 |
Определение будды как подлинно достойного существа
|
|
|
|
Выражение признательности
У покойного преподобного геше Вангьяла, переводчика и редактора Тибетских буддийских текстов, составивших главы этой книги, не было времени выразить эту признательность при жизни (он умер в 1983 г.), и потому это делаю я вместо него. В 1958 г. геше-ла основал Лабсум Шедруб Линг, Тибетский Буддийский обучающий центр (бывший ламаистский буддийский монастырь Америки), который объединил людей для работы над проектами, например, как эта книга. В своих первых двух книгах геше-ла воспользовался этим случаем, чтобы поблагодарить тех многих людей за их добрую помощь, и эта традиция продолжена здесь.
Хотя прошло более трех лет после того, как умер геше-ла, те, кто помогал ему, продолжают его дело. Мне хотелось поблагодарить всех их за непрекращающуюся помощь и отметить в особенности некоторых из них.
Прежде всего, я глубоко благодарен Его Святейшеству Далай-ламе Четырнадцатому за его сострадательное духовное руководство. Глубокое понимание им целей геше-ла позволило обеспечить работе непрерывное продолжение. Да будет жив Его Святейшество долгое время в добром здравии, чтобы способствовать процветанию учения Будды!
Я выражаю глубокую признательность моему духовному учителю, преподобному геше Вангьялу за многие годы бескорыстных и неустанно терпеливых усилий пробудить во мне некоторое понимание этих и других драгоценных учений. Его вдохновляющий пример открыл мне глаза на возможность быть человечным. Своей великой любовью и воспитанием он показал мне, как заботиться о других. Увидев его мудрость в действии, я сознаю, что можно действовать разумно и эффективно, чтобы помочь другим.
Я был бы невнимателен, если бы вначале не упомянул двух из старейших покровителей геше-ла: покойного мистера Честера Карлсона и его глубоко религиозную жену, миссис Доррис Карлсон, любовь и поддержку которых мы всегда стараемся заслужить.
|
|
|
Я должен здесь также упомянуть о покойной Элис Скаддер Рейбурн и о покойной Элси Бечерер. Обе не только помогли подготовить к печати эту книгу, но и завещали часть имущества для финансирования работы геше-ла.
Все мечты геше-ла осуществляются благодаря непрестанной любящей доброте и щедрости (великодушию) его покровителей, студентов и друзей. Я глубоко благодарен Баффу и Джонни Чейсу за их огромную поддержку, тесную дружбу и глубокую преданность во время переходного периода. Я никогда не смогу забыть также и о любезном содействии Сары и Чипа Лукаса, оказанном с такой неутомимой верностью и глубокой любовью. Я не в состоянии упомянуть всех здесь, но я очень хочу поблагодарить Джоэла и Эйприл Манклиари, Филипа и Натали Гауптман, Дэвида и Викки Урубжурова за их горячую поддержку, добрые советы и ценную дружбу.
Я высоко оцениваю усилия тех, которые помогли мне при подготовке окончательного варианта рукописи: Чипа Лукаса за его поэтическое сочинение и мастерство редактора, Энн Клейн и Элизабет Наппер за их неоценимую помощь при редактировании и за постоянное проявление энтузиазма в работе геше-ла.
Я особенно благодарен моим родителям, мистеру и миссис Эрик Катлер, которые всегда щедро проявляли любовь и поддержку и которые в течение нескольких лет неустанно поддерживали эту работу. Я благодарен моей жене Диане за то, что была постоянно со мной при работе над книгой геше-ла.
И наконец, мне бы хотелось выразить слова признательности Сиднею и Ивонн Пибурн, Джеффри и Кристин Кокс, а также Габриэлю и Патриции Эйелло от издательства Сноу Лайен за их так необходимое терпение, советы и глубокий интерес к тому, чтобы сделать учение Будды доступным читателям на Западе.
|
|
|
Джошуа Катлер Вашингтон, Нью-Джерси.
Предисловие
Покойный преподобный геше Вангьял выбрал данные избранные произведения, поскольку, по его мнению, новообращенным буддистам западных стран необходимо понять именно эти темы. Цель книги — создать твердую основу для понимания учения Будды, особенно в сочетании с его двумя предыдущими книгами “Путь к освобождению” и “Принц, который превратился в кукушку: история освобождения”. Как таковая, эта книга отражает его основную цель в обучении американцев на протяжении двадцати восьми лет, которые он прожил в Соединенных Штатах.
