Гамбит с чехардой

       Известно, что пациента В. И. Ульянова с мая 1922 года до конца его жизни лечило и консультировало множество врачей мирового уровня. Давайте разберемся, кто из них мог сыграть и играл ведущую роль в определении лечения пациента.

       Ряд авторов упоминает, что Ленина обслуживало до сорока врачей. Да, сорок, но правильнее говорить про медицинских работников. Из этого числа исключаем около десяти медсестер и санитаров. Следует отметить, что обязанности санитаров исполняли молодые врачи, очевидно, большевики или комсомольцы. В силу молодости и отсутствия опыта, они в данном случае нам малоинтересны. Остается около тридцати врачей. В их числе комиссаров от здравоохранения – 2 человека, логопедов – 2, стоматолог – 1, врач ЛОР – 1, ортопед – 1, офтальмолог – 1, хирургов – 2. Они были консультантами, дежурили у постели больного или связывали Политбюро с врачами, но они не определяли диагноз и проводимое лечение. Итого, врачей, которые могли участвовать в постановке диагноза и выборе лечения, осталось двадцать.

       Немецких специалистов, прибывших на консультации в РСФСР, крайне удивило отсутствие в Горках выдающихся российских врачей, всемирно известных профессоров, Л. С. Минора, Л. О. Даршкевиач и Г. И. Россолимо. Г. И. Россолимо, за исключением единичной консультации в 1922 году, в ведении пациента В. И. Ульянова не участвовал. Л. О. Даршкевич, привлеченный к консультациям больного в доинсультном периоде, также не участвовал в лечении. Профессор Минор, как известно, вообще не приглашался к Ленину. Непривлечение ведущих российских врачей и приглашение в разные периоды болезни для консультации пациента девяти иностранных специалистов, пусть даже мирового уровня, это уже само по себе удивительно и, у автора как у врача, вызывает вопросы.

       Из открытых источников известно, что бюллетеней о здоровье советского пациента № 1 было опубликовано 35 и большая часть из них подписана иностранными специалистами. Не для того ли вызвали немцев, чтобы они начали ли уже тогда писать истории, как болезни, так и страны, в нужном ключе? Историю пишет победитель, а хорошая история, описанная «как надо», уже половина выигранного сражения. Посему почти всех «немцев», хорошо оплаченных консультантов, мы исключаем, ибо, скорее всего, их функцией была трансляция событий в Горках для внешнего мира. Слухов ходило много и мнение консультантов, зажатых рамками деонтологии, могло помочь бороться с ними.

       Исключаем также Ливерия Даркшевича с его однократной консультацией и врачей-дежурантов и терапевтов – Л. Г. Левина, П. И. Елистратова и Ф. А. Гетье. После этого в нашем списке остаются только те, кто мог играть и играл значимую роль в определении методологии ведения пациента (в алфавитном порядке) -

       1. В. М. Бехтерев – академик, невролог

       2. А. М. Кожевников – невропатолог, приват-доцент, специалист по нейросифилису

       3. В. В. Крамер – профессор, профессор, ассистент Минора Л. С.

       4. М. Нонне – специалист по нейросифилису, профессор, гражданин Германии

       5. В. П. Осипов – психиатр, профессор, помощник академика В. М. Бехтерева

       6. О. Ферстер – невролог, профессор, гражданин Германии

       Конечно, на первом этапе возобладала коллективная позиция врачей Крамера, Кожевникова и Ферстера, которая 5 мая 1923 года поменялась, так как клиническая ситуация развивалась крайне неблагоприятно. Это выразилось в отставке 7 мая 1923 Кожевникова и победе мнения академика В. М. Бехтерева и профессора В. П. Осипова. Мы видим запись Кожевникова от 5 мая – « Несмотря на желание Бехтерева и Осипова решено никакой специфической терапии не проводить ».

       Но 7 мая 1923 В. В. Крамер замещает А. М. Кожевникова в ведении дневника, а В. М. Бехтерев говорит о раздражении оболочек мозга у пациента. 15 мая мы видим, что пациента перевезли в Горки, и, несмотря на запись А. М. Кожевникова, начинают лечение, на котором настаивал В. М. Бехтерев.

       Далее до 25 мая мы видим ежедневные инъекции арс, 26 мая его отменяют, но 1 июня курс начинается снова, 10 июня снова прерывают и 20 начинают снова. Два раза Крамер (1 и 4 июня) пишет вместо «арс» слово «мышьяк». Это уже седьмой курс мышьяка с начала паралитической стадии прогрессивного паралича. Окончательно мнение Владимира Михайловича на ведение пациента Ульянова закрепилось 7 июля 1923 года, когда В. В. Крамер был замещен В. П. Осиповым, который поддерживает мнение академика.

       Таким образом, у данного клинического случая, который не был замечен на ранней, неврастенической стадии, и был диагностирован в стадии уже развертывания псевдопараличей, конечно, неблагоприятный прогноз в силу потери времени. Плохой гамбит, когда действия надо было предпринимать намного раньше, в 1920–1921 годах, был пропущен и самим пациентом, его родственниками, да и сотрудниками Лечсанупра Кремля. Он закончился чехардой с привлечением избыточного количества врачей, которые уже не могли сыграть роли на поле, где ведущую роль захватила болезнь.