 |
Нижняя Мезия 32 страница
|
|
|
|
– Да вот, на реку захотелось прогуляться, – сообщил Кука.
– Отправляйтесь, – кивнул Пруденс. – Не нравится мне все это! Ох, не нравится! От Лаберия Максима вестей больше нет. Из Виминация тоже. Как будто мы одни остались в этом морозном краю. Но учтите: в случае опасности я ворота закрою. Пока варвары внутрь прорвутся, ждать не буду.
Пруденс был не просто осторожен, а очень осторожен. Никакого намека на лихость или риск. Наверное, Пруденс вспоминает теперь как кошмар присутствие в Пятом Македонском легионе военного трибуна Элия Адриана. Вот у кого страсть к риску порой граничила с безумием. Во всяком случае, так казалось людям непосвященным. На самом деле за действиями двоюродного племянника Траяна всегда стоял тонкий расчет. Адриан рисковал только ради достижения какой-нибудь важной цели. Впрочем, это не отменяло самого риска.
Приск невольно вздохнул. Ему самому очень недоставало в нынешней ситуации Адриана!
* * *
Приск и Кука вывели коней за ворота. На башне у ворот остались дежурить Молчун с Малышом. Приск поначалу ехал шагом, перешел на рысь… Кука не отставал. Но они покрыли чуть больше половины пути, когда над сторожевым постом, что находился у самой реки, повалил черный дым. В лагере тут же тревожно заиграла труба.
– Вперед или назад? – спросил Кука.
– Мы же хотели посмотреть, что творится у реки.
– По-моему, уже и так ясно…
– И все же мы должны посмотреть.
– Туман вижу.
В самом деле треклятый туман над водой сделался только гуще. Разведчики продолжали ехать вперед, время от времени останавливаясь и оглядываясь.
Кустарник и деревья до самого берега Данубия-Истра были вырублены, и за снежной равниной сверкала на солнце равнина ледяная. Вот только разглядеть, что на ней творится, мешал поднимавшийся над рекой пар. И вдруг в лучах солнца сверкнул металл.
|
|
|
– Варвары! Переправляются! – закричал Кука.
«Уже переправились! » – сообразил Приск, потому как всадники скакали уже по римскому берегу.
Этот дурацкий туман их отвлек. Варвары перешли реку ниже по течению и теперь мчались к Эску. День был ясный, так что разведчики хорошо разглядели металлические кольчуги седоков. Но если всадники были в панцирях, то скакуны под ними – без брони. В воздухе вдруг взметнулся и запел на ветру дракон с волчьей головой – дакийское знамя.
Кука и Приск разом повернули коней.
– Болота вокруг замерзли, они тут пройдут, как по мощеной дороге, – выкрикнул на скаку Приск.
– Поздравляю тебя, Гай, ты не ошибся!
– Еще как ошибся! – отозвался Приск. – Я же думал – они торговать явились.
– А-а-а… Наторгуемся!
Они мчались назад в лагерь, а заречные гости – за ними. У римлян кони были свежее, и пока разведчики опережали варваров, но все равно мчаться по твердому и порой скользкому насту, зная, что за тобой гонятся сотни врагов, не самая веселая прогулка.
– Гляди, трое скачут. Похоже, не варвары, а наши! Беглецы! – Кука махнул рукой вперед. – А там еще и еще… Ну, всполошились наконец!
– Да уж, думали, их не коснется…
Кука принялся нахлестывать коня.
Под Приском конь мчался сам – не дожидаясь ударов плети.
В общем-то, картинка понятная: увидевшие дым над бургом жители ближайших усадеб кинулись под защиту мечей Пятого Македонского. Но укрыться в последний момент в лагере шанс был у очень и очень немногих. Как только варвары окажутся в опасной близости, ворота закроются, предупредил Пруденс.
