 |
Глава двадцать первая 2 глава
|
|
|
|
Ещё когда они были подростками, Камрин с братом и сестрой придумали то, что они называли «нефункциональным тестом». Если кто-то, с кем они встречались, смог бы пережить какое-то время с их семьёй и клинически не свихнуться, и также быть одобренным семьёй, то они бы им подошли. Жена её брата, Анна, прошла тест. Они шутили об этом на их помолвке, посвятив Анну в их секрет. Когда Джастин тоже прошёл его и сделал Хизер предложение, они и ему всё рассказали.
Камрин так и не нашла никого, кто захотел бы даже попытаться пройти этот тест. Время шло, и у неё появилась уверенность: неважно, приведи она домой параноидального шизофреника, фетишем которого были пальцы на ногах — он бы подошёл. Максвелл, наверное, не прошёл бы тест, но в глазах её родителей — определённо, да. Живой, дышащий мужчина.
Однако Трой прошёл тест в возрасте десяти лет, когда его впервые ввели в семью в качестве приёмного ребёнка. Он никогда много не говорил об этом, но его отец был буйным алкоголиком. Будучи частым посетителем их дома на патронатном воспитании, пока ему не исполнилось восемнадцать, Трой всегда был почётным членом семьи.
К тому же, он словно сошёл с обложки «Playgirl». И знал об этом. У Троя были светлые, песочного оттенка волосы, которые значительно светлели летом и всегда нуждались в небольшой стрижке. Его глаза были глубокого, насыщенного карего цвета, а ресницы — преступной тратой на мужчину. Ростом около метра восьмидесяти, тело его было результатом упорного труда и дисциплины. Но самым убийственным была его улыбка. Когда включалась вся её мощность, ни одна женщина не могла устоять перед ним.
Никто бы не поверил, что они пара. Мужчины его типа никогда не встречаются с такими женщинами, как она. Это идёт против равновесия в природе. Мир бы взорвался.
|
|
|
Ещё одно, в чём её семья стала бы её винить.
Эмили прибежала в комнату, размахивая листком бумаги.
— Я нарисовала тебя, тётушка Кэм.
— Ах, вот как? Давай посмотрим. — Камрин посмотрела на примитивные гравюры своей юной племянницы. — Неплохо, зайка. Но почему у меня на лице так сильно нахмурены брови?
— Потому что ты никогда не улыбаешься.
По-видимому, девизом этой недели было: «Заставьте Камрин почувствовать себя дерьмом». Камрин взглянула на Хизер, которая была слишком занята, набирая сообщение, чтобы это заметить. И, чтобы доказать трёхлетке обратное, Камрин нацепила на лицо огромную улыбку.
— Спасибо. Мне очень нравится. Может, в следующий раз ты нарисуешь мне улыбку?
Хизер рассмеялась. Камрин подумала, что над ней, но сестра развернула экран сотового так, чтобы она могла его видеть.
Хизер: В какое время ты завтра заканчиваешь работать?
Трой: А что? Передумала насчёт свадьбы? Хочешь сбежать со мной?
Хизер: Очень смешно. Нет, Кэм будет у тебя в 15:15, чтобы обсудить важное предложение.
Трой: Кэм, говоришь? Должно быть, это что-то серьёзное.
Хизер: Как всегда, когда дело касается её. Подумай об этом, прежде чем отказаться.
Трой: О нет. Ты же не отправляешь её, чтобы привести в порядок мой гардероб, правда? Я могу и сам погладить своё нижнее белье.
Хизер: Ржунимагу. Будь дома к 15:15.
Трой: Ок.
Камрин стиснула зубы и встала. Она была уже на полпути к кухне, когда Хизер заговорила:
— Что? Ты же не сказала «нет».
Когда Камрин повернулась, Хизер была в розовом кукольном платьице и с косичками. Огромные чёрные веснушки усеивали её нос. Некоторое напряжение спало с Камрин, и потом образ исчез.
— Я говорю это сейчас. Нет.
