Умытый и расчёсанный космос мондиализма

Вступление

Друзья мои, ищите ключ к словам!
Тогда и Слово отворится вам,
Прекрасней солнца и прозрачней льдин.
Да, много слов; но ключ у них – один.
Г.К.Честертон, «Преданный предатель»

Когда «глобализация» заменяет «выбор», вряд ли требуется доказывать, что история окончательно и зримо стала единой для всех народов. Корень "истории" искажённое "весть < ведать", и по смыслу история 'видение, ведение, весть, знание' (этому посвящена отдельная глава). Похоже, после испытания некогда единого человечества многообразием народов, языков, знаний и исторических путей, пришло время испытания человеческого духа единством, время опытов целостного понимания всей вести-истории - сквозь мощнейшую призму кризиса.

Уже в XIX веке многие люди предощущали это единение, неизбежность экзамена в глобальном кризисе - и обращались к корням, пытались осмыслить единство и различие культур, объединить частные знания и найти способ знать целостно. Вот двое из них - опередивших своё время, сильно недооценённых современниками и почти неизвестных нам, потомкам: Александр Семёнович Шишков (1754-1841) и Платон Акимович Лукашевич (1809-1887). Их обоих интересовали русская культура и в первую очередь русский язык - но не сами по себе, а как явления многотысячелетней глубины и как ключ ко всем прочим языкам и культурам, а в итоге к праязыку человечества и мировой культуре, к истории в целом.

Сегодня много говорится об утаённой и искажённой истории Руси, о богатстве русского языка, о подлинной русской культуре, просвечивающей тысячелетия от истока исторических путей-опытов разных народов. Но мало кто знает, что ещё Шишков и Лукашевич выдвигали концепцию стволовой роли русского языка и культуры в Древе языков и народов. Мы рассмотрим здесь несколько примеров способности русского языка быть этим «ключом», основные положения воззрений Шишкова и Лукашевича в сопоставлении с мнением лингвистики, и, конечно, множество этимологий разных наших и «заимствованных» слов.

А для начала пример объяснительной силы русского смысла в рассмотрении «чужого» культурного понятия - мифологической реки «Стикс».

Река нерушимой клятвы: "Стикс" или "Стыд"?

Словно ропот моря в час тревожный,
Словно плач потока, что стеснен,
Там звучит протяжный, безнадежный,
Болью вымученный стон.
Мукой исказились лица.
В их глазницах нет очей. Разверстый рот
Изрыгает брань, мольбы, угрозы.
С ужасом глядят они сквозь слезы
В черный Стикс, в пучину страшных вод.
Фридрих Шиллер (перевод В. Жуковского).

Вспомним об интереснейшем и, несомненно, важнейшем для мировой культуры понятии «реки смерти», и мифологическом образе такой реки у греков, "Стиксе". Здесь соединились представления человечества о предельных вопросах, о жизни и смерти. Стикс - «дочь Океана, текущего кругообразно» (но «выдается она между всеми другими», Гесиод), ледяная река смерти, мучений и ужаса, ядовитых нечистот и смрада, граница между миром живых и миром мёртвых, миром людей и царством Аида-ада. Пересечь Стикс - умереть. Клятва её именем считалась величайшей, её не могли нарушить и боги. В сти г ийских водах Фетида закалила Ахилла, а Гефест - меч Давна (по Вергилию), ими был отравлен Александр Великий (по Плутарху).

Конечно, река жизни и смерти была известна задолго до греков и не только им. В древней Индии это была Вайтарани, у славян Лета, Забыть-река, река Смородина ("смородина" названа так от 'острого запаха', "смрада", но это только на первый взгляд единственный зловонный мотив именования реки смерти - об этом слове нужно поговорить в связи с самой "смертью" и "смердами",с 'лишением духа'). Нужно заметить, что Стикс имеет притоки (скорее, другие названия), с именами Лета (река забвения), Ахерон (позднее им называли сам Ад), Флегетон (огненная река), Кокит (река плача), Эридан (бурная, опасная), Алибас (мёртвая, не имеющая жизненных соков). Примечательны также имена «детей» Стикс - это «прекраснолодыжная Нике» (Победа), " Биа " (Сила), " Кратос " (Мощь), " Зелос " (Рвение). В греческой мифологии есть ещё несколько подробностей о Стиксе, но сейчас они менее важны. Например, что Стикс помогла подавить олимпийцам бунт титанов, и именно за это Зевс постановил клятву её именем нерушимой - интересная подробность, если учесть суть «олимпийцев» и имени Зевса (см. далее) в сравнении с именем Стикса. Невнятность, непоследовательность и противоречивость этих заимствованных греками и лишь изменённых ими на свой лад мифов не даст узнать из их подробностей что-то новое - они сами в них мало что понимали. А потому мы и прибегаем к свидетельствам языка, чтобы не ошибаться в главном, в сути, и в отдельной записке разберём упомянутые в этом абзаце имена и образы.

