 |
Глава 7. Проблема асимметрии времени у. В. И. Вернадского и негеометрическая модель времени.. Роль функциональной асимметрии мозга в восприятии темпоральной реальности
|
|
|
|
Глава 7.
Проблема асимметрии времени у
В. И. Вернадского и негеометрическая модель времени.
Роль функциональной асимметрии мозга в восприятии темпоральной реальности
Владимир Иванович Вернадский ( 1863 – 1945 ) – выдающийся естествоиспытатель и мыслитель, основоположник генетической минералогии, геохимии, биогеохимии, радиологии и учения о биосфере и ноосфере. В своем мировоззрении он стремился к органическому синтезу естествознания и гуманитарных наук. В. И. Вернадский известен прежде всего как ученый-естествоиспытатель. Особый интерес представляет его теория, согласно которой наша Земля имеет не только биосферу, но и ноосферу. Ноосфера (по гречески – сфера разума) – это новое состояние биосферы, при котором разумная деятельность человека становится значительным фактором её развития. Понятие ноосферы введено французскими учеными: Эдуардом Леруа (1870 – 1954) и Тейяром де Шарденом (1881 – 1953) в 1927 году. В. И. Вернадский развил представление о ноосфере как качественно новой форме организованности, возникающей при взаимодействии природы и общества.
В. И. Вернадский в своем творчестве уделял большое внимание проблеме времени. Эта проблема заинтересовала его ещё в сравнительно молодом возрасте. Затем в связи с рассмотрением таких проблем как сущность жизни и соотношении живой и неживой материи он неоднократно обращался к вопросу о том, что собой представляет время.
Судьба идей, высказанных В. И. Вернадским относительно времени, сложилось не совсем удачно. Ряд работ, непосредственно относящихся к теме, не были опубликованы при его жизни. Один из докладов, который назывался “Проблема времени в современной науке” он всё же сделал на заседании Академии наук. Доклад не вызвал интереса, не произвел впечатления на слушателей. В. И. Вернадский уделял большое внимание философским аспектам проблемы времени, но с современными ему философами в нашей стране он взаимопонимания не достиг, о чем свидетельствует полемика между В. И. Вернадским и М. Б. Дебориным, содержание которой было опубликовано.
|
|
|
Что касается современных исследований, посвященных анализу творчества В. И. Вернадского и его взглядов относительно времени, то здесь, прежде всего, следует отметить работу Г. П. Алексеева “Причина времени” [6].
Особый интерес представляют суждения В. И. Вернадского о времени в связи с тем, что в своем творчестве значительное внимание он уделял проблемам методологии науки. По его мнению, “…в наше время наука подошла вплотную к пределам своей общеобязательности и непререкаемости. Она столкнулась с пределами своей современной методики. Вопросы философии и научные слились, как это было в эпоху эллинской науки.
С одной стороны логистика и аксиоматика подошли к теоретико-познавательным проблемам, которые являются нерешёнными, и научно подойти к которым мы не умеем. С другой стороны, мы подходим с помощью высшей геометрии и анализа столь же пока недоступному чисто научному решению проблемы реального пространства-времени” [34, с. 78]. (В начале XX века под логистикой было принято понимать математическую логику. )
Во многих своих работах В. И. Вернадский подчеркивал, что осмысление проблемы времени связано с пониманием радикальных изменений, происходящих и в науке, и в сфере методологии. Сложившуюся в науке ситуацию он характеризует как взрыв научного творчества. Этот взрыв “ныне переживаемый связан не только с созданием новых областей научного знания, новых наук: он идет по всему фронту научного творчества, меняет резко и глубоко всё, даже древнейшие научные понятия, такие основные, например, как время и материя, отражается на всем содержании науки и на самых древних, долго неподвижных её достижениях” [там же, с. 76].
|
|
|
В. И. Вернадский сумел расставить соответствующим образом акценты на отношениях между эмпирическим материалом, теоретическими положениями и обобщениями методологического уровня. Именно это обстоятельство дает возможность оценить его краткий очерк истории становления представлений о времени от древности до наших дней как заслуживающий внимания. Он фиксирует тот факт, что атомы являются бренными, и дает следующую характеристику времени: “…время есть одно из основных проявлений вещества, неотделимое от него его содержание” [33, с. 229].