Все главы представляют собой переводы или интерпретации материала в традиционном изложении авторов, хорошо известных ученым-монахам Гоманг колледжа монастырского университета Дрепунг. Даже глава, написанная на тибетском языке самим автором,— “Драгоценная человеческая жизнь” – была заимствована из работ других тибетских ученых. Автор перевел все эти главы на английский язык, а затем изложил в популярной форме оригиналы произведений с целью сделать доступным понимание текста для тех, кто не обладает подготовкой тибетского ученого. В дальнейшем главы были отредактированы студентами геше Вангьяла, я же нес ответственность за окончательные редакторские решения.
Многие главы расположены в порядке, соответствующем жанру текстов, известных как литература “ступеней пути”.
Сам же текст “ступеней пути” представлен в последней главе “Основа всех совершенств”. Соответствующие части этого текста, выделенные курсивом, расположены в начале каждой главы, являясь, таким образом, как бы планом главы.
Транслитерация тибетского языка, представленная в скобках, произведена в соответствии с системой, изобретенной Таррелом Вайли: см. “Общепринятая система Тибетской транскрипции”, Гарвардский журнал Азиатских наук, 1959, т. 22, с. 261-7. Имена тибетских духовных лиц и авторов указаны в соответствии с системой “экспериментальной фонетики” Джеффри Хопкинса для облегчения произношения: см. его “Размышление о пустоте”, Лондон, Издательство “Виздэм”, 1983, с. 19-22. Также с целью упростить произношение имена индийских ученых и их методов написаны в тексте с помощью сочетаний букв ch, sh u sh, а не обычных с, s u s, хотя общепринятая транслитерация представлена в скобках.
|
|
|
Введение
Я низко кланяюсь моим любезным главным ламам как источнику сокровищ учения.
Автор этой книги, геше Вангьял, скончался 30 января 1983 года в возрасте 81 года. Геше-ла умел глубоко проникать в учение Будды, и благодаря великому состраданию являлся непревзойденным учителем для многих, в том числе и для меня. Он проявлял свои знания в повседневной жизни, и сама его жизнь служит вдохновением для тех, кто стремится следовать учению Будды.
Допустим, что я бы писал это введение согласно Тибетской буддийской традиции, тогда было бы наиболее уместно изложить биографию геше-ла для того, чтобы показать, что он был компетентен переводить и редактировать учение в этой книге. Эта биография, как бы то ни было, так богата и разнообразна, что она была бы книгой сама по себе. Поэтому, хотя геше-ла глубоко понимал все учение Будды, я проиллюстрирую его знания на примере только одного учения, выбрав определенные события в его жизни, как он излагал их мне. Это учение о сознании, помнящем о непостоянстве и смерти, одном из наиболее фундаментальных умственных практик в буддизме.
Вероятно, также пожелают узнать, почему я предпочел объяснить знание геше-ла, помнящее о непостоянстве и смерти, а не многие другие знания, которыми он овладел. В действительности же, я не выбирал его. Я просто однажды присутствовал на интервью геше-ла, где интервьюер спросил, какое учение наиболее важно в жизни геше-ла. Он выбрал учение о непостоянстве и смерти.
Более того, геше-ла рассказал мне много историй из его жизни, а он частенько просил меня перечислить число случаев, когда он был близок к смерти. Он всегда любил указать при этом, что эти ощущения помогли ему продлить жизнь. Также при выборе разных глав этой книги геше-ла явно не включал учение о сознании, помнящем о непостоянстве и смерти. Хотя геше-ла объявил задолго до своей смерти, что рукопись этой книги “готова”, он откладывал окончательную отделку этой книги. И никогда не находил время закончить ее. Следовательно, представляется уместным, чтобы описание жизни геше-ла с точки зрения его сознания, помнящего о смерти и непостоянстве, стало последним штрихом к учению, изложенному в книге, так как сама его смерть выявила важность развития такого знания.