Кука и Приск мчались уже галопом. М-да, из их «славного контуберния», нельзя сказать, чтобы Кука держался в седле лучше всех. Но сейчас он гнал коня с азартом возницы в Большом цирке, когда колесница приближается уже к последней, седьмой мете.
|
|
|
Посему он даже немного опередил Приска. Впрочем, Гай смотрел совсем не в сторону ворот – открыты или нет – а на тех, кто к этим воротам стремился.
Впереди прочих беглецов рысил парень на рыжей лошадке, вез девочку лет пяти, за ним мужчина гнал двух коров и бычка, те бежали по льду крупной рысью, не отставая от лошади. Мужчина трусил следом за маленьким стадом и уже, похоже, выбился из сил. Он сбросил на бегу меховую безрукавку, но даже издалека Приск видел, как от бегуна валит пар. Следом тащилась, спотыкаясь, полуодетая женщина с ребенком на руках. Беженцев нагоняли три всадника. Один – на серой быстроногой кобыле, второй – на тяжелом рыжем скакуне. Лошадь под третьим Приск узнал даже издалека. Это был Крепыш, уже изрядно постаревший жеребец, на котором Приск когда-то мчался на подмогу своим друзьям-новобранцам. Много же с той поры воды утекло как в Данубии, так и в Эске-реке!
Выходило, что третьим в маленькой кавалькаде скакал Аристей.
Значит, всадник на серой лошади – Кориолла?..
У Приска сердце мгновенно заколотилось в горле, но он тут же унял его, осадил, как норовистого коня.
Всадник на серой кобыле опережал, но ненамного. Судя по всему, сойдутся все у ворот. Если успеют.
– Не успеют, – обернувшись, выкрикнул Кука. – Заречные их у самых ворот положат.
– Успеют, – упрямо выдохнул Приск.
– Не успеют. Заклад?
– Десять денариев, что успеют. Дуй в лагерь.
– А ты?
– Я варваров пощекочу.
– Нет.
– На стену! Поддержи меня. Понял? Пусть Малыш с Молчуном катапульты наведут. Пруденса уговори: ворота держать до последнего.
– Безумец! Под опеку тебя!
Кука хлестнул коня. Переспрашивать, что задумал Приск, не стал. Махнул рукой на прощание и помчался к воротам – их все еще держали открытыми, но в любое мгновение створки могли захлопнуться. Кука первым проскочил в щель. Приск натянул повод и развернул скакуна навстречу варварам. Оценил обстановку. Из клина преследователей вырвались пятеро или шестеро всадников – самых шустрых. Лошади у них были без брони, да и вооружение так себе. Все выглядело не так уж и плохо – только бы жеребец не подвел – был он слишком нервный, пугливый.
|
|
|
Приск оглянулся. Первые беглецы были почти у ворот, парень на рыжей лошади одной рукой держал поводья и девчонку, второй размахивал и при этом непрерывно кричал:
– Не закрывайте! Не закрывайте!
Коровы с бычком, мужчина и женщина с ребенком отстали. Три всадника уже сами заметили опасность и теперь мчались изо всех сил. Нагнали женщину. На миг притормозили. Один из всадников подхватил ребенка, второй – усадил позади себя женщину. Теперь они поскачут не так резво. Гай причмокнул, сдавил ногами бока жеребца, посылая того вперед, навстречу варварам. Надо было остановить этих резвых из авангарда и дать беглецам несколько лишних мгновений. Все пятеро варваров принялись стрелять на скаку. Все метили в Приска, но ни один не попал в римлянина – четыре стрелы ушли мимо, пятая звякнула о поднятый легионером овальный щит. Гай сблизился еще на сотню футов, вытянул легкий дротик из колчана, прицелился и метнул. Уж он-то не промахнулся – угодил в первого всадника. Тот вылетел из седла, а лошадь поскользнулась и завалилась на бок. Еще один бросок. Мимо. Третий дротик угодил в коня варвара. Тот рухнул на колени, всадник перелетел через голову скакуна. Остальные всадники резко сбавили ход. Остановились, натягивая луки. Гай мгновенно прикрылся щитом, услышал, как стучат стрелы, впиваясь в дерево щита.