Итак, прямо-таки загадка - река смерти, но закаляет живых, клятва её именем нерушима даже для «бессмертных богов» (ею клялся и сам Зевс!), но при этом она связана с мукой, ненавистью. Какой же смысл был вложен в имя "Стикс", что нам даёт язык для понимания этого смутного и противоречивого образа? Греческий - ничего. Можно лишь допустить, что мотив величайшей клятвы - всего лишь страх перед болью, мучением, смертью. Возможно, знакомые с мифологией не только греческой скажут, что это, напротив, страх не преодолеть реку смерти - и это тоже верно, но в чём же суть? В греческом это имя значит 'ужасная', и от этого же корня греч. stuo 'быть жёстким', stugeo 'ненавижу, презираю, боюсь', stugos 'ненависть, отвращение', stux 'страшилище, чудовище'. 'Быть жёстким' (или > 'нечто торчащее, куст'), конечно, увязывается с закалкой людей и мечей, но кроме этой детали ничего не поясняет. А такие значения как 'ненависть' и 'презрение' вместо объяснения делают образ Стикса ещё более непонятным, а сам подход от языка невнятным. Это всё, что мы можем извлечь из греческого.

Теперь обратимся к русскому и рассмотрим мнения Лукашевича и современных лингвистов - а они, как и во многих других случаях, полностью совпадают. Лингвисты реконструируют в [Вавилонской Башне] «индоевропейский» корень *stug со значением 'коченеть, затвердевать' и приводят в качестве производных в греческом перечисленные ранее слова, дополняя этот ряд в [ЭСРЯ] именем "Стикс", а в балтийских (другая группа языков из числа «индоевропейских») похожие формы с похожими значениями. В славянских языках увидим в качестве ростков от «индоевропейского» корня "стыгнуть" или "стугнуть", "студ" или такие: чеш. "studiti" 'остужать', польск. "ostuda" 'простуда', болг., сербохорват. "студ" 'холод' - и чеш., слвц. "stud" 'стыд', словен. "stud" 'отвращение'. Мнение Лукашевича см. в [ГК 538/273] и в [ЛК 716] - хотя он не уделил внимания разбираемым здесь вопросам, но отметил родство "Стикс" и "стужа". Итак, греческое слово является однокоренным по отношению к слову Студ, в другой форме Стыд, и, возможно, имя реки смерти звучало примерно как Стужь или Стуг (может, с "ы"). Подчеркнём: "студ" как 'стужа' и 'стыд' это не омонимы, это однокоренные слова. В [ЭСРЯ] мы, кстати, среди прочих однокоренных слов найдём и название реки "Стугна", притока Днепра.

Конечно, если говорить «только о фактах», нет ничего особенного в появлении в русском языке и культуре 'нравственного чувства' от < 'стужи' и 'застывания', нет ничего особенного в том, что греческая река смерти того же корня. Действительно, сам по себе смысловой переход не удивителен. Не только в славянских, но и в других языках мы видим выражение смысла 'презрения', 'отвращения', 'ненависти', 'страха' через < 'оцепенение'. И то же в смысловом развитии другого корня - правда, он находится только в славянских языках - ср. "мороз" и "мразь, мерзавец". Но что-то всё-таки заставляет остановиться и присмотреться.

***

Горько мутный держать ответ,
Там, где видишь себя в лицо.
Страшно вымолвить: «Смерти нет!»
Коль на пальце Её кольцо.
К.Кинчев, «Горько»

В словаре [Даля] в статье «студ» мы можем прочесть: «СТУД, стыд м. студа пск. стыдоба, стыдобушка ж. костр. чувство или внутреннее сознание предосудительного, уничиженье, самоосужденье, раскаянье и смиренье, нутреная исповедь перед совестью; | срам, позор, посрамленье, поругание, униженье в глазах людей; застыванье крови от унизительного, скорбного чувства. Первое знач. более относится к слову стыд, второе к обоим....». В отдельной статье у Даля, под «студа», приводится другое значение того же корня, связанное с «застыванием» уже не в высоком, а в более простом смысле, 'стужа'.

