Подчинение - 26

Поездки в понедельник были довольно легкими для Тобиаса, чему он был рад. Ему нужна была сила, чтобы пережить вечерний телефонный разговор с Фаном. После краткого объяснения, почему было плохо то, что Ноа ревнив, и еще более краткого, почему злорадство Фана было ужасно дурным тоном, у Тобиаса разболелась голова.
– Это просто показывает, что он слишком сильно старается, – настаивал Фан.
– Или может, он расценивает тебя как угрозу, ведь ты демонстративно позвонил мне на пейджер, который он считал «своим». В выходные. В его время.
– Поэтому я не могу звонить тебе? – прекрасно, Фану было больно, и вероятно, это была настоящая боль.
Тобиас вздохнул.
– Конечно, ты можешь мне звонить. Ты знаешь, что я всегда буду на связи для тебя. Но может, тебе следует ограничить звонки на ферму по выходным на какое-то время. Пока Ноа не поймет.
– Может быть, тебе следует чуть лучше объяснить ему?
– Ты дуешься?
– Может быть, чуть-чуть.
После этого разговор пошел на убыль, и Тобиас повесил трубку.
Вторник был долгим. Тобиас пришел домой после семи. Когда он покончил с едой и переоделся, было почти восемь. Уставший, он сел в гостиной, поглядывая на город, но ещё не мог назвать это ночью. Не хотелось ни смотреть телевизор, ни увязнуть в бумажной работе. Хотелось поговорить с Ноа. Не о чем-то конкретном, просто, как это было в ванной. Он взял пульт для стереосистемы и нажал на кнопку, улыбнувшись зазвучавшему в квартире голосу Сары Вон. Уменьшил громкость, поднял трубку телефона и набрал номер Ноа. Затем откинулся на спинку мягкого кресла.
Гудок прошел несколько раз, и наконец, Ноа ответил.
– Здравствуйте, сэр, – сказал он в трубку. Должно быть, узнал номер.
– Привет, мальчик, – произнес Тобиас с улыбкой. – Как прошел твой день?
– Мой день был… Ну, раз вам интересно, все было очень хорошо, сэр. Я убрал еще одного отморозка с улиц, вытащил котенка из канализации и собрал свою норму штрафов за превышение скорости. – Он засмеялся и затем спросил: – На самом деле я только что писал про вас. У вас все в порядке?
– Все отлично. Я просто хотел поговорить с тобой. – Тобиас закрыл глаза, слушая, как музыка вокруг то усиливается, то затихает. – У тебя, правда, есть нормы на штрафы?
– Ага. Я думаю, так они могут быть уверены, что мы не спим в своих машинах. – Ноа хохотнул. – Знаете, я должен зарегистрировать так много за месяц.
– Я всегда считал, что это городской миф. Скажи, какая музыка тебе нравится?
– Музыка? Необычный вопрос, сэр.
– По правде говоря, случайные вопросы сегодня кажутся обычным делом.
Ноа усмехнулся.
– Ух. Полагаю, рок, в основном. Классический рок. Я знаю, многое было до меня, и меня дразнили из-за этого все время. Я имею в виду, мои вкусы довольно широки, но больше всего мне нравятся произведения отцов рока. – Тобиас почти слышал, как Ноа улыбается на том конце трубки. – У меня такое чувство, что вы бы так не ответили.
– Скорее нет, – согласился Тобиас. – Я сейчас слушаю Сару Вон. Потом может быть что-то старое. Или новое. Я …эклектик.
– Я помню, как ребенком сидел с моей мамой и слушал её версию «Над радугой». Музыка заставляла мою маму плакать.
Тобиас услышал вздох, и движение на другом конце линии.
– Так вы любитель джаза, а? Вам подходит. Медленный, сексуальный. – Ноа говорил, вкладывая в слова больше значений.
Тобиас тихо засмеялся:
– Спасибо. Я думаю. До тех пор, пока ты не имеешь в виду «старый».
– О, нет. Вы не старый, сэр. Вы в полном расцвете сил, – тут же выдал Ноа. – Это был комплимент.
– Ладно, тогда спасибо. – Тобиас открыл глаза и снова посмотрел на город, пытаясь угадать, где примерно находится Ноа. – Это было обсуждение общих музыкальных предпочтений. Как насчет книг? Фильмов? Вечернего времяпрепровождения?
– Это Ноа Долан «Сто один»? – поддразнил Ноа. Тобиас улыбнулся. – Если нравится. Скажу тебе, что ты тоже можешь спрашивать. Хотя я по-прежнему оставлю за собой право отказаться от ответа. Не без того.
– Мне это нравится, – тон Ноа был смешливым. – Хорошо, давайте посмотрим, – проговорил он задумчиво и затем стал болтать. – Моя самая любимая книга – это… не смейтесь! «Опасные связи». Она такая злая, коварная и сексуальная. Мой любимый фильм… ээ… Я не знаю. Я люблю самые разные фильмы. Может, классика? «Темная победа», или может, «Изабель». Я обожаю Бетта Дэвиса. Как я люблю проводить вечера? Это сложно.
Тобиас поймал себя на том, что наклонил голову, раздумывая над сказанным.
– Ладно. Ты читал «Опасные связи» на французском? Признаюсь, мне по душе фильм, как на английском, так и на французском, если есть субтитры. И что означает «сложно»?
– Нет, нет. Я читал по-английски. Я не дружу с иностранными языками. И «Отверженные» я тоже читал на английском. Издание, которое у меня было, сохранило французское название, – сказал Ноа, и Тобиас услышал, как он что-то выпил. – Сложно – значит, что у меня не бывает много свободного времени, – объяснил он. – То немногое, которое остается, приходится тратить с умом. Моя работа требует совершенно другого умонастроения, чем то, что мне необходимо, когда я с вами. Так что я трачу много времени на восстановление соответствующего настроя. Если я уехал от вас, то читаю газеты, играю в футбол и обсуждаю, что, черт возьми, мэр делает для наших пенсий. Если я направляюсь к вам, то размышляю об этом, и думаю о вас. Когда я где-то между? Ладно, например, сегодня у меня урок кулинарии, а на завтра запланирован баскетбол. Мой досуг – не структурирован.
Улыбка Тобиаса стала шире:
– Урок кулинарии? Это чудесно, малыш. Спасибо.
– Ах, черт, я выдал свой секрет. Ну, хорошо. Я помню, кое-кто приказал мне быстро научиться готовить. Так что я помчался домой и в панике позвонил своему другу, – сказал Ноа со вздохом.
Тобиас тихо рассмеялся.
– Ты учишься хорошо, и усилия ценятся. Тебя беспокоит такое разделение времени? – Концепция была не чужда Тобиасу, но процесс совершенно отличался от того, через что он сам прошел.
– Это меня не беспокоит. Мне хочется быть полицейским. И сабом тоже. И если я хочу быть и тем и другим, то должен как-то справляться, правильно? Но для этого требуются усилия, хотя я быстро переключаюсь. Это не просто образ жизни. На самом деле, хорошо, что мы об этом заговорили, потому что я хочу, чтобы вы это знали. Понимали, что мне необходимо сделать для равновесия между тем, кто я есть и тем, кем я должен быть для вас. Это вроде мысленного переключения от копа к сабу.
– Я уверен, так и есть, – согласился Тобиас. Он поднялся и подошел к окну. Проходя мимо тусклого настольного светильника, повернул его так, чтобы огни города были лучше видны. – У тебя временами с этим бывают проблемы? Эта двойственность напрягает?
– Знаете, это умственный трюк сродни медитации. Чем чаще я это делаю, тем легче даются переходы. Понедельник после нашего первого совместного выходного был тяжелым. Я весь день был с неясной головой. Но в этот раз я был готов к этому и провел время в машине более серьезно. Получилось лучше. На следующих выходных все выйдет еще легче. Вау, вам видно сегодняшнюю луну? Она огромная. И небо над городом чистое как стекло.
– Это прекрасно, – согласился Тобиас. – Огни сегодня красивые. Думаю, улицы мокрые, поэтому много отражается, вверх и вниз от Линкольна. Так, когда ты в машине едешь домой, о чем ты думаешь? Иди даже когда ты берешь урок кулинарии, выполняя задание для саба в твоей ванильной жизни.
– Линкольн. Приятный район, – вскользь заметил Ноа. – Это разные вещи. В машине по дороге домой, или на работу, если быть точным, я стараюсь думать о работе, и больше ни о чем. На этой неделе, вместо того, чтобы переодеваться в раздевалке, я думал принести с собой всю мою униформу. Думаю, это может помочь. В любом случае я просто думаю о работе. Какие бумаги я должен заполнить, какая путаница может в них оказаться и как это может повлиять на мой день, моего напарника, и людей, которых я буду проверять. Все такое. Но кулинария? Я подумываю об этом. – Ноа тихо рассмеялся. – Я думаю о том, как соблазнить вас пищей. Элиссон говорит, что это и есть кулинария. Что еда возбуждает.
– Элиссон очень умна. И жаркое получилось довольно хорошим, насколько я помню. – Тобиас повернулся, прошел обратно к своему креслу и легко забрался на него. – Тебе поможет, если я скажу Джорджу приносить утренние газеты, чтобы ты читал их по дороге в город?
Ноа усмехнулся в трубке.
– Да. Да, это помогло бы. Спасибо, сэр.
– Сделаем. Итак, расскажи мне. Что ты готовил сегодня?
– Сегодня был вечер пасты. Маленькая птичка принесла на хвосте тонкий намек, насколько вам нравится паста, так что я научился готовить пару соусов. На следующей неделе я научусь готовить равиоли. – Ноа был похож на ребенка, рассказывающего о том, что он делал в школе. Это было восхитительно. – Но то, что мы сделали, было по-настоящему хорошее рагу из баранины, которое я заморозил, чтобы принести с собой на ужин в пятницу.
– О, рагу, – счастливо проговорил Тобиас. Он был вполне уверен, что показывает себя как избалованного и капризного человека, но не слишком переживал. Он получит рагу. – Так ты узнал про мою любовь к пасте, и к рагу, по всей видимости. Что еще она рассказала тебе? Она лжет, знаешь ли. Коварная леди.
– Я не думаю, что она солгала бы мне, сэр, – рассмеялся Ноа. – И если вы не отдадите прямой приказ, я сохраню при себе все остальное, что она рассказала. Оставьте мне несколько сюрпризов. В конечном итоге, так будет лучше для вас, я обещаю.
– Сюрприз – чудесное оружие, я согласен, – сказал Тобиас с усмешкой. – И чтобы удивить тебя чем-либо, мне понадобится больше оснований. Так вот, я не полицейский, так что я боюсь, расследование – не моё… Мне остается только задавать больше вопросов.
– Спрашивайте о чем угодно, – легко ответил Ноа. Казалось, он был в хорошем настроении. – Только помните, – игриво предупредил он, – вы обещали дать мне попытку, когда закончите, сэр.
– Обещал. Но при этом оставил за собой свое право, – тихо рассмеялся Тобиас, наслаждаясь поддразниванием. – Расскажи мне немного о своей семье, откуда ты? Братья и сестры? Домашние питомцы? Можешь выбирать, у меня есть несколько часов, чтобы послушать. – Он снова улыбнулся, и направился через темную квартиру в кухню.
– Я из страны бескрайнего неба, страны ковбоев и лошадей, штата Монтана. Мы не были владельцами фермы. На самом деле мой отец был шерифом, а вот дедушка с бабушкой были фермерами, и я проводил там все время. У меня две сестры. Кэтрин старше и Эмили младше. Хм. У папы случился сердечный приступ, и он умер раньше, чем я перестал скрывать, что гей. Хотя мама знает. И она все еще живет там с Кэтрин и ее мужем, Куртом. Эмили переехала в Лос-Анжелес. Она немного хиппи и мы стали больше разговаривать. Это здорово. Пока хорошо? – спросил Ноа.
Тобиас слышал шум клаксона.
– Кэтрин, Эмили, мама, ковбои. Понятно. – Тобиас в темноте наполнил чайник, не желая столкнуться с резким освещением на кухне после сумрака гостиной. – Итак, ты променял лошадей на автомобили, а деревенскую жизнь на …что? Как вышло, что ты не стал там шерифом?
– Я дам вам одну подсказку.
Тобиас кивнул сам себе, пытаясь различить в темноте чай с мятой от ромашки. К счастью, ему не потребовалось открывать коробочки, он по запаху определил мяту.
– Предпочтение пенисов сиськам? – произнес он, думая, что несколько грубоват. Мысленно пожал плечами, он мог бы высказаться сильнее перед Ноем.
– Точно, – сказал Ноа. – В действительности, это не бог весть какое дело. Я в любом случае хотел в город. Там, где я вырос, я никому не нравился. Разве только моей маме. И я реально хотел изменить ситуацию с моей работой. Если не считать сопровождения беременных женщин в больницу и решения споров насчет земли и скота, там, где я вырос, не так уж много остается дел для шерифа. Так что я уехал из дома сразу после школы, работал, чтобы закончить колледж, и потом год в академии.
– В академии было хорошо? – Тобиас прошел обратно в гостиную, дожидаясь, пока закипит чайник. – Переехать подальше от дома было хорошим решением?
– Да. В академии было хорошо. Я встретил несколько замечательных людей, подготовивших мою задницу. Оказаться вдали от дома было хорошим шагом для меня.
Тобиас кивнул.
– Да, как и для меня, – тихо заметил он. – Итак, домашние любимцы? Погоди, я имею в виду котов, рыбок. Черепашка? Ты выглядишь как любитель черепах. – Он прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
– Бросьте, сэр, – смеялся Ноа. – Никаких домашних животных. Если конечно, я не могу считать вас.
– Ох, вот это трагедия. Ты уже забыл свое место. Такой позор, ты так хорошо ходил на поводке. Полагаю, в той же мере я должен приучить тебя к хорошим манерам.
– С нетерпение жду этого, сэр, – выдохнул Ноа в трубку.
– Я знаю, малыш. – Тобиас усмехнулся. Чайник засвистел, и он вернулся на кухню.
– Любимые увлечения?
– Хм. Ну, работа на улице, баскетбол. – Ноа помолчал. – Мой дневник.
– Это хорошо работает, да? Я рад. – Тобиас налил воду в чашку и задумался, о чем бы еще спросить.
– Дневник? Да, я полагаю, он помогает. Хм. – Ноа остановился на полуслове. – Не похоже, что вы хотели бы его прочитать…
– Да нет, – сказал Тобиас. – Твой дневник принадлежит тебе. Мне, конечно, любопытно, но я не собираюсь заставлять тебя давать мне это читать, Ноа. В идеале, если ты придешь к чему-то, что нам следует обсудить, я надеюсь, ты придешь ко мне и скажешь об этом.
– Я бы всегда обсуждал мои опасения с вами, сэр, – заверил его Ноа. – Итак, каков следующий вопрос? Или моя очередь?
Тобиас поднял чашку и выловил чайный пакетик.
– Ох, я полагаю, что могу тебе уступить. Ты был терпелив. – Он улыбнулся, направился в гостиную и снова подошел к окну. Сара Вон закончила песню, стереосистема замолчала и тишина наполнила пространство.
– Вот и хорошо, сэр. Я бы хотел знать… Хм… Расскажите мне, как вы пришли в тему?
Тобиас усмехнулся и отхлебнул чай. Разумеется, Ноа не был тем, кого смутило бы прошлое Тобиаса, даже если оставить самые ранние части.
– Мне было шестнадцать, когда я впервые занялся сексом, – начал Тобиас. – И семнадцать, когда мой любовник впервые попросил отшлепать его. С тех пор все началось, и когда мне было двадцать, меня первый раз пригласили в клуб. Формально я начал свое обучение в двадцать один. Нам пришлось ждать, пока я не достигну совершеннолетия, чтобы во всех смыслах уверенно оставаться в пределах дозволенного.
– Ходят слухи, что вы обучались у Брэдфорда…
– Это как посмотреть, – сказал Тобиас. – Он не обучал меня. Он всего на несколько лет старше. Но он был частью моего обучения, да. Мы были… сверстниками. И, полагаю, остаемся ими.
– Так вы были его сабом?
– Время от времени. И он был сабом для меня. Часть обучения состояла в том, чтобы мы непосредственно знакомились с инструментами. Прочувствовали их, как в наших руках, так и на наших спинах. Когда я бью тебя флоггером, я точно знаю, что ты испытываешь, Ноа.
