 |
Глава двадцать первая 8 глава
|
|
|
|
— Что ты чувствуешь? Прямо сейчас. Отвечай не задумываясь.
— Страх. Беспомощность. — Она ждала, когда её сердце вновь начнёт биться.
— Хорошо.
— Хорошо? — повторила она, скрипя зубами, готовая ударить кулаками по его груди. — Ты придурок! Я упала.
Она потянулась вверх, чтобы сорвать с глаз повязку. Но его ладони пригвоздили её руки к низу.
— Да, хорошо. Ведь я поймал тебя, не так ли? Испуганные и беспомощные — именно такие большинство из нас — те, кто, спотыкаясь, идут по жизни, Кэм. Не так, как ты — под неусыпным контролем. Ты не можешь всё контролировать.
Самообладание покинуло её. Если бы он только знал, как ей страшно. Всё время. У неё и близко не было того контроля, она лишь притворялась, что обладает им.
— Ты изложил свою точку зрения. Теперь мне можно это снять?
— Через секунду, — пробормотал он. Его голос вновь звучал странно. Низко.
Он отпустил её запястья и скользнул вверх по её рукам, коснулся плеч и обхватил щёки. И тут её сердце забилось. Оно по-прежнему функционировало. В сверхэнергичном ритме. Она слышала, как он сглотнул. Чувствовала тепло от его кожи.
Воздух вокруг них изменился, или, быть может, это изменилось что-то в ней самой. Но секунды шли в ожидании того, что он предпримет. Интересно, о чём он думает?
— Кэм, — произнёс он всего лишь в нескольких сантиметрах от её рта. — Мне действительно трудно удержаться от того, чтобы не поцеловать тебя прямо сейчас.
Означает ли это, что он тоже ощутил этот сдвиг? И что дело не только в ней?
Его пальцы скользнули под шарф на её виске, поднимая его вверх и стягивая с головы. Она моргнула, чтобы привыкнуть к обстановке, но обнаружила, что они окружены лишь темнотой. Перед ней стоял только он.
|
|
|
В его взгляде мелькнули боль и вина. Он открыл было рот, словно готовился что-то сказать, но вместо этого опустил руки и попятился.
Она вздрогнула, внезапно почувствовав холод.
Его взгляд заметался вокруг них, а потом опустился к её ногам.
— Достаточно для одной ночи, — проговорил он хрипловатым голосом. — Давай вернёмся назад.
Она молча последовала за ним обратно к дому, пытаясь логически классифицировать эти странные чувства. Кэм встречалась с Максвеллом в течение почти двух лет и ни разу не чувствовала себя так, как только что с Троем. Словно если он её не поцелует, она умрёт.
Он единственный, кто заставляет её терять контроль. К чёрту его список и всё остальное. Она сама не своя рядом с ним. Даже в собственной голове.
Они вошли в дом, обнаружив за кухонным столом Эмили и Фишера.
Трой скрестил руки и прислонился к стойке.
— Я думал, вы, ребята, пошли спать.
Фишер взглянул на Эмили, сидевшую у него на коленях.
— Эмили хотела увидеть Камрин.
— Можно мне спать с тобой? — спросила её племянница, умоляя своими огромными, стеклянными глазами.
Фишер вздохнул.
— Думаю, падение её напугало. И то, что она не видела тебя сегодня весь день, сделало ситуацию только хуже. Ты не против?
Камрин покачала головой.
— Я согласна, если Трой не возражает.
Трой кивнул в знак согласия.
— Буду ждать тебя наверху. Я пока приму быстрый душ.
Фишер наблюдал за тем, как Трой покидает комнату, после чего повернулся к ней, изучая её, словно математическое уравнение, с которым она когда-то помогала ему в школе.
— Я чему-то помешал? Между вами всё в порядке?
Нет. Да.
— Не о чем беспокоиться. — Она протянула руки к Эмили. — Пойдём, милая. Мы можем посмотреть мультфильм и лечь спать.
Пока они поднимались по лестнице, Эмили зарылась носом в шею Камрин. Возможно, Фишер был прав.
— Ты сегодня беспокоилась обо мне? Падение с лошади напугало тебя? — Эмили кивнула. Если бы она знала, то показалась бы сегодня в гостиной, и к чёрту Троя.
|
|
|
— Я сожалею об этом. Но со мной всё в порядке. Доктор сказал мне отдыхать, что я и сделала. Я бы сказала тебе, если бы что-нибудь было не так. Я всегда говорю тебе правду, верно?
Эмили подняла голову и кивнула.
— Потому что я уже не ребёнок.
— Правильно.
Она отнесла Эмили в свою комнату и посадила её на кровать. Камрин как раз натянула на неё пижаму, когда Трой выключил душ. После того, как она вставила в DVD-плеер диск с «Красавицей и Чудовищем», он появился из ванной, подошёл к кровати и плюхнулся на спину на своей стороне. Камрин нажала кнопку воспроизведения и села на своей стороне, усадив Эмили посередине.
Эмили посмотрела сначала на неё, потом на Троя.
— А почему ты теперь спишь в постели с дядей Троем?
Трой усмехнулся.
— Да, тётушка Кэм. Почему?
Камрин сузила глаза. Открыла рот, но вновь закрыла, задаваясь вопросом, как объяснить трёхлетнему ребёнку то, в чём сама сомневается.
— Э-э, ну, потому что мы с дядей Троем теперь встречаемся.
— А что значит «встречаться»?
— Когда два человека увлечены друг другом, они начинают встречаться. Они гуляют вместе и проводят вместе время.
Эмили, казалось, обдумывала информацию, в то время как Белль в мультфильме начала петь, проходя по маленькой французской деревушке.
— Итак, вы с дядей Троем теперь увечите друг друга?
Трой рассмеялся.
— Мы с тётушкой Кэм увечим друг друга уже в течение многих лет.
Эмили бросила на него раздражённый взгляд. Трой закрыл рот и вместо этого сосредоточился на мультфильме.
— Мы увлечены друг другом, да, — сказала Камрин, и это заявление содержало больше правды, чем ей хотелось бы.
Трой что-то сдавленно пробормотал.
Эмили впилась в него испепеляющим взглядом.
— Тихо, — приказала она, а затем посмотрела на Камрин. — Так вы целуетесь и прочее?
Вот это «и прочее» Камрин никак не могла выкинуть из головы. Ей очень хотелось «и прочее».
— Конечно. А теперь давай смотреть мультфильм. Тебе уже давно пора спать.
— А что происходит после свиданий? — спросила она, нисколько не смущённая.
— Ну, если дела идут хорошо, и ты достаточно удачлив, то вы поженитесь.
— Как тётя Хизер и дядя Джастин.
— Да, — ответила она, указывая на телевизор, надеясь, что шквал вопросов прекратится и она будет смотреть мультфильм. Камрин никогда прежде не возражала отвечать на бесконечные вопросы Эмили, поскольку её племянница всегда была любознательной. Но сейчас это становилось ужасно неловко.
|
|
|
Эмили села поудобнее и начала смотреть мультфильм, так что Камрин прилегла и расслабилась.
Через несколько минут Эмили повернулась к Трою.
— А ты удачлив?
Трой поглядел на неё.
— Удачлив?
— Достаточно удачлив, чтобы жениться?
Лицо Троя стало пустым, когда он снова посмотрел на телевизор.
— Удача никогда не была на моей стороне, — пробормотал он.
Глава десятая
Уроки жизни согласно Камрин:
Требуется много усилий, чтобы выглядеть расслабленной.
Камрин оглядела небольшой спа-салон и подавила в себе ещё один подступающий чих. Здесь были расставлены корзины с ароматизированной смесью на основе корицы и несколько зажжённых ароматизированных свечей. Якобы для атмосферы. Стены имели безобразный мятно-зелёный цвет: вероятно, для успокаивающего эффекта, который лишь напомнил Камрин о «Шемрок шейк»[20].
Это была идея Хизер: устроить для них расслабляющий девичник. Камрин, сидя между мамой и Бернис, ёрзала в своём белом халате, который персонал заставил её надеть, в то время как Анна и Хизер листали журнал. Не такие у неё были представления о расслаблении. В настоящее время они ожидали своей очереди на массаж.
— Вот эта, — сказала Хизер.
— О, согласна, — произнесла Анна.
Камрин вздохнула.
— Я уже говорила вам, что не собираюсь стричь волосы.
Хизер развернула журнал, чтобы она могла взглянуть, словно это заставит её передумать.
— Вот так, только на пару сантиметров короче и с небольшим каскадом. Несколько осветлённых прядей…
— Нет.
Они старались быть милыми и действительно пытались сделать её симпатичнее. Более привлекательной. Но стрижка и осветление прядей здесь не помогут.
— Камрин Кович, — произнесла её мама в своём печально известном предупреждающем тоне, — в переменах нет ничего плохого.
Камрин закатила глаза. Какого чёрта? Хуже ведь уже не будет, верно?
|
|
|
В комнату вошла группа людей: двое молодых мужчин, две женщины и существо, которое Камрин могла бы описать только как третья женщина и которая выглядела так, словно лично брала уроки по средневековым пыткам.
Один из мужчин посмотрел на свой планшет с бумагами.
— Хизер, вы со мной.
Ну конечно. Они в Колорадо что, занимаются разведением только горячих экземпляров? Другой мужчина забрал Анну, две женщины — маму и Бернис, оставив Камрин с Брунгильдой-мучительницей.
Расслабься, задница моя.
Брунгильда повела её по длинному коридору в небольшую затемнённую комнатку, где из CD-плеера негромко раздавались звуки океанских волн. Для ещё большей атмосферности.
— Можете повесить халат с обратной стороны двери, и ложитесь на стол, лицом вниз.
— Голой? — спросила она в ужасе. Камрин огляделась в поисках приспособлений для пыток.
— Вы будете под простыней.
Брунгильда вышла из комнаты, так что Камрин быстренько разделась и плюхнулась на стол прежде, чем та успела вернуться. Кэм как раз натянула простыню, когда женщина снова появилась. Брунгильда — она так и не спросила её настоящего имени — вытянула руки над головой. Сцепила их и потянула свои «древесные стволы». Эта женщина состояла из сплошной груды мышц.
— Как вас зовут? — спросила Камрин, когда с CD-диска со звуками океанских волн прокричала чайка. Что дальше, баржа?
— Кларисса, — ответила она, похрустывая костяшками пальцев. — А теперь расслабьтесь.
Здорово, ей досталась массажистка из «Молчания ягнят». Которая всего лишь на одну ступень лучше Брунгильды-мучительницы. Интересно, когда объявится Энтони Хопкинс?
Час спустя Камрин прошла обратно в зал ожидания, чувствуя себя так, словно по ней прошлись катком, соскребли с тротуара, а затем снова им проехались, на всякий пожарный. Зато пока она одевалась, все остальные наперебой рассказывали, какой замечательный был у них массаж.
А несколько мгновений спустя вошёл Джеффри-парикмахер и назвал её имя. Горя желанием указать на Хизер, она всё же подняла руку. Джеффри постучал пальцем по губам, обходя её по кругу.
Он глянул на Хизер, завершив свой третий круг.
— Понимаю, что вы имеете в виду. — И снова посмотрел на Камрин. — Пойдёмте со мной.
А мне это точно необходимо?
Он усадил её в кресло перед зеркалом и набросил на неё пеньюар. Сделал ещё три круга.
— Думаю, карамельные прядки. Они будут хорошо сочетаться с этим естественным имбирным цветом. — Звучало как еда. Ещё два круга. Парень, должно быть, готовился к Олимпиаде парикмахеров. — На сантиметр укоротить снизу, и на пять сантиметров каскад. Как вам?
|
|
|
Она пожала плечами, не имея ни малейшего представления о том, что он только что сказал или что это означало.
— Потрясающе, — заявил он и ушёл.
Камрин уставилась на Хизер, сидевшую в кресле рядом с ней, буравящим взглядом, рассчитанным заставить её бежать, крича от страха. В ответ Хизер сверкнула нервной улыбкой и быстро отвела глаза. Трусиха.
В то время как Джеффри смазывал и заворачивал её волосы в фольгу, остальные ждали в соседних креслах. И пока она сидела в ожидании окончания процесса окрашивания (хотя она применила бы здесь слово «выпекания»), Камрин задавалась вопросом, как далеко мог бы дойти радиосигнал от её головы. Быть может, если она наклонит голову в нужную сторону, то прилетят инопланетные существа и похитят её?
Вскоре ей велели пересесть на стул, чтобы помыть голову. Вымыв и ополоснув волосы, её посадили обратно в кресло. Руки Джеффри летали вокруг её головы — состригая и обрезая. К этому моменту она просто надеялась, что у неё останется хоть немного волос. Затем он достал обдувающий сушильный аппарат, за возможность обладания которым армия бы убила, и принялся сушить волосы.
В конце концов он сложил свой арсенал и хлопнул в ладоши.
— Та-дам. — Парикмахер развернул её кресло, чтобы она могла взглянуть на нанесённый ущерб.
Её волосы, сейчас едва касавшиеся плеч, выглядели даже гуще, чем раньше. Осветлённые пряди гармонировали с её натуральным цветом, но, казалось, заставляя выглядеть всю шевелюру светлее. Да-а. Смотрелось совсем неплохо. И на публике ей не понадобится бумажный мешок.
— Ох, вы только взгляните на это, — сказала её мама. — Ты выглядишь просто очаровательно, Камрин.
Камрин так резко повернула голову, что заработала травму шеи. Никогда мама не называла её очаровательной. Если комплименты и произносились в её адрес, что случалось крайне редко и количество их было ничтожно малым, они говорили что-то вроде «милая» или, в редких случаях, «симпатичная». Но «очаровательная» — никогда.
— Спасибо, мам, — неловко проговорила она, ожидая неизбежного продолжения. «Теперь остаётся только похудеть». Или: «Ты не Хизер, но и так сойдёт».
Хизер улыбнулась.
— Послушай, мы заберём Эмили и отправимся по магазинам. Купим тебе новую одежду к твоей новой причёске.
— О нет. — Она завязала с походами с Хизер по магазинам. К тому времени, когда они закончат, она будет выглядеть так, будто её заблевала Радужная Королева[21].
— О да, — сказала её мать. — Представь, что подумает Трой.
Трой. Понравится ли ему? — подумала она. И почему это должно иметь значение? До свадьбы осталось всего три дня, а затем он наконец будет от неё свободен. Он сможет вернуться к своим настоящим женщинам и не беспокоиться о том, что другие считают его сумасшедшим из-за того, что он встречается с ней.
Камрин встала и схватила свою сумочку. Спорить с семьёй не было никакого смысла. Она будет им потакать. Никто ведь не говорил, что ей на самом деле придётся носить эту одежду.
Но час спустя после того, как Хизер выбрала пять платьев и восемь рубашек, Камрин взглянула на себя в зеркало раздевалки.
— Я похожа на арбуз.
Хизер покачала головой.
— Нет. Он мило на тебе смотрится.
Мило. Они снова вернулись к определению «мило».
Чудовищный лаймово-зелёный сарафан слишком сильно обтягивал её талию и грудь и имел разрез на два сантиметра выше колена, переходящий в спадающую хлопчатобумажную юбку свободного кроя. Да ещё на тонких лямочках.
— Что происходит между тобой и Троем?
Камрин взглянула на неё.
— Не понимаю, о чём ты говоришь.
Хизер скрестила на груди руки, вскинув брови.
— Ну-ну. Что-то происходит. Вы двое и в самом деле ведёте себя как настоящая пара.
— Разве не в этом был смысл?
Хизер пристально посмотрела на неё, заглянув прямо в глаза. Камрин тут же захотелось сжаться.
— Он тебе нравится. Очень нравится, не так ли?
— Я позвоню в кабельную компанию, чтобы они заблокировали тебе трансляцию «Целой жизни».
— Ты влюбляешься в Троя, — ответила она, будто совсем её не слыша.
— И в «Холмарк» на всякий случай.
Хизер покачала головой, смягчая взгляд.
— Кэм, будь осторожна. Ты же не хочешь…
— Разбить себе сердце? — закончила она. Камрин достаточно хорошо понимала, куда вёл этот разговор. — Потому что Трой не ответит взаимностью. Я не та женщина, которой удастся его заинтересовать. Не беспокойся, Хизер. Я в курсе.
— Я не это собиралась сказать, — прошептала она, но взгляд её доказывал, что это ложь.
— Мне не нужна лекция или твои предупреждения. Между мной и Троем ничего не происходит.
Хизер вглядывалась в неё ещё секунду, затем сгребла всю одежду в охапку и вышла.
Камрин зажмурила глаза, глубоко вдохнула и пробормотала себе под нос:
— Новая причёска и одежда не смогут преобразить уродину.
Хизер была права, сказала она это вслух или нет. Камрин нуждалась в психологической пощёчине реальности. Независимо от того, что она думает о происходящем, Трой никогда не ответит на её чувства. Она потянулась, чтобы схватить со скамейки свою старую одежду, но там ничего не было.
Хизер забрала её одежду.
Камрин открыла дверь раздевалки, чтобы потребовать её обратно, но обнаружила лишь одну Эмили. Камрин взяла племянницу за руку и оглядела магазин в поисках Хизер, найдя её у кассы. И прежде чем Кэм успела что-нибудь сказать, Хизер наклонилась и срезала ярлык с платья, которое было на Кэм, а затем передала ножницы обратно кассиру.
— Всё оплачено. Можешь ехать домой в нём.
— Я не хочу ехать домой в нём. Я хочу обратно свою одежду.
Хизер подняла Эмили на руки и пожала плечами.
— Слишком поздно. Она в машине. — Хизер посмотрела на Эмили. — Готова ехать?
Камрин выглянула в окно, где ждали остальные. Ни у кого в руках пакетов не наблюдалось, что означало лишь одно — они уже находились в багажнике. Это была засада. Прекрасно. Она поедет домой в этом сарафане, незаметно проберётся внутрь и переоденется прежде, чем кто-нибудь её увидит.
— Ну наконец-то, — произнёс Фишер. — Они дома. Я умираю с голоду.
Сидя на стуле во внутреннем дворике, Трой взглянул на подъездную дорожку и на приближающийся автомобиль. Они отсутствовали весь день, занимаясь своими женскими делами. Кэм будет раздражена. Он как раз разглядывал дворик, когда хлопнули дверцы машины.
— О боже, — сказал Джастин. — Посмотрите на все эти пакеты. Кто подпустил Хизер к магазину?
— Что они сделали с Камрин? — произнёс папа, ставя стакан лимонада на стол перед собой.
Трой оглянулся. Моргнул. Она была одета в зелёное. Не белое, не бежевое, не чёрное. Зелёное. И её волосы стали другими. Светлее. Короче. Дамы подошли к ним и поставили сумки.
Джастин уставился на обновки.
— Вы скупили весь торговый центр?
Хизер усмехнулась.
— Это всё для Кэм. Мы купили ей новую одежду.
Трой посмотрел на неё: руки на боках, глаза опущены вниз. О, Кэм отнюдь не была похожа на счастливую отдыхающую. Но, чёрт побери, она действительно хорошо выглядела. Что бы они ни сделали с её волосами, это заставило её глаза выделяться. Они и раньше были прекрасны, но теперь это всё, что он мог видеть. Его желудок сделал медленный кульбит, руки подогнулись.
Должен был быть способ остановить эту реакцию на неё. Остановить этот поезд, сходящий с рельсов прямо перед ним. Она постепенно пробиралась ему под кожу.
— Какой красивый оттенок арбузного цвета, — сказал йяка Митч, ухмыляясь как кот над своим замечанием, которое он посчитал остроумным поддразниванием.
Кэм бросила взгляд на Хизер — что-то близкое к обвинительному.
Эмили запрыгнула к нему на колени и дёрнула его за рукав.
— Тётя Кэм больше не уродина, верно, дядя Трой?
Челюсть его отвисла. Он глянул на Кэм. Глаза её были закрыты, голова опущена.
— Она никогда и не была уродиной. Кто это сказал?
Камрин вмешалась прежде, чем кто-либо смог ответить.
— Бернис, я помогу вам приготовить ужин.
Не только язык её тела заставил Троя волноваться: сгорбленные плечи и скрещенные руки, но и голос, ставший безжизненным.
Мама Джастина кивнула, и они зашли в дом.
К ним подошёл Фишер.
— Кто тебе сказал, что тётя Кэм была уродиной? Мы не произносим гадких слов, подобных этому. Ты должна сказать ей, что сожалеешь, когда она вернётся.
— Но я не говорила этого! — настаивала Эмили с дрожащими губами. — Это тётя Кэм сказала, что она исправляет своё уродство. Я и не думала, что она была уродиной, честно.
Грудь Троя сдавило. Если она сделала всё это с собой — волосы, одежда — потому что считала себя некрасивой, то почему тогда она выглядела такой разозлённой на Хизер? Кэм не принадлежит к тем женщинам, которые часами проводят в ванной, прихорашиваясь. И это одно из её качеств, которое он находит в ней настолько чертовски очаровательным. Она освежающая перемена после зацикленных на своей внешности женщин, которыми он себя окружал.
Во двор вышла Нана, чтобы присоединиться к ним, сев в кресло рядом с Троем. Она осмотрела лица присутствующих.
— В чём дело со всеми вами?
Эмили разразилась слезами.
— Я задела чувства тёти Кэм. — Анна подбежала и подхватила девочку на руки.
Нана фыркнула.
— У Кэм нет чувств. Так что всё это значит?
Кума Виола поправила свои волосы.
— Видимо, кто-то назвал Кэм уродиной, и Эмили услышала.
Это привело Нану в ярость.
— Кто назвал мою внучку уродиной? — Её трость взметнулась вверх, словно световой меч, готовый пронзить тёмные силы.
— Думаю, Эмили неправильно поняла, — заявил Фишер, садясь.
— Она, должно быть, ослышалась, — сказала тетака Миртл, отрыгивая. — Я имею в виду, что убила бы за её скулы.
— А я убила бы за её грудь, — добавила Хизер.
Трой ущипнул переносицу.
— Наверное, вам всем следует сказать это всё ей? Может, она не знает.
— Чушь, — ответила Нана. — Эта женщина уверенно чувствует себя в своей собственной шкуре.
Трой так не думал. И начал задаваться вопросом: а что если он неправильно понял её характер? А что если они все тоже её не понимают?
— Эмили извинится, когда они вернутся, — сказал Фишер. — Не так ли, солнышко? Даже если ты не хотела, чтобы это так прозвучало. — Эмили со слезами на глазах кивнула в знак согласия.
— Что ж, — проговорила Хизер, — Если ты считаешь, что мне следует, я скажу Кэм, что хочу такую же грудь, как у неё.
Джастин рассмеялся.
— Присоединяюсь.
— Нет, — воскликнула Анна, протягивая Эмили Фишеру. — Вы поставите её в неловкое положение. Просто оставьте всё как есть.
Повисло неловкое молчание, пока Бернис с Камрин не вышли во двор. Трой наблюдал за ней, пока она ставила миску с куриным салатом и тарелку круассанов. Она выглядела спокойной, нисколько не задетой тем, что кто-то назвал её уродиной.
Камрин далеко не была уродиной, и он размышлял, знает ли она об этом.
Бернис подала тарелку фруктов и пакетик чипсов. Все тут же накинулись на еду.
Трой не мог смотреть на пищу, так что он откинулся на спинку стула и стал наблюдать за Кэм. Она, казалось, не замечала, пока спустя несколько минут не взглянула в его сторону. Её брови вопросительно сдвинулись. Он слегка покачал головой — достаточно, чтобы она заметила, и проговорил одними губами: «Замечательно выглядишь». Её губы приоткрылись, а затем поджались.
Ну, блин. Вот и ответ. Она ему не поверила. Не то чтобы она не могла принять комплимент, скорее, не могла в него поверить.
Между ними промелькнул взгляд: его был сплетен с чувством вины, её же — с грустью. Но в течение нескольких секунд он преобразовался в жар. Желание. Были только она и он, наконец признавшие то, что не должно быть произнесено. Всё произошедшее между ними вело к этой точке. Хоть он и пытался бороться с этим.
— Я это не хочу! — прокричала Эмили. — Я хочу куриные наггетсы!
Бернис приложила руку к груди.
— Мне так жаль, дорогая. Но у меня их нет.
Фишер отложил свой бутерброд.
— Мы не поставляем еду. Она ест то, что дали.
— Она просто устала, — сказала Анна. — Эмили, ты ведёшь себя невоспитанно.
— Мне всё равно! Я хочу куриные наггетсы.
— Миссис Хортон, — произнесла Кэм спокойно, как летний ветерок. Она положила свой бутерброд на стол и соединила руки. — У вас есть детское питание?
Трой не мог удержаться от улыбки. У его крестницы всегда был здоровый аппетит. Даже когда она была младенцем. По крайней мере, теперь она перешла на еду с общего стола. Он вспомнил, как был впечатлён, когда она впервые ела горох. У любого ребёнка, который смог бы удержаться от рвоты из-за того, что выплюнул бы даже малыш-экзорцист, был талант.
Бернис, казалось, поняла тактику Камрин.
— Что ж, а это у меня может и есть.
Эмили перестала плакать и уставилась на них.
— Я не младенец. Я не ем детское питание.
Кэм пожала плечами.
— Но ты так же не ешь пищу больших девочек. Думаю, нам следует принести детскую еду.
Бернис встала.
— Без проблем. Я скоро вернусь…
— Нет! — закричала Эмили и взяла сэндвич. Откусив огромный кусок, она произнесла с набитым ртом: — Видите?
Бернис снова села. Трой ухмыльнулся, подобно ослу. Он не считал, что из него вышел бы хороший отец, как Кэм однажды заметила. Камрин же свела психологию до уровня искусства. Ни у одного ребёнка не было бы и шанса. Теперь из неё вышел бы замечательный родитель. Возможно, её малыши даже станут маленькими гениями, исполняющими произведения Моцарта в возрасте двух лет.
— Я сожалею, что ты уродина.
И тут атмосфера в корне изменилась.
Все уставились на Эмили: все, кроме Кэм, которая изучала еду на своей тарелке.
Анна вытерла рот салфеткой.
— Ты хотела сказать: «Я сожалею, что назвала тебя уродиной».
— Верно, — сказала Эмили, отправляя в рот виноградину.
— Ох, Кэм, мне так жаль. Она что-то неправильно поняла и просто повторяет всё, что слышит…
Кэм подняла руку, прерывая Анну.
— Всё прекрасно. Ей всего лишь три года.
— Ты не уродина, — проговорила её мама, заставляя Кэм уронить голову на руки в явной досаде.
— Да, я знаю, что не тварь болотная. Теперь мы можем сменить тему?
Трой наблюдал за ней, испытывая желание забрать её наверх и продемонстрировать ей, насколько она не уродина.
— Ты на несколько планок выше твари болотной.
— Кроме как по утрам, — сказал Фишер, пытаясь поднять настроение.
Грандиозный провал.
Никто не произнёс ни слова до тех пор, пока Эмили снова не заполнила тишину:
— А что такое «тварь болотная»?
Глава одиннадцатая
Уроки жизни согласно Камрин:
Весь день строить из себя приятного человека утомительно.
Трой включил прикроватную лампу и выудил из своей сумки пижамные штаны. Камрин, не произнеся ни слова, прошла к своему чемодану, достала вещи и отправилась в ванную. Он переоделся и сел на кровать. Через несколько мгновений Кэм подошла к гардеробной и потянулась к вешалке.
— Ты сегодня выглядела мило. — Кэм стояла к нему спиной, и он не мог видеть её лица, но заметил, как она замерла, прежде чем повесить платье на вешалку. — Что-то не так?
— Ничего. Я просто… начинаю ненавидеть это слово.
— Мило? Ладно, я применю другое слово. Ты сегодня выглядела прелестно.
Тяжело вздохнув, она прошла к своей стороне кровати и схватила чемодан, прежде чем вернуться к гардеробу. Полагаю, «прелестно» тоже отпадает.
— Так что же подтолкнуло тебя на все эти перемены? Твои волосы, твоя одежда?
Она исчезла в гардеробной.
— Меня Хизер заставила. — Сначала он услышал какое-то шуршание… — И, чёрт возьми, она забрала всю мою одежду.
Он поднялся и подошёл к гардеробной. В ней царило большее разнообразие расцветок, чем в деревне Смурфов. Она протопала к нему, мимо него и прямиком из спальни.
— Ты куда пошла?
— Убивать свою сестру.
Он метнулся за ней.
— Эй, не так быстро. — Обхватив Кэм за талию, он приподнял её и поставил обратно на ноги возле гардероба. — Всё не так уж и плохо.
— Не так уж и плохо? — повторила она, снова входя в гардероб. Она вытащила розовую кофточку. — Фуксия. Эта рубашка цвета фуксии, Трой. — Она вытащила другую. — Бирюзовая, оранжевая, жёлтая… Это пустая трата денег.
— Ну, она купила их для тебя. Почему бы тебе не носить их во время поездки? А дома снова сможешь вернуться к привычной для тебя одежде. В любом случае, что плохого в том, чтобы добавить немного цвета? Тот зелёный смотрелся на тебе… красиво.
— Трой…
И тут его осенило. Одевайся в нейтральные цвета — и никто не заметит. Надень это и…
— Тебе не нравится, когда на тебя обращают внимание. Всё дело в этом, так? Что плохого в капельке внимания время от времени?
Она посмотрела на одежду в своих руках.
— Потому что случается то, что случилось внизу во время ужина, вот почему.
Он сглотнул и смягчил тон.
— Ты о чём? Об этих разговорах об уродстве?
Она аккуратно повесила рубашки на вешалки и поместила те на рейку. Закрыв глаза, сделала несколько глубоких вдохов. Это было так мило. А ещё он понял, что она не собирается отвечать на его вопрос.
— Я никогда не видел тебя такой разозлённой.
— Конечно же, я злюсь.
Э-э, нет. Не совсем.
— Не так. Секунду назад ты повысила голос. — Её глаза сузились, уставившись на него. — И ты ещё не закончила. Подожди. — Он подошёл к кровати, схватил подушку и вошёл к ней в гардеробную. Закрыл дверь и протянул подушку ей. — Покричи в неё.
— Извини?
Он улыбнулся. Большинство людей просто сказали бы «что?». Камрин, даже рассерженная и сбитая с толку, сказала «извини?».
— Если ты начнёшь кричать, не прижав к лицу подушку, родные подумают, что я тебя убиваю.
— Я вообще не собираюсь кричать.
Его улыбка стала ещё шире.
— Это есть в списке, Камрин. Ты загадывала желание на звезду, сделала что-то, чего боялась, танцевала под дождём, теряла контроль и смеялась до боли. Теперь разозлись.
Она стиснула зубы и проговорила сквозь них:
— Почему все считают необходимым меня изменить? Я так долго просуществовала и без посторонней помощи. Жила, будучи ни смешной, или красивой, или…
|
|
|