|
|
|
Геше-ла посвятил всю свою жизнь осуществлению на практике учения Будды. Прежде всего он был учителем. Он говорил, что с раннего возраста чувствовал уверенность в своих знаниях и в способности наставлять других, и нести ответственность за их жизни. Он сам жил в соответствии с тем, чему учил. Поэтому, глядя на его жизнь, можно увидеть отражение самого учения: рассмотрение же его жизни с точки зрения его сознания, помнящего о смерти и непостоянстве, позволяет увидеть, насколько учение о смерти и непостоянстве существенно для пути буддизма. То, что это основополагающе, свидетельствуют также сами священные писания. Умственная практика в сознании, помнящем о смерти и непостоянстве, является первой и вследствие этого наиболее основной умственной практикой, изложенной в литературе “ступеней пути” (лам рим), для тех, кто пожелает следовать по пути буддизма. Учение о “ступенях пути” берет начало в “Совершенствовании сутр Мудрости” Будды. Путь представлен в виде постепенного процесса перехода для практикующего человека, начиная От умственной практики для существ низших умственных способностей, далее — умственная практика для существ средних способностей и завершается умственной практикой для существ высших способностей. Сознание, помнящее о смерти и непостоянстве, является первым элементом умственной практики для существ низших способностей, а следовательно, входит в багаж знаний существ средних и высших способностей. Таким образом, оно является основой для всех практик, следующих по пути буддизма. В “Пути к освобождению” геше-ла перевел следующее учение великого Га-дам-ба (бка- гдймз па) гёше, Бо-до-ва (по то ба), из “Наставлений, Собранных Отсюда и Оттуда” (бка” гдамз тор бу), собрания учений Га-дам-ба: 1
У геше Бо-до-ва поинтересовался человек недуховного сана, следующий учению буддизма (упасика): “Чтобы действительно следовать Дхарме (Учению), что наиболее важно?”
— “Наиболее важным является размышление о непостоянстве. Размышляйте о непостоянстве жизни и неизбежности смерти; это приведет вас к необходимости практиковать Дхарму. Это создаст условия, принуждающие вас заниматься добродетельным трудом, который впоследствии поможет вам осознать равенство всего существующего”.
|
|
|
“Размышление о непостоянстве также приведет вас к решению отказаться от радостей этой жизни, что создаст условия для избавления вас самого от всех мирских желаний, и таким образом поможет вам вступить на путь “нирваны”.
“Когда вы закончите размышлять о непостоянстве и достигнете некоторого понимания, вы будете искать Дхарму. Это создаст условия для постижения Дхармы, и таким образом поможет в его окончательном завершении”.
“Размышления о непостоянстве и достижении некоторого понимания побудит вас сделать попытку вооружиться, что создаст условия для попытки начать религиозную практику. Это поможет вам попытаться шагнуть на ступень невозвращения”.
С того времени, как я встретил геше-ла в 1970 году (ему тогда было шестьдесят девять лет), он постоянно упоминал о своей неизбежной смерти. Мне, как -начинающему студенту, было тревожно, но умудренные опытом студенты геше-ла успокоили меня, заверив, что он это делает с незапамятных времен. Он не только говорил об этом, но он, казалось, был убежден, что вскоре умрет. Когда он ушел на пенсию в возрасте шестидесяти двух лет, он отказался от чека социального обеспечения, полагая, что не проживет достаточно долго, чтобы он ему понадобился. Конечно же, не состояние здоровья привело его к такому решению,, так как в возрасте семидесяти девяти лет он все еще ремонтировал дома.
Откуда у него это поразительное сознание своего собственного непостоянства? Чтобы ответить на этот вопрос, нам надо заглянуть в жизнь геше-ла до его приезда в Соединенные Штаты.
Геше-ла приехал в Соединенные Штаты в 1955 году служить священником в калмыцко-монгольской общине, которая переселилась в Нью-Джерси после второй мировой войны. Геше-ла родился в 1901 году среди калмыков, которые являются тибетскими буддистами, на территории России к западу от реки Волга, известной под названием Астраханская губерния. Калмыки поселились здесь в начале семнадцатого столетия. Геше-ла был самым младшим из четырех детей, и в возрасте шести лет решил поступить в. монастырь как новообращенный монах. До того, как началась учеба, он проявил себя как необычный студент — мог наизусть прочитать на тибетском языке молитву нахождения прибежища в Трех Драгоценностях, до этого ни разу не слышав о ней и не видев ее в глаза.
Однако, очевидно у геше-ла не было такого внутреннего ясного осознания смерти и непостоянства жизни в раннем возрасте. Это можно увидеть в истории смерти одного из дядьев геше-ла, которую он обычно излагал с огромным сожалением по поводу собственного невежества. В то время геше-ла было девять лет. Этот дядя, также монах, был особенно дорог для геше-ла, поскольку он научил его тибетскому произношению. Произношение дяди было удивительно хорошим, так как, в отличие от многих калмыцких монахов, он мог произносить тибетскую букву “нга” правильно.
Когда калмык очень сильно болел, наиболее традиционным видом лечения была только горячая кипяченая вода и никакой еды. Таким образом, когда дядя геше-ла был безнадежно болен, ему давали только кипяченую воду. Однажды рано утром юный геше-ла и его друг играли около кровати больного, и дядя попросил есть. Геше-ла ответил: “О, дядя, ты же знаешь, что тебе нельзя ничего кушать”. И не дал ему еды. Потом дядя, по-видимому, заснул.
