Примечание к части 3 страница

Все, что нам нужно для чуда - это немного подождать. Хирому Аракава " Стальной алхимик" Гермиона была рада уединиться в лаборатории. Хотя Малфой и перестал быть заносчивым лицемером, ей требовалось время, чтобы привыкнуть к его подобревшей версии. Котлы привычно бурлили, варя лечебные зелья, а Гермиона старательно заготавливала ингредиенты для следующих порций. Она постепенно приспосабливалась к своей новой жизни, привыкая к повседневным обязанностям, не изматывающим ее до последней капли, а дарящим радость и что-то вроде покоя. Больше ничто не угрожало, не нужно было опасаться новых нападений. Все наконец-то успокоилось. И она училась жить заново. Да, проблемы никто не отменял, но они были простые, повседневные, а не общечеловеческие. От нее больше не зависела ничья судьба, она в кои-то веки снова стала себе хозяйкой и не была ни за кого в ответе. Как же это было прекрасно. За этими мыслями ее и застал школьный зельевар. - А вы не слишком расслабились, мисс Грейнджер? От неожиданности она выронила мешалку из рук и обожглась о край котла. - Ай! – вскрикнула девушка и по старой привычке сунула обожженный палец в рот. - Вот о чем я и говорил. Нельзя варить зелья, размышляя о чем-то постороннем. Особенно, если у вас не так уж много опыта в варке зелий. - А подкрадываться со спины и пугать сосредоточенного человека можно? - Я не подкрадывался. Или вы мне прикажете еще стучаться в собственную лабораторию? - Нет, Мастер. - Вы все закончили? - Почти, Мастер. Секунду. Она повернулась к котлу, высыпала последний ингредиент и, направив палочку на огонь, начала считать: - Семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. Глациус. Огонь под котлом погас. Студентка наложила на него консервирующие чары и повернулась к профессору. - Теперь все. - Отлично. Вы, кажется, утром просились в Хогсмид? - Да, Мастер, можно? - Думаю, да. На самом деле, как Ученик вы имеете право покидать территорию школы без отдельного разрешения преподавателя, но я надеюсь, что вы не будете злоупотреблять этим правилом и все же будете ставить меня в известность, когда соберетесь куда-нибудь отправиться, так ведь? - Да, Мастер. - Сегодня вас будет сопровождать мистер Малфой. - Что? Зачем? - Затем, что я считаю это необходимым. - Но, Мастер! - Никаких «но». Вы обязаны выполнять любые требования своего наставника, так делайте же это добровольно, не заставляйте меня приказывать. - Хорошо, Мастер. - Вот и договорились. Сейчас вы можете идти собираться. Мистер Малфой ждет вас у кабинета Зельеварения. - Мастер, но ведь Малфой обычный ученик, у него нет права покидать Хогвартс. - У него есть мое личное разрешение. - Ясно. - Все, идите. Мистер Малфой не отличается ангельским терпением, он не будет ждать вас вечно. А без него вы в Хогсмид не пойдете. - Да, Мастер. Девушка быстро дошла до своей комнаты, накинула теплую мантию, взяла бисерную сумочку с остатками денег и поспешила к выходу. Все-таки в чем-то Малфой не изменился. Он стоял, вальяжно прислонившись плечом к стене, и лениво поигрывал палочкой. - А-а, Грейнджер, ты все же пришла. - Разумеется, Малфой. Идем скорее. У нас не так много времени. - И это говорит человек, который опоздал на пятнадцать минут. - Время назначала не я. И о том, что ты меня ждешь, я узнала не далее, чем пару минут назад. Так мы идем или нет? - Идем-идем. Они молча дошли до главных ворот. Драко, подойдя к ним вплотную, прислонил к решетке печать, и калитка распахнулась. Гермиона же смогла пройти не сразу. Калитка просто не пропускала ее выйти. - Мерлин, Грейнджер, ты же вечно строила из себя всезнайку, так что ж ты элементарных вещей-то не знаешь? - А что не так, Малфой? - Прислони к замку́ свою печать, он тебя пропустит. - Какую печать, Малфой, о чем ты? - Свидетельство Ученичества. Что это у вас - кольцо, браслет, медальон? - Кольцо. - Ну так дотронься им до решетки. Мерлин, как с тобой сложно. - Не ворчи, Малфой. Я впервые слышу, что нужно доказать право выйти с территории. - Разумеется, нужно. Может ты сбежать собралась. Кто ж нас, подростков, знает. Вот взрослые и перестраховываются. Тебя чего, кстати, среди семестра в Хогсмид понесло? - Не твое дело, Малфой. - Во-от как. А повежливей нельзя? Я, между прочим, твой охранник и сопроводитель, могла бы и не так резко отвечать. - Я тебя в сопровождение не просила. Мне вообще не нужна никакая охрана. Сама со всем справлюсь. И буду тебе очень благодарна, если ты погуляешь по деревне часика полтора. Мне бы не хотелось, чтобы ты за мной ходил. - Мне, если хочешь знать, тоже не особо хочется без толку слоняться, но вот наш декан мне голову оторвет, если узнает, что я тебя одну отпустил. - Да что со мной может случиться? Малфой, пожалуйста, будь человеком, оставь меня на время одну. Это личное, понимаешь? Я тебе патронуса пришлю, как закончу, хорошо? - Да черт с тобой, Грейнджер, иди. Только будь осторожнее, мне еще жизнь дорога. И если что-то всплывет, ты возьмешь всю вину на себя. - Ой, ладно-ладно, только иди. Подождав, пока навязанный конвой скроется за углом, Гермиона поспешила по магазинам. На самом деле, она просто недавно внезапно для себя обнаружила, что ей совершенно нечего надеть, в прямом смысле. Ей всегда было практически все равно, что на ней надето, лишь бы было удобно и ничего не мешалось. А в последний год вообще было наплевать на одежду, там стоял вопрос лишь бы выжить, о внешнем виде думать было некогда. А собираясь в школу летом, она, не глядя, машинально бросила в чемодан все, что было, и долгое время довольствовалась этим. Однако, начав наконец жить более-менее спокойно, девушка обнаружила, что, кроме пары форменных блузок и юбки, у нее больше ничего нет. Вся остальная одежда либо порвана настолько, что уже не подлежит восстановлению, либо стара и истрепана до такой степени, что ее уже стыдно носить. Вот она и решила сходить на досуге в Хогсмид и прикупить немного одежды, потому как волшебным каталогам и совиной почте подобное доверять не хотелось. Да и выбирать одежду лично намного приятнее, чем отгадывать по фотографиям, подойдет - не подойдет. Около часа она переходила из магазина в магазин, пока не нашла один с довольно неплохими неброскими вещами по удобоваримым ценам. Там, перемерив пол-ассортимента, она, наконец, отобрала несколько рубашек, пару блузок, юбку и, приятно удивившись довольно большой витрине маггловских джинс, купила одни на всякий случай. Тут ее внезапно осенила мысль, что приближается Рождественский бал, а у нее в гардеробе ни одного обычного-то платья нет, не то, что бального, а уж про парадную мантию она даже и не заикалась. Что ж, следовало присмотреть, пока не набежали школьницы и не пораскупили все. Она отобрала несколько платьев и разглядывала себя в первом из выбранных, когда вошел Драко. - Грейнджер, что это? - Малфой, что ты тут забыл? - Тебя искал, надоело бесцельно бродить по улицам. И все-таки, что на тебе надето? - Это, платье, Малфой. Мне казалось, уж ты-то должен в этом разбираться. - А я и разбираюсь. Это не платье, Грейнджер, это мешок. - Вовсе нет. Вполне неплохое платье. - Ты себя в зеркало в этом убожестве видела? Понимаешь, даже я признаю, что у тебя хорошая фигура, но эта жуткая тряпка закрывает все, что следует подчеркнуть и подчеркивает все, что следует спрятать. Гермиона еще раз оглядела себя. На ней было грязно-розовое длинное платье в пол с пышной отрезной юбкой, длинными обтягивающими рукавами и корсетом, с линией декольте почти под шею. - Зато оно дешевое и под ним не видно все, что я хотела скрыть. - Надеюсь, ты не собралась его покупать? Так, Грейнджер, переодевайся. Жду тебя у входа. Я отведу тебя в магазин, где ты сможешь купить себе достойное тебя платье. И привел. В «Магическую моду». Один из самых популярных магазинов парадной одежды во всей Европе. И один из самых дорогих, соответственно. - Малфой, ты с ума сошел? Да я разорюсь, если стану выбирать платье здесь! - Не преувеличивай, Грейнджер. У тебя никогда не было проблем с деньгами. А после Победы вашей троице вместе с орденами Мерлина выдали неплохую сумму. - А никто не удосужился уточнить, на что нам эту сумму выдали? - В смысле, «на что»? - Видишь ли, Малфой, наше правительство соизволило проявить жест доброй воли, выплатив нам денежную премию, чтобы все граждане посмотрели, какое оно у нас хорошее и добренькое. А то, что почти все эти деньги предназначались для нашего лечения они говорить не стали, это бы не шибко красило их в глазах общества. - Какое еще лечение? - А у самого мыслей нет? - Если честно, нет. От чего вас лечить-то? - Сам посуди, после года скитаний по лесу в бегах от самого опасного темного мага столетия и его приспешников, думать о собственном здоровье как-то не приходилось. Выживали, как могли: ели, что найдем, купались либо в каком-нибудь озерце, если таковое наблюдалось, либо под дождиком, если он шел. Как ты понимаешь, не самый здоровый образ жизни. Каждая стычка, а их, поверь мне, было немало, заканчивалась новыми травмами, а из лекарств с собой был только экстракт бадьяна. Я не медик, но пришлось научиться накладывать повязки, сращивать кости и вправлять суставы, остальное в лучшем случае дезинфецировалось, либо просто прижигалось. После плена в твоем поместье, мы едва выкарабкались. Рона расщепило при аппарации – он до сих пор с трудом двигает левой рукой. У меня, помимо шрама и остаточных следов пыток, оказалось несколько внутренних повреждений. А у Гарри окончательно закрепилась крайняя стадия невроза. К Последней Битве нам уже было откровенно все равно, что с нами сделают, как нам казалось. Как мы ошибались! В бою каждый из нас снова получил ранения, в основном от разрушавшегося замка, потому как защищаться от летящих заклинаний было куда важнее, чем от падавших камней. И, тем не менее, мы ВСЁ выдержали! Но, буквально через пару дней после финального сражения, к Гарри пришли авроры и потребовали его участия в рейдах на выживших пожирателей. Когда он попробовал отказаться, нам с Роном тоже прислали официальные вызовы, без права на отказ. Им было плевать, что нам по семнадцать лет, что мы еще, по сути, дети, что мы ранены и измотаны! Понимаешь, плевать! И потом еще около полутора месяцев мы мотались по стране, устраивая облавы на пожирателей, а они, как сам понимаешь, не склонны сдаваться без боя. Но вот в начале августа министр пожаловал нам ордена Мерлина и в довесок к ним премию, якобы за заслуги перед магмиром. Общество не уставало поражаться щедрости нашего правителя. А то, что государственная больница Святого Мунго отказала нам в приеме из-за чересчур тяжелых ранений, которые они не осмелились лечить, опасаясь за свой имидж, никому сообщить не пожелали! Мы облазили пол-Лондона в поисках клиники, где нам смогут хоть немного помочь! Мы месяц не вставали с кроватей! Вся эта чертова премия ушла на наше лечение! Нет у меня денег, Малфой! Ни кната лишнего нет! - Спокойней, Грейнджер, не ори. – Он был потрясен ее рассказом. А официально-то все трое отправились куда-то на курорт «восстанавливать силы и привыкать к мирной жизни», как писали газеты. – Насколько я помню, пусть твои родители и магглы, но у них не было никаких сложностей с деньгами. Съездила бы домой да у них попросила? - Малфой, ты издеваешься? Как тебе удается спрашивать самые болезненные вопросы? У меня больше нет родителей. Я теперь сирота. И дома тоже нет. У меня больше вообще ничего нет. Парень стоял как громом пораженный и смотрел на девчонку, которую столько лет презирал, но которая, в отличие от него, не сломалась, потеряв все. Он-то думал, у него все отобрали: поместье разорено, из денег осталась лишь треть семейного счета, родители с ярлыком «условно оправданных» вынуждены жить в небольшой квартире на окраине Лондона, и при этом он-то почти не пострадал ни до Битвы, ни во время нее, только изредка терпел унижения от Лорда, да единственный раз испытал на себе его Круциатус. А она потеряла все и при этом продолжает жить, как ни в чем не бывало. Он и не подозревал никогда, насколько она сильная. - Прости, Грейнджер, я не знал. - Да ничего, все в порядке. - Слушай, ну сколько-то же денег у тебя есть? Ты ж не с пустым кошельком за покупками пошла, так? - Ну да, но не так много. Да и я не рассчитывала на дорогое платье. Мне ни к чему. - То есть как ни к чему? Ты же девушка! Разве тебе не хочется выглядеть сногсшибательно? - Да не особо. Не вижу смысла? - А себя любимую порадовать? - А зачем я себе? Нет, Малфой, ничего ты не понимаешь. - Но ведь ты же можешь надеть шикарное платье, заплести прическу, макияж себе сделать – и половина парней Хогвартса глаз от тебя отвести не сможет! Неужели не понимаешь? - Да все я понимаю, только не нужно мне этого. Чтобы тратить столько сил на свою внешность, нужен кто-то, ради кого это захочется делать. - Вообще-то, большинство девчонок ежедневно торчат перед зеркалом по нескольку часов. - Так они хотят понравиться толпе, они жаждут признания общества. Я же хочу быть красивой для кого-то единственного. А, если говорить откровенно, красота проявляется сама собой, когда девушка влюбляется. Рядом с такой, даже самая лучшая косметика покажется блеклой. Влюбленная девушка сияет изнутри, она красива своей любовью, и ей не нужны никакие дополнительные причиндалы, чтобы показать это. Лучшая помада – это искренняя улыбка, лучшая тушь – счастливый взгляд, лучший тональник – естественный румянец. Когда у девушки есть все это, она неотразима. - Знаешь, Грейнджер, тебя послушать, так каждая девушка, влюбляясь, становится красивой. - Да, Малфой, именно так. Взять хотя бы Луну. Согласись, она – не эталон красоты. Но для тебя она – лучшая, и ты считаешь ее самой красивой. Я не права? - Права. - А ты не заметил, что в последнее время она стала внимательнее следить за своим внешним видом? - Если задуматься, да, это так. Я как-то не обращал раньше внимания, а сейчас, когда ты это сказала… - Потому что ради тебя она хочет быть красивой, чтоб ты еще сильнее ее любил. - Мерлин, ну почему все так сложно? - Сложно? Отнюдь. Просто обращай внимание на детали. Они для нас, девушек, очень важны. И всегда помни, что любые перемены во внешнем облике девушки связаны с желанием произвести впечатление на любимого человека. - Грейнджер, ты меня сегодня уже в третий раз удивляешь. - Да не слушай ты меня. Это все бред чересчур романтичной девочки в моей голове. Я все никак не могу доказать себе, что сказок не бывает. - Это зависит от того, что ты подразумеваешь под сказками. - Не жуткие истории Бидля точно. У магглов большинство сказок – это истории о прекрасной любви принцев и принцесс, которая побеждает любые чары и дарит влюбленным счастье. - Ну, у нас тоже есть такие сказки. Просто их в основном девчонки читают. - Как и у магглов. Вот только беда вся в том, Малфой, что в какой-то момент девочки вырастают, но продолжают мечтать о той самой книжной сказочной любви. А ее не бывает. Однако каждая, начитавшись в детстве, упорно ищет ее, такую прекрасную и великолепную. И не находит. Но, не преуспев в поисках, ни одна не приходит к выводу, что прекрасных принцев нет. Она обвиняет во всем себя. Это она не принцесса. Она не достойна такой любви. И в момент подобного осознания все мечты и идеалы рушатся. Девочка смиряется с неизбежным и принимает от мира то, что находит под носом. Мне же оказалось несколько проще. Еще в детстве, здраво оценив свое отражение в зеркале, я поняла, что звания принцессы мне не видать. И с такими природными данными надеяться на «жили они долго и счастливо» совершенно бесполезно. Вот только мечты о Принце от этого никуда не делись. И лишь, повзрослев, я, наконец, поняла, что это не я плохая или принцы полуфабрикатные, это сказок не бывает, и чуда не происходит. Все, теперь, пойдем в замок. - Нет, Грейнджер. Теперь я просто обязан помочь тебе выбрать платье. Потому что ты должна хоть раз побаловать себя. Идем внутрь. И пообещай не скупиться на наряд. Я добавлю тебе, если потребуется. - Зачем, Малфой? - Потому что хоть раз в жизни чудо должно произойти! Ты еще почувствуешь себя принцессой! А принц… Принц влюбится на балу, когда увидит таинственную и прекрасную незнакомку. - Малфой, ты читал «Золушку»? - Не переоценивай мою снисходительность к магглам. Не я читал – мне читали. - Хорошо-хорошо. И все же, я далеко не Золушка. А чтобы влюбиться в меня, принц должен быть либо слепым, либо сумасшедшим. Пойдем в замок, Малфой. Я обойдусь без платья. - Так, все, мне надоело с тобой спорить и пререкаться. Бегом заходи внутрь. Не Золушка она. Не была, так станешь. - Но… - Ты можешь хоть раз сделать так, как тебе сказали? Прекращай спорить и заходи в магазин, пока он еще не закрылся перед нашим носом… Вот же ж упрямая гриффиндорка. Ничем не прошибешь. После еще одного часа взаимного ора друг на друга, жутко уставшие, они, наконец, вышли из «Магической моды». Драко шел широко улыбаясь и нес в руках множество пакетов – еще один предмет их длительного спора. Он заставил Гермиону вынуть все пакеты с уже купленными вещами из ее заколдованной сумочки и отдать ему, потому как чары облегчения веса в какой-то момент спали, а она все забывала восстановить их. Сама же девушка медленно плелась чуть позади него и, несмотря на видимое недовольство, была несказанно счастлива. Когда Малфой всучил ей еще одно платье, после уже десятка отвергнутых, она сперва не горела желанием его мерить. Оно было слишком нестандартное, нетипичное и какое-то несуразное. Но так было, пока оно висело на вешалке. Стоило Гермионе посмотреть на себя в нем, и она поняла, чего требовал ее спутник, когда забраковывал одно платье за другим, повторяя, что они слишком «обычные», а ей нужно нечто «особенное». Действительно, иначе, чем принцессой она себя назвать не могла. Темно-карамельное платье из какого-то невероятно мягкого, приятного на ощупь материала, с рукавами, обтягивающими до локтя, а потом спадающими красивыми волнами, корсет со вставкой кружевом на полтона светлее всего платья и длинная струящаяся юбка, которая, как оказалось позже, восхитительно кружится. Оно удивительно идеально сидело на ней, при этом закрывая все неугодные шрамы и подчеркивая изящность фигуры. Каштановые волосы и карие глаза делали образ очень теплым и светлым. Единственное, что сказал Драко, увидев ее в платье, это: «Мы его берем». В соседнем отделе они подобрали к нему легкую золотистую мантию, удобные туфли-лодочки и небольшой цветок в волосы в тон платью. И, что особенно обрадовало ведьму, так это то, что платье долго не покупалось, поскольку никому не подходило, поэтому на него была огромная скидка, и по цене оно получилось чуть больше, чем тот грязно-розовый «мешок», как выразился Малфой. Впервые в жизни ей по-настоящему нравилось, как она выглядит. Даже на четвертом курсе, пусть все и говорили, что наряд ей идет, она казалась себе какой-то снежной королевой в холодно-голубом платье. А в этот раз все было идеально. - Мал.. Драко, спасибо тебе огромное. Ты очень сильно мне помог. - Пожалуйста, Гр… Гермиона. Я вполне приятно провел время в твоем обществе. Ты тоже очень изменилась. Хотя я и не особо пытался тебя узнать раньше. Но спорщицей ты как была, так и осталась. Упрямая гриффиндорка. - Ой-ой-ой, а сам-то! Упертый слизеринец. И они смеялись почти всю дорогу, пока шли до замка. А в воротах… - Я очень рад, что вам так весело, молодые люди, но боюсь вас огорчить, что уже полчаса как был отбой. Я думал, мисс Грейнджер, что вы повзрослели и стали ответственным человеком, а вы все продолжаете впадать в детство по поводу и без. Отныне я запрещаю вам посещать Хогсмид без особых на то причин. - Но, Мастер! - Никаких «но»! Я вам уже говорил. А вы, мистер Малфой, могли бы проявить хоть каплю благоразумия и не впадать в гриффиндорство. Я отправил вас с мисс Грейнджер, полагая, что вы сумеете присмотреть за ней. А за вами, оказывается, за самим присмотр нужен. Следуйте за мной, я провожу вас до гостиной. Не хватало еще, что б вас по дороге оштрафовали за нарушение правил. Они молча следовали за Снейпом, не проявляя никаких попыток заговорить. И только у портрета, передавая Гермионе вещи, Драко пожатием руки заставил ее посмотреть на себя, усмехнулся, глядя ей в глаза, подмигнул и исчез за картиной. Девушка не смогла сдержать ответной улыбки, и даже Мастер, весь оставшийся путь бубнивший про безответственность и безалаберность своих студентов, уже не смог испортить ей настроение. А еще, она будет самой-пресамой красивой девушкой на этом Рождественском балу. Уж она постарается, чтобы это стало правдой. Может, в этот раз мисс Синий Чулок повторит историю Золушки и на один вечер станет прекрасной Принцессой. Ведь, если верить сказкам, мечты, когда в них сильно-сильно веришь, все-таки сбываются.

Глава 12

Так уж устроен прекрасный пол — он слаб только до тех пор, пока может себе эту слабость позволить. Олег Рой «Одно чудесное пари» В последнюю неделю ноября с Мастером стало происходить что-то странное. Он все чаще уходил в себя, почти не разговаривал с Гермионой, любые поручения и задания она получала в письменном виде, а его самого видела практически только на лекциях по Зельеварению. Он внезапно перестал спрашивать о ее успехах, интересоваться выполненными заданиями и даже не появлялся в лаборатории. С одной стороны Гермионе это немного льстило, ведь это доказывало, что профессор ей доверяет, но в большей степени ее это огорчало и озадачивало. Она лишилась интересного собеседника, не могла больше смотреть за его работой (а она очень многое умудрялась усвоить, именно краем глаза наблюдая за ним, пока он был увлечен варкой очередного замудреного зелья), ей даже некому было задать вопросы, возникавшие в ходе выполнения заданий. Однако любые ее попытки узнать, чем он так сильно занят были пресечены в самом начале. Зельевар уходил в кабинет сразу после лекций и запирал двери. А когда она единственный раз попыталась поймать его, он рявкнул на нее так, что у нее еще долго звенело в ушах. Что именно с ним происходило, она не имела ни малейшего понятия, однако оставлять все как есть тоже не собиралась. Ситуацию еще сильнее запутала вечно видящая то, чего не видят другие, Луна. Именно она обратила Гермионино внимание на едва заметные изменения в облике Снейпа - легкая сутулость, которой он себе никогда раньше не позволял, сохраняя безупречную осанку в любой ситуации, отсутствие каких-либо эмоций, кроме злости и, что сильнее всего насторожило гриффиндорку, слегка подрагивавшие руки. Позже Ученица отметила, что в оставляемых требованиях стало регулярно появляться сильнодействующее снотворное, а из закрытого ящичка в лаборатории постепенно исчезли все фиалы с редкими болеутоляющими. Это все не могло не настораживать. Девочка буквально места себе не находила. К тому же она стала ловить себя на мысли, что ей не хватает его присутствия. Пока он не начал замыкаться, она проводила в его обществе все свое время, невольно подмечая детали его поведения и образа жизни. Когда он был в настроении, то они могли часами рассуждать на совершенно различные темы. У него оказался широчайший кругозор, и он, казалось, мог говорить абсолютно обо всем. Позже выяснилось, что во многом их мнения были похожи, однако находились и различия, которые и становились предметом жесточайших споров, а это не могло не увлекать ее. Когда же он показал ей свои воспоминания, она увидела его совершенно с другой стороны. Перед ней предстал разбитый, уставший мужчина, потерявший все, но не сломавшийся, продолжавший жить и бороться за право существовать. Он раз за разом терпел поражения, знал горечь унижения, силу отчаяния, мощь одиночества, однако снова и снова переступал через себя. Одного она не могла понять: что им двигало? Где он находил силы подниматься после очередного падения? В чем был смысл его пути, смысл его жизни? Зачем он так старательно хватался за нее? Разве не лучше было умереть и не испытывать таких мучений? Ведь единственное, что ему принесло его упорство - это бесконечная боль. Хотя, может, она чего-то не знала? Это был единственный довод в его пользу. Просмотрев путь его страданий, она вспомнила, как долго он убеждал ее, что она сама должна жить и бороться. Но ей не хотелось в конце жизненного пути обнаружить такую же разбитую, наполненною отчаянием, сожалениями и самоненавистью картины. Все же, лучше прекратить это сразу, чем понять, что столько лет было потрачены даром, а все усилия были напрасны. В тот момент ей было бесконечно жаль Мастера и очень хотелось хоть что-то для него сделать, хоть чем-то помочь. С этими мыслями она закрылась в лаборатории. Достав из огромного книжного шкафа толстый сборник рецептов всевозможных зелий, она нашла одно, очень похожее по составу на те болеутоляющие, что он забрал из закрытого отделения. Интересно, он ее убьет, если она испортит зелье и потратит ингредиенты? Может и нет. Смотря, какое у него будет настроение. Но наорет точно. Зато внимание на нее обратит и заговорит наконец. Не сможет же он промолчать, если она случайно напутает с рецептом? Определенно не сможет. А если все получится, может даже похвалит… Хотя, нет. Это уже из разряда фантастики. Просмотрев список требуемых компонентов, она быстро нашла все необходимое и принялась за работу. На зелье должно было уйти примерно четыре часа, что означало, что она закончит уже ближе к отбою. Но отступать было поздно, нужно было действовать. Нарезав, измельчив и раскрошив все необходимое, девушка начала творить. Не смотря на то, что это был редкий древний фолиант, вся рецептура была исчеркана до боли знакомым мелким почерком. Ученица усердно следовала инструкциям зельевара, понимая, что его исправления намного ценнее изначального текста. Если верить записям, зелье должно было значительно усилиться, пусть оно и было поистине мощным изначально. Дополненные и усовершенствованные формулы поражали своей продуманностью и логичностью. Гермиона с удовольствием творила, добавляя ингредиенты один за другим и болтая мешалкой в нужных количествах. Это завораживало. Студентка крошила листья мальвы, когда зелье закипело и начало вылезать за края котла. Такого в рецепте не было. Не переставая искать причины такого поведения зелья, она машинально кинула в него последний компонент. Отвар зашипел, разбрызгивая вокруг горячие капли и покидая края посуды. Девушка в отчаянии взмахнула палочкой, что спровоцировало взрыв зелья, и ее руки окатило варевом. Уже теряя сознание, она поняла, что в подписанных ингредиентах были иглы дикобраза, которых никак не должно было быть в этом зелье. А потом наступила темнота. *** Судьба проказница, шалунья Определила так сама: Всем глупым счастье от безумья, А умным — горе от ума. Александр Грибоедов " Горе от ума" Настроение было хуже некуда. И дело было в инциденте, который директор отказалась придавать огласке. Обычная драка обычных шестикурсников привела к жутким последствиям и обернулась многодневной головной болью для Северуса. Два Слизеринца, Гриффиндорец и Рейвенкловка оказались в больничном крыле с травмами разной степени тяжести. Как это ни странно, меньше всего пострадал Гриффиндорец. Парень вовремя спрятался, когда Слизеринец, возомнивший себя всесильным магом, произнес неизвестно где найденное темное заклинание и запустил им в сторону девчонки. Она и его друг оказались в эпицентре, потому их состояние было особенно тяжелым. Если неудавшегося темного мага поставили на ноги за пару дней, поскольку он испытал на себе лишь действие рикошета, гриффиндорца выпустили в тот же вечер, залечив несколько царапин от остаточного явления, то двое оставшихся никак не приходили в себя и никакие действия Поппи и Северуса не могли их вытащить. Это откровенно злило Снейпа. Он день за днем запирался в кабинете и часами исследовал старинные рукописи и талмуды, в надежде найти решение проблемы. Изредка вспоминая о существовании Ученицы, он составлял ей список дел и оставлял его на видном месте. Пожалуй, в это время она была единственным гарантом успеха. Девчонка успевала все и не делала глупых ошибок, осознавала серьезность происходящего и не лезла к нему со своими вопросами. Хотя в последнем скорее виноват он сам, поскольку после того крика, ни одно адекватное создание не подошло бы к нему на километр, а она ничего, продолжала нормально жить в его апартаментах и не забивала ему голову еще и своими проблемами. Однако это внезапно изменилось. Вечером он заметил, что его лаборатория заперта изнутри. Это показалось довольно странным, но мало ли, с чем она могла захотеть поэкспериментировать. Он просто оставил все как есть и привычно ушел к себе. Позже, незадолго до отбоя, он отложил от себя очередной мудреный том и устало потер переносицу. От постоянного недосыпания, недоедания и переутомления у него возобновились головные боли, которых не было с убийства Лорда. Даже шаги отдавались в голове жутким боем, а уж скрип двери вообще показался оглушительным визгом. Чего и говорить о взрыве, прогремевшем на все комнаты и последующим ударом чего-то о каменный пол. Обернувшись, зельевар увидел дым, выползавший из щелей двери лаборатории. Мерлин и Моргана! Что еще могло произойти?! Отперев дверь, он отошел в сторону и распахнул ее, простым " Тергео" всосал в палочку устремившийся наружу дым и вошел внутрь. На полу, раскинув руки, лежала его Ученица. Мысль о несносных беспокойных гриффиндорцах так и не была произнесена вслух, но получила широкое распространение в его голове. Мастер быстро подошел к девушке, когда она, слегка дернувшись, очнулась. - Кажется, я слишком часто стала приходить в себя в вашем присутствии, Мастер. - Определенно, мисс Грейнджер. Не подскажете ли, как вы довели себя до такого состояния на этот раз? - Я пыталась сварить зелье Беспечного Разума. * - Вы с ума сошли? Это же сложнейшее зелье класса С! Его не всякий опытный зельевар сготовит. В нем же нужна предельная концентрация! А ведь я говорил вам, что нельзя варить зелья, размышляя о чем-то постороннем. Особенно, когда у вас не очень много опыта в варке зелий. - Это была не моя ошибка. В инструкции написан лишний ингредиент, которого не могло быть в этом зелье. Я поняла это слишком поздно. - Какой ингредиент? - Иглы дикообраза. - Откуда вы вообще его взяли? Такого же быть не может. - Я о том и говорю, но, тем не менее, он там прописан, Мастер. Вами. - Мной? Да не может быть. Покажите. Девушка попыталась подняться, но упала обратно. - Что такое, мисс Грейнджер, ноги не держат? - Нет, все в порядке. Я сейчас поднимусь. Она все же встала, тяжело опираясь на стену, и приблизилась к рабочему столу. - Вот здесь. Либо я разучилась читать, либо здесь действительно вашей рукой подписано " добавить иглы дикобраза". Снейп наклонился над ней, вчитываясь в строчки из книги и, усмехнувшись, сказал: - Не моей. Это писала моя мать. А она любила экспериментировать. Наверняка, если как-то по-особенному добавить сюда иглы, зелье изменится или улучшится. Однако уточнять, как именно, она не стала, точнее, скорее всего, просто забыла. Она была далеко не самым внимательным человеком. Но, если помните, я в самом начале вашего Ученичества говорил вам разучиться доверять всем без исключения письменным источникам научной литературы. - Да-да, я помню, просто не могла даже подумать, что что-то, написанное вашей рукой, может быть не верно. Простите, Мастер, я, пожалуй, пойду. Я нехорошо себя чувствую. - Мисс Грейнджер, я могу вам чем-то помочь? - Не думаю... Хотя, буду признательна, если вы расскажете, что с вами случилось в последнее время. - Что ж вы за человек-то такой? Вам самой плохо, а вы все о других думаете. - Вы вели себя слишком нетипично, чтобы о вас не волноваться. - То есть, вы обо МНЕ волнуетесь? - А о ком еще я могу волноваться? - Ну, мне казалось, что засекреченная информация распространяется по Хогватсу намного быстрее, чем официальная. - Я ни о чем не знаю. - Ну, хорошо. И он рассказал ей все события за прошедшую неделю. - Разрешите вам помочь, Мастер? - Вы и так мне помогаете, мисс Грейнджер. Все зелья по-прежнему поступают в больничное крыло в отличном качестве. Притом, вы стали варить их быстрее, чем раньше и научились варить те, которые я вам раньше не доверял. Вы все еще проверяете все работы учеников, в срок возвращая их обратно. И при этом не забрасываете учебу. Не думаю, что вам нужна еще дополнительная нагрузка. Хватит и того, что вы выполняете бо́ льшую часть моих обязанностей. - Тогда позвольте просто изредка отвлекать вас от этой проблемы. Вы выглядите слишком загруженным в последнее время. - А мне разве не с чего? - Я не о том. Просто иногда нужно отвлечься от вопроса, чтобы найти на него ответ. Разрешите хотя бы увидеть ребят. Может мне придет что-нибудь в голову. - Я вижу, мне вас не переспорить. Ладно, мисс Я-помогу-всем, тогда, идемте сейчас. Днем будет слишком опасно. Кто-нибудь может увидеть. - Хорошо, Мастер. Давайте пойдем сейчас. Снейп развернулся и проследовал к камину. Пояснив, что студенты находятся в закрытой палате с отдельным камином, он зачерпнул порошка и, произнеся пароль, исчез в зеленом пламени. Гермиона осторожно, опираясь на ближайшие к ней предметы, двинулась следом, с трудом сохраняя равновесие. Из камина она буквально выпала под ноги Снейпу. Зельевар же стоял возле кровати слизеринца и устало смотрел на лицо студента. Девушка, пошатываясь, поднялась на ноги и подошла к койкам. Оба, и девочка, и мальчик, были накрыты теплыми одеялами до самых подбородков и единственное, что доказывало, что они живы, это едва колыхавшаяся ткань на груди каждого. Ученица приблизилась к рейвенкловке и медленно провела над ней палочкой. - Но, Мастер, все же очень просто. - Да ну? И что же сможет их вытащить, мисс Всезнайка? - Не пытайтесь меня оскорбить, Мастер. Может, я еще окажусь права. - Что вы опять придумали? - Можете принести из подземелий настойку бадьяна? - Зачем так далеко ходить, она и тут есть. - С этими словами маг открыл один из настенных шкафов и передал девушке фиал с до боли знакомой жидкостью. Девушка сжала фиал в руке, прошептала над ним какое-то заклинание и влила его в горло студентке, следующим взмахом палочки заставив его дойти сразу до желудка. Затем она напоила снадобьем мальчика. - Ваше познание медицины, как я понимаю, тоже последствие жизни в лесах? - Да, Мастер. Здесь есть все необходимое для оказания помощи, когда они очнутся? - Вы излишне самоуверенны, мисс. Вы, правда, уверены, что ваша единственная попытка принесет больше результатов, чем наши с мадам Помфри усилия? - Я не излишне самоуверенна. Вам так сложно ответить, есть ли тут все, чтобы им помочь, когда они придут в себя? - Чтобы им помочь здесь есть главное - школьная медсестра. Этого должно хватить. Помните, вы больше не в лесу в полном одиночестве. Больше нет необходимости делать все самой. Теперь достаточно обращаться за помощью, чтобы она пришла. - Я это прекрасно знаю. Но мадам Помфри я здесь не вижу, из чего сделала вывод, что здесь должно быть что-то, чтобы облегчить их состояние после пережитого. - Почему вы так уверены, что они... Эти его слова прервал резкий надрывный кашель рейвенкловки, которая, сложившись пополам, задыхалась в приступе. - Мастер... - Отойдите, мисс, дальше я сам. Вызовите по камину мадам Помфри... Что вы стоите?! Быстрее, Грейнджер! Девушка, пережав живот рукой, опустилась на колени перед камином и связалась с медсестрой, которая уже через секунду переместилась в палату. Пока медиковедьма и зельевар помогали детям, Гермиона немного отодвинулась от камина, облокотилась о стену и попыталась успокоиться. Что-то с ней было не так. К кружащейся голове, прибавилась резь в животе и начала подниматься температура. Сжавшись в комок, девушка опустила голову и забылась сном. *** ... Птицы спрятаться догадаются... Одинокими не рождаются. Ими после становятся.... Ветры зимние вдаль уносятся и назад возвращаются. Почему, зачем, одиночество, ты со мной не прощаешься? Пусть мне холодно и невесело, - все стерплю, что положено... Одиночество - ты профессия до безумия сложная! Роберт Рождественский «Монолог женщины» Проснулась она в своей кровати с холодным полотенцем на лбу и отголосками боли в теле. На прикроватной тумбочке она нашла записку: " Простите мне мою невнимательность. Я был настолько занят, что не обратил должного внимания на ваше самочувствие. Зелье, которое вчера взорвалось, впиталось в вашу кожу, к тому же вы надышались токсичными парами, что обошлось вам отравлением организма и заражением крови. Основное лечение уже завершено, никаких серьезных последствий быть не должно, однако сегодняшний день вам придется провести в постели. На тумбочке стоят лекарства, которые помогут вам прийти в норму. Первое выпейте, как только проснетесь, второе, как позавтракаете. Посл

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: