Особенности потребительских практик в классовых сообществах.

Дело не в индивидах, а в тех классовых полях, в которых они оказались в силу обстоятельств или личных усилий. Классовый анализ потребительских практик фокусирует внимание, во-первых, на доступных экономических ресурсах (доходах), во-вторых, на культурной программе, предопределенной местом данного поля в системе общественного производства и на рынке труда и капиталов. Иначе говоря, потребление в разных классовых полях различается в силу неравномерного распределения экономических ресурсов (платежеспособности) и логики производства, порождающей соответствующие потребности и логику потребления. Классовые социокультурные поля формируют фундамент образа жизни, который предопределяет рамки потребления. Однако в этих рамках, широта которых существенно колеблется от поля к полю, возможны разные варианты стиля жизни, выбираемые, исходя из личного вкуса. Классовый стиль жизни, ядром которого является потребление, - это свободный выбор в рамках классового образа жизни. Некоторые стили жизни легко переносятся из одного классового поля в другое, при условии наличия в последнем таких же ресурсов.

Буржуазия.

Буржуазия – это класс, образ жизни которого обусловлен владением традиционными формами капитала: средствами производства (как прямо, так и косвенно – посредством акций), банковскими активами. На рынке труда это класс выступает в качестве средних и крупных работодателей. В этом качестве выступает именно класс, в то время как отдельный акционер может и не подозревать о том, что он – часть совокупного работодателя. Идеальный тип представителя этого класса – рантье или акционер. В современной России людей, приближающихся к нему меньше, чем в странах с долгой капиталистической историей. Пожалуй, классическим примером может быть «предприниматель» Березовский, о котором никто не может сказать, чем же он занимается в области экономики. Большинство же тех, кто имеет статус члена класса буржуазии, совмещает его с одновременным пребыванием в социальном поле и нового среднего класса, выполняя функции менеджера.

Основным мотивом активности для средней и крупной буржуазии является уже не потребление: у олигарха такое же тело, такой же желудок, как и бомжа, поэтому его накормить, одеть, посадить в автомобиль можно за относительно скромные суммы. Однако удовлетворив потребительские потребности, буржуа не останавливается в борьбе за обогащение, т.к. главным мотивом – является бизнес-успех, измеряемый масштабами экономической власти. Уже на среднем уровне бизнес превращается в своего рода спорт: обойти конкурента, стать первым в городе, отрасли, стране… Тот, кто занимался им ради удовлетворения потребительских интересов, как правило, далеко не идет – зачем? По мере удовлетворения естественных потребностей на первый план все больше выходят потребности символические. «… Ни в какой момент никакой человек не скажет, - признался олигарх Ходорковский, - что ему достаточно. Человеку никогда не будет достаточно, ему всегда нужно к чему-то стремиться» (Коммерсантъ власть 22 – 28.12.2003: 74). В этом смысле мотивация политика и буржуа идентична. Оба борются за власть как мерило их успеха, только формы власти разные.

Главные особенности буржуазного потребления – относительно высокая планка платежеспособности и материалистическая субкультура. Представители этого класса могут позволить себе на рынке то, что недоступно большинству членов данного общества. Это ведет к конструированию классовой границы через потребительские практики. Люди из менее состоятельных классов, даже если они и были в дружеских отношениях с детьми из буржуазных семей, отсекаются в силу своей экономической неспособности культивировать дорогие стили жизни (ходить вместе в дорогие рестораны, путешествовать, обмениваться эквивалентными подарками, покупать дорогие автомобили и т.д.).

При этом граница конструируется не только буржуазией, отгораживающейся в повседневной жизни от тех, кто беднее, но и другие классы часто стремятся держаться подальше от тех, кто очень богат. Так, в школах, где концентрируется большое число детей из богатых буржуазных семей, формируется социокультурное поле, характеризующееся очень высокими материальными стандартами и сильно пронизанное материалистическими ценностями. Выходцы из среды не только рабочего класса, но и нового среднего класса часто чувствуют себя здесь неуютно. Специфика не сводится к платежеспособности, она и в классовой субкультуре, отпугивающей даже очень состоятельных интеллектуалов, не желающих, чтобы их дети учились оценивать людей по маркам автомобилей.

На Западе, где капитализм развивается в течение нескольких столетий, социокультурное поле буржуазии часто делится на «старые» и «новые деньги». Первая часть – это поле отношений, порожденных длительным пребыванием в буржуазном статусе. Здесь находятся люди, выросшие в относительном богатстве, которое является для них естественным состоянием. Вторая часть – это поле отношений, возникающих в связи с быстро и нежданно свалившимся успехом в бизнесе. Длительность семейного опыта пребывания в буржуазном поле порождает разные субкультуры. Старая буржуазия тяготеет к имитации аристократического образа жизни и стремится отгородиться в повседневной жизни от «вульгарных» обладателей новых капиталов. Утонченные потребительские практики усваиваются уже на ранних фазах социализации («с молоком матери»). Они закрывают социокультурное поле старой буржуазии надежнее, чем деньги. В России старой буржуазии нет и быть не могло. Отсюда – отсутствие свойственного для Запада определенного комплекса неполноценности тех, кто не имеет благородных корней.

Новая буржуазия – это феномен известный всем странам, вступающим в эпоху первоначального накопления капитала. Ее представителей часто называли «новыми богатыми». В постсоветской России они получили ироническое прозвище «новые русские». Правда, этот термин, имеющий социокультурное содержание, шире категории соответствующего класса и включает всех вдруг разбогатевших граждан России. Для этой категории характерна модель престижного потребления, описанная применительно к Америке конца 19 века Т.Вебленом (см. ниже).

Жизненные стратегии новой буржуазии часто направлены на увековечивание своего статуса через детей, которые должны вырасти уже в совершенно новых условиях и приобрести аристократический блеск, о котором родители не могут даже мечтать. Отсюда вытекают и практики в сфере потребления образовательных услуг. Особой популярностью в этом кругу пользуются учебные заведения с элитным статусом. Об уровне образования, получаемого там, родители далеко не всегда могут судить, но школы привлекают новую буржуазию широким набором предметов, вызывающих ассоциации с известной из литературы аристократией (от древних языков до верховой езды). Высокая плата за обучение создает социальный барьер, препятствующий допуску детей из простых семей, что формирует имидж избранности. В провинции численность буржуазии не настолько велика, чтобы можно было формировать свои школы. Здесь дети буржуазии перемешиваются в лицеях и спецшколах с детьми из семей нового среднего класса. Однако в столице уже заметно формирование буржуазных школ, классовый статус которых обеспечивается очень высокой платой за обучение.

В России значительная часть представителей крупной и средней буржуазии имеет номенклатурный характер – это бывшие советские менеджеры, партийные или комсомольские работники или члены их семей. Встречаются здесь и выходцы из научной интеллигенции. Все это не может не накладывать отпечатка на субкультуру этого класса, которая ближе, чем в Западных странах к субкультуре нового среднего класса. Современная российская буржуазия с первых шагов своей истории отличается относительно высоким уровнем образования (хотя есть и немало исключений). В силу этого ее потребительские практики существенно отличаются от тех, которые были характерны для формирующейся русской буржуазии конца 19 – начала 20 веков, когда основная ее часть (купцы, промышленники) выходили из низших сословий – крестьян, мещан, имевших очень низкий образовательный уровень.

В то же время в среде средней российской буржуазии велик процент людей, «сделавших себя». Многие из них вышли из необразованных слоев общества благодаря твердому и наглому характеру, решительности, склонности к авантюризму, нередко их успех во многом обусловлен противозаконной деятельностью, моральной неразборчивостью, связями с блатным миром. Эта часть буржуазии в силу своей заметности в постсоветский период породила главного героя новых анекдотов – «нового русского» - человека относительно богатого, начисто лишенного интеллигентности, образования, вкуса.