Позже геше-ла заметил, что дяди уже нет в постели, и он спросил у родственника, что с ним случилось. Родственник сказал ему прямо, что дядя умер. Геше-ла вспоминал, что тогда он подумал: “О, так вот что такое смерть!”, ибо он не понял, что его дядя»на самом деле умер, когда казалось, что он заснул.
Когда геше-ла рассказывал эту историю, он сожалел, что недостаточно знал, чтобы дать дяде что-нибудь покушать. Он испытывал сожаление, что отказал дяде в минуту великой нужды.
Хотя Калмыкия была частью России; калмыцкий народ большей частью был предоставлен сам себе. Те русские, которые жили рядом, стремились держаться подальше от территории калмыков, поскольку молодые калмыки обычно избивали нежеланных гостей, которые слишком далеко забирались в центр региона.2 Русская ортодоксальная церковь не обладала достаточным влиянием, чтобы буддийские храмы были похожи на христианские церкви, а царское правительство призывало молодых калмыков на военную службу и пыталось сдерживать эпидемии с помощью прививок.
Кроме этих нечастых вторжений, жизнь в Калмыкии была вполне свободна от внешнего влияния. Это облегчало жизнь калмыков в какой-то степени и усложняло ее, с другой стороны. В частности, недостаток соответствующей медицинской помощи сказался в том, что эпидемии стали регулярным явлением в летний период.
Ежегодно один из трех калмыков умирал от болезни. Геше-ла болел каждый год, но никогда он не болел так сильно, как в возрасте восемнадцати лет. Его старший брат Гунзанг, который также был монахом и учителем геше-ла, был первый, кто слег с этой болезнью, которая в основном протекала в виде сильной лихорадки. Гунзанг стал бредить, и у него появились галлюцинации, как будто посланники бога смерти пришли забрать его. Затем он разражался долгими песнями до тех пор, пока лихорадка не прекратилась. Прошло около двадцати дней, пока он окончательно выздоровел. В этот период мать геше-ла заразилась этой болезнью. Вскоре после этого геше-ла также заболел.
Геше-ла был в состоянии комы в течение двадцати трех дней. Его рот был полон струпьев, и единственным средством к существованию были капли кипяченой воды, которую наливали в рот через трубку. За ним ухаживали долго. Хотя мать сама была больна, она очищала его рот своим языком. (Геше-ла часто рассказывал эту историю, чтобы продемонстрировать материнскую преданность своему ребенку — важный образец в буддийском учении для развития сострадания как части процесса порождения альтруистической устремленности к наивысшему просветлению ради (блага) всех существ). Вскоре после этого, но до того, как он пришел в сознание, мать геше-ла умерла.
Геше-ла вышел из состояния комы, пробудившись ото сна, в котором привиделось, что мать положила ему немного еды под подушку. Он проснулся и сказал: “Дайте, пожалуйста, ту еду, которую мать положила под подушку”. Дядя, который ухаживал за ним, настолько удивился словам геше-ла, что даже подумал, что он проявляет последние признаки жизни.
Гунзанг охранял брата, пока тот был без сознания, а затем наблюдал за его выздоровлением, которое было почти таким же болезненным, как и сама болезнь. Вначале ему разрешали пить только кипяченую воду. Затем кусок мяса варили в двадцати чашках жидкости, и бульон, а не мясо, давали ему. Крепость бульона постепенно увеличивали.
Геше-ла был настолько голоден, что упорно пытался получить что-нибудь более существенное. Через десять дней он убедил друга дать ему кусок мяса, и тотчас же его состояние ухудшилось. Гунзанг был в ярости, а доктор обратно посадил его на кипяченую воду.
Опасаясь, что у геше-ла может быть рецидив, Гунзанг принял меры предосторожности и не рассказал геше-ла о смерти матери. Но через две недели после выхода из состояния комы маленькая племянница сболтнула о печальной новости. Как и опасался Гунзанг, у геше-ла был снова рецидив. Он плакал, не переставая. Даже после полного выздоровления он сильно плакал, будучи в гостях у старшего брата.
Геше-ла вспоминал все напасти этой болезни как важный фактор продления жизни. Он часто упоминал, что длительный период без приема пищи укрепил тело. Тем не менее, он также критически относился к чрезвычайному методу лечения, говоря, что воздержание от еды в течение такого долгого периода истощает тело и лишает его силы, необходимой для борьбы с болезнью. Геше-ла сказал, что он выжил только благодаря большой физической силе и силе воли. Эти два качества помогли ему прожить долгую жизнь, но, как он часто говорил, они также были проявлением того, что его смерть не будет легкой.