Приск обернулся. Три всадника (Аристей скакал последним) были уже возле самых ворот. Только мужчина с коровами и бычком еще трусил к лагерю. Но и он успевал проскользнуть внутрь, если варвары не снимут его стрелой. Значит, можно возвращаться. Бездумный героизм ни к чему. Гай развернулся и помчался к воротам. Домой.
И тут он оплошал. Выбрал дорогу напрямую, не поглядел внимательно, что и как, не заметил ледяного зеркала впереди. Копыта коня заскользили, жеребец грохнулся на лед. На счастье, Приск успел сгруппироваться в момент падения. Перекатился кубарем по льду, ухнул в сугроб. Тут же вскочил. Но жеребец поднялся на ноги на пару мгновений раньше и устремился прямиком к воротам.
Слава бессмертным богам, Кориолла в лагере! Отлично! Все спасутся. Даже коровы. Один Гай остался стоять на снегу. И еще варвары. Трое уцелевших из авангарда. А за ними накатывали остальные, никак не меньше двух сотен – сплошная масса. Сообразив, что добыча ускользнула, вся троица нацелилась на легионера. За доброе дело положена награда!
|
|
|
Приск вильнул в сторону, подобрал оброненный во время падения щит, потом развернулся и побежал к воротам. Если он подведет варваров под стены – их снимут лучники или пращники. Но до стены было безумно далеко. Хотя копьем из катапульты достать уже было можно.
Жеребец Гая поравнялась с пастухом, тот, не будь дурак, ухватил коня за повод и поволок в лагерь. Всадники, ради которых Гай рискнул жизнью, были уже в безопасности.
Приск бежал. Ух, как он бежал! Но, как ни старался, быстрее всадника он мчаться не мог. Ледяной воздух обжигал горло. Приск никак не мог разглядеть – открыты еще створки или уже нет.
– …ай! – донеслось со стены.
Приск обернулся.
Один из всадников летел на него, целя тяжелым копьем в грудь. Гай застыл, притворяясь, что окаменел от ужаса, но в последний момент метнулся в сторону, увернувшись от удара. Всадник на полном скаку пролетел мимо. Приск попытался достать его мечом – не смог. Коротковат гладиус для таких ударов. И тут варвар совершил ошибку. Молодой парень слишком сильно рванул повод, пытаясь развернуть коня, тот присел на задние ноги. На покрытом настом снегу этого делать было ни в коем случае нельзя. Конь испугался, дернулся в одну сторону, потом в другую… Копыта заскользили, конь опрокинулся и подмял всадника под себя. Смешно, но варвар совершил ту же ошибку, что и римлянин.
Гай в два прыжка настиг незадачливого всадника, нанес один короткий и верный удар в шею. В следующий миг Гай ухватил жеребца за повод, заставил подняться, вскочил в седло и понесся к воротам. Одну створку все еще держали открытой – ради него. В небе над ним мертвой птицей пронеслась стрела из катапульты. Приск не стал оборачиваться – и так понял: выстрел удачный – звук рвущейся плоти, конское ржание, крик… Потом сверху полетели стрелы из луков. На стене закричали – радостно, торжествуя. Громче всех вопил Кука.
Уже у ворот Приск обернулся. Из авангарда его больше никто не преследовал. Но основная масса варваров была уже в полете стрелы от ворот. Всадники натягивали луки на скаку. Приск влетел внутрь. Вторая створка с грохотом захлопнулась, и караульные заложили ворота огромными брусьями. Потом кинулись подпирать бревнами.