— Ну же, сестрёнка. Все получится.
Нет, не получится. Трой ни за что не пойдёт на этот фарс. И даже если он согласится, для него это будет ещё одна шутка. Но, вопреки распространённому мнению, её жизнь — это не шутка.
|
|
|
Она могла быть грустной и жалкой, но никак не шуткой.
Глава вторая
Уроки жизни согласно Камрин:
Семейные древа, изобилующие сумасшедшими, и в подмётки не годятся моему. У меня темпераментная семья. Наполовину эмоциональная, наполовину — ненормальная.
В ту же секунду, когда её сестра отперла входную дверь их семейного дома, Эмили влетела внутрь на полной скорости, её косички подпрыгивали на ходу.
— Бабуля, дедуля, у тёти Кэм сгорела работа. И она получила эрекцию!
Камрин шагнула внутрь, бросив чемодан у своих ног. И через пару секунд зажмурила глаза, потому как восьмидесятипятилетняя Нана выплюнула изо рта кофе со скоростью, превысившей зарегистрированную скорость света.
Хизер бросилась к креслу Наны и похлопала её по спине, чтобы остановить приступ кашля.
— Боже, Эмили. Ты ещё хуже, чем проверка орфографии на айфоне. У тёти Кэм не сгорела работа, а её уволили [7]. И это не эре кция, а эви кция[8].
Лысина её отца заблестела в лучах, пробивавшихся сквозь окно солнца, когда он покачал ею в смущении.
Её мама вошла в небольшую гостиную с кухни, с бигудями в волосах и переброшенным через плечо полотенцем.
— У тебя сгорела работа? И при чём тут эрекция?
Камрин подошла к Нане и поцеловала её в щёку.
— Ты в порядке? Нужны таблетки для сердца?
Нана махнула рукой.
— Прекратите суетиться. Я старая, а не мёртвая. И без эрекции твоя мама не появилась бы на свет, знаешь ли.
— СМИ, Нана, — проговорила Хизер.
— Это МРТ, тупица! — заявила Нана. — И с моим бедром все в порядке. Так сказал врач на прошлой неделе.
— Нет, Нана, — раздражённо ответила Хизер. — СМИ — значит «слишком много информации».
— А зачем ты тогда спрашиваешь о результатах?
Добро пожаловать домой.
Камрин вздохнула и села рядом с отцом на единственный предмет, который был древнее, чем ковёр — на диван. Он был чуть светлее тёмно-коричневого ворсистого ковра, который, согласно старым семейным фотографиям, когда-то был белым. Дома ничего не изменилось.
— Камрин Кович, я жду ответа, — потребовала её мать.
Она подумала ответить первой строчкой из «Кто на первой», но передумала. Её семья не уловит ироничного сходства между ними и «Эбботт и Костелло»[9].
|
|
|
— Я получила освобождение от работы с понедельника. А мою квартиру вместе со всем жилым зданием продали. Мне придётся переехать.
Глаза её матери сузились до щёлочек. Руки на бёдрах сжались в кулаки. Камрин ждала, когда из ноздрей повалит пар и затопает нога. В любую секунду она набросится как бешеный бык. Жаль, что шторы не красные. Тогда она могла бы сорвать их и перенаправить этот натиск на них.
Но вместо того чтобы наброситься, мама хмыкнула:
— И какое отношение это имеет к эрекции?
— Никакого, мама. Не обращай внимания.
— Что ты такого сделала, что тебя уволили? — Это уже папа.
— Бюджет урезали.
— Где ты собираешься жить? — спросила мама, гнев исчез с её лица, и его заменило беспокойство. Беспокойство было хуже гнева.
— Она не будет жить в моей комнате, — заявила Нана. — Она храпит.
— Мама, пожалуйста, — проговорила мама. — Камрин ввязалась в очередную передрягу. Неважно, храпит она или нет.
Очередная передряга?
— Я не храплю.
Нана хлопнула рукой по своему бедру, из-за чего её гольфы сползли до лодыжек.
— Откуда тебе знать? Ты же спишь.
Хизер, вечный миротворец и хорошая девочка, сказала:
— Камрин погостит здесь до поездки в Колорадо. А потом она поживёт со мной и Джастином, пока не найдёт квартиру. — Над головой её сестры внезапно появился нимб.
— В Милуоки? — спросила мама. — Ты возвращаешься домой навсегда?
Камрин молилась, чтобы она не забыла упаковать успокоительное.
— Это был Чикаго, мам. А не страна третьего мира.
Её отец отхлебнул пива.
— Чуть не одурачила меня. Я говорю это Фи-каго. Ты же теперь не фанатка «Медведей», так? Потому что если да, то ты здесь не останешься.
— Да это пустяки, — прервала Нана. — Хизер может забыть о супружеском сексе, если вот эта будет храпеть в соседней комнате.
Мама прикрыла уши Эмили.
— Не слушай, золотко.
Камрин уронила голову на руки.
— Уже поздновато для этого.
— Подожди минутку, — проговорила мама с божественным просветлением. — А что насчёт твоего парня? Разве он не будет скучать по тебе в Чикаго? Он должен был сопровождать тебя на свадьбе. Где же он? — Она поняла, что её мама оглядывает комнату, как будто Камрин где-то его спрятала.
|
|
|
Камрин была рада, что всё ещё закрывала голову руками, потому что всё воображение в мире не смогло бы скрыть её содрогания.
— Кстати об этом…
— Он живёт в Милуоки, — сказала Хизер громче, чем требовалось.
Все взгляды обратились к Хизер, включая и Камрин.
— Хизер…
— Он будет здесь в четверг вечером, к ужину. Он по-прежнему едет на свадьбу. Не волнуйтесь.
Камрин встала, схватила сестру за руку и потащила в кухню.
— Что ты делаешь? Я же сказала тебе, этого не произойдёт.
У Хизер хватило наглости выглядеть расстроенной.
— Кэм, если ты не сделаешь этого ради себя — а, видит Бог, ты должна, — то сделай это ради меня. Посмотри на них. — Она указала в сторону гостиной. — Это только три члена семьи. Добавь сюда йякас и тетакас — и будет полнейшая неразбериха. Им отлично удастся поставить меня в неловкое положение и без того, чтобы попытаться преподнести тебя на тарелочке брачного мученика.
Здорово. Просто здорово. Она разыгрывала карту вины. Камрин представила их йакас и тетакас — сербский перевод дяди и тёти — плюс кумас и кумос — крестных, — и она могла понять беспокойство Хизер.
— Трой ещё даже не согласился.
Камрин, проклиная всё на свете, собиралась уступить.
Хизер освободила руку из захвата сестры.
— Он согласится. Ты же знаешь, он согласится.
Ага, он согласился бы. Камрин вздохнула. Что такое ещё одно унижение в её длинной цепи?
— Прекрасно, Хизер. Я поговорю с Троем. Но ты будешь мне должна.
— Ты можешь забрать нашего первенца, — пошутила она.
— О нет. Мне всю жизнь будут припоминать о позоре матери-одиночки, который я навлекла на семью.
Входная дверь со скрипом открылась, и глаза Камрин закатились в удивлении, кого бы ещё могло принести в этот день. Они обошли угол и увидели брата, Фишера, и его жену, Анну.
Эмили подбежала к ним и подпрыгнула за крепкими объятиями.
— У тёти Кэм сгорела работа, и она получила эрекцию. У Наны тоже была такая же для бабули. У тёти Хизер не может быть секса с храпящей тётушкой Кэм. О, и «дерьмо» — это плохое слово. Мы не должны его произносить.
Фишер чуть не уронил дочь.
— Какого чёрта! — Он оглядел комнату. — Она провела с вами всего лишь один день!
Анна улыбнулась, но попыталась скрыть это, поджав губы. Эмили со своими золотисто-каштановыми локонами и огромными голубыми глазами была её точной копией. Но, в отличие от своей дочери, Анна знала, когда закрыть свой прекрасный ротик.
— «Чёрт» — тоже плохое слово.
Верно. Камрин подобрала свою сумочку, оставленную ранее возле дивана. Даже предстать перед Троем с данным предложением было куда лучше, чем это сумасшествие.
|
|
|
— А я ухожу. Вернусь позже.
Может быть.
У Троя было достаточно времени, чтобы принять душ после работы, перед тем как должна была показаться Кэм со своим так называемым предложением. За полтора дня он себе весь мозг сломал, гадая, что же это такое может быть. Ему даже в голову не приходило, что может понадобиться Камрин от него.
Одно можно было сказать о ней наверняка: Камрин пунктуальна. Из-за свадьбы Хизер, следующие десять дней он отдыхал, так что его босс был не против отпустить его пораньше. В любом случае, они ещё к обеду закончили строительство дороги на Южной 84-й улице.
Кэм была не из тех женщин, которую встречают покрытым асфальтом и солнцезащитным кремом. Даже если она и была ему как сестра.
Даже если она была единственной женщиной на Земле, которая могла заставить его нервничать.
В ванной он снял джинсы и футболку, бросив их на пол, и шагнул под струю холодной воды. Сегодня было чертовски жарко, даже для июня. Через несколько секунд его тело охладилось. Он как раз закончил смывать мыло, когда раздался звонок в дверь.
Он обернул полотенце вокруг талии и побежал к входной двери.
— Кэм, ты рано.
Она стояла на пороге, одетая в штаны цвета хаки и белую блузку. Камрин обвела его взглядом своих огромных карих глаз.
— Трой, ты голый.
— Не совсем. На мне полотенце. — Он отошёл в сторону, чтобы пропустить её внутрь. — Присаживайся. А я пойду оденусь.
Натянув в спальне футболку и шорты, он прошёл по коридору в кухню. Уже зная её ответ, он всё равно спросил:
— Хочешь пива?
— Нет, спасибо.
Он схватил бутылку «Миллер Лайт» и сел на диван напротив неё.
— Как твоя жизнь в Чикаго?
Она отвела глаза от их семейного портрета, чтобы взглянуть на него.
— После свадьбы я переезжаю обратно домой.
Когда дело касалось Камрин Кович, нужно было очень внимательно приглядываться, чтобы увидеть эмоции. У неё были чувства, но они были глубоко погребены под всем этим дерьмом, которое она навалила сверху. Трой же читал по её глазам. Сейчас у неё был тот же взгляд, что и двадцать лет назад, когда социальный работник привёз его в дом её родителей. Он лёг спать без ужина, по собственному выбору, а она принесла ему бутерброд с арахисовым маслом и джемом со срезанной корочкой.
Она не спрашивала о его синяках. Не расспрашивала о его изодранной одежде. На самом деле, она ничего не сказала, кроме…
— Хочешь об этом поговорить? — спросил он её сейчас, копируя её вопрос, который она задала когда-то давно.
Несколько долгих секунд она изучала его лицо, а затем улыбка коснулась уголков её губ. Грустная, но все же улыбка. Она помнила.
— Нет, но спасибо.
Такой же ответ был и у него тогда. Трой глотнул пива, чтобы избавиться от кома в горле. Камрин к тому же была единственным человеком, который мог заставить его почувствовать себя сентиментальным.
— Я не видела дом с тех пор, как ты купил его. Мне нравится, как ты здесь все обустроил.
— Спасибо, — ответил он, оглядываясь вокруг. Он выкрасил стены гостиной в насыщенный красновато-коричневый цвет. Мебель была чёрной. Все остальное просто кричало: «холостяцкая берлога».
— Хизер говорит, что этому дому не хватает женской руки.
— Ну, тогда он уже не был бы твоим.
Боже, она всегда по-настоящему его понимала. Даже больше чем её брат — его лучший друг. Она понимала, как это важно, после такого детства, как у него, обладать чем-то собственным. Она поместила в рамку их семейный портрет, сделанный в одно Рождество, как подарок на новоселье. И ещё купила ему банку арахисового масла.
— Итак, Кэм, что за предложение? Оно хотя бы неприличное?
Она застыла.
— Оно вполне неприличное. Хотя это не совсем предложение…
— Чёрт, — проговорил он, стараясь поднять ей настроение. Тщетно. — Больше чем…
— Мне нужен кавалер на свадьбу Хизер.
Трой закрыл рот, совершенно не ожидая услышать от неё такое. Она хотела, чтобы он свёл её с кем-то, или что-то типа этого? Потому что он не знал человека, который мог бы с ней справиться.
— И?
Её глаза на мгновение закрылись.
— Будешь моим кавалером на свадьбу?
Он почти рассмеялся, пока не вспомнил, что у неё не было чувства юмора. Но он всё равно оглядел комнату в поисках скрытой камеры.
— Что ты делаешь?
— Э-э, ничего, — ответил он. — А что насчёт твоего очень серьёзного бойфренда? Фишер говорил…
— У нас с ним ничего не получилось, — нетерпеливо проговорила она, прерывая его и сглатывая. — Послушай, если коротко, сейчас я одна. Ты же знаешь маму с папой. Хизер беспокоится о том, что семья её опозорит. Мне просто нужен кто-то, кто будет моим парнем, с которым я достаточно долго встречалась, чтобы пережить эту поездку. После чего мы сразу же расстанемся.
Он встал и заглянул под кушетку. Где-то должна была быть скрытая камера. Микрофон. Что-нибудь. Потому что Камрин Кович стоически сидела в его гостиной, приглашая его на свидание.
— Трой, что ты делаешь?
— Хизер установила в доме прослушку? Как она заставила тебя это сделать?
Когда же она не ответила, он поднял взгляд с того места, где стоял, опустившись на колени. Её рука вспорхнула к губам, а взгляд метнулся к окну.
Она не шутила. А он повёл себя как осёл. Он снова сел, взяв себя в руки.
— Я видел все эти фильмы, знаешь ли. Они всегда заканчиваются тем, что герои влюбляются друг в друга.
— Этого не произойдёт.
Она была права на этот счёт.
— Ты можешь заполучить любого парня, которого захочешь. Почему я?
То, как она посмотрела на него, заставило даже его внутреннего ребёнка съёжиться.
— Нет необходимости насмехаться надо мной. Я знаю, ты обычно не встречаешься с женщинами типа меня, но…
— Женщинами типа тебя? — повторил он.
— Да, мы очень разные. Я не твой тип.
Теперь ему стало любопытно.
— И какой же мой тип?
Она потёрла лоб.
— Худые, обесцвеченные блондинки, и с размером груди больше, чем коэффициент их умственного развития.
— Ауч, Кэм. А теперь кто тут кого оскорбляет?
По крайней мере, ему удалось вывести её из равновесия так же сильно, как и ей его. Что не так уж и легко, когда дело касается Кэм. Эта женщина может справиться с чем угодно, заставить любого человека почувствовать себя дебилом. Она испустила раздражённый выдох и отвернулась.
— А почему я не стал бы с тобой встречаться? — Не то чтобы он не знал ответа, но ему было любопытно, какова её аргументация.
— Боже, Трой. Ты выглядишь так, словно был усовершенствован цифровой обработкой с того самого момента, как встал с постели.
— Это комплимент? — Звучало вроде как комплимент.
Она просто пристально глядела на него, а он смотрел в ответ. По-настоящему смотрел. Камрин была больше милой, чем горячей. Больше «девушкой по соседству», чем «девушкой на шесте». У неё было ангельское личико со слегка выделяющимся носиком-пуговкой. Её кожа была бледнее, чем у её брата и сестры, придавая каштановым волосам, цвета корицы и длиною до плеч, выразительности. Она не была тростинкой, как Хизер, обладая изгибами песочных часов, которые он всегда ценил в женщине. Но её глаза… в них она словно и не выросла вовсе. Космическое сочетание зелёного, голубого и коричневого.
Если бы она не была Камрин Кович, то он, вероятно, увлёкся бы ею.
— Ты же меня знаешь, Трой, — спокойно сказала она, нарушая наконец зрительный контакт. — Я понимаю, что будет означать для тебя это согласие. Но, пожалуйста, я не хочу, чтобы Хизер, оглядываясь на день своей свадьбы, вспоминала только о том, как я всё испортила.
Она ничего не могла испортить, даже если бы постаралась. Хотя, что ещё более важно…
— Они возненавидят меня. Твоя семья — единственное, что у меня есть. После этого предполагаемого разрыва они будут меня ненавидеть.
Она покачала головой. Уставилась на свои колени.
— Нет, не будут. Они подумают, что ты временно потерял рассудок. Они будут ненавидеть меня. За то, что позволила тебе уйти или причинила боль, или испортила ещё одни отношения.
Не могло быть, чтобы она в это верила. За исключением того, что выражение поражения на её лице говорило, что она верила. Её губы были крепко сжаты, словно она пыталась не заплакать. Кэм, которую он знал, не знала, как плакать.
— Тебя хотя бы влечёт ко мне?
Её рот открылся. Голова резко поднялась.
— Извини?
— Семья будет ожидать от нас, что мы будем вести себя как пара. Держаться за руки, целоваться, публично проявлять любовь.
— Я не проявляю любовь на публике.
Он задавался вопросом, а проявляет ли она её наедине. Он стремительно подошёл к ней и положил руку ей за спину.
Она слетела с кушетки.
— Что ты делаешь?
Он не думал, что её глаза могли бы стать ещё больше. Как же он ошибался.
— Целую тебя.
— Зачем?
Встав, он сделал шаг в её сторону. Она отступила на шаг назад.
Они проделали этот танец, пока она плотно не прижалась к столику в прихожей. Он загнал её в угол, поставив руки по обе стороны от её талии. Когда он наклонился, не чтобы поцеловать её, а чтобы прошептать ей на ухо, его щека слегка задела её. Грубая однодневная щетина слегка царапнула её бледную мягкую щеку. Она втянула воздух и схватила его за футболку, сжимая ткань в гармошку в своей руке.
И прямо здесь и сейчас он не знал, кто кого разыгрывает. Понятия не имел, какой был его первоначальный замысел. Он закрыл глаза и вдохнул, почувствовав аромат лемонграсса. Лёгкого, свежего и, несомненно, её. Он не мог сказать точно, колотится это её сердце или его. В любом случае, это не было хорошим знаком. Он открыл глаза, чтобы обрести равновесие.
— Ты сможешь сыграть подобного рода влечение, Кэм? Потому что если не сможешь, то ничего не выйдет. — Он отступил назад, недостаточно, чтобы освободить её, но достаточно, чтобы посмотреть на неё и увидеть, была ли она так же взволнованна, как и он.
Она уставилась на его грудь. Сглотнула.
— Это было ошибкой. Извини. — Как будто только что заметив, что всё ещё крепко сжимает его футболку, она опустила руку. — Притворись, что я никогда ничего не говорила. — Она подняла руку и протиснулась мимо него.
Ему показалось или у неё дрожал голос?
Стоя спиной к ней, он мог слышать, как она идёт к дивану, чтобы схватить сумочку, а затем — поворот ручки его входной двери. За двадцать лет, что он знал Камрин, он никогда не слышал, чтобы она о чём-либо просила, даже о помощи. Особенно о помощи.
Ни тогда. Ни сейчас. Никогда.
Это должно было быть так унизительно для неё, прийти к нему, в особенности по поводу чего-то вроде этого. А он просто чертовски её смутил. После всего, что она для него сделала…
— Я сделаю это, Кэм. — Он повернулся и посмотрел на неё, когда она остановилась. — Я сделаю всё, что тебе понадобится. Обещаю.
Она глянула на свою руку на ручке двери и кивнула, но ничего не ответила, перед тем как уйти.
Он уставился на дверь. Провёл рукой по волосам. И ещё раз посмотрел на дверь.
Наконец, он вытащил свой сотовый.
— Небольшое предупреждение не помешало бы, Хизер! — Его голос прозвучал немного резче, чем он хотел, но он только что три раза был потрясен в течение всего лишь двадцати минут.
— Знаю, знаю. Но Кэм бы меня убила. — Она остановилась, чтобы дать ему возможность высказаться. Он молчал. — Ты… сделаешь это?
Он снова посмотрел на дверь.
— Да.
— Спасибо, Трой.
Голос Хизер стал слезливым, так что он шлёпнулся на диван и глотнул своё пиво.
— Тот парень, с которым она встречалась, Максвелл, он вроде как подложил ей свинью.
Никто и никогда ничего такого не делал Камрин. Она бы никогда этого не позволила.
— Как так получилось?
— Не говори ей, что я тебе что-то сказала, ладно? Её только…
Трой поставил пиво и подался вперёд.
— Только что, Хизер?
Она молчала достаточно долго, чтобы заставить его волноваться.
— Её уволили, и она обнаружила, что ей придётся переезжать — и все это в течение одного дня. Она возвращается домой. Это, наверное, убивает её.
Ага, он знал. Лиши Камрин контроля и независимости, и у неё ничего не останется.
— Какое отношение это имеет к её бывшему?
— Он порвал с ней прямо перед её увольнением. Наговорил всякого…
Трой встал, от напряжения сильно стиснув челюсти. Если этого было достаточно плохо, чтобы расстроить Хизер, то он мог только представить, каково было Камрин.
— Что он сказал?
— Я просто думаю, что она нуждается в моральной поддержке. Скажи ей, что она красивая. Если кто и сможет это сделать, так это ты.
Камрин не была одной из тех женщин, которых мужчины должны были успокаивать. Говорить пустые, бессмысленные слова. Он был вполне уверен, что Кэм врезала бы ему, если бы он решился. Хизер это тоже знала. И они определённо не были настоящей парой, так что же, чёрт возьми, произошло, раз Хизер захотела вмешаться?
— Хизер, что он сказал?
Она замолчала. Вздохнула.
— Он обозвал её роботом. Сравнил её с рыбой в постели. — Трой заскрипел зубами. — Он спал с кем-то за её спиной.
Он посмотрел на диван, словно Камрин все ещё сидела там. Тот взгляд на её лице и всё то, что она сказала, теперь начали приобретать больше смысла. Если какой и была Камрин, то уверенной в себе. Когда же она пришла сегодня, то казалась всё той же. И он не удосужился попытаться понять, копнуть глубже.
Нет. Он отпускал шуточки и…
— Я поговорю с тобой позже, Хизер. Спасибо, что сообщила мне.
Глава третья
Уроки жизни согласно Камрин:
Смех является самым лучшим лекарством, только если вы именно тот, кто смеётся.
После того как в доме все уже легли спать, Камрин налила себе бокал вина и вышла посидеть на задней веранде. Здесь она могла почувствовать запах одуванчиков и свежескошенной травы. Это было единственное место, где, будучи ребёнком, она могла обрести мир и спокойствие, тайком выбираясь ночью на улицу подышать. Только сейчас она уже не чувствовала себя такой виноватой. Также это было единственное время, когда она не притворялась, что с ней всё в порядке. На небольшом, в четверть акра, участке во владении её родителей было тихо, не считая сверчков.
Она была почти уверена, что только их они с Троем и услышат завтра, во время ужина, после того как семья узнает, что они «встречаются».
Прежде чем отправиться к Трою, она составила план. Согласись он на этот фарс, и они бы обговорили детали их «отношений», чтобы не противоречить друг другу. Ведь её семья непременно потребует подробностей.
За исключением того, что он пытался её поцеловать. С тех пор в её голове была полная неразбериха. Боже, на секунду ей тоже захотелось, чтобы он её поцеловал, доказывая, что безумие в её семье передаётся по наследству.
В глубине дома зазвонил её сотовый. Она поставила бокал и пошла за ним — чтобы он не перебудил весь дом — и ответила на звонок, снова усаживаясь на веранде.
— Я тебя разбудил? — Трой. Он передумал.
— Нет. Хотя я рада, что ты передумал…
— Я не передумал.
О-о. Тогда зачем он звонит?
— Ты хотела, чтобы я это сделал, Кэм. И я сказал, что сделаю. — Когда она не ответила, он добавил: — Послушай, я сожалею о том, как вёл себя тогда. Ты просто… меня удивила.
Она сделала глоток вина. Он тоже её удивил, так что они квиты.
— Мы, наверное, должны обговорить некоторые детали.
— За этим я и позвонил, — сказал он, понизив голос. Он, вероятно, лежал рядом с красивой блондинкой и старался её не разбудить. — Когда мы, э-э… начали встречаться?
Боже. Он даже не мог это произнести.
— В январе прошлого года.
— А как?
Ух. Она не была уверена на этот счёт.
— Я не знаю. Мы с Максвеллом встретились на работе. — Она сглотнула. Её живот свело. — Возможно, ты приехал в Чикаго на выходные и заглянул? И кое-что произошло? — Если это не самая большая ахинея…
— Хорошо. — Молчание. — Мы обсуждали брак?
Отказ Максвелла ранил её — снова и снова.
— Да, обсуждали. Но мы можем обыграть это как бы между прочим. Я знаю, что ты не хочешь жениться…
— Я никогда не говорил этого. — Он и не должен был. Если бы Трой когда-нибудь женился, уровень депрессии населения из одиноких женщин мог бы просто взлететь. К тому же Троя пришлось бы сильно накачать лекарствами, только чтобы привести к алтарю. — Для начала надо найти подходящего человека.
Ха. Она не помнила, чтобы он был таким хорошим лжецом. Удивлённая, она проговорила:
— Просто мне казалось, что ты не из тех, кто может остепениться. — Положив голову на спинку стула и закрыв глаза, она позволила мягкому ветерку немного остудить её.
— Какого цвета нижнее белье будет на тебе завтра?
К счастью, в этот самый момент она не пила.
— Извини?
— Я знаю Нану. Она захочет доказательств, что у нас всё по-настоящему.
Ага, скорее всего. Она попыталась стереть напряжение со лба.
— Я не знаю, Трой.
Он засмеялся. Засмеялся.
— О да, ты знаешь, Кэм. Ты, вероятно, уже подобрала одежду на неделю вперёд. Готов поспорить, ты даже знаешь…
Чтоб его. Он действительно её знает.
— Голубое пойдёт? Оно голубое.
— Ты по-прежнему спишь в боксёрах и белой футболке?
Она поглядела на себя вниз и поджала губы.
— Приму твоё молчание как «да». Мы выросли вместе. Я знаю больше, чем ты думаешь. — Он замолчал, ожидая, что она что-нибудь скажет. Когда же она не заговорила — или, вернее, не смогла — он добавил: — Кстати, я сплю голым.
Она со звучным шлепком закрыла рукой глаза, словно он стоял перед ней. И он, должно быть, услышал, потому что снова засмеялся. Она откашлялась, ненавидя, что он единственный, кто может проникнуть через её оборону.
— Что-нибудь ещё, Трой?
— Ага, переезжай ко мне. — Воздух со свистом покинул её лёгкие. — Пока не подыщешь себе место. Тебе не придётся оставаться в дурдоме. — Пауза. — У меня есть гостевая комната. И я буду носить пижаму. Обещаю.
Она ещё крепче сжала телефон. Никто никогда не был так внимателен. По крайней мере, не в последнее время. С другой стороны, Трой всегда был хорошим парнем. Любителем пофлиртовать, чертовски дерзким и с крайне тёмным прошлым, которое он скрывал от мира. Но хорошим.
|
|
|