Когда геше-ла исполнился двадцать один год, он покинул Калмыкию, чтобы продолжить учебу в Лхасе, Тибете, ибо Тибет являлся священной страной для калмыков. Даже слово “Тибет”, вероятно, монгольского происхождения. На монгольском языке термин “Тибот” означает “центральный регион”, что, как говорил геше-ла, относится к Тибету как центру буддийской религии. Таким образом, учиться там было огромной привилегией. Брат геше-ла, Гунзанг, плакал целую неделю перед тем, как геше-ла отправился в Тибет. Он оплакивал не потерю брата, а был вне себя от радости, что брат намеревался учиться в священном центре религии.
Геше-ла покинул Калмыкию сразу после завершения большевистской революции, в очень бурное и опасное время. Многие калмыки погибли в войне или от голода. Жизнь геше-ла была не раз под угрозой смерти от рук революционеров или бандитов. Он также вытерпел огромные лишения на пути в Тибет, на который,’ как предполагалось, должно было уйти только четыре месяца, но который продлился свыше года. В конце путешествия его караван почти умирал от голода. Тем не менее геше-ла не рассматривал любые из этих проявлений как необычайно близкое соприкосновение со смертью, а скорее как только часть трудной и суровой жизни в этих странах.
Когда геше-ла достиг Тибета, он поступил в Гоманг колледж монастырского университета Дрепунг в Лхасе. По традиции Гоманг был местом, где монахи из калмыцкого и других монгольских регионов продолжали учебу, которую они начали у себя на родине. Тибетский буддийский курс изучения философии был основан на трактатах наиболее прославленных индийских толкователей учения Будды. В метод обучения входили изучение текстов с учителем, заучивание наизусть и дискуссия о содержании первых двух. Новообращенный монах начинает с изучения логики, а затем изучает пять тем курса обучения в следующем порядке: 1. Собрание Тем Действительного Познания; 2. Совершенствование Мудрости (праджняпарамита); 3. Срединный Путь (мадхьямика); 4. Самодисциплина (виная); и 5. Сокровищница Явных Познаний (абхидхармакоша).
В конце курса обучения, который может продолжаться до тридцати пяти лет, выпускник награждается степенью “геше” (дге бшес), буквально “духовный учитель”.
У калмыцких студентов было огромное преимущество перед тибетскими студентами, т.к. они начинали изучать философию в своих родных монастырях и обычно поступали на курс в Тибете, повторяя занятия по Совершенствованию Мудрости. Геше-ла превзошел в учебе у себя на родине, и поэтому не хотел проводить время, занимаясь только повторением материала, который он уже выучил очень хорошо. Он с пользой использовал время, одновременно изучая следующую тему занятий. Геше-ла, таким образом, приложил огромные усилия, временами доводя себя до переутомления. Из-за этих напряженных занятий, в сочетании с привычкой выпивать до пятидесяти чашек очень крепкого тибетского чая ежедневно, он еще раз близко соприкоснулся со смертью.
В это время геше-ла жил в одной комнате с другими монахами, в том числе с калмыцким учителем геше Чим-ба, который был известен в Тибете из-за его глубокого проникновения в учение Будды. Геше-ла не являлся студентом геше Чим-ба, но был знаком с ним, поскольку геше Чим-ба был из первого выпуска первой калмыцкой школы буддийских философских учений. Однажды ночью геше-ла встал с постели и, сонный, направился к открытому окну: К счастью, геше Чим-ба не спал и громко закричал, разбудив его как раз перед тем, как он вышел бы через окно, пролетев через несколько этажей вниз, и упал бы, разбившись насмерть.
Это не было необычным событием в монастырях. Напряжение суровой учебы повлияло на многих студентов так, что даже появился термин — “болезнь геше”. В случае с геше-ла это был временный недуг, ибо это больше не повторилось. Осознав, что он продвигался в обучении слишком быстро, геше-ла умерил свой темп, хотя не отказался от изучения двух тем одновременно.
Геше-ла продолжил учебу в Гоманге вплоть до 1932 года, когда решил, что ему надо вернуться на родину, чтобы найти финансовую поддержку, необходимую для получения степени “геше”. Калмыцкие студенты в Тибете получали финансовую поддержку от семьи и друзей на родине. До того, как геше-ла уехал в Тибет, он продал часть семейного скота на русском базаре в соседнем Волгограде (тогда “Царицыне”). На вырученные деньги геше-ла купил русские вышитые изделия, которые высоко ценились в Тибете. Кроме того, брат геше-ла, Гунзанг, послал еще вышитые изделия после того, как геше-ла пробыл в Тибете несколько лет. После этого никаких денег не приходило из Калмыкии из-за суровых коммунистических репрессий. Тем не менее, те деньги, которые все-таки были у геше-ла, вполне удовлетворяли его нужды до тех пор, пока не пришло время вернуться домой за деньгами, необходимыми для того, чтобы сделать требуемые подношения для получения степени.