Не кажется ли вам, что'стыд' значительно более подходит к образу реки смерти? Вот что такое «величайшая клятва, которую не могут нарушить и боги» - Стыд! Потому что это «нутреная исповедь перед совестью», и обмануть её нельзя даже властителю Олимпа! По той же причине Стыд разделяет «живых» и «мёртвых» - не только шевелящихся от испустивших дух, но и чтящих великую клятву от преступающих её. Не правда ли, это существенно проясняет, изменяет и дополняет картину с образом «греческой» реки в центре? Напомним: «река смерти» - общее для многих культур понятие, понятие мировой культуры, а мифология так же едина, как и язык (см. например, огромную базу по мировым мифологическим сюжетам в той же [Вавилонской Башне]). Можно полжизни изучать «географию ада» и глубокомысленно рассуждать, третий или пятый его круг замыкает Стикс - а можно попытаться понять суть. С именем "Стыжь" в ином свете предстают и многие подробности мифов. А главное, из смутного мифического образа возникает точное понятие, столь же ёмкое, сколь и простое, столь же философское, сколь и народное, столь же важное, сколь и обыденное, каждодневное.

А вот греки не знали, что говорили, не знали сути якобы своей собственной, «греческой» мифологии! В греческом мы видим некое слишком общее значение, переносное, но не особое и не возвышенное. Значение, связанное с ощущением человеком то ли стыда, то ли поругания, а может, унижения, отвращения, ужаса или ненависти - в общем, всего, что вызывает «застыванье крови от унизительного, скорбного чувства». Но «стужа» и в значении 'холод' (заметьте, у греков это значение не выжило, а река в т.ч. «ледяная»), и в переносном смысле как 'заставляющее застыть, ожесточиться' (каким оно стало у греков) всё же ещё далеко не «стыд». В русском же языке, и, соответственно, в русской культуре, накоплен огромный пласт смыслов, связанных и со «студом-стыдом», и со «студой-стужей». Вот только некоторые пословицы и поговорки из той же статьи «студ» у [Даля]. «Стыдливый покраснеет, а бесстыжий побледнеет». Сразу вспоминается, что именно по этому признаку отбирали храбрых воинов - некоторые считают, что придумали это греческие полководцы. А чего ж греки пословицу не сохранили? «Умри, коли стыда нет!». «Жили и прожили, а стыда не нажили». «Отыми Бог стыд, так будешь сыт». «Людской стыд смех, а свой смерть». «Брань (битва) славна лучше мира студна». И многие другие.

Стыд - понятие русской культуры. Несомненно, что в ней "студ, стыд" как одновременно 'стужа' и 'стыд' неразрывно связаны с вопросами предельного, философско-религиозного характера - о Жизни и Смерти, о Добре и Зле, о Правде и Лжи, о Боге. Причём, как и всегда, всё это содержится не в философских трактатах, не в рассуждениях мудрецов, а в самом языке, в народной мудрости, в сказках. Вспомните хотя бы непонятные иностранцам (наш «Морозко» американцы назвали «худшим фильмом всех времён и народов») вопросы и ответы: «- Тепло ли тебе, девица? - Тепло, батюшка Мороз!» и другие связанные со «стужей» образы. Кстати, и Дед Мороз не так прост, это древнейший и глубочайший образ, имеющий в разных культурах и символических системах разные названия. Отвлекаться на него мы не будем, но ещё раз подчеркнём, что связь «стыда» и «стужи» не просто неслучайна (это лингвистический факт), но имеет большую культурную глубину и очень ярко видна именно в русской культуре. Лингвисты знают, что такие объёмные смысловые и культурные пласты не могут быть связаны с заимствованными словами и понятиями - всё это рождается, накапливается, увязывается и шлифуется тысячелетиями самим народом, увенчиваясь десятками и сотнями пословиц и поговорок. Тем более когда речь идёт о предельных вопросах, о глубинных смыслах. А 'стыд' в русской культуре («внутреннее сознание,... нутреная исповедь перед совестью») - несравненно более глубокий смысл, чем просто «леденящее ощущение». Уверены, что и очень древний - настолько, что греки успели его забыть (или списывали не думая).

Кроме того, давайте сопоставим «стыд» и «совесть». Народная мудрость и настоящие поэты чувствуют различие. Вот разделительное «ни стыда, ни совести», а вот и прямо о нравственной иерархии (К.Кинчев): «Каждый роет своё себе, личной совестью выжит стыд...» и через строчку поясняющие «тепловые» образы «Загребаем ковшами жар, да без меры стрижём с куста. / А над этим встаёт пожар - Антихрист-Мегазвезда». Тепло ли тебе?.. Привлечём этимологию: "со-весть" из церковнославянского, скопировавшего греческое "sin-eidos" с точным повторением формы: sin=со, eid(os)=вед. И смысл в греческом был именно 'совместное знание', откуда и 'сознание, совесть'. Например, словарь [Дворецкого] приводит такое выражение с участием греческого слова: «каждому это так же известно, как и мне». Неважно, действительно ли это понятие родилось в лоне греческой культуры, или просто прошло сквозь неё - во всяком случае, сегодня мы не употребляем "совесть" как в примере Дворецкого, не говорим «каждому так же совестно» в значении 'всем известно' - но ясно, что 'сознание' и 'стыд' всё же различны. И хотя во многом у нас эти понятия переплетены (в том же толковании Даля, например), всё же показательно, что такой скрупулёзный исследователь как Даль о «студе» смог написать вдвое больше.

