 |
Проблема «лжешейхства» в дагестанских арабоязычных полемических сочинениях начала ХХ в.
|
|
|
|
В начале XX в. дагестанскими богословами были созданы сочинения на арабском языке, в которых рассматривалась проблема «лжешейхства» в суфийских братствах.
Одним из наиболее значимых и крупных по объему произведений, давших начало полемике по проблеме «лжешейхства», является «Табакат ал-Хваджакан ан-накшбандиййа ва садат машаих ал-Халидийа ал-Махмудийа», завершенное в 1911 г. и принадлежащее Шуайбу ал-Багини.
В дальнейшем преемник муршида (духовного наставника)Шуайба ал-Багини, шейх Хасан ал-Кахи, продолжил его дело и посвятил достаточно большое количество произведений проблеме «лжешейхства». Среди них следующие сочинения на арабском языке: «Танбиху ас-саликин ила гурур ал-муташайихин», «Ал-Бурудж ал-мушаййда би ан-нусус ал-муайада», «Ад-Дурра ал-байда фи радди ал-бида ва ал-ахва», «Джухд ал-мукилли фи ради шатахати ал-мункири ал-мудилли» и «Ал-Джавхара ал-нафиса фи ианат ат-тарикат ан-накшубандийат».
В указанных произведениях, помимо рассуждений о проблеме «лжешейхства», с использованием нелицеприятных эпитетов приводились имена современников авторов, пользовавшихся среди верующих репутацией муршидов, что порождало ответную реакцию их последователей. Примером подобного «отклика» на табакаты ал-Багини можно назвать небольшое сочинение Мухаммада ал-Хабши - «Макалату ал-валийи Мухаммад бну Ахмад ал-Хабши ли масаили ал-ариф Шуайб афанди ал-Багини». В рассматриваемом сочинении, цитируя отрывки из «табакатов» ал-Багини и опровергая их, Мухаммад ал-Хабши высказывается в защиту своих духовных наставников.
В Дагестане проблема “лжешейхства” является актуальной в суфийской среде и в настоящее время, но сейчас она - лишь потерявший остроту отголосок полемики, происходившей в среде местных богословов в начале ХХ в. На данном этапе мы наблюдаем относительную толерантность во взаимодействии представителей различных суфийских братств, объединившихся в идеологической борьбе против представителей радикальных течений в исламе.
|
|
|
Качан С.А.
Хатхор как женское дополнение бога Хора
В римский период истории Египта в условиях усиления религиозного синкретизма богиня Хатхор перенимала титулатуру и функции других богинь, а также вбирала в себя образы мужских божеств. Могла наблюдаться и обратная тенденция: боги и богини ассимилировали Хатхор.
Мы ставим задачу исследовать образ Хатхор в качестве женского дополнения Хора. Отождествление с богом Хором происходило через сопоставление образа Хатхор с другими богинями, которые могли выступать в качестве Херет – женского дополнения Хора.
Богиня Хатхор выступала в качестве женского дополнения бога Хора в храмах Ком-Омбо и Дендеры, которые имели общую религиозную историю.
В храме Дендеры она проявляла себя как «Хатхор, Ипет, госпожа Дендеры, Око Ра, госпожа небес, владычица богов и богинь, госпожа образов, дочь Ра, владычица богинь, живущая». В данном тексте она носит традиционные титулы, но к одному из них детерминативом служит знак, обозначающий Хора Бехдетского. В сцене предстояния, где высечен этот текст, Хатхор и Хор Бехдетский носят одинаковые головные уборы; таким образом происходит отождествление Хатхор и Хора, и первая выступает в качестве женского дополнения Хора Бехдетского.
В этом же храме Хатхор через образ Исиды могла контаминироваться с Хором. Она названа «Херет Великая, госпожа Обеих Земель… Исида – имя ее правдивое… делающая защиту, булава…меч». Данный текст тесно связан с функцией рождения божественного младенца, через которую Исида-Хатхор одновременно проявляла себя как бог-отец-первопредок, богиня-мать и бог-ребенок. Эта функция дает возможность отождествить образы Хатхор и Сахмет, которая в храме Дендеры выступает в качестве женского дополнения бога Хора.
|
|
|
В храме Ком-Омбо есть текст, который повествует об «Исходе Хатхор-Тефнут из Нубии», где образ Херет тесно связан с рождением божественного младенца, с Сахмет и юным победоносным Хором, который борется против врагов, обеспечивая рождение бога-ребенка-Хатхор-Херет. Возвращение Хатхор-Тефнут, связанное с идеей рождения божественного младенца в образе восходящего солнца, мыслится как восстановление мирового порядка.
Исида-Хатхор, через контаминацию с различными божествами, выступает в качестве вселенской богини, и это отражается в античных источниках римского времени.
Лахути Л.Г.
Национальный персидский эпос между суфийской традицией и доисламским прошлым Ирана
Конференция 2015 г. посвящена памяти М.-Н.О.Османова - выдающегося ираниста и многолетнего руководителя сектора текстологии и литературных памятников Отдела памятников письменности народов Востока ИВ РАН. Исследование поэмы «Шах-наме» и работа над критическим изданием ее текста составляли важную часть его многогранной деятельности. Кроме того, в сферу его интересов входила и суфийская литература. Доклад посвящен связи этих двух областей научных интересов Нури Османовича.
«Шах-наме», великая эпическая поэма персидского поэта Абулькасима Фирдоуси (X - нач. XI в.), представляет собой описание истории мира, точнее – Ирана как центральной его части, восходящее к древнейшим текстам (Авеста). Фирдоуси при написании поэмы использовал разнообразные источники – как светские и религиозные книги, так и устные предания и сказы, которые вобрали в себя мотивы, мифологемы, элементы этического учения доисламского прошлого.
Восприятие творения Фирдоуси было противоречивым. Со строго религиозной точки зрения произведение Фирдоуси осуждалось как прославляющее доисламское прошлое Ирана, приключения его языческих героев. Знаменитый Джалал ад-Дин Руми (XIII в.) упоминает «Шах-наме» как простое собрание сказок и историй, лишенное внутреннего смысла, в отличие от своей «Поэмы о скрытом смысле» (Маснави-йи Ма'нави), обладающей внутренним содержанием.
|
|
|
Однако известный историк литературы XIX в. Риза Кули-хан Хидайат считал Фирдоуси причастным к суфийской традиции и включил главу о нем в свою поэтическую антологию «Рийаз ал-‘арифин» («Сад познавших»), специально посвященную суфийским авторам. Фирдоуси упоминается в разделе «Второй цветник» вместе с Санаи, Хакани и Хафизом среди «людей духовного пути», как называли суфиев. Сам же Фирдоуси не раз говорит о своих рассказах как о символах, загадках, внутренний смысл которых надо уметь раскрыть.
В докладе обсуждается восприятие символического измерения национального эпоса различными представителями суфийской традиции (такими как Шихаб ад-Дин Сухраварди, Фарид ад-Дин Аттар, Наджм ад-Дин Дайа Рази, Джалал ад-Дин Руми) и возможное влияние «Шах-наме» на развитие некоторых специфических черт иранского суфизма.
Лебедева О. И.
|
|
|