– Я жив… – сам себе не поверил Приск. – Я жив…
* * *
Данубий, покрытый зеленоватым льдом, с белым узором снежной поземки, превратился в огромный мост. Бастарны шли первыми, вслушиваясь в потрескивание ледяного покрова, оценивая его прочность. За ними небольшими отрядами двигались роксоланы. Сами в доспехах, на конях, более тяжелых, к тому же прикрытых броней. У берега путь был прочным, но ближе к середине лед то и дело не выдерживал всадников, шел трещинами, внезапно река разевала холодную пасть, и черная вода смыкалась навек над очередным невезучим катафрактарием и его конем. Напротив Эска несколько роксоланов разом ушли под лед, и там образовалась большая полынья – пар из нее и видели со стены Кука с Приском. Так что основную переправу устроили ниже по течению.
|
|
|
Бастарны двигались всем племенем – с женщинами, детьми, с повозками, полагая, что на этом берегу они, ограбив и оттеснив местных, осядут на щедрой земле Мезии. Власть императора, законы провинции – все это было для них неведомо. Они шли и останавливались лишь там, где видели тучные земли. Потом снова отправлялись в путь. Как саранча, появляясь из пустыни, опустошает поля в год бедствий, так варвары раз за разом являются из неведомых земель в провинции Рима. И это, похоже, не закончится никогда.
* * *
– Ну ты и дурак! – завопил что есть мочи Кука, обнимая товарища.
Приск отстранил его, направился к бочке с водой, рукой разгреб осколки льда, снял шлем и плеснул в лицо ледяную влагу.
– Жеребца-то классного привел… небось начальство себе заберет… э-эх… А может, тебе оставят? Ты ж у нас будущий центурион…
– Братец!
Приск не сразу сообразил, что еще кто-то хочет его обнять. На первый взгляд – незнакомый подросток. Впрочем, какой там подросток – крепкий такой парень, выше самого Гая на полголовы. В плечах, правда, пока не шире, и лицо пухлое, улыбка до ушей. Темный пушок на губе едва пробивается.
– Луций! – узнал названого брата Приск. – Ну ты и медведь…
– Отец решил в последний момент, что нам с Кориоллой все же стоит отправиться в Эск. Вернее, если честно… – Луцию показалось, что он понизил голос, на самом деле его шепот можно было расслышать даже за стенами. – Это Кориолла настояла. Сказала: невеста центуриона должна ехать в лагерь. Вот. Я всегда говорил: она вредная – как решит, так и сделает. Но на этот раз она правильно решила.
Приск обернулся.
Возле коновязи стоял закутанный в толстый плащ парнишка. Он медленно откинул капюшон, на плечи хлынули потоком темные кудри.
– Кориолла… – пробормотал Приск.
– А ты смелый! Один против пятерых.
– Не один. Мне помогали Кука и катапульта.
– А, вот ты где! – Нонний отодвинул Приска, как какую-нибудь вещь, протиснулся между ним и Кукой и ухватил Кориоллу за шкирку, как щенка.
– Сбежала, дрянь!
На миг Приск опешил, затем схватил Нонния за руку.
– Отпусти ее! Это же девушка! – Он по наивности решил в тот момент, что Нонний принял переодетую Кориоллу за кого-нибудь недотепу-новобранца.
– Знаю, что девка. Сбежавшая шлюха. Я за нее четыреста денариев выложил.
– Ты лжешь! Это Ко…
Нонний вдруг выбросил вперед вторую руку и вцепился Приску в горло. Кориолла в этот миг сумела вырваться и отскочила в сторону. Луций заслонил сестру собою, сжимая кулаки, готовый броситься на Нонния. Приск напрасно пытался разжать пальцы Нонния – они как будто сделались железными. Неожиданно сзади к Ноннию подскочил Малыш, сгреб центуриона в охапку, оторвал от товарища и отшвырнул от себя. Нонний, однако, сумел удержать равновесие и даже не упал, приземлился на ноги. Приск судорожно втянул ртом воздух и замотал головой, пытаясь прийти в себя.
– Вот дерьмо… – пробормотал Кука. – И откуда он взялся на наши головы!
– Эта девушка – невеста центуриона Валенса! Корнелия, дочь ветерана… – прохрипел Приск, с трудом приходя в себя после хватки Нонния.
– Это моя шлюха, что сбежала десять дней назад, – заявил бешеный центурион.