Снова путешествие повлекло огромные лишения. В этот раз маршрут на родину пролегал через Пекин, и попутчики геше-ла бросили его по дороге, без знания китайского языка, предоставив ему самому заботиться о себе. Помимо этого неудобства, физические условия были очень трудными. Например, геше-ла однажды замерз, сидя на заледенелой палубе торгового парохода. Тем не менее, он наконец достиг Пекина и пробыл там некоторое время после того, как несколько бурят-монгольских монахов предупредили его о жестоком подавлении религии в России.
Хотя геше-ла не мог говорить ни с кем по пути в Пекин, он все-таки знал два слова: “Пекин” и “Янг-хо-канг”. Последний был большим Тибетским буддийским монастырем в Пекине. Это было место, где геше-ла остановился. Оно также чуть не оказалось его последним местом пребывания.
В Янг-хо-канге геше-ла жил в одной комнате с другим монахом. Зимой в комнатах было очень холодно, но постели подогревали, затопив печку древесным углем в маленьком отсеке под кроватью. Жар от этой печки затем циркулировал под кроватью, делая ее вновь вполне удобной для сна. Тем не менее, печка представляла опасность из-за дыма, содержащего углерод. Это было очевидно для геше-ла, но не для его напарника. Геше-ла постоянно ругался с этим человеком, чтобы держать небольшое окошко наверху стены открытым.
Однажды ночью геше-ла крепко спал, когда его напарник пришел поздно домой. Не разбудив геше-ла, он затопил печку у себя, закрыл окошко и заснул. Дым начал медленно действовать на двух спящих монахов. Напарник был еще в сознании, чтобы понять, что что-то произошло, и попытался встать. Когда он это делал, то упал с Кровати с оглушающим грохотом.
Стены между комнатами монахов толщиной были буквально в бумагу. Хотя было поздно, три монаха в соседней комнате все еще не спали. Они услышали шум и вбежали, найдя геше-ла почти без сознания в постели, и соседа, который пытался встать. Они схватили геше-ла, вытащили его в холодную зимнюю ночь и положили на ледяную землю. Это привело геше-ла в сознание. В голове у него стучало, он чувствовал себя очень плохо. Холод стало трудно выдерживать, И он умолял своих спасителей отнести его обратно в комнату. Но три монаха не стали даже слушать его, потому что знали, что только холодный свежий воздух восстановит его. Он лежал так в течение, казалось, долгого времени, пока окончательно не пришел в сознание и пошел обратно в комнату.
Геше-ла работал в Пекине над исследовательским проектом, который субсидировали западные предприниматели. Его работа состояла в том, чтобы сравнить разные издания Тибетских сочинений речи Будды (бка-гюр) и трактатов индийских толкователей (бстан-гюр). Он получал приличное месячное жалование в тридцать китайских долларов. Поэтому он был в состоянии отблагодарить своих спасителей суммой денег, достаточной, чтобы сделать их очень довольными.
Геше-ла пробыл в Китае до тех пор, пока не заработал достаточно денег, чтобы совершить приношения для получения степени геше, и где-то в 1936 году он отправился в обратный путь, в Тибет, через Индию. Когда он достиг Калькутты, его представили великому английскому государственному деятелю, ученому и исследователю сэру Чарльзу Бэллу. Геше-ла, пока был в Пекине, приобрел знание рабочего английского языка, и поэтому был подготовлен для того, чтобы стать переводчиком Бэлла. Он сопровождал Бэлла в поездке по Китаю и Маньчжурии до возвращения в Тибет. Наконец геше-ла получил степень геше, но он никогда после этого не жил в монастыре. Напротив, он использовал свой капитал и многочисленные контакты, чтобы заработать деньги, которыми он помогал многим бедным ученым получить степень геше, особенно монголоязычным, которые, подобно ему, были отрезаны от поддержки с родины.
