Приоритеты внешней политики США

Необходимость реформирования системы внешнеполитических институтов и дипломатической службы была осознана американской политической и академической элитой еще в середине 90-х годах ХХ века. Несколько весьма представительных комиссий и исследовательских центров в своих докладах пришли к единому выводу о системном кризисе, поразившем американскую дипломатию. Было признано, что механизм, созданный в годы «холодной войны», и весьма успешно себя тогда проявивший, в изменившихся реалиях рубежа тысячелетий требует серьезной реорганизации. В конце 2000 года, уже после избрания Дж. Буша-мл., был опубликован доклад комиссии Ф. Карлуччи, претендующий на обобщение выводов всех предыдущих комиссий и на выработку практических рекомендаций новой администрации. Уже при первом взгляде на этот документ бросалось в глаза несоответствие между масштабом кризиса, красочно обрисованного на первых страницах, и характером рекомендаций, которые преимущественно сводились к необходимости увеличения финансирования отдельных статей внешнеполитического бюджета.

Авторы доклада явно предпочитали подход, который можно определить как «консервативный реформизм», и надеялись без сколь-нибудь заметной ломки сложившейся структуры, путем постепенного повышения профессионализма сотрудников дипломатической службы, их безопасности и социальной защищенности, придти к качественному улучшению того, что они назвали «корпоративным духом», и в конечном итоге к более эффективной защите американских интересов за рубежом. На фоне совершенно справедливых суждений авторов «плана Карлуччи» о множестве новых угроз, о резком ухудшении отношения к США во многих странах, об интенсификации международных контактов на негосударственном уровне и других кардинальных изменениях в системе международных отношений, предложенный «терапевтический» подход к реформированию дипслужбы сразу представился многим критикам совершенно неадекватным решением. По общему признанию авторитетных американских ученых и политиков, стратегия национальной безопасности США сформировалась на почве военной стратегии как науки, имеющей универсальный характер, вобравшей в себя опыт многих народов и поколений.

Действительно, общее направление трансформации военной стратегии в стратегию национальной безопасности просматривается путем сравнения основных определений. В частности «военная стратегия есть искусство и наука применения вооруженных сил государства для достижения целей национальной политики путем прямого использования военной силы или угрозы ее применения» [5, с. 218].

«Стратегия представляет собой искусство и науку развития и использования политических, экономических, психологических и военных средств в соответствии с необходимостью мирного и военного времени для максимальной поддержки действий политического руководства страны с целью наращивания возможностей достижения победы и сокращения шансов потерпеть поражение» [5, с. 210].

Сопоставление этих двух официально принятых понятий говорит о том, что вооруженные силы США предназначены не только для ведения войн, но и решения многих других общенациональных задач. В то же время все элементы национальной мощи – в том числе и невоенные – могут быть использованы в сугубо военных целях. Таким образом, предусматривается не только расширение сферы применения силовых компонентов национальной мощи, но и концентрация всех ресурсов государства для решения более узкого круга военных задач в случае чрезвычайных обстоятельств.

 Национальная безопасность в свою очередь может рассматриваться как более конкретное выражение совокупности главных национальных целей и является сферой совместной деятельности внутренней и внешней политики. В частности, национальная безопасность – это условие развития государства, обеспечиваемое военным превосходством США над любой иностранной державой или коалицией стран, благоприятной позицией американской дипломатии в сфере международных отношений, военным потенциалом, обеспечивающим успешное противодействие явным или тайным враждебным или разрушительным действиям как извне, так и внутри страны [5, с. 211].

Учитывая значимость приведенных выше официальных установок можно сделать вывод, что точкой отсчета в определении и анализе существующих и потенциальных угроз являются национальные интересы в конкретном понимании людей, находящихся у власти, т.е. стратегические цели страны. Поэтому первым признаком военной или какой-либо другой угрозы национальной безопасности является несоответствие национальных интересов и целей других субъектов международных отношений (в первую очередь государств, а также военных коалиций, организаций) национальным интересам США. Новая стратегия США включает принципиально новые положения:

1 основные угрозы безопасности США исходят от государств-изгоев и террористических сетей. "Серьезнейшая опасность... находится на перекрестке радикализма и технологий" [6, с. 90]. Государства-изгои и террористические сети стремятся получить оружие массового уничтожения. Этим мотивируется переход от политики нераспространения оружия массового уничтожения к противораспространению, то есть изъятию у некоторых государств такого оружия;

2 констатация неоднократной поддержки международного терроризма тем или иным государством (т.е. включение его в "список пособников терроризма") предполагает принятие в отношении него четырех основных наборов санкций со стороны правительства США: Запрет на экспорт и продажу товаров, имеющих отношение к вооружениям; контроль над экспортом товаров двойного применения, предусматривающий уведомление Конгресса за 30 дней о поставках товаров и услуг, способных в существенной степени увеличить возможности любой из включенных в список пособников терроризма стран в деле поддержки терроризма; запреты на оказание экономической помощи; ряд финансовых и других ограничений, в том числе условие, согласно которому Соединенные Штаты обязаны возражать против предоставления кредитов со стороны Всемирного банка и других международных финансовых институтов;

3 США не допустят достижения какой-либо страной военного паритета;

4 США намерены применять военную силу первыми, чтобы предупредить враждебные действия, даже если нападение на США в данный момент не готовится или невозможно: "Америка будет действовать против возникающих угроз, прежде чем они полностью сформируются" (Приложение А).

Проанализировав данные статьи, мы пришли к достаточно суровым выводам. США намерены остаться единственной в мире страной, имеющей право на применение силы против угроз прежде, чем они полностью сформируются, и не позволят другим нациям использовать предварение как оправдание для агрессии. Также американцы собираются изымать оружие массового уничтожения у «некоторых» стран, думается, что у тех, у кого оно есть, хотя это еще не факт. Вполне возможно, что США могут применить этот пункт против просто не угодной им страны, т.е. не отбирать оружие, а хотя бы просто организовав поиски этого оружия, а в последствие сослаться на недостоверность данных разведки, при чем опять-таки не своей, а скажем Никарагуа. Что говорит о стремлении Штатов править миром. Также в этой новой доктрине мы видим явственное заявление всему миру, что только американцы должны быть супердержавой и только они должны иметь оружие массового уничтожения. В общем, Америка поставила своего рода ультиматум мировому сообществу, действуя по принципу, кто не с нами, тот против нас.

Доктрина Буша содержит несколько элементов, на которые, на наш взгляд, следует обратить наибольшее внимание: Во-первых, террористическое нападение на здания в Нью-Йорке и Вашингтоне рассматривается в доктрине как нападение на всех, на весь мир. Объявленная президентом и конгрессом США война является, таким образом, по выражению Дж. Буша, “не только битвой Америки, но битвой всего мира, битвой цивилизации”. Смысл ее в том, что “цивилизованный мир объединяется вокруг Америки”. Второй элемент доктрины Буша — принцип “кто не с нами, тот против нас”. Отказ какого-либо государства объединиться с республиканской администрацией автоматически означает перевод данного государства в список “врагов свободы”. Хотя некоторые из этих врагов — Сирия, Судан, Ливия и особенно Иран — активно приглашаются Вашингтоном в состав “антитеррористической коалиции”. Самое поразительное в новой доктрине то, что Джордж Буш вслед за бен Ладеном моделирует совершенно идентичную картину мира как глобального противостояния двух сил, в котором не может быть середины.

 Глобальную “войну с терроризмом” предлагается рассматривать как аналог “холодной войны” Запада против советского коммунизма. Комментируя этот пункт, газета “Вашингтон пост” писала: “...Аналогия несет в себе очень большой смысл. Она подводит дополнительное основание под высказывание Буша о том, что борьба будет длительной. Соединенные Штаты боролись с коммунистическим тоталитаризмом многие десятилетия... Если враг стремится разрушить цивилизацию, никакой приоритет не может быть более важным, чем уничтожение этого врага, как и во времена “холодной войны” (Приложение Б).

 Эти реминисценции подразумевают не только длительность, но и тотальный характер противостояния, при котором в борьбе с “врагами свободы” используется полный набор военных, финансовых, информационных и иных средств. Статья гласит, что нападение на одного из членов альянса следует рассматривать как нападение на всех его членов. Данная статья — чистый продукт “холодной войны”, предназначавшийся для “сдерживания” СССР. Именно эту реликтовую статью актуализировали сейчас США и НАТО. Решение НАТО от 12 сентября в совокупности с резолюцией конгресса США от 14 сентября создают военно-политический механизм, резко увеличивающий напряженность в мире. Резолюция конгресса разрешает президенту США использовать военную силу в любом объеме и любой точке земного шара против тех “государств, организаций либо лиц”, которых президент определит (по его усмотрению) как причастных к террористическим атакам 11 сентября, “с целью предупредить будущие акты международного терроризма со стороны этих государств, организаций либо лиц”.

 Важным идеологическим элементом доктрины Буша является, по выражению президента радиокомпании “Свобода” Томаса Дайна, “укрепившийся (после 11 сентября) американский национализм” (Приложение А). Доктрина сдерживания отвергается почти целиком, поскольку она также мало пригодна для мира безграничных экономических систем и агрессоров, у которых нет государства и определенной территории, закрепленной за ними. Совсем не случайно эти перемены стали достоянием общественности именно тогда, когда правительство сообщило об аресте исламского экстремиста, который хотел взорвать в Соединенных Штатах радиологическое устройство. Растущая опасность, которую представляют собой подобные необычные угрозы, является главной движущей силой, принуждающей политиков принижать роль устрашения и сдерживания, и прибегать к другого рода мерам.

 К таким, например, какие мы наблюдаем сейчас по всем каналам общественного телевидения. Как отметил президент США в своей речи перед выпускниками военной академии Уэст-Пойнт 1 июня 2002 года, "устрашение - угроза массированного удара возмездия против стран - ничего не значит против тайных террористических группировок, не имеющих ни страны, ни граждан, которых они должны защищать". Он предупредил, что, "если мы будет дожидаться, пока угрозы полностью материализуются, то мы опоздаем. В мире, в который мы вошли, единственный путь к безопасности - это путь действия. И эта страна будет действовать" (Приложение А).

Таким образом, мы можем констатировать, что доктрина Буша-младшего приходит на смену пассивной концепции устрашения времен "холодной войны", предлагая более динамичную стратегию, которая в большой мере полагается на упреждающие действия и активную оборону. Президент и его главные советники считают, что разнообразный набор угроз, с которыми сегодня сталкивается страна, включает некоторых противников, которых невозможно устрашить и, следовательно, нужно уничтожить или разоружить. Сегодня характер угроз изменился. Сейчас это действующие лица, которые слишком привержены своей идее, слишком склонны к авантюризму, слишком иррациональны или просто слишком неопределенны, чтобы можно было эффективно отговорить их от насильственных действий, или решить проблему дипломатическими способами.

Говоря об итогах данной главы, необходимо отметить тот факт, что стратегия Дж. Буша младшего представляет собой по сравнению со стратегиями предыдущих президентов жесткое руководство к действию в обеспечении безопасности страны и борьбы с внешними угрозами. По своей направленности рассматриваемая стратегия напоминает стратегию времен холодной войны, с ее направленностью против противника и готовностью к борьбе с применением силы. Что касается поддержки доктрины, то на внутренней арене, хотя по другим вопросам резкие партийные разногласия очевидны, во внешней политике сохраняется широкая двухпартийная поддержка. В то же время общественное мнение твердо поддерживает войну с террором. Реакция международного сообщества на доктрину Буша сложнее, и с союзниками и другими странами возникли разногласия по Ираку, Ближнему Востоку и по вопросу о том, до какой степени Соединенные Штаты должны играть решающую роль в своем подходе к широкому кругу международных проблем. Впрочем, многие из этих разногласий остаются чисто риторическими, и широкое сотрудничество в военной и разведывательной деятельности продолжается. В какой-то мере зарубежная реакция – неизбежное следствие американского первенства.

И все же приглушенная реакция и тенденция к тому, чтобы она оставалась во многом символической, отражает отсутствие эффективных средств международного правоприменения через действующие региональные и международные институты. В конечном счете, доктрина Буша представляет собой стратегию защиты Соединенных Штатов от возможных нападений с применением оружия массового поражения. Кроме того, она воплощает в себе уникальную мировую роль Америки в защите других от подобных разрушений. Но это, конечно же, все по словам американской стороны. Ведь США избрали такую тактику, когда они сначала помогают развивающимся государствам, при чем тем, у кого есть какие-либо природные богатства, а потом как удав, сжимая кольцо вокруг своей жертвы. И вот уже в той или Ионой стране правит Америка, все равняются на штаты. И вообще появление новой стратегии Буша явилось лишь новым витком в захвате мирового первенства. Конечно, Америке не совладать с развитыми странами, но «захватывая» по одной развивающиеся страны она надеется на претворение своих стремлений в жизнь. Ведь не случайно стратегия национальной безопасности Дж. Буша так напоминает политику американской стороны имевшей место быть в период холодной войны. Ведь не зря говорят, что все новое- это хорошо забытое старое. А в данном случае данная новая стратегия явилась продолжением старых идей мирового лидерства времен холодной войны.