможно. Тогда действительно нашлись идеалисты, готовые пожертвовать последним во имя идеи.
Выслушав реплику рейхсляйтера Бормана, он продолжил, заявив, что Борман совершенно прав, когда указывает в этой связи на майора Динклаге, прозванного «майор с рюкзаком». Ибо Динклаге день и ночь разъезжал по стране, чтобы привлечь на сторону НСДАП новых людей и выступить на митингах и собраниях. И дома он бывал ровно столько времени, сколько требовалось для того, чтобы положить в рюкзак кое‑ что из еды. И таких идеалистов в те времена находилось все больше и больше.
И если он размышляет о проблеме отбора вождей, то часто вспоминает о том, как развивались события в Восточной Пруссии. До тех пор пока партийную организацию в Восточной Пруссии возглавлял какой‑ то остолоп, восточнопрусские помещики недвусмысленно объявляли себя сторонниками НСДАП. Полагая, что люди из Движения не более чем барабанщики, они рассчитывали, что те просто‑ напросто проложат им дорогу к руководящим должностям. Когда же я посадил гауляйтера над ними Коха[481], то они, очень скоро убедившись, что у него есть голова на плечах, присоединились к противникам НСДАП.
Опыт, который он приобрел, создавая в годы борьбы партию, он применяет и сейчас, формируя структуру рейха.
Подобно тому как он в свое время сразу же превратил гауляйтеров в своего рода королей в подконтрольных им гау, так и сейчас он предоставляет отдельным имперским наместникам довольно широкие права – и это несмотря на возражения со стороны имперского министерства внутренних дел.
Только предоставив гауляйтерам и имперским наместникам широкие возможности для самостоятельных действий, можно выявить среди них таланты. Иначе они превратятся в тупых бюрократов. Только разрешив региональным руководителям принимать решения под свою ответственность, можно воспитать людей, не боящихся брать ответственность на себя, а значит, иметь под рукой достаточный резерв умных голов, способных осуществлять общее руководство.
В соответствии с широкими правами, предоставленными им гауляйтерами и имперским наместникам, он принципиально потребовал от них безоговорочного подчинения всем приказам верховного руководства. Естественно, он предусмотрел, что верховное руководство не будет пытаться вмешиваться в повседневную работу, ибо условия для нее в разных местах разные.
В этой связи он хочет со всей прямотой заявить: нет ничего более вредного для системы управления рейха, чем чрезмерное ограничение самоуправления. А именно к такому ограничению всегда стремятся юристы. Но как констатировал еще в 1871 году Бисмарк, Франция пала из‑ за недостатка самоуправления. Так как руководители небольших департаментов были связаны в своих действиях и не имели возможности проявить инициативу, они по любому поводу тупо ждали указаний из Парижа.
Его точка зрения такова, что нужно предоставить органам самоуправления самое широкое пространство для их деятельности, но одновременно иметь гарантию дисциплинированного выполнения поступивших сверху директив. Если вышестоящая инстанция считает своим долгом вмешаться, все должны подчиниться ее воле. Ибо все распоряжения, отданные от ее имени, должны быть беспрекословно выполнены.
Наряду с децентрализованной системой государственного управления, с одной стороны, в качестве значительного фактора, обеспечивающего единство рейха, – с другой, должен служить такой мощный инструмент публичной власти, как исполнительные органы. Все исполнительные органы – на первом месте вермахт, затем полиция, служба трудовой повинности, организация, занимающаяся воспитанием молодежи, и т. д. – должны подчиняться одному человеку. И если это будет достигнуто, рейху ничего не грозит.
Но самое опасное – это стремление исполнительной власти одновременно взять на себя руководство государством. Это повлечет за собой вражду между отдельными родами войск, территориями и т. д., которая ранее уже послужила причиной гибели многих организованных на разумных началах государств.
Переходя к проблеме избрания главы государства, шеф заявил следующее: если с ним что‑ нибудь случится, то новый глава государства так же не должен быть избран всем народом, как папу не избирают все католики, а дожа Венецианского не избирали все жители Венеции. Если основная масса народа принимает участие в выборах, то эти выборы превращаются в пропагандистскую шумиху.
Разумеется, пропаганда в поддержку одного или нескольких кандидатов вносит разлад в народ. Но если выборы проводятся в узком кругу – как ему представляется, в сенате – и возникнут разногласия, то это не играет никакой роли. Нужно лишь быть достаточно разумным и не делать разногласия достоянием гласности. После выборов тот, кто набрал наибольшее количество голосов, как при выборах дожа или папы, несмотря на все расхождения во мнениях во время подготовки к выборам, теперь является главой государства. А приведение к присяге новому главе государства вермахта, партии и чиновников в течение трех часов после окончания выборов полностью обеспечит общественный порядок.
Он не питает иллюзий и вовсе не думает, что в результате этих выборов во главе рейха непременно встанет выдающаяся личность, самой природой предназначенная быть вождем. Но в любом случае он должен быть настолько незаурядным человеком, чтобы – до тех пор пока весь аппарат в полном порядке – можно было не опасаться за судьбу рейха.