Однако подступать к девушке не решался: на дороге у него стоял Малыш, и в руках у гиганта был огромный деревянный молоток, которым забивают в пазы деревянные детали машин. Не так уж и сильно Малышу нужно ударить, чтобы оглушить, а то и убить.
Кориолла медленно пятилась. Луций тоже, прикрывая ее своим телом.
– Нам нужен префект лагеря, – сказал Кука.
Все отлично помнили, чем закончился прежний конфликт с Ноннием – гибелью Квинта, бунтом в лагере и «ссылкой» бунтовщиков на строительство Данубийской дороги. Несколько дней назад Приск и его друзья едва избежали креста – и опять же по милости Нонния.
Но с префектом лагеря некогда было разбираться: уже играли сигнал тревоги.
– Луций, – приказал Приск мальчишке, не сводя при этом глаз с Нонния. – Отведи сестру в казарму пятьдесят девятой центурии, тебе любой лагерный раб покажет. И проследи, чтобы она никуда не выходила. Сам будь при ней. Неотлучно. Понял?
– А на стену?
– Сестру охраняй! – рявкнул Приск.
В этот момент очень удачно появился Пруденс.
– Тревога! Или не слышали? – зарычал он. – Нонний, что ты тут делаешь?
– Со шлюхой своей дрался, – пробормотал Нонний.
– Она не шлюха, – вскипел Приск.
– Молчать! – оборвал его Пруденс. – Потом бабу будете делить. Сейчас не до этого.
Он быстро перевел взгляд с Приска на Куку:
– Слушай приказ: Кука здесь старший. Стену удержать. Нонний – за мной.
Приск в бессильной ярости проводил Нонния взглядом.
Впрочем, Нонния со стены Пруденс не отпустит – просто поставит подальше от «славного контуберния».
«Жаль, что так далеко, я бы ему меч меж лопаток всадил, и дело с концом…» – подумал Приск.
* * *
Вслед за первыми всадниками, что, выпустив тучу стрел, умчались дальше – к канабе, к лагерным стенам накатывала серо-коричневая волна пеших варваров. Приск, Кука и Малыш отыскали свое место недалеко от угловой башни. Здесь уже были Тиресий и Молчун.
– Валенса бы сюда к нам, – заметил Тиресий.
– Да уж, он бы разобрался с этим Ноннием…
– Я не про Нонния. Я про варваров, – отозвался прорицатель.
В этот момент первые смельчаки из-за реки попытались прорваться к воротам – сразу человек двадцать крепких парней. Но до самих ворот никто не добежал – всех сняли дротиками и стрелами. Копья из катапульт и камни из баллист вели постоянный обстрел напиравших варваров. Всякий раз копье или камень находили цель, но, казалось, варвары не обращали внимания на потери. Когда один атакующий падал, на его месте возникал другой. Римляне тоже несли потери – на стену дождем сыпались стрелы. Залп. Перерыв. Вновь залп. Нехитрую тактику варваров защитники вскоре разгадали. Пережидали смертоносный укус, укрывшись за зубцами стен и щитами, потом вскакивали и сами метали дротики или заряжали машины. Обмен ударами продолжался примерно с час. Или гораздо меньше? На клепсидры никто не смотрит в такие моменты. Да и нет их на стене.
* * *
Взять укрепленный лагерь с наскока не получилось, и варвары отошли. Телеги обоза составили в круг к востоку от лагеря. Внутри, за их защитой, воздвигали шатры и разжигали костры.
Конные роксоланы двинулись дальше – в ближайшие усадьбы, а пешие даки и бастарны принялись окружать лагерь со всех сторон. Однако штурмовать ворота пока больше никто не стремился. Обломав зубы о лагерные стены, варвары устремились в никем не охраняемую канабу, потоком разлились по улицам, вышибая запертые двери. Выяснилось, что два десятка мужчин и женщин, не в силах расстаться со своим добром, все-таки остались в поселке. кто-то схоронился в подвале, кто-то заперся в доме. Заречные пришельцы не разбирались, чей дом стоит на улице поселка – местного, получившего гражданство варвара или римского ветерана. Грабили всех подряд, убивали тех, кто пытался хоть в малейшей мере противиться. Поджигали дома – выгорала внутри брошенная мебель и деревянные балки, рушились оставшиеся без опоры черепичные крыши. Особо рьяные варвары крушили стены.
Канаба, этот общий дом легиона, зародыш будущего города, погибала в агонии.
* * *
После первой атаки, закончившейся ничем, назначили на стены двойные караулы, а часть легионеров отпустили отдыхать. В том числе и Приска сотоварищи.
Когда они добрались до своего барака, то увидели, что печь вновь радостно полыхает, Аристей готовит для «славного контуберния» похлебку. Луция на кухне не было, а Кориолла резала свеклу, помогая Аристею.
– А где все твои? – спросил Приск.
– Остались в усадьбе, – заговорила она торопливо, будто оправдываясь. – Отец сказал: «Отобьемся! » К нам за стены набилось не меньше сотни, из них крепких мужчин человек двадцать, оружие у нас есть. Я насилу упросила отправить меня в Эск. И то лишь потому, что Луций непременно хотел ехать поступать в легион. Я же обещала отцу укрыться в канабе.
– Канабу оставили на разграбление. Хвала богам-покровителям, что ты помчалась к лагерю.
– Аристей предупредил. – Кориолла вздохнула. – Жаль поселок… Отец говорил, что здесь когда-нибудь вырастет настоящий город с базиликой [299] и большими термами, с нарядными храмами… такой маленький Рим на реке Эск. Значит, не судьба…
В этот момент прибежал запыхавшийся Луций.
– Можно, мы с сестрой у вас в казарме поселимся? – спросил парнишка.
Кука нахмурился:
– Это еще почему?
– Так я в легион записался! – радостно объявил Луций. – Думал – летом пойду. Но уж коли тут оказался, то сразу побежал в принципию. Так что я теперь в вашей пятьдесят девятой центурии числюсь. Как новичок. Правда, контуберний пока не назвали.
Приск нахмурился: разве он не велел парню сидеть в казарме и охранять сестру? Так нет ведь – решил тут же совершить героический поступок!
– Может, меня в ваш контуберний зачислят? – продолжал Луций. – У вас же неполный состав…
– Мы не вчера присягу давали! – напомнил Кука.
– Отец говорил, что я создан из железа и камня, – не сбавлял напор Луций.
– И много вас таких, из железа и камня, горящих желанием сразиться с варварами, набралось? – поинтересовался Приск.
– Пока я один. Но думаю, из тех, кто из канабы пришел в лагерь, тоже найдутся смелые парни! – объявил Луций. – Я уже видел троих или четверых из нашей школы. Завтра с ними потолкую. Нечего отсиживаться за чужими спинами, надо брать в руки оружие и…
– Не мельтеши! Все равно вас сражаться не пустят, – осадил его Кука.
– Я могу для катапульт копья подносить. Или камни для баллист. У вас на стенах какие баллисты? На талант? [300]
– Э, куда хватил!
Луций залился краской.
– Да я камни в талант весом легко подносить могу.
– Извини, парень, но такая баллиста на нашу стену просто не влезет.
– Можно настил особый сделать, – не унимался Луций.
Тем временем Аристей побежал за дровами.
– Этот Аристей – он такой красавчик, – заметила Кориолла, ссыпая нарезанную свеклу в горшок на плите. – Он твой раб?
– Да, купил его недавно у Кандида, – почему-то смутившись, сказал Приск.
– Не знала, что тебе нравятся мальчики.
– Он – просто слуга. Был ранен. Достался мне по дешевке.
«Я что, перед нею оправдываюсь? » – изумился про себя Приск.
– Мальчик умеет убеждать, сравнениями сыплет, будто Цицерон. Даже отца уговорил. Голос просто завораживает. Верно, он и поет чудесно. Ты не просил его спеть?
– Знаешь, не до того было… – отозвался Приск.
Если честно, то с Аристеем он обменивался лишь односложными фразами.
«О чем это мы болтаем? » – с тоской подумал Приск.
– Так я в вашей комнате могу ночевать? – не унимался Луций.
– Ладно, можешь ночевать с нами. Но девица… – Кука скосил глаза на Кориоллу и кашлянул. – Девушка в нашей казарме как-то не к месту.
– Почему не к месту? Я бы могла готовить на всех, пока вы сражаетесь. Я отлично стряпаю. Знали бы вы, как я запекаю в глине окорок – с черносливом и базиликом. Если бы тут был окорок, я бы его приготовила.
– Если бы у нас был окорок, я бы его сам приготовил, – заявил Кука.
Все заржали, а Кориолла на миг обиделась. Но тут же нашлась, что ответить.
– А вот печенье с перцем ты наверняка не умеешь печь. И еще я фаршированные финики умею делать. И еще…
– Отведу ее в дом Адриана, там ликса Кандид поселился, – перебил девушку Приск. – А то мы через полчаса все истечем слюной. – Он сам не заметил, насколько пошлой получилась шутка.
– Не хотите печенья – вам же хуже! – разозлилась Кориолла. – Но у Кандида я жить не хочу.
– Погоди, я кое-что должен тебе объяснить! – Приск ухватил ее за локоть и вывел в соседнюю комнату. – Кука прав: в казарме тебе не место, – сказал Гай шепотом. – Разумеется, тебе нашлась бы комната, и мы тебя защитим от кого угодно. – Он сделал ударение на этих словах: «от кого угодно». – Но легионеры не могут сидеть в казарме от зари до зари. Мы, может быть, по четыре стражи подряд будем на стенах… А Нонний – нет. Понимаешь?
Кориолла нахмурилась и кивнула.
– Я провожу тебя, – пообещал Приск. – Но прежде зайду к префекту лагеря и сообщу о выходке Нонния. Идем…
– Поесть-то с вами можно? – спросила Кориолла. – Или раньше прогоните? А то я голодная, как коршун.
* * *
Обед, надо сказать, затянулся. Приск вдруг обнаружил, что за то время, пока они не виделись с Кориоллой, девушка сильно переменилась. Не только похорошела, расцвела, но и сделалась более уверенной в себе, более женственной. Она остроумно парировала шуточки Куки, сочувственно выслушивала Малыша, спорила с Тиресием и время от времени одаривала улыбкой Приска. Тесная кухонька мгновенно превратилась в уютный триклиний, [301] а похлебка со свеклой и капустой показалась изысканным блюдом. Под конец, осушив кубки, все принялись петь. У Кориоллы был чудный голос, у Аристея, как выяснилось, – тоже, а вот Малыш ревел, как настоящий медведь, и его попросили заткнуться.
После такой вечеринки Кука смилостивился и заявил, что Кориолла может остаться в казарме, и даже попытался девушку поцеловать, но тут уже воспротивился Приск и заявил, что пора им отправляться к префекту лагеря и нажаловаться тому на Нонния. Кука вызвался сопровождать, оберегать и вообще делать все-все, что угодно красавице Кориолле.
Префект как раз разбирался с расселенными беженцами, был занят по горло – весь красный, растрепанный, не выспавшийся. Надо было заставить подростков сидеть по баракам, а не путаться под ногами, мужчин определить в караульную команду – чтобы вовремя накачивали бочки с водой и дежурили на крышах бараков, сбрасывая огненные стрелы. Опять же лишние караульные из тех, кому не надо потом рубиться на стенах, не помешают, чтобы поднять тревогу в случае внезапной атаки. Благо, среди жителей канабы было полно ветеранов, которые еще не забыли, что значит армейская жизнь и дисциплина.
Поначалу префект попытался отмахнуться от новой проблемы, но Приск и Кука буквально зажали его в угол между казармами. Тогда префект вспомнил, что много лет назад он вместе с Корнелием, отцом Кориоллы, служил в Эммаусе, ухватил девушку за руку и самолично повел к домику трибуна-латиклавия, где теперь обретался ликса.
