Нюрнбергский процесс, т. II

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РЕЧИ ГЛАВНЫХ ОБВИНИТЕЛЕЙ

так же как открыто не покидал этого движения до тех пор, пока оно не
потерпело краха. Он признает, что никогда публично не выступал против
этого движения, но утверждает, что лично он никогда не относился
к нему лойяльно.

Когда мы его спрашиваем, почему он не остановил режим на его
преступном пути, режим, при котором он был министром, он заявляет,
что он был лишен всякого влияния. Когда мы 'его спрашиваем, почему он
продолжал оставаться членом этого преступного режима, он заявляет
нам, что, оставаясь на службе этого режима, он надеялся сделать его
программу более умеренной. Подобно брамину среди неверных, он не
мог себе позволить общаться с нацистами, но он также никогда не мог
позволить себе порвать с ними политические связи. Из всех агрессивных
действий нацистов, которыми, как он теперь утверждает, он был потря-
сен,-нет ни одного, которому бы он не оказывал поддержку перед лицом
всего мира авторитетом своего имени, своим престижем.

Вооружив Гитлера и дав ему тем самым возможность шантажиро-
вать континент, сейчас он обвиняет Англию и Францию в том, что они
поддались его шантажу. Шахт всегда боролся за свое положение в рам-
ках существовавшего режима, который сейчас он пытается презирать.

Иногда он не соглашался со своими нацистскими сообщниками отно-
сительно средств для достижения своих целей, но он никогда не расхо-
дился с ними во мнениях по вопросу о самой цели. Он действительно
порвал с ними, когда наступили сумерки этого режима, но это было сде-
лано по тактическим, а не по принципиальным соображениям. С этого
времени он никогда не переставал призывать других рисковать своим
положением и жизнью для того, чтобы оказывать содействие в осуще-
ствлении его планов, но никогда, ни в одном случае, он не подвергал
риску свою собственную жизнь.

Теперь он хвастает, что он собственноручно застрелил бы Гитлера,
если бы для этого представилась возможность, но германская кинохро-
ника показывает, что даже после падения Франции, когда он встретился
с живым Гитлером, он выступил вперед для того, чтобы пожать руку
человеку, к которому, как он говорит, он питает огромное отвращение, и
ловил каждое слово человека, которого, как он теперь говорит, считал
недостойным доверия.

Шахт говорит, что он неуклонно «саботировал» гитлеровское прави-
тельство. Однако самая безжалостная секретная разведка в мире ни-
когда не обнаружила даже следов его вредоносных действий по отноше-
нию к режиму даже через много времени после того, как он узнал, что
война проиграна и что нацизм обречен на гибель. Шахт всю жизнь лави-
ровал и обеспечивал себе такое положение, чтобы можно было заявить,
что он не принадлежит ни к какому лагерю.

Его защитительные доводы при анализе оказываются столь же по-
казными, сколь убедительными они кажутся на первый взгляд. Шахт
является представителем самого опасного и отвратительного типа оппор-
тунизма. Он представляет собой человека, занимающего влиятельное по-
ложение, который готов присоединиться к любому движению, зная, что
оно является порочным, лишь потому, что оно, по его мнению, побеждает.

Эти подсудимые не могут отрицать того, что они являлись людьми,
занимавшими очень высокое положение; они не могут также отрицать,
что преступления, о которых я говорил, действительно были совершены;

Вернуться

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ ГЛАВНОГО ОБВИНИТЕЛЯ ОТ США 499

они знают, что их собственные опровержения будут неправдоподобными,
если только они не смогут переложить вину на кого-нибудь другого.

Подсудимые были единодушны, когда под давлением они старались
свалить вину на других лиц — то на одного, то на другого. Но имена,
которые они неоднократно называли, были — Гитлер, Гиммлер, Гейдрих,
Геббельс и Борман. Все они мертвы или исчезли. Как бы настойчиво мы
ни пытались добиться признаний от подсудимых, они, называя виновных,
никогда не указывали на тех, кто находится в живых.

Соблазнительно размышлять о чудесной, замечательной изобрета-
тельности судьбы, которая умерщвляла всех виновных и оставляла в жи-
вых всех невинных.

Главным злодеем, на которого возлагается вся вина, — некоторые
подсудимые соревнуются друг с другом в подыскании наиболее подходя-
щих эпитетов, — является Гитлер. Он является человеком, на которого
почти каждый из подсудимых поднимает указующий перст. Я не оспари-
ваю этого единодушного мнения так же, как не отрицаю того, что на
всех этих мертвых и исчезнувших лиц в равной степени падает вина.
В преступлениях, которые требуют такого наказания, что степень винов-
ности утрачивает даже свое значение, они, может быть, играли самую
ужасную роль. Но их вина не может оправдать подсудимых. Гитлер не
унес всю вину с собой в могилу. Вся вина не окутана саваном Гиммлера.
Именно этих мертвых находящиеся здесь лица избрали в качестве своих
партнеров в этом обширном сообщничестве заговорщиков, и за преступ-
ления, которые они совершали вместе, они должны отвечать все до
одного. Можно с полным основанием сказать, что последнее преступле-
ние Гитлера было преступлением против земли, которой он правил.

Он был безумным мессией, который беспричинно начал войну и бес-
причинно ее продолжал. Поскольку он не мог властвовать, для него
была безразлична судьба Германии. Как нам заявил Фриче у свидетель-
ского пульта, Гитлер пытался использовать поражение Германии для са-
моуничтожения германского народа. Он продолжал войну, зная, что он
не может победить, и продолжение войны означало лишь катастрофу.
Шпеер в этом зале изложил это следующим образом: «Жертвы, которые
понесли обе стороны после января 1945 года, были бессмысленны.

Мертвые, погибшие в этот период, будут обвинять человека, несу-
щего ответственность за продолжение этой войны, — Адольфа Гитлера —
так же, как и руины городов, разрушенных в период этой последней
фазы, городов, которые утратили огромные культурные ценности и
огромное количество жилых домов. Германский народ до самого конца
оставался верным Адольфу Гитлеру. Он сознательно предал этот народ.,
Он пытался столкнуть его в бездну...»

Гитлер приказал каждому сражаться до конца и затем отступил,
покончив жизнь самоубийством. Он ушел из мира таким, каким он
жил, — обманщиком. Он оставил сообщение о том, что он погиб в бою,
в качестве официальной версии. Это был человек, которого эти подсуди-
мые возвеличили до положения фюрера. Именно они вступили в заговор
для того, чтобы передать ему абсолютную власть над всей Германией.
И в конце концов он и система, которую они создали для него, привели
их всех к катастрофе.

Шпеер заявил следующее при перекрестном допросе (я цитирую):

«...Однако огромная опасность, содержавшаяся в этой тоталитарной

32*