Далее В. И. Вернадский отмечает, что для мировоззрения эллинизма органичными являются следующие относящихся ко времени положения: это рассмотрение времени как меры движения и убеждение в безграничности времени. Делается примечание, что второе из указанных обстоятельств было сильно ослаблено за счет влияния христианских идей. Что касается положения о связи времени и движения, то это положение получило свое дальнейшее теоретическое развитие в работах Г. Галилея. В. И. Вернадский пишет о Г. Галилее, что он, Г. Галилей, “впервые ввёл время в научное миропонимание как великую координирующую мысль силу в выявленных им математических законах движения” [33, с. 237].
К вопросу о взаимосвязи времени и движения В. И. Вернадский возвращается и при рассмотрении тех зависимостей, которые существуют между временем и пространством. Он отмечает, что органическая зависимость между временем и пространством была найдена задолго до высказанных по этому вопросу суждений Г. Минковского. Многие понятия самой геометрии связаны с представлением о движении, и, поскольку движение связано с временем косвенно и опосредованно, выявляется зависимость между временем и пространством. В. И. Вернадский называет многих мыслителей, в чьём творчестве в той или иной форме, иногда в скрытом виде, иногда открыто проскальзывала идея о связи пространства и времени: Франциско Патрици (1529 – 1597), Пьер Гассенди (1592 – 1655), Джон Локк (1632 – 1704). И что особенно интересно, оказывается, что в 1901 году была издана книга Мельхиора Палади под названием “Новая теория пространства и времени”. Все эти мыслители были предшественниками идей Г. Минковского, высказанных им в 1908 году.
|
|
|
В свете новых достижений в науке существенно отметить глубину предвидения В. И. Вернадского. Установлено, в частности, что ни пространство, ни время, ни причинность, по-видимому, не являются столь уж общими и универсальными характеристиками, как это считалось ещё совсем надавно. Например, для описания вакуума не представляется возможножным использовать представления о пространстве, времени и причинности, а также о части и целом. Но эти открытия были сделаны уже после В. И. Вернадского.
В. И. Вернадский был одним из создателей антропокосмизма – мировоззренческой системы, представляющей в единстве природную (космическую) и человеческую (социально-гуманитарную) сторону объективной реальности. В. И. Вернадский исследовал закономерности перехода биосферы в ноосферу, подробно проанализировал многообразие пространственно-временных состояний материи, дал характеристику некоторым свойствам времени.
В наследии В. И. Вернадского уделяется значительное внимание проблемам методологии науки. Его интересовали не только общие закономерности развития науки, но он размышлял и над вопросом о соотношении научного и философского знания. В. И. Вернадский всесторонне обосновал идею плодотворности взаимодействия всех сфер человеческой культуры.
Нам важно подчеркнуть, что учение о биосфере В. И. Вернадский разрабатывал, основываясь на системном подходе. Только с позиции системного подхода можно было понять совокупность всех живых организмов не как случайно возникших на земной поверхности, а как закономерно продолживших своим формированием структурные и функциональные процессы геохимии земной коры в направлении, прежде всего, накопления и преобразования приходящей из Космоса и глубин планеты свободной энергии. В наследии В. И. Вернадского показано, что необходимо исследовать место человека в такой метасистеме как Земля - Общество - Космос.
|
|
|
Для того, чтобы тема времени, рассматриваемая В. И. Вернадским, была освещена более ярко и понятно, используем прием, который обычно называют “компаративистикой”. Для сравнения выберем некоторые позиции, представленные с одной стороны, в творчестве М. Хайдеггера, а с другой – в наследии В. И. Вернадского. Мы далеки от стремления всестороннего сопоставления взглядов этих двух мыслителей. Выделим только отдельные вопросы. В. И. Вернадский не был знаком с работами М. Хайдеггера, по крайней мере, у него нет ссылок на труды этого философа, хотя основная работа М. Хайдеггера “Бытие и время” была опубликована в 1927 году, а В. И. Вернадский писал о времени в 30-е годы.