– Беженцам опасность не грозит, у лагеря стены десять футов вышиной, правда, народу мало, чтобы их оборонять, – распространялся префект по дороге.
– Стены внушительные, – согласилась Кориолла. – Но я не варваров боюсь.
С прибытием беженцев лагерь мгновенно утратил армейскую строгость и теперь напоминал гомонящее временное стойбище кочующего племени.
Перед домом, где когда-то жил Адриан, две женщины, скорее всего рабыни, полоскали в ведре какие-то тряпки. Тут же распоряжался ликса, понукая рабов:
– Я кому сказал: отыскать большую сковороду! А ты что принес! На ней разве что воробышек может свою задницу разогреть. Да и то ненадолго!
– Эй, ликса! – окликнул снабженца префект. – Тут девушка из ветеранских дочерей. Мое тебе личное поручение: присмотри за ней, чтоб никакой беды не случилось.
– Кориолла, деточка! – радостно воскликнул Кандид. – Она же мне как родная. Прежде она у меня в доме каждую зиму жила, когда в школу ходила. Майка моя по тебе соскучилась, милочка. А ты марш за сковородой! – вновь напустился ликса на раба.
– Что ж я, своровать ее должен?
– А хоть и своруй – мне все равно!
– Ну что, уладили? – спросил префект нетерпеливо.
– А Нонний? – От Куки с Приском не так-то легко было отделаться.
– С Ноннием я лично разберусь. Сделаю так, чтобы он на стенах все четыре ночных и четыре дневных стражи торчал, – пообещал префект.
Распрощался и отправился собирать ветеранов – из них предполагалось составить пожарную команду для круглосуточного дежурства по лагерю. В том, что варвары постараются поджечь казармы, никто не сомневался. А вот в то, что префекту удастся легко совладать с Ноннием, верилось с трудом.
– Надеюсь, у тебя все хорошо? – спросил Приск у Кандида.
– Дерьмово, – буркнул Ликса. – Я, считай, разорен.
Тем временем в доме послышался грохот и следом ругань.
– Да что ж там такое!..
Кандид побежал внутрь разбираться.
– Надеюсь, Майя поделится с тобой одеждой, ну и всем, чем надо… – сказал Приск, кашлянув.
– Не хочу у нее ничего брать, – отрезала Кориолла, поджав губы.
– Я знаю… Она о тебе всякие гадости рассказывала, – брякнул Приск.
– Ненавижу ее, – прошептала Кориолла. – Чтоб ей нутром заболеть, чтоб лихорадка ее избила, чтоб ей попасть в страну всех болезней…
– Как жестоко! – сделал попытку все перевести в шутку Приск.
– А я жестокая… ты не знал? – Кориолла попыталась скорчить какую-то зверскую рожицу и рассмеялась.
В этот миг будто сама Венера толкнула Гая к девушке. Приск даже не сразу понял, что уже обнимает ее. Губы их слились в поцелуе. Все вдруг исчезло, во всем мире были только они, время замерло. Гай осознавал лишь одно: они наконец вместе. Осада лагеря, Валенс, Нонний – все это больше не имело значения. Только обнимать ее, целовать, обладать…
«Мы ж на улице! » – нехотя шевельнулась запоздалая мысль.
Правда, уже стемнело. Но все равно могут увидеть. С трудом, будто не свои, он разжал руки, и Кориолла отстранилась.
– Я – невеста… – проговорила она с каким-то изумлением. Будто позабыла об этом, а теперь неожиданно вспомнила.
– Да, знаю. Уже много лет…
– Старая невеста. – Она фыркнула, видимо, приглашая Гая посмеяться над шуткой.
«Кука прав, не отдам Валенсу, не отдам ни за что! »
Приск отворил дверь в домик трибуна. В полутемном атрии устраивались спать на полу женщины и дети из прислуги. Впереди маячило что-то темное. Пока Приск раздумывал, что это такое, вновь раздался грохот. Звон металла, ругань.
|
|
|
