 |
Глава двадцать первая 7 глава
|
|
|
|
Вздохнув, она опустила руку и сунула её под щёку.
— Ты теряешь своё чувство юмора, Трой.
А ты своё развиваешь.
— Два пункта выполнены за одну ночь. Я впечатлён. — Она послала ему вопросительный взгляд, поэтому он уточнил: — Танцевать под дождём и смеяться до боли. Галочка и галочка.
Её взгляд блуждал по его лицу, после чего она спросила:
— Ты пытаешься изменить меня с помощью этого списка? Люди не меняются, Трой.
Меняются, ещё как. По крайней мере, некоторые. А ей не нужно меняться. Она нравится ему такой, какая есть, со всеми своими причудами. Когда-то в ней присутствовала совершенно другая сторона её личности, просто она потеряла её где-то по дороге. Если никто, кроме него, больше не видит этой её стороны, то он сможет с этим жить. До тех пор, пока она будет понимать, что может демонстрировать её время от времени. И поймёт наконец, что в этом нет ничего плохого.
— Ты меня меняешь, — сказал он и тут же пожалел о своей оговорке. Судя по выражению её лица, она подумала, что он её оскорбил. Что, вероятно, было к лучшему.
— Сегодня ты хорошо справился с Эмили.
— До или после того, как уронил её с лошади?
Она улыбнулась.
— То, как ты переборол её страх, было изумительно. Из тебя выйдет превосходный папа.
И разве это было не самое жуткое, что она когда-либо произносила? Больше всего на свете его пугала перспектива быть отцом, это было его самым большим страхом. Мысль о том, что он выйдет из себя и занесёт руку на беззащитного ребёнка…
— Ты — не он, — прошептала она. Его взгляд метнулся к ней. — Ты — не твой отец.
Вот черт. Как сильно он боролся, чтобы скрыть эту часть себя? Глубоко похоронить её, где никто и никогда не сможет увидеть эту слабость? А она изложила всё это в одном предложении. Высказала все его страхи в трёх словах. В то время она была его спасительным кругом. Так же, как и Фишер, только по другим причинам. Она никому не рассказала о том, что видела, как он плакал. О тех злобных словах, которые он кричал ей, пока справлялся со своим гневом. И все это осталось между ними. До каждого последнего личного, унизительного момента.
|
|
|
— Перечисли мне столицы штатов.
Она скривила губы, и ему захотелось рассмеяться, но он сдержался.
— Мне не нужен контрольный опрос. Моя голова в порядке.
Без комментариев.
— Может и так, но я не могу заснуть. А перечисление столиц штатов должно быть достаточно усыпляющим.
Она улыбнулась и закрыла глаза.
— Столица штата Висконсин — Мэдисон. Столица штата Иллинойс — Спрингфилд. Столица штата Айова — Де-Мойн. Столица штата Вайоминг…
Она замолчала и уснула прежде, чем он смог узнать столицу штата Вайоминг. И очень жаль, потому что по какой-то причине он хотел это знать.
Почувствовав запах кофе, Камрин приоткрыла один глаз, надеясь увидеть кофеиновую фею, держащую кружку со свежим кофе. И ещё, возможно, пончик для полного счастья. Но вместо этого возле её кровати стоял Трой, глядя на неё сверху вниз, с подносом в руках. Ладно, он тоже сойдёт.
— Что ты делаешь? — спросила она, садясь в кровати. Она прижала ладонь к пульсирующей голове. И это называется чувствовать себя лучше.
— Завтрак в постель, — ответил он. — Доктор советовал сегодня относиться ко всему спокойнее.
Только вот она никогда и ни к чему не относилась спокойно. Это обычное сотрясение. У неё бывало и похуже.
— Есть аспирин, чтобы я могла запить его кофе?
Он поставил поднос на кровать перед ней и сел напротив.
— Да, и тосты. И если всё это удержится в твоём желудке, я могу принести ещё несколько яиц. Повар приготовила денверский омлет.
Она сможет попробовать свой завтрак сразу же, как только комната перестанет вращаться, а вместе с ней и её желудок. Проглотив аспирин, она стала изучать еду. Трой уставился на поднос, а затем оглядел комнату. Он чувствовал себя виноватым. До сих пор. Не помогло даже то, что она сказала ему, что во вчерашнем происшествии не было его вины.
|
|
|
— Мне, возможно, потребуется вернуться в больницу. Думаю, у меня внутримозговое кровоизлияние.
Его взгляд метнулся к ней.
— Что?
Она засмеялась, вызвав тем самым головную боль, раскалывающую её череп надвое.
— Расслабься, Трой. Это всего лишь головная боль. Со мной всё в порядке. — Она подавила порыв прижать руку к пульсирующей голове. Чёртовы маленькие эльфы, сверлящие дыры в её голове.
Он посмотрел на неё, нахмурившись.
— Думаешь, это смешно? Я ужасно волнуюсь, а ты считаешь это смешным?
Она успокоилась. Обычно люди не волнуются за неё.
— Я не привыкла ко всему этому вниманию, — сказала она, глядя на него. — Прости.
Черты его лица расслабились.
— Тогда привыкай, потому что ты застряла здесь со мной на весь день.
Ей не понравилось, как это прозвучало.
— Извини?
Его взгляд не допускал никаких противоречий.
— Ты сегодня не покинешь эту комнату.
— Я не подчиняюсь приказам.
Скрестив руки, он откинулся на спинку кровати.
— Этому подчинишься. — Он закинул ногу на ногу, как бы устраиваясь поудобнее.
— Трой…
— Камрин… — передразнил он.
Шумно выдохнув, она пристально посмотрела на него, стараясь напомнить себе, что он делает это из-за чувства вины.
— Я понимаю, ты расстроен из-за того, что скинул меня с лошади…
— Я не скидывал тебя с лошади.
Точно.
— И из-за того, что наградил меня пневмонией, заставив танцевать под дождём…
— У тебя нет пневмонии… — Он оборвал себя и закрыл рот, наконец-то поняв её мотивы. — Умная девочка. Неудивительно, что Эмили так сильно тебя любит. Ты свела психологию до формы искусства.
Она сделала глоток из своей кружки кофе.
— Теперь можешь перестать чувствовать себя плохо. Я не калека.
Его тон смягчился.
— Сегодня ты моя калека.
В том, как он произнёс «моя», слышались собственнические нотки. Против чего она не возражала. И вместо того, чтобы заставить её почувствовать себя зависимой, это слово заставило её почувствовать себя желанной. Раньше она никогда не чувствовала себя желанной. Однако она не собиралась провести весь день в этой комнате, ничего не делая. Что подумает семья?
|
|
|
— Я никогда не проводила весь день в постели и не собираюсь начинать сейчас.
— Ты никогда не проводила весь день в постели? Просто расслабляясь?
— Нет. Я живу в реальном мире. Люди работают и у них есть дела.
Его брови приподнялись.
— И что тебе нужно сделать сегодня?
Он невыносим. С ним невозможно спорить.
— Семья…
— Все ушли на длительную прогулку. Отправились час назад. Они намереваются перехватить где-нибудь ланч, а после направиться в пекарню — попробовать образцы тортов. Мы одни на весь день.
Она посмотрела на прикроватные часы. Десять часов утра?
— Я никогда не сплю так долго. — Она выглянула за большие стеклянные двери, увидев почти палящее солнце.
— Знаешь, в том, чтобы оставаться в постели, есть свои преимущества. — Он пошевелил бровями.
Не может быть, чтобы он намекал на это, даже если всего лишь шутил. После тех поцелуев ей было достаточно трудно не представлять себе, каково это — ощущать прикосновения Троя. Заниматься большим, чем целоваться.
— Пролежни? — сказала она, стараясь не выдать своих истинных мыслей.
— Ах, Кэм. Ты меня разочаровываешь. — Он кивнул на её поднос. — Ешь свой тост.
Она взглянула на стоящий перед ней поднос. С его стороны было очень мило всё это принести, даже если это и было из-за чувства вины. Рядом с апельсиновым соком он положил дикорастущую маргаритку с того участка, который она видела на краю двора.
— И завтрак в постель мне никогда не приносили.
— Правда? Что не так с теми ребятами, с которыми ты встречалась?
Всё. Ничего.
Когда она не ответила, он наклонился вперёд.
— Что ж, я добавлю это к своему списку Камрин. Сегодня будет день первых. Спать дольше обычного, завтракать в постели и оставаться в упомянутой постели весь день.
Ей не понравился ни один пункт из вышеперечисленных. Весь день в постели с Троем. Ладно, может, не всё так плохо, за исключением того, что у Троя не было непристойных фантазий в голове. А она обманывала себя, даже думая об этом. Кэм взяла цветок и повертела стебелёк между пальцев, наблюдая за вращением лепестков и их расплывающимися очертаниями. Она должна чувствовать себя глупо из-за того, что ей понравился его жест. Это всего лишь цветок, и Трой ничего под этим не подразумевал.
|
|
|
— Тогда добавь к тому списку пункт — подарить мне цветы.
Он так долго молчал, что она оторвала взгляд от маргаритки и взглянула на него. Трой уставился на неё, открыв рот.
— Ты снова пытаешься быть смешной? Я не могу понять.
А вот сейчас она действительно почувствовала себя глупо. Она ощутила, как запылало её лицо. Трой единственный человек на этой планете, который может заставить её потерять невозмутимость. Она рассказала и призналась ему в том, в чём в других обстоятельствах никогда бы не созналась. По какой-то причине он не только безмерно раздражал её, но и сбивал с толку.
— Ты хочешь, чтобы я поверил, что ни один мужчина не дарил тебе цветы? Никогда?
Теперь из-за него она чувствовала себя жалкой. С чем и самостоятельно могла бы прекрасно справиться. И он, конечно же, для этого ей был не нужен.
— Нет. Какой в них смысл? Они быстро погибают и воняют по всей комнате, — оправдывалась она.
Он с явной жалостью покачал головой.
— Чего ещё ты не делала?
Больше всего она ненавидела жалость.
— Я также не крутилась, стоя на голове, но ты не увидишь, как я из-за этого расстраиваюсь.
Его взгляд метнулся к потолку, а затем обратно к ней.
— Поскольку у тебя сотрясение, возможно, будет уместнее что-то менее активное. — Она не ответила. — Ладно, Кэм. Расскажи мне. Что такого ты всегда хотела сделать, но никогда не делала?
Многое, по его стандартам. Но она могла подумать только об одном, и не было никакого вреда в том, чтобы рассказать ему, поскольку они в любом случае не смогли бы этого сделать.
— Я всегда хотела побывать в Париже.
— Ты? — спросил он, будто заявление было нелепо. — Камрин Кович в самом романтичном городе мира?
Романтика не имела с этим ничего общего.
— Париж считается одним из лучших городов в мире для инноваций. На старой работе я сотрудничала с несколькими компаниями в Париже. Кроме того, предполагалось, что Эйфелеву башню установят, как временную конструкцию для Всемирной выставки 1889 года, но башня так и не была демонтирована. Я нахожу это чрезвычайно интересным.
— Угу, — проговорил он, глядя на неё, как если бы она была альтернативной формой жизни.
— Еда тоже стоила бы того. Блинчики, круассаны, суфле, эспрессо. Я набираю пять килограмм, просто думая об этом, но вес стоил бы этой поездки.
— Только ты можешь уничтожить романтику Парижа.
|
|
|
— Эспрессо — очень сексуально.
Он засмеялся и поднялся с кровати.
— Ладно, Кэм. Я уйду ненадолго. Я оставил кое-что для тебя в ванной комнате. Прими горячую ванну, пока меня не будет.
Горячая ванна — звучит прекрасно.
— А ты куда собрался?
— Ешь свой тост, — сказал он. Как будто это ответ. Он остановился в дверях. — И не покидай этой комнаты.
Просто чтобы бросить ему вызов, она скрестила руки на груди.
— А что если в доме будет пожар?
— Поспорь с пламенем, — сухо ответил он. — Ты, скорее всего, выиграешь. И он сам потухнет.
Какой комик.
После того как он ушёл, она допила остатки своего кофе и направилась в ванную. На краю ванны лежал пакет с ароматической солью и лосьон. Она никогда раньше не покупала такие вещи. Самыми легкомысленными женскими вещичками, которыми она пользовалась, был её шампунь с ароматом лемонграсса, да и то только потому, что ей нравился бренд. Он делал её волосы послушными.
Пожав плечами, она открыла кран и присела на бортик ванны, чтобы прочитать инструкции.
Глава девятая
Уроки жизни согласно Камрин:
Стресс — это когда просыпаешься от собственного крика ещё до того, как уснул.
Трой вернулся в дом и сложил пакеты с покупками на кухонном столе. В городе он смог найти почти всё, что ему было нужно.
Париж. Он покачал головой. Трой надеялся, что однажды она сможет отправиться туда по-настоящему, но сейчас его ненастоящий Париж тоже сгодится. А также удержит её в их комнате, где она будет отдыхать без лишних споров.
Он на это надеялся. Ведь, что Камрин делает лучше всего — так это спорит с ним. Упрямая женщина.
Ухмыляясь, Трой поднялся по лестнице, чтобы проверить, как она. Войдя в спальню, он обнаружил, что дверь в ванную закрыта. Он отсутствовал почти два часа. Забеспокоившись, Трой постучал в дверь.
— Кэм, ты там в порядке?
— Эм, да. — Всплеск. — Я, должно быть, заснула. Выйду через секунду.
Она отдыхала, это хорошо. По крайней мере, она прислушалась к нему по этому поводу. Он посмотрел на кровать. Апельсиновый сок и тосты всё ещё были на подносе. Она выпила только кофе. Что ж, будет хорошо, если она уже проголодалась.
— По правде говоря, — сказал он через дверь, — не торопись. Я позову тебя, когда всё будет готово.
Пауза.
— Что готово?
Он закатил глаза. Она не может оставить всё как есть или просто сидеть и наслаждаться жизнью. Ей обязательно нужно всё знать, всё контролировать. И это натолкнуло его на очередную идею для списка.
— У меня тут реквизиты для брачного ритуала амазонок.
— Прошу прощения? — Дверь со свистом распахнулась, выпуская клубы пара.
Она стояла в чёрном халате, вытаращив глаза. Её волосы были заколоты в высокий хвост, влажный и завивающийся на кончиках. От неё пахло розами — ароматизированной солью для ванн, которую он оставил для неё вместо её обычного лемонграсса. Жаль. Ему больше нравился лемонграсс. Больше ей подходил. Лёгкий и свободный от суеты, как и она.
— Я шучу, — сказал он. — Никакого брачного обряда, обещаю. Оставайся в ванной. На самом деле, оставайся в халате. Дай мне десять минут на то, чтобы всё подготовить, а потом я тебя позову.
Она сузила глаза, прежде чем согласиться, и закрыла дверь.
Схватив поднос с завтраком, он побежал вниз, чтобы принести всё остальное. Для этого ему понадобилось два захода. Быстро, насколько возможно, чтобы она не успела выйти и испортить сюрприз, он соорудил свою имитацию Парижа. Если не обращать внимания на всякие мелочи, получилось вполне неплохо. Кивнув, он выкрикнул её имя.
Камрин вышла из ванной и остановилась, уставившись на красный шарф на его шее и чёрный берет на голове. А затем рассмеялась настолько успокаивающим и богатым звуком, что ему захотелось плакать. Боже, он обожает её смех.
— Тебе ещё не хватает тех тоненьких усиков, — сказала она.
Кэм шагнула обратно в ванную и вышла, держа в руках что-то похожее на набор Эмили для рисования. Она начертила с каждой стороны по тонкой линии под его носом и сделала шаг назад, чтобы рассмотреть свою работу, а потом снова рассмеялась. Чёрт, он бы нарядился мимом и выделывал дешёвые трюки, если бы она и дальше продолжала так смеяться.
— Ваш столик ждёт, мадам, — изо всех сил стараясь подражать французскому прононсу, проговорил Трой. Поклонившись, он жестом руки указал на балкон, где установил телевизионную тумбу и два стула. Конечно, это не столик с видом на Сену, но и так сойдёт.
— О, это было ужасное подражание французскому, — смеясь, сказала она. И на этот раз всё её лицо озарилось. — Тебе не стоит больше это повторять.
В его груди что-то оборвалось от незнакомого давящего чувства, когда он выпрямился. Трой никогда не видел её такой. Счастливой. Не беспокоящейся о том, что она сказала, не следящей за своими действиями или реакциями. Просто Кэм. Свободная.
А ведь он ошибался. Тогда, в своём доме, он посчитал её милой. Даже привлекательной, в духе «девушка по соседству». Но нет, она намного больше, чем просто привлекательная. Она красивая. И как он не замечал этого раньше?
— Держи, — сказал Трой, протягивая ей другой берет. Она лишь уставилась на него, поэтому он сам водрузил ей его на голову.
— А что там? — спросила она, шагая в сторону балкона.
Он прочистил горло.
— Блины с вишнёво-кремовой начинкой, круассаны и сыр, и эспрессо. У них не было суфле. Извини.
Она оглядела стол.
— Выглядит просто замечательно. Где ты всё это достал?
— В городе есть пекарня. Мой уровень холестерина взлетел только от одного запаха выпечки. Похоже, сыр очень популярен во Франции.
— Так и есть. Существует более двухсот видов сыра. И все они защищены законом, чтобы никто не смог воспроизвести их рецептуру. У них имеются строгие квоты на то, сколько сыров ежегодно может быть произведено в целях предотвращения снижения их ценности.
Он мог поклясться, что подобные вещи она говорила лишь для того, чтобы заставить других почувствовать себя идиотами. Его же это возбуждало.
— Как ты запоминаешь всю эту ерунду?
Она пожала плечами.
— Я как губка, которая впитывает бесполезную информацию. Я помню большинство из того, что прочитала. Или услышала.
— Ну, это просто острый сыр чеддер. Будем считать его коллекционным, или что-то типа того.
Улыбнувшись, она присела. Он налил им обоим по чашке эспрессо из кофейника и зашёл внутрь. А обратно вышел с плакатом Эйфелевой башни, прислонив его к перилам, а другую свою руку держа за спиной.
Она посмотрела на него, приподняв брови.
— Мило.
— «Уол-март»[19], — сказал он. — У них превосходная коллекция постеров. Если хочешь, могу вернуться и взять ещё один, с Джастином Бибером.
Она засмеялась, отхлебнув кофе.
— Я — пас.
Высунув другую руку из-за спины, он протянул ей букет цветов. Улыбка сошла с её лица, когда она увидела их. Блин. Они ей не понравились.
— Я не знал, какие ты любишь, поэтому смешал разные.
Она медленно поставила чашку на стол и потянулась к букету.
— Ты принёс мне цветы?
— Каждая женщина должна получать цветы. Даже если от них воняет по всему дому, как ты говоришь.
Один уголок её рта изогнулся.
— У меня нет предпочтений в цветах.
— У каждой женщины должен быть любимый цветок. Как любимый цвет или любимые конфеты. Это обязательное условие.
— Любимого цвета у меня тоже нет. Они прекрасны. Спасибо.
— Пожалуйста. И ещё кое-что. — Он забежал в комнату, а затем вернулся с DVD-дисками. — У тебя есть выбор между «Забыть Париж» с Билли Кристалом, «Полночь в Париже» Вуди Аллена или «Красавица и Чудовище».
Она посмотрела на диснеевский мультфильм.
— «Красавица и Чудовище»?
Он пожал плечами.
— Действие происходит во Франции. Эмили заставила меня посмотреть его три раза, когда я сидел с ней в последний раз.
Ах, снова эта улыбка.
— Я не поклонница Вуди Аллена. Полагаю, «Забыть Париж». — Она откусила блинчик и, издав стон, запрокинула голову назад. — Это превосходно.
Трой мгновенно стал твёрдым. Он сел так, чтобы она не заметила.
— Лучше секса?
— О, определённо.
Он усмехнулся.
— Тогда ты занимаешься им неправильно. — Улыбка снова исчезла. Поняв, что сказал, и как она, вероятно, истолковала комментарий, он позвал её по имени, чтобы она взглянула на него. — Тогда они делали это неправильно, — поправился он.
Соглашаясь с ним кивком головы, она отломила кусочек от круассана и откусила.
— Я, бывало, сочувствовала твоим подружкам: тому, что их у тебя так много, или тому, как быстро ты их меняешь. Но теперь я готова передумать. Ты делаешь подобное для всех своих женщин?
Нет. Цветы — да. Хороший ужин — да. Планировать целый день, чтобы перенести их в европейский город просто ради собственного удовольствия — никогда.
— Во-первых, я встречаюсь только с одной женщиной за раз, и она получает всё моё внимание. А во-вторых, мы с тобой притворяемся, что встречаемся. Правила здесь не распространяются. — И хоть он и говорил правду, последняя часть ощущалась ложью. Он даже не был уверен, сказал ли он это ради неё или ради себя. Что-то между ними поменялось.
Она внимательно изучала его, по-прежнему держа в руке круассан. Его взгляд упал на её рот, вспоминая, как хорошо она использовала его для кое-чего другого, помимо тривиальных знаний. Если бы он сейчас поцеловал её, то почувствовал бы её вкус, смешанный с масленым круассаном.
После нескольких долгих минут она отвела взгляд.
— Ну, в любом случае, все было очень продуманно. Спасибо.
— Пожалуйста.
Кэм стянула с головы берет и положила его на стол, затем взяла салфетку. Она наклонилась и стёрла фальшивые усы, нарисованные над его губами. И вновь, находясь так близко к ней, ему захотелось схватить её за запястья и рывком притянуть к себе на колени. Он бы показал ей, чем на самом деле славится Париж.
И на этот раз поцелуем бы всё не закончилось.
Тут они ступали на опасную территорию. По крайней мере он. И, если всё это продолжится, он уже будет не в состоянии и дальше контролировать эту потребность. И тогда весь ад вырвется на свободу.
Он взял круассан и вгрызся в него, просто чтобы чем-то занять свой рот, вместо того, чтобы целовать её. И, черт побери, целовать её было бы гораздо предпочтительнее.
Она доела свой блинчик, на сей раз без стонов, и потягивала свой эспрессо.
— Мне вот интересно, как ты можешь ожидать, что я высижу весь фильм после того, как выпила эспрессо.
— Они делают кофе без кофеина. Что для меня кажется бессмысленным. По сути, это крепкий кофейный напиток без кофеина, к которому пришлёпнули название «эспрессо».
Она уставилась в свою чашку.
— Я этого не знала. На вкус такой же.
— Ну вот, видишь. И ты всего не знаешь, всезнайка.
По крайней мере, Трой позволил ей спуститься к ужину после просмотра фильма, когда она сообщила, что головная боль её больше не беспокоит. Каким бы интересным и весёлым ни был день, она чуть не свихнулась в этой комнате. Во время ужина члены семьи непринуждённо болтали, абсолютно её не замечая. Хотя это и редкость, но всё было именно так, как она предпочитала.
Джеки, одна из прислуги Хортонов, подошла к ней сзади.
— Что-то не так, мисс?
Камрин взглянула на свою тарелку, а затем снова на неё.
— Нет, я просто не очень голодна. У меня был поздний обед. — В любом случае, после тех блинчиков ничто не могло быть так же вкусно.
Кивнув, женщина убрала тарелку с жареными креветками.
Трой улыбнулся со своего места рядом с ней, съев только половину своего ужина. Он прикончил круассаны и сыр во время фильма.
Устав за день, все извинились за ранний вечер. Камрин, однако, была на взводе. После целого дня безделья, что, как она признала, было приятно, ей было необходимо выплеснуть избыток энергии.
— Думаю сходить погулять, — сказала она Трою после того, как вся семья покинула комнату.
— Я пойду с тобой. Только дай мне секунду сбегать наверх.
Мужчина же должен оставлять её одну время от времени.
Она вышла на улицу, где могла подождать его и осмотреть окрестности. В паре сотен метров к востоку виднелся густой лес. Было ещё не очень темно, чтобы прогуляться туда. Сумерки только опускались, мерцали светлячки. Влажность постепенно уменьшалась, обещая приятную прогулку.
Трой вышел несколько мгновений спустя, держа уже знакомый красный шёлковый шарф.
— Всё ещё в Париже? — спросила она.
Никто и никогда не делал для неё того, что сделал сегодня он. Трой создал этот мнимый Париж просто ради того, чтобы она отдохнула. И она отдохнула. Кэм до сих пор могла чувствовать запах букета цветов, который он ей подарил. Этот жест не должен был сделать её такой счастливой. Неудивительно, что женщины падают к его ногам.
— Это для пункта в моём списке.
Опять он за своё. Список.
— Планируешь привязать меня к дереву и оставить волкам?
— Что-то вроде того.
Она скрестила руки на груди. Он двинулся вперёд.
Но после нескольких шагов обернулся.
— Идёшь?
Смирившись, она зашагала рядом с ним.
— Я подумала, мы могли бы отправиться в лес. Посмотреть, есть ли там тропа.
Кивнув, он повернул в том направлении. Когда они подошли к границе леса, то обнаружили походную тропу. Под сенью деревьев атмосфера изменилась. Хотя стало прохладнее, влажность повысилась. Сосновые ветки и мох свисали сверху, закрывая собой небо, в то время как среди них копошились маленькие существа. Несколько кроликов, белок и сова только проснулись. Она надеялась увидеть оленя.
Они молча шли несколько минут, их шаги поскрипывали из-за сухих, опавших сосновых иголок. Сразу же за поворотом Трой остановился.
— Здесь, кажется, неплохо.
— Для чего?
Он усмехнулся, придерживая шарф за концы.
— Для моего эксперимента. Подойди сюда.
Когда она отказалась, он шагнул ей за спину, произнося из-за её плеча:
— Тебе постоянно необходимо держать всё под контролем. Но иногда хорошо позволить всему идти своим чередом. Не всё должно иметь свой порядок или цель, Кэм.
И как же он планировал освобождать её от предполагаемого контроля?
Она сглотнула, когда он вплотную прижался к её спине. От него пахло мылом и грехом. А ощущался он даже лучше, чем грех. Что в нём такого? Почему она так насторожена всякий раз, когда он оказывается в пределах двух шагов?
Красный шарф опустился на её глаза, а его рот завис над её ухом. Было в этом что-то такое личное, такое отчётливо его, когда он говорил с ней. Он не оставлял ей места даже вздохнуть. Обычно ей необходимы эти полметра личного пространства. Но рядом с Троем не существует никакого личного пространства.
— Я собираюсь завязать тебе глаза, а ты будешь использовать другие свои органы чувств. Тебе придётся довериться мне, чтобы пройти испытание.
Она будет выглядеть идиоткой. Что ещё хуже, чувствовать себя ею. А это ей было совершенно не нужно.
— Нет, Трой.
Он помолчал.
— Ты мне доверяешь?
Его дыхание обдувало её шею, вызывая волну потребности, пульсирующую внутри. Хотела ли она его? Боже, да. Хорошо ли знала его? Да, больше чем кого-либо. Но могла ли доверять ему?
— Да.
— Тогда стой спокойно. — Трой завязал шарф на затылке, скрывая тот небольшой свет, что ещё оставался. Он встал перед ней, скользя ладонями вверх и вниз по её рукам. – Я отойду на несколько шагов назад, а ты следуй за моим голосом.
— Трой, это глупо. В чём смысл всего этого?
Он выждал целых пятнадцать секунд, прежде чем ответить:
— В том, чтобы избавиться от контроля.
Её голова дёрнулась вправо, откуда она услышала его голос в нескольких шагах в стороне. Повернувшись, она пошла в том направлении. Инстинктивно её руки вскинулись вперёд, чтобы не врезаться во что-нибудь. Хотя Кэм и не могла ничего видеть, зато могла слышать: шелест листьев на ветру, свои шаги, ступающие по земле.
Её руки чего-то коснулись, поэтому она остановилась. Осознав, что это грудь Троя, она опустила руки.
Он схватил её за запястья, возвращая обратно их прикосновение.
— Что ты чувствуешь? — прошептал он.
Твёрдую, прекрасную, мускулистую грудь.
— Твою футболку.
— И?
Возбуждение?
— Не знаю. Хлопок?
Она могла поклясться, что слышала, как он улыбается.
— Стой здесь. Я снова отойду.
Она вздохнула.
— Трой…
— Сюда, — сказал он слева от неё. — На этот раз опусти руки. Я буду тебя направлять.
— Если я упаду лицом…
— Ты не упадёшь.
Почему, чёрт возьми, она согласилась на это? Кэм опустила руки по бокам и прошла десять шагов. Его голос звучал ближе, чем раньше. Но она знала лишь то, что Трой находится слева от неё.
— Стой, — подсказал он. — Впереди корень дерева. Перешагни через него.
Водя носком, она провела ногой по земле, пока не почувствовала торчащий корень. Переступив через него, она продолжила идти. Идти и идти. С дерева над ней проухала сова. К этому моменту она уже должна была дойти до него.
— Трой…
Она врезалась прямиком в его грудь.
— Что ты чувствуешь?
— Что у меня из носа вот-вот пойдёт кровь? Боже, ты позволил мне уткнуться прямо в тебя, Трой.
Его руки опустились ей на плечи, такие тёплые. Такие большие. О, она могла поспорить, что этими руками он мог проделывать такие замечательные вещи!
— Что ты чувствуешь?
— Почему ты продолжаешь спрашивать меня об этом? Я чувствую себя нелепо.
Он тяжело вздохнул, словно она его раздражала.
— Оставайся здесь. — Она слышала, как он отходит вперёд и останавливается. — Хорошо, Кэм. Иди сюда.
На сей раз она шла не останавливаясь, пытаясь представить, чего именно он добивается от неё своим повторяющимся вопросом. Быть может, он прекратит этот фарс, если она ответит правильно. Чёрт, ей просто следует сорвать эту повязку и направиться обратно к дому. Почему, чёрт возьми, она не может сказать ему «нет»?
На середине шага её левая нога сорвалась, не почувствовав под собой ничего, кроме воздуха. Потеряв равновесие, она полетела вперёд в свободном падении. Крик застрял у неё в горле. Его руки сомкнулись вокруг неё, рывком останавливая и прижимая к своей твёрдой груди.
|
|
|