Во время второй мировой войны геше-ла любил проводить лето в Тибете, а зиму – в Индии, в небольшом холмистом месте под названием Калимпонг около Даржилинга. Путешествие из Тибета представляло собой трудный переход на лошадях вниз, через перевал Гангток, в Сикким. Однажды, когда геше-ла совершал поездку, у него была необычайно дикая лошадь, которой он дал кличку “Нём-бэ” (“Безумная”). Когда геше-ла отстал от каравана, эта лошадь вдруг стала неуправляемой и бросилась вперед, чтобы догнать других. Тропинка была крутой и извилистой горной дорогой. Вместо того, чтобы следовать по тропинке, лошадь поскакала прямо вниз с горы, срезая путь и направляясь прямо в пропасть. Геше-ла сразу понял, что он не в состоянии подчинить лошадь, и как раз, когда он приближался к краю утеса, Он соскочил, держась за длинные ремни уздечки. Он приземлился на ягодицы, повредив кончик позвоночника. В то же самое время он дергал лошадь к себе, спасая ее жизнь. К счастью, лошадь поняла, что геше-ла пытался сделать, когда он тянул ее обратно. Она едва не перелетела через огромный утес. Благодаря великолепному присутствию духа геше-ла вновь едва избежал смерти.
Именно в это время, в возрасте сорока пяти лет, геше-ла решил попросить Мок-жок Ринпоче, знаменитого перевоплощенного ламу из монастырского колледжа Гоманг предсказать, сколько лет он проживет. Мок-жок Ринпоче был очень известным учителем, который к тому же был искусен в оценке предсказания. Геше-ла твердо верил в способность ламы заглянуть в будущее, т.к. он уже один раз до этого предугадал для геше-ла. После четырех лет пребывания в Тибете геше-ла попал в беду, и ему нужно было руководство. Как ранее упоминалось, геше-ла привез с собой в Тибет много русских вышитых изделий. И постепенно продавая их, он был в состоянии финансировать свое пребывание, как и делали многие калмыцкие студенты в монастырях. Однажды, когда он молился на монастырском собрании, монгольский монах вошел в его комнату и украл вышитые изделия. Вор продал товар в магазине на окраине Лхасы, где один из калмыков, друзей геше-ла, тотчас заметил его. Друг сообщил лавочнику, что товар краденый, и лавочник смог задержать вора.
Судья монастыря Дрепунг (жал нго) изгнал вора после того, как конфисковал все его имущество, включая и то, что принадлежало геше-ла. Он не вернул пожитки геше-ла, но так как сам был из монастырского колледжа геше-ла, то избавил его от обычного напряженного допроса о том, как он приобрел такую ценную собственность, в то время как многие монахи были бедны. Хотя геше-ла не нарушил правила, у него могли быть затруднения, потому что судья обладал огромной авторитарной властью, а геше-ла был только новым монахом. Тем не менее, геше-ла оставили без материальной поддержки в самом начале учебы.
У геше-ла не было другого выхода, как вернуться домой, в Россию, но он решил вначале посоветоваться с Мок-жок Ринпоче. В то время он еще не знал Мок-жок Ринпоче лично и попросил друга выступить в качестве посредника. Когда друг спросил ламу, благоприятно ли будет геше-ла совершить поездку домой, лама обратился к пророческим игральным костям. После того, как он бросил кости, лама спросил друга геше-ла, слышал ли он о том, что некоторые из друзей геше-ла прибыли в Тибет.
Друг ответил: “Если бы я слышал, меня здесь наверняка бы не было 1. Лама, тем не менее, был уверен, что друзья геше-ла прибыли в Тибет, но он решил не говорить так прямо, опасаясь сказать ложь. Вместо этого он посоветовал, чтобы геше-ла немного подождал.
В ту самую минуту, когда друг советовался с ламой, путешественники из России прибыли в тибетский город Чэнг-чу-ка, находящийся у северной границы, и привезли новые вышитые изделия для геше-ла от его брата Гунзан-га. Два месяца прошло до того, как караван прибыл в Лхасу и вещи геше-ла были доставлены к нему.
Геше-ла был вполне уверен, что не было никакой договоренности, согласно которой лама мог бы знать о прибытии иностранцев на тибетскую границу. Единственным объяснением было то, что Мок-жок Ринпоче обладал ясновидением. Таким образом, это событие упрочило веру геше-ла в знания Мок-жок Ринпоче и заложило твердую основу для последующего вопроса в отношении продолжительности его жизни. Более того, когда лама ответил на этот вопрос и предсказал, что геше-ла не проживет более пятидесяти лет, геше-ла высказал сильную веру, необходимую для того, чтобы следовать совету ламы. Лама дал ему наказ уединиться и посвятить себя своему божеству (лхаг па- ай лха), женской Бодхисаттве, Таре, выполняя определенные ритуалы и предпринимая огромные усилия, чтобы прочитать наизусть “Молитву двадцати одному излучениям Тары” и мантру Тары.
Мок-жок Ринпоче заверил геше-ла, что если он последует его указанию, то сможет избавиться от препятствий на пути своей жизни. Поэтому геше-ла попросил своего близкого друга геше Чё-нена, калмыцкого монаха, сопровождавшего его из России, приносить ему каждый день еду и удалился от людей. Он продолжал молиться и размышлять день и ночь в течение трех недель.
Позже геше-ла любил указывать на это уединение как основную причину продления его жизни. Другой причиной стало изменение его взгляда на смерть. В это время он решил, что проживет не намного больше указанного срока. Опыт близкого соприкосновения со смертью, случившегося с ним Четыре раза, в сочетании с пророчеством Мок-жок Ринпоче, по-видимому, имели свой результат. Более того, был другой неотложный фактор, который вызывал у него сомнения в своем долголетии. Его длительное общение с англичанами в Тибете, начавшееся с работы в качестве переводчика для сэра Чарльза Бэлла, повлекло на него подозрения со стороны Тибетского правительства. Он всегда был обеспокоен тем, что его осудят по ложному обвинению и арестуют как британского шпиона.
Они с геше Чё-нен решили расстаться сейчас, а не. внезапно, в связи со смертью геше-ла. Геше-ла также беспокоился, что геше Чё-нен буквально умрет от горя, если бы он, допустим, умер первым. Они были очень близки друг с другом, “словно одной души”, как говорил геше-ла. Они не знали друг друга хорошо в Калмыкии, но очень подружились во время путешествия в Тибет. Когда караван прибыл в Улан-Батор во Внешней Монголии, геше Чё-нен пошел в город с другим монахом из их каравана и попал в беду. Руководитель каравана хотел выслать их обоих назад, но геше-ла защитил геше Чё-нена, сказав, что тогда руководителю придется наказать и самого геше-ла. После этого случая они стали близкими друзьями.
Теперь у геше Чё-нена появилась возможность служить семье правительственного чиновника в провинции Амдо. Геше Чё-нен – врач и геше – однажды спас жизнь этому чиновнику. Казалось, более безопасного и надежного места не было. Геше Чё-нен был хорошим ученым, изучившим буддийскую философию, но он всегда сильно верил в знания геше-ла, хотя не имел возможности обучаться у него. Поэтому перед расставанием геше Чё-нен низко поклонился геше-ла, получил короткие наставления, прочел искреннюю и проникновенную молитву, чтобы переродиться в облике ученика и последователя геше-ла. Геше-ла договорился, чтобы/люди, которые жили вдоль пути следования геше Чё-нена, были внимательны к его нуждам. Тем не менее, этой подготовки, как оказалось, было недостаточно. По дороге за новым назначением в провинцию Амдо геше Чё-нен заболел желудочной болезнью и, по иронии судьбы, умер.
В последующие годы геше-ла продолжал свои поездки между Тибетом и Индией, а также оказывал помощь монахам в получении степеней геше. Наконец, в 1950 году он решил остаться в Тибете. Он раздумывал о покупке жилища, когда до него дошли известия о том, что китайцы, которые уже вступили в провинцию Амдо, стали двигаться по направлению к Лхасе. Он тотчас же отправился в Лхасу, чтобы собрать свои пожитки, а затем двинулся в Индию как можно скорее. Он прождал там четыре года, чтобы получить визу в Соединенные Штаты и служить в только что образовавшейся калмыцкой общине, которую переместили на юг, в Нью-Джерси, после второй мировой войны. Наконец, 5 февраля 1955 года он прибыл в Нью-Йорк.
С относительно раннего возраста, сорока пяти лет, геше-ла чувствовал уверенность, что его смерть неминуема. То, что он расстался с таким дорогим другом в то время, которое многие сочтут как молодость, конечно, означает глубину его решения о своей собственной смертности. То, что он пережил предсказание на тридцать шесть лет, укрепляло его в уверенности, что осознание смерти помогло ему удлинить продолжительность жизни. Его описание о том, как такое отношение продлило ему жизнь, основано на учении лам Га-дам-ба, древней родословной, происходящей от великого индийского учителя Атиши, который v являлся важным лицом во втором распространении буддизма в Тибете в одиннадцатом веке нашей эры. Ламы в этой родословной учили, что, когда вы преданы идее добиться определенной земной цели, ее достижение ускользает от вас. Но стоит вам потерять интерес к ней, и ее достижение придет к вам случайно. Другими словами, стоит вам сосредоточить внимание на духовных целях с альтруистической позиции недостижения, и мирские достижения приходят к вам отчасти как побочный продукт. Как сам Атиша указывал в “Наставлениях, Собранных Отсюда и Оттуда”: 4
“Есл
|
|
|