Одна из основных позиций М. Хайдеггера состоит в том, что он считал само по себе бытие “затаённым”. Природа любит “скрываться”, писал он. Известный исследователь творчества М. Хайдеггера Ш. Винтер пишет: “... Хайдеггер спрашивает, как могло случиться, что в метафизике именно бытие остается “неосмысленным”. Он утверждает, что причина этого заключается не в мышлении, которое что-то опускает, а в самом бытии, ... в том, что оно само не обнаруживает себя. Скрытость бытия – его свойство; это нечто своего рода охраняемое, или закрытое по своему характеру, позволяющее таить и скрывать от всего сущего сущность бытия. Мышление и соответственно истина происходят из взаимозависимости бытия и человеческой сущности, “вторгаются” в бытие, именно в его “здешнюю” часть, образуя сущность самопонимания, познавая ускользающую часть бытия и истину в ее открытости”. По Хайдеггеру, мышление – это моё движение и движение моих знаний во времени [37, с. 224].
М. Хайдеггер проблему времени считал одной из основных в своем творчестве. Для В. И. Вернадского эта проблема также была одной из наиболее важных. Удивительно то, что, хотя эти мыслители не знали работ друг друга и имели различную мировоззренческую ориентацию, в их отношении к проблеме времени существуют “точки пересечения”. Одной из них является вопрос о расхожих и научных представлениях о времени. М. Хайдеггера интересовал вопрос о том, как именно происходит переход от расхожих представлений о времени к научным. В конце своей книги “Бытие и время” он пишет, что в расхожем представлении о времени как последовательности т е п е р ь не достает датируемости и значимости. Расхожее представление о времени их скрывает.
В. И. Вернадский придерживался других позиций. Будучи человеком материалистичным, он писал: “Понятие времени есть одно из основных эмпирических обобщений, если оно и не было открыто научным мышлением, в течение нескольких тысячелетий проверяется и обрабатывается научным опытом, наблюдением, научной мыслительной работой... ” [35, с. 34]. Вместе с тем он считал, что если в представлениях о времени происходят изменения, то это обусловлено влиянием философии и религии.
|
|
|
В. И. Вернадский дает четкую характеристику того, что собой представляет научный подход. Он показывает, что научное знание имеет свою специфику. 1. Научные знания – это та часть знаний, которая является бесспорной и общезначимой. 2. Научные знания отличаются особой структурой значительной части своих понятий, способом их получения и их мыслительным анализом [там же]. Можно продолжить рассуждения В. И. Вернадского и показать, что научные понятия и категории в ряде случаев могут выполнять инструментальную функцию. Об этом свидетельствуют современные исследования.
И все же В. И. Вернадский, несмотря на свой последовательный рационализм, не может уйти от необходимости признать наличия “загадки”. Он пишет: “Великая загадка вчера – сегодня – завтра, непрерывнов нас проникающая, пока мы живем, распространяется на всю природу. Пространство – времяне есть стационарно абстрактное построение или явление. В нем есть вчера – сегодня – завтра. Оно всё как целое этим вчера – сегодня – завтра всеобъемлюще проникнуто” [там же, c. 45].
Традиционная наука старалась эту загадку как бы не замечать. Однако в современных концепциях научной рациональности обосновывается идея “многомерного образа науки”, включающая наряду с когнитивно-методологическими, также психологические и социально-психологические “измерения”. На это обстоятельство мы обращаем внимание прежде всего потому, что к самой проблеме времени, можно, следовательно, подходить, исходя не столько из знания специфики той науки, в рамках которой эта проблема рассматривается, сколько с точки зрения того, какое конкретно “измерение” самой науки используется в подходе ко времени. Имеется в виду т. н. “междисциплинарный подход”. Именно такие подходы намечаются в настоящее время в ряде исследований (см.: [119, 120]).
В этой же связи обратим внимание на то, что при рассмотрении вопроса о соотношении “понятийных полей”, в рамках которых функционирует понятие времени, обычно выделяют два возможных подхода: поле естественнонаучных представлений и поле философских категорий. Но есть ещё (по крайней мере) один ракурс, на рассмотрении которого необходимо остановиться при анализе сущности понятия времени. Речь идет о сравнении категориального аппарата западноевропейской и восточной, в частности, китайской философии. Известна, например, точка зрения, что китайскую философию, точнее, её онтологию (хотя сама разделённость на онтологию и гносеологию по отношению к китайской философии может быть осуществлена весьма условно), следует рассматривать как онтологию событий, а не субстанций. Делается вывод, что именно по этой причине в китайской философии не наблюдается потребности в категориальном аппарате, в выявлении, что есть качество, атрибут и т. п. [60, с. 386].
На это важно обратить внимание, так как во многих современных концепциях при рассмотрении содержания категории времени за исходное берется или понятие “событие”, или родственное, но не тождественное ему понятие “состояние”. Однако при попытке взаимоувязки данных понятий с другими категориями западноевропейской философии, возникают серьезные трудности. Может быть, обращение к китайской философии в какой-то степени будет способствовать прояснению данной ситуации.
Еще древние философы обращали внимание на то, что поскольку прошлого уже нет, а будущего еще нет, то как можно “уловить” время, ведь оно непрерывно исчезает. Некоторые современные мыслители довольно близко подошли к ответу на эту загадку. Как недавно было показано, в наших мыслительных построениях могут “присутствовать отсутствующие объекты”. Это не каламбур, а научное утверждение.
Эта закономерность была известна ещё в далеком прошлом, люди в своих практических действиях ориентировались на то, что в определенных ситуациях необходимо учитывать “присутствие отсутствующего”. Например, если у человека отсутствует зрение, мы с этим должны считаться и помогать ему переходить дорогу или рассказывать о том, что он непосредственно воспринять не может. В процессе контакта с незрячим человеком мы должны основываться на “присутствии отсутствующего”. Но не следует так далеко ходить за примерами. Везде и всюду в нашей повседневной жизни мы сталкиваемся с необходимостью, аналогичной рассмотренной. При общении с иностранцем мы должны учитывать, что он может не знать язык или обычаи нашей страны. Учет отсутствия знаний или информации – это и есть факт учёта “присутствия отсутствующего”.
За последнее время внимание к изучению функций такого феномена, как “присутствие отсутствующего”, наблюдается в сфере социологии. Так, например, один из представителей постмодернистской логики Ж. -Л. Нанси пишет: “Оппозиция “пространство – время” и “присутствие – отсутствие” структурируют понятие социального отношения как опространствливание – овременение и как присутствие – отсутствие” [109, с. 84]. Вместе с тем утверждение, что именно социология – это “царство присутствия отсутствующих вещей”, является не совсем точным в том смысле, что любой проект, любой замысел включает то, чего чаще всего нет, пока нет, но что должно быть достигнуто.
В связи с сопоставлением проблемы времени и специфики такой ситуации, как “присутствии отсутствующего”, выскажем несколько предварительных замечаний.
1. При исследовании любых процессов и явлений всегда могут возникнуть такие ситуации, когда в исследование с неизбежностью включается отсутствующий объект. Например, в случае с бесконечностью её конец представляет собой отсутствующий объект, причём этот отсутствующий объект органически соотносится с содержанием самого понятия бесконечности. В обыденной жизни можно также найти массу примеров, когда содержание понятия раскрывается за счет привлечения представлений об отсутствующем объекте. Таковы, например, понятия “холостяк”, “бездетная супружеская пара” и т. п.
2. По отношению к понятию времени у этих “отсутствующих объектов” (прошлого уже нет, будущее ещё не наступило) имеется своя специфика. Может быть, следует классифицировать отсутствующие объекты именно в связи с их соотнесенностью не только к настоящему, но и к будущему или к прошлому. О специфике прошлого и будущего нами уже были высказаны определенные суждения.
3. Несомненно, что между стратегией исследования времени и трактовкой специфики философии, с одной стороны, и науки – с другой, имеется непосредственная связь. В концепции М. Хайдеггера бытие должно быть соотнесено с понятием “не-бытие” или Ничто. Ничто заведомо не может быть объектом экспериментального исследования. Отсюда делается вывод, что Ничто не может быть и объектом научного исследования.
Однако, оказывается, что могут иметь место феномены, состоящие из разных частей, причем одни части могут быть отнесены к полю научных объектов, а другие – нет, они могут быть отнесены только к полю философских объектов. К числу таких “составных” объектов, по видимому, относится феномен времени. Поясним это следующим образом.
При классификации объектов по их принадлежности к полю философских или к полю научных объектов, чаще всего используется именно такой критерий: могут быть объекты предметом экспериментального исследования или нет. Вместе с тем сам факт, что объект не может быть предметом экспериментального исследования, ещё не означает, что он обязательно должен попасть в число объектов философского поля. (В науке создано множество конструктов, например, меридианы и параллели, которые не являются предметами экспериментального исследования, но это не значит, что их следует отнести к полю философских объектов).
Вопрос о том, какими ещё признаками должен обладать объект для того, чтобы попасть в число объектов философского поля, является довольно сложным и дискуссионным. “Граница” между полем философских и научных объектов является подвижной, подходы к классификации объектов могут меняться. Но все же логично предположить, что если объект органически соотносится с представлениями о Ничто, то вероятность его попадания в поле философских объектов резко возрастает.
Именно такая ситуация имеет место, когда речь идет о феномене времени. Поскольку этот феномен состоит из различных модусов, то следует, прежде всего, учесть то, что некоторые модусы непосредственно могут быть объектом экспериментального исследования. Речь идет о модусе настоящего. Уточним – не “всё время” может быть объектом экспериментального исследования, а только указанная его “часть”.
Что касается модуса прошлого, то не само прошлое, а только его “следы” могут быть объектом экспериментального исследования. Если ситуация “исчезает”, следовательно она превращается в Ничто. По сути, модус будущего также связан с понятием Ничто. До тех пор, пока та или иная ситуация будущего не реализовалась, её нет, и, следовательно, она представляет собой Ничто. Причастность модусов прошлого и будущего к понятию Ничто убеждает, что части модусов времени должны быть отнесены к объектам философского поля. Сам феномен времени – сложный феномен, состоящий из частей (модусов), природа которых различна. Поэтому такой объект, как время, должен быть предметом исследования и науки, и философии. Любая попытка сделать феномен времени предметом чисто научного исследования заведомо обречена на провал. Что касается исследований, выполненных, казалось бы, в чисто философском ключе (речь идет здесь о работе М. Хайдеггера), то в них имеется обращение к научным данным, хотя основное внимание обращено на метафизику и философский подход к проблеме времени.
После этого весьма пространного отступления вернемся к рассмотрению загадки “вчера – сегодня – завтра”. По сути дела, в ней речь идёт о процессе становления и об ограниченных возможностях моделей, с помощью которых этот процесс смоделирован. В. И. Вернадский писал об этом в 30-е годы XX века. Но прошло время, и в 90-е годы появились работы, в которых обстоятельно стал рассматриваться вопрос о возможностях компьютерного моделирования времени. Речь идет о так называемых негеометрических моделях времени. Одной из работ, в которой с должной полнотой и обстоятельностью рассмотрен вариант построения модели времени на компьютере является книга российского логика А. М. Анисова [8].
О своей негеометрической модели автор пишет, что время в ней не сводится к множеству каким-либо образом упорядоченных моментов. Для понимания того образа времени, который предложен в данной модели, необходимо принять во внимание правила преобразования памяти компьютера, меняющего множество моментов. Речь идет о выяснении тех зависимостей, которые имеют место в процессе непрерывных изменений. Всё изменяется, “течёт”, ускользает, но в этом “скольжении”, уничтожении есть повторимость, инвариантность, “устойчивость”. Однако эти последние характеристики относятся не к отдельным “мгновениям”, которые неповторимы, а к форме взаимозависимостей между этими исчезающими мгновениями.
Автор описывает правила преобразования содержимого памяти, меняющего множество моментов. Правила эти ничто иное, как программа работы компьютера, выполнение которой определяет последовательность изменений моментов времени.
Наиболее важными аспектами этих изменений являются следующие.
1. В памяти появляется новая информация. Возможность моделировать новое – это существенная черта рассматриваемого компьютерного моделирования, однако сам источник этой новизны лежит за пределами ЭВМ. Источник новизны зависит от процессов, происходящих в ходе эксперимента. Используя довольно сложный ход рассуждений, который в своих деталях может быть понятным только для специалистов, автор высказывает гипотетическое предположение о том, что сам компьютер можно представить себе единственным источником новой информации.
2. Преобразование памяти сопровождается потерей информации. И СЧЕЗНОВЕНИЕ СУЩЕСТВУЮЩЕГО – одна из характерных черт динамической концепции времени. При этом восстановить утраченное невозможно, т. к. в противном случае не следовало бы вообще вводить представление об исчезновении. Речь идет о восстановлении информации средствами данного компьютера, т. е. средствами рассматриваемой модели. Возможности сохранения информации при помощи других компьютеров или иных устройств в расчёт не принимаются.
3. Отношение, точнее, соотношение между новым и старым в модели не произвольно, а подчиняется закону ПРЕЕМСТВЕННОСТИ. На каждом этапе преобразования содержимого памяти новое никогда не занимает места старого целиком. Следы прошлых состояний памяти соседствуют с только что возникшими образованиями. В результате моменты времени развертываются в ряд, упорядоченный бинарными отношениями “раньше, чем”.
4. В силу первых двух пунктов, ряд моментов и сами моменты, в отличие от представления времени в статических моделях, не остаются неизменными. ВРЕМЯ “ТЕЧЕТ”. Настоящее после своего возникновения на каждом шаге преобразований смещается в прошлое, постепенно теряя информацию и находясь под угрозой полного исчезновения. Таким образом, любой момент времени когда-то был будущим, затем стал настоящим, а сейчас является лишь тем, что от этого настоящего осталось. По мере возникновения в ходе СТАНОВЛЕНИЯ новых “настоящих” прежний момент полностью вытесняется в небытие.
5. Находящаяся в памяти упорядоченная последовательность моментов суть не что иное, как МЕТАМОМЕНТ, представляющий собой настоящее – ряд и содержащий своё настоящее (настоящее настоящего), своё прошедшее (настоящее прошлого), правда, без своего будущего. Примечание: автор отмечает, что он рассматривает вариант, в котором отсутствует построение супернастоящего или метамомента. В памяти компьютера в состоянии разместиться лишь один актуально данный момент. Метамоменты-предшественники уже не существуют, метамоменты-последователи ещё не существуют. Их несуществование в качестве полноценных моментов АБСОЛЮТНО в рамках рассматриваемого уора*, поскольку ограниченность ресурсов пространства памяти не позволяет хранить эти метамоменты наряду с актуальным метамоментом. Но не следует считать их призраками, не имеющими отношения к реальности. Метамоменты прошлого оставили следы в метанастоящем, появление метамоментов будущего реально возможно.
В заключении отметим, что долгий период времени длительность моделировалась только на основе геометрических структур. Лишь за последние годы, в связи с появлением компьютерных технологий, начинают появляться негеометрические по духу и по своему категориальному аппарату работы по моделированию времени.
Один из важнейших выводов, вытекающих из анализа этих моделей состоит в том, что в этих моделях времени СУЩЕСТВУЕТ ПРОГРАММНО ОБУСЛОВЛЕННАЯ АСИММЕТРИЯ МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И НАСТОЯЩИМ, С ОДНОЙ СТОРОНЫ, И БУДУЩИМ – С ДРУГОЙ.
Функциональная асимметрия мозга человека. Рассмотрим этот вопрос на примере феномена, который принято называть “функциональной асимметрией мозга”. Одна из закономерностей, выявленных при изучении данного феномена, заключается в
|
|
|