Традиционный германский принцип избрания императора, собственно говоря, был бы идеальной формой организации верховной власти в рейхе. К сожалению, он не дал результатов из‑ за того, что князья были наследственными владельцами своих феодов. Поскольку Германия на протяжении нескольких столетий служила символом Европы и никакой опасный враг извне ей не угрожал, эти наследственные владельцы феодов решили, что ради своих сугубо личных интересов могут позволить себе такую роскошь, как избирать императорами слабых и ничтожных людей и тем самым существенно ослабить верховную власть в рейхе.
Поэтому национал‑ социализм зиждется на том, что ни одно гау, ни одна должность в государственном или партийном аппарате не может передаваться по наследству.
У каждого гауляйтера, по его мнению, должен быть заместитель. Однако с самого начала сделано так, что заместителя ничто не побуждает плести интриги, ибо, согласно принципу, лежащему в основе организации национал‑ социалистского руководства, ни один заместитель в случае кончины гауляйтера или если по каким‑ либо другим причинам эта должность освободится не может рассчитывать на то, чтобы стать его преемником.
И поэтому мы, национал‑ социалисты, не знаем такого явления, как подсиживание или удар в спину.
У заместителя гауляйтера, который хорошо проявил себя, есть шанс стать гауляйтером в другом гау. Учитывая, конечно, что его деятельность не должна повлечь за собой лишение другого гауляйтера его поста.
А хорошо ли проявил себя заместитель гауляйтера, следует судить по тому, как идут дела в гау. Ибо если в гау дела идут хорошо, то это объясняется не только деятельностью и личностью гауляйтера, но также деятельностью и личностью его заместителя, у которого также есть определенные обязанности.
С целью наглядно продемонстрировать, что гау никогда не будут наследственными владениями, он в отношении тех гауляйтеров, которые не сами завоевали свои гау, ввел принцип сменяемости. Гауляйтера Зальцбурга, например, он перевел в Штирию, а другого партийного руководителя, ранее исполнявшего совсем другие обязанности, направил в Зальцбург. Человек, от которого он ожидает великих свершений, – это гауляйтер Вены[482]. Но никогда сын гауляйтера не унаследует эту должность от отца. Ведь если начальник генерального штаба уходит в отставку, его преемником не становится его восемнадцатилетний сын.
В ответ на реплику рейхсляйтера Бормана о том, что, как правило, сыну профессора математики не дано стать преемником отца, шеф заявил в заключение, что в этом нет ничего удивительного. В большинстве случаев сын наследует черты характера не отца, а матери. Так, его знакомый – сын промышленника – наотрез отказался заниматься гешефтами вместе с отцом. Руководствуясь больше идейными соображениями – это свойство он унаследовал от своей впрочем уже вышедшей второй раз замуж, матери – он решил стать солдатом, а именно записаться в воздушно‑ десантные войска.
25. 06. 1942, четверг, первая половина дня
«Волчье логово»
Сегодняшний завтрак был отмечен интересной беседой главного адъютанта генерала Шмундта, капитана фон Путткамера[483] и адмирала Кранке, которая началась с высказанных вчера Гитлером замечаний относительно реорганизации командования вермахта. Они заявили, что, по их мнению, шеф совершенно прав в своем намерении сразу же по окончании войны освободить командиров войсковых частей от выполнения второстепенных задач, и в частности от всех административных функций.
Генерал Шмундт объяснил, что это будет происходить следующим образом: на определенном этапе офицерской карьеры возможность продолжать командную службу в войсках получат лишь те командиры, которые продемонстрировали свою пригодность к этому, а все остальные будут направлены в образованные при ОКВ и командующих военными округами органы военной администрации вермахта, являющиеся своего рода внешними представительствами ОКВ. Тем самым войсковые командиры будут гораздо быстрее получать очередные звания и желание шефа иметь в вермахте молодых генералов будет полностью удовлетворено. Остальным же, напротив, придется, как обычно, медленно продвигаться по службе.
Адмирал Кранке подтвердил правильность такого подхода. Ведь – с точки зрения армии – войсковой командир должен не как сейчас – целый день подписывать бумаги, – но вместе со своей частью не вылезать с учебных полигонов и постоянно участвовать в маневрах. А казармы, необходимые для размещения его солдат, будут предоставлены ответственным за это командующим округом. И не должно быть так, что туда, где помимо управления войсками требуется также выполнить задачи, касающиеся всего вермахта, направлялись бы исключительно армейские офицеры. Здесь должны быть представлены все рода войск вермахта, то есть также военно‑ морской флот и авиация. И им также нужно дать возможность переводить туда тех офицеров, которые уже непригодны для фронта, но которых пока еще можно использовать на действительной службе. Таким образом, например, командующими военными округами будут назначаться те, кто уже в силу своего возраста и авторитета способен выдержать напор со стороны молодых и активных командиров корпусов.
Шмундт упомянул даже, что – об этом он недавно говорил с гауляйтером Вагнером – вермахт нужно освободить от всех видов деятельности, которую гораздо лучше и с меньшей затратой сил могут выполнить какие‑ нибудь другие государственные или партийные органы. К примеру, это бессмысленно, когда в корпусных штабах целые отделы ломают головы над решением политических проблем, хотя референты в них не располагают и сотой долей опыта, накопленного в этой области НСДАП и гражданскими учреждениями. Есть еще масса примеров двойной работы, за счет которой можно было бы высвободить для отправки на фронт бесчисленное множество солдат.
|
|
|