Итак, факты таковы: русский язык, как и прочие, произвёл вполне обычное смысловое превращение, 'застывание' стало 'нравственным чувством'. Но, говоря словами (героев детективов) великолепного Честертона: «Как часто факты скрывают истину!... Факты... как многочисленные ветви на дереве, могут быть направлены в любую сторону. Только жизнь самого дерева объединяет их, и только его животворные соки, струящиеся ввысь, подобно фонтану, дают им жизнь». «Факты» равнодушны к взаимоотношениями смыслов и вопрос, какой первичен, а какой вторичен, для них ничтожен. Но может ли "Стикс" пояснить однокоренное "Стыжь" с учётом того, что мы их привлекаем в культурном контексте, для прояснения не просто «слов», а понятий культуры, в опоре не просто на «слова», а на глубочайшие мифологические мотивы? Русский 'стыд' или греческое 'отвращение' - кто из них скорее стал «великой клятвой, которую не могли нарушить и боги», кто более гармонирует в философии реки смерти или даже задаёт её узор? И это ведь далеко не единственный пример, хотя замечательный.

***

Концепция Шишкова и Лукашевича как раз в том, что русский язык и культура сохраняют животворные соки истоков, и потому подобны стволу Древа, и потому могут многое прояснить даже относительно давно ставших самостоятельными ветвей. И пусть заявление, что русский язык дал начало всем прочим (с оговоркой «и сам изменяясь и принимая от ветвей») считается пока дичайшей чушью. Во-первых, это всего лишь сегодняшнее мнение признающей сырость своих наработок, недостаточность своих методов и даже методологии лингвистики (что, разумеется, её никак не унижает). Во-вторых, нет никаких бесспорных и при этом весомых археологических, исторических, культурологических и собственно лингвистических оснований заранее отвергать эту концепцию, не посмотрев на её наработки и на её основания (одну из множества интереснейших работ см. у [Тюняева]).

Но не будем с ходу посягать на решение вопроса 40-тысячелетней глубины. Отождествление русского если не с «праязыком» всех на свете языков, а с «праиндоевропейским» вызывает уже гораздо меньше вопросов. Примерно 6 тысяч лет назад некий абстрактный «праиндоевропейский», единый (хотя и многодиалектный) язык не всех, но огромного множества сообществ, начал ветвиться - и стал прародителем языка хеттов и Авесты, русского (в терминологии лингвистов «праславянского», а до того у учёных не принято говорить о «славянском» или «русском»), древнеиндийского, санскрита, греческого, латыни, армянского, литовского и латышского, немецкого и английского, а также многих других языков. О важности «праиндоевропейского» говорит хотя бы то, что им и его потомками занимаются 95% лингвистов. А вопросов меньше хотя бы потому, что «равный среди прочих», по лингвистической методологии такая же точно ветвь как и остальные, русский всё же является самым древним из живых индоевропейских языков, потомков «праиндоевропейского». Это неважно? «Перед Богом и лингвистом языки равны»? Но на фоне яркой особости «праиндоевропейского» в лингвистике это пахнет двуличием или методологической шизофренией - так что же крамольного, выделяя «праиндоевропейский», выделить и самый древний из живых его языков?

Далее, пусть «первыми», родоначальными были некие мёртвые языки. Допустим на минутку вслед за лингвистами, что сама смерть этих языков не говорит о том, что это были ветви, а не ствол - это вопрос не разума, а концептуального выбора, веры. Но, как бы то ни было, русский не только самый древний из живых индоевропейских, но и самый богатый из всех - по количеству корней и производных, по гибкости форм, по смысловой нагрузке и прозрачности смысловых связей. А значит, русский всё же ближе и роднее «праиндоевропейскому», значит, именно он подхватил стволовую роль у засыхающей верхушки. Или, совсем уж на худой конец, русский наиболее развит и обладает наибольшей объяснительной силой - а что, собственно говоря, важнее для языка? Если, конечно, язык нужен и по прямому назначению, а не только для того, чтобы бесконечно его разбирать, перекладывать детали из кучки в кучку и сравнивать.