– Конечно, – сказал Ноа. – Ладно, итак, вы не станете говорить мне, что выросли на этой ферме?
Тобиас моргнул от перемены темы.
– Э, да. Ферма принадлежала моему деду, а после отцу.
– Угадал, так, когда вы уехали из дома?
Тобиас выглянул в окно, посмотрел вниз на улицу под апартаментами.
– Мне было восемнадцать. Летом, перед тем как поступить в колледж.
– Вы открылись?
– Ах, – Тобиас вздохнул и прошел к кофейному столику. – Нет. Хорошо, не совсем. Думаю, мои родители знали. Я уверен, что Миссис Миллер знала все время.
– Я не могу представить, чтобы вы что-то утаили от нее, – сказал Ноа со смешком. – Итак, вы поступили в колледж и школу ветеринаров и больше не возвращались? Когда вы им сказали?
Тобиас осторожно поставил чашку на столик.
– Я не говорил. Они умерли, когда мне было девятнадцать.
Тобиас слышал, как Ноа вздохнул на том конце линии.
– Ах, черт. Мне жаль. В девятнадцать? Что произошло?
– Автомобильная авария по дороге домой с конного шоу, – Тобиас снова сел в кресло. – Я был в колледже. Взял академический, чтобы убедиться, что на ферме будет все в порядке, пока буду отсутствовать, и выяснить ситуацию с деньгами. Мой отец сделал большие вложения, и мне пришлось налаживать отношения с брокерами и бухгалтером. Как ни странно, никто не может разбогатеть, будучи ветеринаром. – Он улыбнулся и продолжил. – Я убедил миссис Миллер остаться, а затем вернулся к учебе, – пожал плечами. – Так что теперь у меня ферма. Я начал ремонт старой конюшни, когда мне было … двадцать шесть. Где-то так.
– Ох, боже, это ужасно, – искренне посочувствовал Ноа. – Я предполагал, что это было полжизни назад для вас, но все равно, мне жаль.
– Спасибо. – Тобиас не знал, что еще сказать. Он ценил проявление чувств, но Ноа был прав, потеря была давней. – В любом случае, я никогда бы не открылся им, и я весьма сомневаюсь, что они могли хоть на миг представить, что мне нравится использовать кожаные кнуты и пороть мужчин.
Ноа рассмеялся.
– Нет, полагаю, что нет. – Тобиас слышал скрип дивана или кресла вперемешку со звуками ночного города. Ноа, должно быть, рядом с открытым окном. Ноа удивил его еще одним радикальным изменением темы. – Так, сэр… Почему вы действительно позвонили?
– Действительно? – Тобиас широко улыбнулся. – Потому что я мог.
– Только потому, что могли? Ни плохого дня, который вы хотели бы обсудить, ни одиночества или скуки? Только потому, что вы знали, что я бы сидел и болтал с вами?
– Точно. Я позвонил, потому что ты – мой, дорогой, и потому что я могу. Если я хочу поговорить с тобой, то могу просто позвонить. И вот он ты, и теперь я знаю всевозможные замечательные вещи про тебя. Я старался не превращать это в кошмарное испытание для тебя, – поддразнил он.
– Ох, ну, это вовсе не было кошмаром. На самом деле, я наслаждался этим. Если бы вы меня как-то предупредили, я бы приготовил вам вопросы получше.
– Ах, но мы уже решили, что сюрпризы – замечательное оружие, – улыбнулся Тобиас и откинулся на спинку кресла. – Во сколько ты засыпаешь по вечерам?
– Я – сова. Один из тех счастливых людей, которым не требуется еженощный восьмичасовой сон. Если я играю в баскетбол, или у меня было тяжелое ночное консультирование, то я обычно кручусь до полуночи или даже позднее. Если прихожу домой после работы, то пытаюсь лечь в десять. Это значит, вы заставляете меня откладывать сон, – поддел Ноа. – Как насчет вас, сэр? Раньше в кровать, раньше вставать?
– Не обязательно. Зависит от того, где я должен быть с утра. Но обычно я иду спать в одиннадцать или чуть позже. Я пытаюсь соблюдать одно и то же время. – Тобиас вытянул ноги перед собой, наслаждаясь теплом и комфортом после чая. – Ты готов ко сну сейчас? Ты сказал, что писал в своем дневнике. Это твой ежевечерний ритуал, или это больше вопрос смысла, и ты записываешь, когда есть что записать?
Ноа вздохнул.
– Каждый вторник я подвожу итоги выходных. Даю себе день на осмысление и затем сажусь за свой дневник и записываю, что было хорошо, что необходимо помнить и …ладно, что было плохо. Я записывал, в чем был неправ, когда вы позвонили.
Тобиас мысленно припомнил выходные и поморщился.
– Хочешь поговорить об этом, дорогой? – спросил он осторожно.
– Я не знаю. Стоит ли? Разве что-нибудь еще должно быть сказано? – Тобиас слышал, что Ноа закрыл окно и стал что-то перебирать. – Я знаю, что хочу извиниться. Я собирался дождаться выходных, но сейчас не менее подходящее время. Так что, да. Очевидно, я проявил ревность, хоть сам полностью не осознавал это. Я пока не уверен, что еще хотел бы добавить к этому. Но Фан был прав. Вы не просто какой-то Дом, сэр. Вы – художник. Вас нужно ценить и уважать, и мне необходимо заслужить вас. Я сожалею.
– Я не вполне уверен, за что ты извиняешься, – тихо сказал Тобиас. – Ты проявляешь признательность и уважение, когда служишь. То, что я подписал с тобой контракт, показывает, что я считаю, ты этого заслуживаешь. В субботу ты позволил уважению улетучиться – ты за это извиняешься? Или за то, что считаешь себя недостойным? Потому что это… – Тобиас сделал паузу, пытаясь найти подходящее слово, – ерунда.
На другом конце линии наступила длительная тишина. Такая продолжительная, что Тобиас поневоле почувствовал дискомфорт. Наконец, Ноа ответил ему.
– Я понес свое наказание за то, что случилось в субботу, сэр, и я знаю, вы простили меня. Я не об этом, – сказал Ноа мягко. – Так и должно быть, что я не уверен… – Казалось, он размышляет вслух, и Тобиас дал ему закончить. Ноа откашлялся. – Я знаю, что делаю все возможное, – продолжил он через мгновение. – Вы вдохновляете меня. Но это трудно, обнаружить, что я так много не знаю о себе, и о ситуациях, в которые не попал бы, если меня не подталкивать. – Он вздохнул. – Я знаю, что это звучит инфантильно. Знаю, что говорю, как ребенок.
– Ты не говоришь, как ребенок, – мягко возразил Тобиас. Он откинулся назад и сосредоточился. Ему хотелось видеть выражение лица Ноа, хотелось держать его в своих руках. – Ты говоришь так, словно делаешь важное открытие. Ты находишься в поиске себя, в поиске таких вещей, что ты о себе не знал. И из этих вещей мы можем выяснить, каковы твои границы, понимаешь? Это хорошо, и мне бы хотелось продолжить эти исследования в следующие выходные. Что касается другой темы – почему ты чувствуешь, что должен оправдать ожидания Фана? Мы с ним разошлись, я освободил его, и мы больше не вместе. Так что если это не твоя цель, я бы предложил тебе попытаться освободиться от нее.
– Не то, чтобы я чувствовал, что должен оправдать его ожидания, – стал протестовать Ноа, но затем слегка изменил свой тон. – Может быть, отчасти. Это не слишком рационально, правда? Вы правы.
– Это… – Тобиас вздохнул. – Я надеюсь, мы сможем перейти этот рубеж. Но, я понимаю, Ноа, Фан как бы присутствует в настоящем.
– И не говорите, – фыркнул Ноа. – Я хочу преодолеть это. Мы сможем. Как вы думаете, он тоже оставил вас?
– Фан? – Тобиас почти рассмеялся. – Боже, да. У нас довольно сильная привязанность друг к другу, но это все.
Ноа вздохнул.
– Я привыкну к этому, сэр.
– Надеюсь, ты сможешь нормально воспринимать его в конечном итоге. – Тобиас сильнее откинулся назад и добавил: – Может быть, разговор с Фаном поможет.
– Лучше его узнать? – выразил согласие Ноа. – Как… может быть, мне следует пригласить его на ужин или что-то в этом духе? Если я попытаюсь быть дружелюбным, то смогу с этим смириться? – Ноа казался больше заинтригованным, чем расстроенным. Это было интересно.
– Это идея, – сказал Тобиас, пытаясь сохранить нейтральный тон. – Подумай об этом. Если ты захочешь что-то организовать, просто дай мне знать. Если решишь не делать этого, тоже ничего страшного, до тех пор пока мы не найдем способ разобраться с этим.
– Мы найдем способ разобраться, – уверил его Ноа. – В любом случае. Да, я веду дневник, когда чувствую в этом необходимость, и кроме того, всегда делаю записи по вторникам.
– Хорошо, – сказал Тобиас с тихим смешком. – Отложи его пока. И на самом деле я рад, что ты этим занимаешься, малыш. Это работа для тебя, и она важна.
– Думаю, что это и дальше так будет, – согласился Ноа. – Так чем вы занимаетесь кроме доминирования и переворачивания коров вверх тормашками?
– Переворачиваю вверх тормашками лошадей. Серьезно, с коликами дурака не поваляешь. А есть еще овцы, свиньи…
– Понятно, понятно, – прыснул Ноа. – Я имел в виду ночью, в городе. Как сегодня, если бы вы не позвонили мне. Что бы вы делали?
– Ах, это! – рассмеялся Тобиас. – Я много читаю. Работаю с бумагами. Иногда слушаю музыку и гляжу на вечерние огни. Ужинаю в ресторане, изредка смотрю фильмы, и время от времени встречаюсь с друзьями. На самом деле это довольно скучно. О, и я провожу много времени, планируя, что буду делать с тобой.
– У вас много друзей в городе? Они в курсе, что вы тратите так много времени, обдумывая то, что собираетесь делать с вашим мальчиком на выходных? Вы мне расскажете об этом? – деланно скромно спросил Ноа.
– Негодник, – Тобиас выдержал паузу, пытаясь не рассмеяться. – Несколько. Возможно. И пока нет. Как тебе?
– Досадно, сэр. Но я полагаю, вы не собираетесь посвящать меня в детали, да?
– Совсем нет. Теперь, я понимаю, ты пропустил свой отход ко сну?
– Если я с вами на связи, то мой отход ко сну будет только, когда вы скажете, сэр.
Тобиас не мог бы точно сказать, послышался ли ему сарказм в ответе.
– Полагаю, ты прав. Так что тебе осталось сделать перед тем, как пойти спать, мальчик?
– Ну, закончить запись в дневнике, хотя я мог бы сделать это перед завтраком. Почистить зубы, принять душ, посмотреть местные новости. Проверить, остыло ли рагу, и положить его в морозилку.
Тобиас взглянул на часы и понял, что присматривается из-за тусклого освещения. Нахмурившись, он щелкнул выключателем и цыкнул.
– Ладно. Мы говорим о времени, правильно? Новости начнутся через пятнадцать минут, так что на этом я с тобой прощаюсь. И Ноа?
– Да, сэр? – ответил Ноа на автомате.
– Если будешь себя хорошо вести, в следующий раз я посмотрю, смогу ли уговорить тебя кончить.
– Я бы хотел, сэр, – выдохнул Ноа в трубку.
– Надеюсь, ты окажешь мне ответную услугу.
– Вы можете заработать льготную попытку.
Тобиас усмехнулся и поднялся потягиваясь.
– Спокойной ночи, дорогой.
– Спокойной ночи, сэр. Было приятно поговорить с вами. – Ноа послушно ждал, чтобы не вешать трубку первым.
– С тобой тоже, – усмехнулся Тобиас. – С тобой тоже. – Он разорвал связь и положил трубку. В апартаментах было по-прежнему тихо, тепло, темно и уютно. Тобиас стоял у окна и, улыбаясь, глядел на город, все еще пытаясь найти своего мальчика в лабиринте улиц и зная, что это было не важно. Ноа был именно там, где и надлежало, связанный с ним.

Go home