Вообще, имеет ли значение для самого лингвиста язык, на котором он говорит и думает, выводя и сопоставляя значения слов и смысловые переходы? На котором он записывает, что такое-то слово имеет смыслы 'стыд' и 'стужа', выбирает синонимы? Случайно ли, что, по словам С.А.Старостина, руководителя международного проекта «Вавилонская башня» с его начала и до своей смерти, из «примерно 20-30» лингвистов мирового уровня, занимающихся «дальним родством языков», проще говоря Праязыком, «большая часть - русские»? Что, кстати, совсем не соответствует финансированию - по словам Сергея Анатольевича, Академия кроме зарплат ничего не даёт, а основные источники существования проекта это Российский еврейский конгресс и лично председатель Сатановский, а также американский Институт Санта-Фе. Правда, это было сказано на телепередаче «Школа злословия» 4 года назад - сегодня на сайте проекта можно узнать, что были гранты от наших РФФИ и РГГУ, от Фонда Сороса, а среди участников названы РАН, Еврейский Университет в Москве, Институт Санта-Фе, университеты Китая и Голландии.

***

На фоне вспыхнувшего интереса к родным корням и в отсутствие даже того уровня близости науки к человеку, что был в советское время (откройте, например, архив «Химии и жизни» - найдёте в т.ч. множество этимологий в лёгкой и захватывающей форме), неудивительно появление «из народа» множества любительских этимологий, теорий о происхождении и родстве языков, о сакральных смыслах букв и слогов. К сожалению, реакция лингвистов не удивляет. Большой любительский интерес и небольшой опыт прикосновения к материалам профессионалов побуждает обратиться и к тем, и к другим. Любителям хотелось бы на основе также любительского опыта сказать: Во-первых, зачастую подтверждённые и принятые наукой факты не менее удивительны, чем сенсации любителей, но просто не открыты народу - например, не составит труда составить список бесспорно родственных слов, скажем, русского и английского (нагой=naked 'голый'; ныне, новый=now 'новый', new 'сейчас') или русского и японского (наг=nug 'раздеваться'; ныне, новый=nii 'новый'). Во-вторых,... Подробнее.

Мы же предлагаем слова Старостина в той же передаче «мы [лингвисты] пытаемся сделать всё, чтобы можно было без знания многих языков этим [дальним родством] заниматься» читать как призыв к обеим сторонам, любителям и профессионалам, сделать шаг навстречу друг другу.

И перед тем как перейти к следующей главе, предлагаем взять на заметку предположение относительно забытого нами героя - Аида, а также царства его имени за пределами Стыжи, и, соответственно, мира живых. Известно, что наше «ад» пошло как раз от греческого ades или aides, означающего [у Дворецкого] 'Гадес, Аид; царство Аида; ад; кончина, смерть; могила', в другом варианте его имя звучало Ais. Далее, известно, что "гад" кроме 'грязных' и 'отвратительных' смыслов в индоевропейской семье обнаруживает смысл 'стыд'. Наконец, в греческом есть ряд слов с корнями ais и aid, значение и смысловое окружение которых сходятся в один узор: 'судьба; справедливость; смерть; страх, отвращение; стыд; почтение'. Мне неизвестно (не нашёл ни «да», ни «нет»), считаются ли они однокоренными, но одинаковые формы и единообразные смыслы делают их родство очень вероятным. И тогда «Ад» - это в более привычном звучании «Гад» (форма Ais - от Гаж), а представления о нём красноречиво собраны в вышеприведённом узоре со «стыдом».

О концепциях и понятиях

Мы уже познакомились со «смысловым переходом» - на примере однокоренных пар «стыд < стужа» и «мразь < мороз». Как видим, слова, кажущиеся различными, разнокоренными, оказываются связанными по форме (однокоренными), и связанными по смыслу - с учётом смыслового перехода, развития смысла. Это смысловое развитие является предметом творчества человека, следствием использования им умения мыслить и осмыслять, видеть и выражать соответствия между действиями и следствиями, окружающим и внутренним миром, самые законы этих миров. Заметьте, что в двух разных (разнокоренных) парах смысловой переход один и тот же (семантическая параллель).

В этом отношении очень интересно слышать рассуждения, например, о том, что в русском языке нет этих слов, нет тех слов - как правило, в основном упоминают «научные» (так как в основном считается, что наука от греков и римлян) или современные, «высокотехнологичные» слова. Соответственно, «бедный» русский язык противопоставляется «гигантам» вроде греческого и латыни, английского. Мы не будем обсуждать эти домыслы, а просто последовательно продолжим знакомство с языком - он сам всё расскажет.

Во многих языках наблюдается переход 'схватить' > 'понять'. В частности, слова "концепт" и "концепция" происходят от лат. capio 'брать' и имеют «индоевропейский» корень "цап" 'цапнуть, хапнуть, чапнуть, схватить' ("цап", "хап" и "чап" просто варианты одного корня). Т.е. "концепт" - буквально «с-цап». "К" заменяет "с", "он" - просто н-н-носовой вариант звучания нашего "о, у" - и, кстати, приставка "ко (ка, ку)" осталась в нашем языке: "кувырок", "каверза". "Концепт"="сцап", т.е. «схваченное» (хотя с учётом перехода "цап" 'брать' > "цеп" 'присоединять, прицеплять' и устоявшегося высокого значения слова "концепт" можно использовать для "концепта" форму "сцеп", а для "концепции", например, "всесцеп"). Сравните: слово "понятие" произведено ровно так же и имеет корень "ять" 'брать, иметь', в слове "понимание" корень "им" 'иметь, брать'. Ср. также выражения "схватывать на лету", "уловить смысл".

Так считают лингвисты. А вот как писал об это А.С.Шишков в начале XIX века: «Заметим сперва: иностранный корень cap (cep) и наш цап, невзирая на различное произношение, не имеют никакой существенной разности. От цапнуть произошла цепь, цепочка (потому что звенья их так цапаются или зацепляются, сцепляются, то есть держатся, хватаясь одно за другое); цапля (цапает, хватает когтями мелкую рыбу). С изменением буквы ц в х корень произвел ветви схапать (то же, что сцапать, схватить); охапка (то, что руками можно охапить, то есть охватить, обнять); ухаб (поскольку снежная выбоина или яма как бы охапывала, охватывала опускающуюся в нее повозку).

А вот чужеязычные ветви от сар (цап): caput, kop, kopf, capo (голова) или относящиеся к голове: сар, (шапка), саре, сарра (накидка с капюшоном), capital (капитал), captain (капитан).

Другая ветвь от того же корня: caper (морской разбойник), captive, captif (пленник), captivity, captivite (плен), capture (воинская добыча), capacity (способность, внутренность корабля). Но что иное caper как не наше цапаръ, то есть тот, кто цапает, ловит морские суда? Их captif, captivite,capture были бы наши цапник, вместо пленник, цапание, вместо пленение, цапство, вместо захваченная у неприятеля добыча, если б от сего корня произвели свои ветви.

Равным образом, слова их capsule (капсула или коробочка), conceptacle (вместилище, место сбора), concept (постижение), conception (понятие), изменившие гласную а в е, все означают некую внутренность, объемлемую или охапываемую вещественными или умственными пределами. Мы легко можем увидеть это из английского сар (шапка, обнимающая голову), французского саре (накидка с капюшоном, обнимающая тело и голову), receptacle (комната, вмещающая собрание людей), reception (получение, прием). Здесь их корень сар оказывается одним и тем же с нашим хап, поскольку наше просторечное охапитъ значит то же, что обнять».

Лукашевич в первой, ещё очень наивной работе «Чаромутие или священный язык волхвов, жрецов и магов» отнёс "conceptus" к чарной истоти, т.е. словам, переданными составителями нового (латинского) языка почти точно. Лукашевич читает «conceptus» как "сухопчвъ" (вместо "у" в оригинале буква "юс", которая передаёт тот носовой выговор гласной, что и латинские буквы "on") - как видим, и он определяет корень "хоп" 'брать'.

Другой пример: "блуждать" 'идти в неопределённом направлении' > "заблудиться" 'идти в неправильном направлении' > "заблуждаться" 'ошибаться (впадать в ересь)' > "блудить (бл.дь)" 'предаваться разврату'. Первые три (смысловых) звена представлены и в другой форме другого языка - латинском "errare" (от него в т.ч. англ. "error"). Разумеется, на самом деле всё не так линейно. Например, корень *bhlendh (так его реконструируют лингвисты; от него наш "блуд") означает первично 'болтаться, шевелиться, мешаться'. И вот от этого первичного смысла пошло не только 'идти в неопределённом направлении', но и 'делаться мутным, темнеть; плохо видеть'. А смысловое значение 'ошибаться', как видите, замечательно сочетает смысловые грани 'мутное; быть слепым' и 'идти в неправильном направлении' - или, можно сказать, порождено ими одновременно. В английском языке указанный пракорень дал blind 'слепой', blend 'смешивать', blunder 'ошибка'. Такая, казалось бы, разношёрстная компания - падшие женщины, слепые с блендерами - а смысл общий, различны только ступени его развития и углы взгляда на них.

Очень многие слова со значением 'знание' развиваются из значения 'различать < разделять' или, как "концепция", 'понимать < брать; выбирать'. К первым относится, например, англ. science 'наука' - оно заимствовано из латыни и идёт от глагола scindo 'резать, колоть', в русском scindo соответствуют "цедить" и "чистить". То есть science что-то вроде "счища". Ко вторым, например, "интеллигент", где корень "leg" означает 'выбирать' - но и само 'брать, выбор' идёт от 'разделения, отделения'. Вообще слов, развивающихся от 'разделения', просто колоссальное количество. Вы не задумывались, чем отличаются кризис, критик, криминал и кремль?

Наиболее интересны смысловые цепочки, которые устойчивы в языке как таковом, т.е. наблюдаются во многих языках мира - именно таковы, кстати, вышеприведённые. Замечательно, что они и отражают единство языков, их общий исток - корневую и смысловую базу праязыка, который сегодня реконструируют лингвисты в международном проекте «Вавилонская башня» как «борейский».

Умытый и расчёсанный космос мондиализма

Но нас интересуют не только общее у языков, присущее языку как таковому, но и различия. И различия между народами и культурами взаимосвязаны с различием смысловых узоров разных языков. Разница между языками в первую очередь в том, каким именно образом они развивали изначально одинаковую корневую базу, как они развивали, сужали, сдвигали, расширяли смыслы, какие собственные смысловые переходы в них появлялись и как они использовали имеющиеся.

Т.н. «предки современной цивилизации» использовали для обозначения важнейших понятий переход 'красота, внешний порядок' > 'мир, вселенная'. В латыни всё началось со слова mundus (от которого, к примеру, " мондиализм ", синоним "глобализма") имеющего корнем "мыт" 'мыть' и означающего 'нарядный, красивый' < 'мытый, чистый'. И вот от этой умытой красоты через превращение прилагательного в существительное и родилось 'украшение' > 'мир'.

Ровно таким же образом возникло и греческое kosmos 'мир'. Корень этого слова "космы" 'волосы', а путь к 'миру' также лежал через красоту внешнего порядка, красоту расчёсанных волос ("кос" и "чес" варианты одного корня). И потому лишь на первый взгляд кажется странным, что 'украшающая' "косметика" и "космос" однокоренные слова. Был, кстати, такой казус с немецким репортёром, в своей статье назвавшим докторскую работу физика-атомщика Лизы Мейтнер «Проблемы косметической физики». Итак, внешняя, 'чистая, мытая' 'красота' становится косметическим 'порядком' (ещё у Гомера "космос" не более чем 'порядок'), и только потом 'миром'. Безусловно, это достаточно глубокие и интересные образы, ничего низкого или пошлого в таком смыслопроизводстве нет. Но именно расчёсанный и умытый мир стал миром наследников греков и римлян, европейцев - ср. фр. monde, исп. mundo, ит. cosmo, mondo. С глобализмом всё ещё проще - у него в родне оглобля.

В английском же и немецком (которые также впитали множество смысловых полей греков и римлян) смысловой исток "world" и "welt" 'мир' ещё уже: 'человеческая жизнь, век-возраст' (это двухкоренное слово из 'человек' и 'возраст, растить'). В русском же языке слово "мир" имеет совершенно другой смысл и вообще более ёмко со смысловой точки зрения. Мирь - люди, община; мир - согласие (внутренний порядок); мир - отсутствие вражды; мир - свет; мир - вселенная. От корня "мир" произошло "милый" 'милый, дорогой, любимый', значения производных в разных языках 'друг', 'любовь'. Испытаем последние смыслы в английском.

По мнению лингвистов, английское free 'свободный' того же корня, что и friend 'друг', и этот корень *pray 'хорошо относиться, любить'. Считается, что в славянских языках он звучит как "прия-" и произвёл слова "приятель", "приязнь", но якобы совершенно не связан со словом "приятный" (подробнее). Пусть free 'бесплатный' не имеет связи с "приятный", как считают на данный момент лингвисты, но уж точно имеет исток в 'хорошо относиться, любить'. А значит, в германских языках, в т.ч. в английском, и в разуме этих народов прочно связаны соответствующие понятия - у нас же 'свобода', 'друг' и 'халява' довольно далеки.

***

Другой пример. Англ. show 'показывать' и hear 'слышать', оказывается, одного корня - как и caution 'осторожность; предостережение' из латыни. В русском языке этого же корня чу, чуть, чуять, чувство, чуткий, чухать 'нюхать', ощущать. Производные от «индоевропейского» корня имеют значения 'слышать', 'замечать', 'ясновидящий, мудрец, поэт', 'авгур, жрец, гадающий по жертве', 'умысел', 'доверие', 'надежда'. Ясно, что в основе лежит смысл (Лукашевич употребляет слово «омысл») 'восприятия'. Но в языке есть разница между зрением и другими видами восприятия. Есть цепочка 'видеть' > 'ведать' > 'владеть', то есть видение связывается со 'знанием' и далее с 'умением, возможностью', с 'управлением'. Это знание не просто некие 'данные', любые поступающие через органы чувств ощущения, а нечто целостное, сложенное в картинку, осмысленное. В производных от корня "чуя" такие значения прорываются, например, в 'ясновидящий, мудрец; умысел'. Но в целом смысловой узор говорит о простых видах восприятия и другого рода 'знании'. Во всяком случае, когда англоговорящий произносит и думает show, в его подсознании работают и hear, и, в меньшей степени, потому как заимствовано, caution ("чуткость") и другие слова с 'чувственным' смыслом. В его подсознании show 'показывать' соотносится с простым восприятием, с ощущениями, с чувствами. Поэтому пресловутое шоу-представление - не более чем «чуя», которая и направлена на возбуждение чувств, и построена на этом. Так говорит язык - так происходит в жизни. И ещё один момент - даже внимательность к языку вряд ли поможет англоязычному уловить общий корень в show и hear, не говоря уже об одном из многочисленных (но плотно вжившихся) заимствований вроде caution. Язык дробится, становится несвязным, нецельным.

***

Или такой пример. Снова «индоевропейский корень» - *orb со значением 'сирота; раб, работник'. В славянских языках производные и "раб", и "ребёнок", в латыни orbus 'сирота' и греческом orphanos 'сирота'. Кстати, и пресловутый гастарбайтер читается (не переводится!) именно как "гость-работник", т.е. "арб" и "раб" два звучания одного и того же корня (Лукашевич называет это «ассирийской перестановкой»). Казалось бы, что особенного? Ну, была «эксплуатация детского труда», труда сирот и детей, а потом и рабов стали называть 'малышней', очевидно, подразумевая ущемление в правах. Всё так, и Трубачёв в «Истории славянских терминов родства» показывает, что смысловое развитие шло в общую для индоевропейских народов эпоху родового строя так: 'маленький > дитя' > 'раб, работать'. Значения вроде 'сирота' и 'наследник', стало быть, вторичны. А теперь зададимся не лингвистическим, а культурным вопросом: было ли рабство у славян?

Одни говорят - было, другие не было. Мы ответим: разумеется, было! - но только какое? Такое ли, как у тех, кто использовал вторичное, или, точнее, побочное развитие смысловой цепочки 'ребёнок > работник', забыв суть и называя этим словом 'сироту', а сегодня называет «раба» "slave", этимологически от "славянин"? Или такое, какое выражено в смысловом окружении этой хорошо сохранившейся в русском и понятной без этимологических словарей (если уделить внимание) связки 'раб < ребёнок'? Есть слова "робя", "ребята", "парубок" (или "паробок"), ставшее уничижительным "холоп" и нейтральное "хлопец", есть бывшее уничижительным, а сегодня почти нейтральное "мужик" - о чём они говорят? Они рассказывают, во-первых, о том, что действительно раб-работник - это малый возрастом, или по какой-то причине не "муж", не "мужчина", а "робя", "хлопец", "парубок", или просто "мужик". И действительно, работами по хозяйству занимались те, кто ещё не дорос быть мужем, мужчиной, воином, самостоятельно принимающим решения и имеющим голос в соборе, вече. Не дорос по возрасту или по развитию, или не прошёл испытание. Или совершил постыдный поступок. Это не значит, что быть мужем обязательно означало состоять в некой воинской касте, которая считает позорным взяться за соху - тем более что позор был не в самом занятии «недостойным», а в отречении от долга, от воинского дела. Когда менялось структура общества, и воины участвовали в хозяйстве. Так что для славян раб-работник - тот, кто не стал полноценным и полноправным членом общества. Рабство это? Да, рабство по-славянски. Ребячество. Работничество. Когда человек служит обществу в подмастерьях, не став ещё мастером. Это совершенно ничего не имеет общего с другим 'рабством' - с торговлей людьми, с кандалами, с издевательствами и оценкой жизни и здоровья «раба» в грош. А неравноправие ребёнка, хлопца, парубка, мужика по сравнению с мужем, мужчиной не имеет ничего общего с серым от безнадёжнос

12345Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: