Примечание к части 1 страница
Глава 21
Эта глава описывает события, происходившие параллельно предыдущей части. _________________ Страшно, когда умирает надежда, когда не остается даже крохотного шанса, когда ожидание чуда теряет всякий смысл. Страшно и больно. Фанфик «Паутина», автор Сфинкс Северус проснулся в семь утра и не смог заставить себя уснуть снова. Просто замечательное начало рождественского дня. До завтрака оставалось еще три часа, поскольку в каникулы подъем на час позже, и тратить их на тщетные попытки заснуть он не собирался. Вставая с кровати, он случайно смахнул гору коробок, стоявшую возле его кровати. Очевидно, это подарки, оставленные эльфами возле его тумбочки за неимением елки в апартаментах. Каждая коробка была завернута в яркую подарочную бумагу, что уже вызывало отвращение у Снейпа. Узнавать же, что внутри них, у него желания не было. Наверняка, что-нибудь такое же мерзко-праздничное и бесполезное, только настроение себе портить, а оно и так было не ахти. Потому он проигнорировал получившуюся в углу свалку и отправился в ванную. Поскольку с водой в подземельях всегда была напряженка, контрастный душ – это единственное, что он мог себе позволить, причем ни напор, ни температуру воды он регулировать не мог – на него, поочередно, то хлестал едва ли не кипяток, то выливался поток «морозной свежести». В ответ на такие издевательства он полил систему водоснабжения соответствующим потоком мата и побрел к себе, закутываясь в спасительную мягкую ткань махрового халата. После прочтения Устава Ученичества, он стал внимательнее прислушиваться к кольцу, но либо девчонка ничего не чувствовала, либо он окончательно забыл, что такое эмоции. Кое-как скоротав время за очередной разработкой, зельевар перенесся в Большой Зал. Грейнджер уже была там. На ней не осталось ни следа вчерашней возвышенности: привычное гнездо на голове, заспанное лицо, синяки под глазами, сама бледная как моль, она сидела ко всему безучастная и вяло ковырялась в тарелке. На его приветствие едва кивнула, высидела пару минут после его прихода, после чего поспешно ушла и больше целый день на глаза не попадалась, даже на обеде и ужине не появилась. Но кольцо по-прежнему молчало, значит, все нормально. На следующее утро за завтраком ей пришла записка, которую она тут же сунула в карман, не дав ему даже шанса подсмотреть, что в ней. Не то что бы ему было интересно, но с обычной почтой так не поступают. Это немного настораживало, но кольцо все еще молчало, а лицо девчонки оставалось безучастным. Весь день он провел в лаборатории, терроризируя никак не поддававшийся рецепт, потому на обеде не появился, а на ужине записка пришла уже ему. Все оказалось до банальности просто – Грейнджер не явилась на осмотр, и Поппи волновалась, а мертвенно-бледный вид Ученицы встревожил медсестру еще больше. Молча кивнув медиковедьме, он удалился из зала и последовал к комнате девушки. Дойдя до двери, он остановился и, подумав пару секунд, решил для начала попробовать по-хорошему. - Мисс Грейнджер, - постучал он, - могу я войти? - Мастер, я знаю, вы пришли по просьбе мадам Помфри. Я помню про обследование и обязательно на него схожу. Просто сегодня забылась и не пришла. Думаю, сейчас уже довольно поздно, не стоит беспокоить мадам Помфри, потому я подойду к ней завтра после завтрака, ладно? Ее покорный тон и, кажется, не наигранное раскаяние убедили его, что она действительно может сама о себе позаботиться. Она вроде показала себя человеком адекватным, особенно на фоне своих ровесников. - Хорошо, я передам это мадам Помфри. Завтра она будет вас ждать. - Да, Мастер, спасибо. Каково же было его удивление, когда следующим вечером к нему подошла рассерженная Поппи и выкатила целую тираду, из которой он вынес, что несносная девчонка так и не пришла к ней на осмотр. Еле утихомирив возмущенную ведьму, он обещал ей любыми способами доставить к ней Ученицу и направился в подземелья, понимая, что почему-то по-хорошему у него никогда не выходит. Ну нельзя быть с ними мягче и надеяться, что они все сделают как надо. А вот из-под палки все всегда выходит идеально. Взбешенный подобной наглостью поведения Гермионы, он подлетел к ее двери и забарабанил в нее: - Мисс Грейнджер, выходите, живо. Ответом ему была тишина. - Немедленно выйдите из комнаты. Внутри что-то хлопнуло, и на третий его крик девушка наконец-то вышла. - Ко мне в кабинет. Сейчас же. С размаху приземлившись в потертое временем преподавательское кресло, он скрестил перед собой пальцы, уперся локтями в столешницу и испытующе уставился на Ученицу. - Итак, мисс Грейнджер, я жду объяснений. Почему вы до сих пор не были в больничном крыле? - Я не могла, Мастер. - И почему же? - Не могу сказать. - Можете, но не хотите. А вот скрывать не можете, потому что я, ваш Мастер, спрашиваю. Отвечайте! - Мастер, пожалуйста, я, правда, не могу этого сказать. Поверьте, прошу. - Вы ждете приказа? - Нет же, Мастер. Пожалуйста, оставьте меня. Я не хочу ничего говорить, но если начну, не смогу ничего скрыть. Поймите меня, Мастер! - Понять? Вы, кажется, забыли, с кем разговариваете. Я не собираюсь ничего понимать. Мне плевать, почему вы не хотите говорить. Я попросил вас, по-хорошему, заметьте. Вы выполнили мою просьбу? Нет. Так почему я должен вам потакать? Вы ведь прекрасно понимали, что за просьбой последует приказ. Вам был дан шанс действовать добровольно. Вы им не воспользовались. Теперь вы будете делать все то, что я скажу, так, как я скажу. И обратите внимание, я не требую, чтобы вы пошли на обследование, я прошу лишь назвать причину, по которой вы до сих пор его избегали. Отвечайте же! - Но, Мастер, пожалуйста… Снейп яростно ударил кулаком по столу: - Довольно! Ваши просьбы ничего не изменят. Здесь есть только мое слово, мой закон, и вы обязаны ему подчиняться. Я – Ублюдок, мисс Грейнджер, Мерзкий Сальноволосый Ублюдок. - Нет, Мастер, не надо! Вы не такой! Вы лучше… - Вы ошибаетесь, мисс, я именно такой. - Но вы же можете быть добрым. Вы были понимающим, вы старались мне помочь… - О, нет, мисс Грейнджер, я старался, чтоб вы в это поверили, не больше. Бросить вас мне бы не позволили, ведь весь состав знал, что я могу помочь. Вашей гибели мне бы точно не простили, а на моих руках и без вас хватало грязи. Я вытащил вас после срыва, потому как не имел права не вытащить. Я оставил вас при себе, потому что иначе все было бы напрасно, а я не имею привычки работать впустую. А после вы с таким рвением бросились выполнять мои обязанности, что я не посмел мешать вам делать то, на что мне откровенно лень тратить силы. Даже ваш сумасшедший поступок принес мне пользу, так как меня всенародно оправдали. Вы были слишком положительной, слишком много выгоды приносили, чтобы просто вас прогнать. Но теперь вы стали все чаще перечить мне, ставить под сомнение мои просьбы, вы рисковали моим едва оправданным именем. Подумайте сами, нужен ли мне такой Ученик? - То есть вы все это время… притворялись? - Ха, какая прелесть! Даже сейчас вы пытаетесь смягчить мои поступки. Снимите наконец свои розовые очки и посмотрите на мир здраво. Я лгал вам, мисс Грейнджер. Я обманул вас. Я воспользовался вашими слабостями, использовал вас. Играл вашими чувствами, если угодно. - Что?! - О да, я прекрасно знаю, что вы ко мне испытываете и как старательно пытаетесь избавиться от этого чувства. - Откуда? - Вы совершенно не умеете скрывать свои мысли и воспоминания. А уж про долговременные блоки я вообще молчу. - Что вам еще известно? - Мне известно все, и даже больше. - Мастер, позвольте мне уйти. - Я позволю вам уйти не раньше, чем получу ответ на свой вопрос. Мне нет дела до ваших проблем. Говорите сейчас же, почему вы до сих пор не были в больничном крыле? - Я не могу сказать. - Я прика… - Не надо! Хватит! Вам все мало? Вы недостаточно унизили меня сегодня? Все не можете перестать упиваться своей властью? Кому вы доказываете свою силу? Мне? Так я и без этого ее признаю. Это не мне нужно взглянуть на мир здраво, а вам! Прекратите критиковать и оскорблять других, взгляните на себя. Вы неуверенный в себе, высокомерный, заносчивый, зациклившийся на своих проблемах социофоб. Перестаньте помыкать людьми! Хватит цепляться ко всем подряд! Вы сами ничуть не лучше! __________________ Снова. Это произошло опять. Да сколько ж можно? Сколько еще раз я попадусь на красивые слова? Как обычно, сначала в это не хочется верить: нет, он не мог, кто угодно, только не он. А вот когда доходит осознание – случилось. Предал. Что дальше? Причем, не абы кто, а тот, кому безгранично доверял. Всегда, почему-то, предают именно они – те, кто дороже всего, на кого не подумаешь, что способен. Кто это? Тот, кто был ближе всего, кто знал самые сильные болевые точки. Почему? Да ты сам дал карты, сам едва ли не попросил: «Проучи меня». Кто виноват? Он? Ты? Оба? Себя винить проще. Убеди себя - это твоя ошибка, винить некого. Извлеки урок и впредь относись более осмотрительно к выбору близких. Вот только, близких не выбирают. Разумеется, предательство – не конец света, жизнь на этом не закончилась. Подумаешь, предательство. Больно, но не смертельно. Смирись и живи дальше. Безусловно. Только вот как быть, если это не в первый раз, и даже не во второй, и не в третий… Который уже человек вытер об тебя ноги? Сколько можно терпеть это? На что уже надеяться? Кому верить? В чем я так провинилась, что самые дорогие мне люди один за другим снимают маски и кидают в меня камни? Неужели мне никогда не встретится человек, которому я смогу доверять? Что за ерунда?! Если он и встретится мне когда-нибудь, я, наверное, к этому моменту, наконец, разучусь доверять людям. А можно ли вообще кому-то доверять? Хватит, надоело. Плевать на все. Забыть это ужасное понятие «близкие». Уничтожить слово «друзья». Не хочу опять услышать эти слова. Я больше не совершу этой ошибки. Не желаю больше никому ничего доверять. Хотя, о чем это я, мне и не придется. __________________ Руку Снейпа с каждым ее словом жгло все сильнее. Он смотрел на нее, не отрывая взгляда, и поражался мощи гнева, спрятанного в этой на вид слабой девчонке. Ее волосы разметались в разные стороны, глаза горели так, словно она пыталась испепелить его взглядом, а в них пламенем полыхала обида. Ей было плохо, действительно плохо, но выглядела она настоящей Валькирией, и вид ее, в бешенстве орущей на него, одновременно забавлял и восхищал его. Пока он не присмотрелся внимательнее. - Мисс Грейнджер, что у вас с лицом? – Девушка замолкла на полуслове и осторожно провела рукой по щеке. – Что вы с собой сделали? Сидеть на месте он уже не мог, потому рванулся к ней и, схватив ее за локоть, развернул к себе. - Отпустите меня! - Не дергайтесь, мисс Грейнджер. По лицу девушки текла струйка крови и капала на форменную блузку, образуя алое пятно на идеально белой ткани. Его руку жгло все сильнее - Мастер, пустите меня, я хочу уйти. - Никуда вы не пойдете. Мужчина дернул ее на себя и задрал ей челку. У нее на лбу было несколько довольно крупных царапин, из которых сочилась кровь. Он потянулся за палочкой, чтобы остановить кровь, когда она резко оттолкнула его от себя: - Не прикасайтесь ко мне! – После секундного ступора, он поймал ее снова, но девчонка снова закричала. – Пустите! Мне больно! Она с силой рванула руку и прижала ее к себе, затравленно сжавшись и баюкая ее, словно он ее действительно ударил. На рукавах рубашки, в местах, где он держал ее, проступала кровь. - Все, мисс Грейнджер, успокойтесь. Я больше не буду вас трогать. Позвольте мне просто остановить кровь. - Не надо разговаривать со мной, как с напуганным ребенком – у вас не получается. И не нужно мне помогать, я сама со всем справлюсь, просто отпустите меня. - Мисс Грейнджер, глупая вы девочка, вы не можете справиться с ранами на голове самостоятельно. Я обещаю, что ничего вам не сделаю. Просто позвольте мне помочь. - Поверить вашим обещаниям? Снова? Позволить помочь? Я, может и глупая, Мастер, но не настолько. Спасибо, сама сделаю. Пустите меня к себе. - Стоять! Я приказываю вам не двигаться с места и выполнять то, что я скажу. Поднимите челку и стойте смирно. Вульнера санентур! - Не поможет. Одновременно с ее словами заклинание пало, и раны открылись вновь. - Что за черт! Вульнера санентур! Вульнера санентур! Вульнера санентур!!! - Прекратите! Оно не сработает. - Молчать. Закатайте рукава рубашки. Руки девушки от локтя до запястья были туго перебинтованы, под повязками кожа была исполосована царапинами, которые слабо кровоточили. - Вы что, с ума сошли? Последний ум отшибло? Какого лешего вы это с собой натворили? Отвечать. - Это не я. Так вышло. - Говорите яснее, что за отговорки? Откуда вы знали, что заклинание не сработает? И почему оно, собственно не сработало? Гермиона молча смотрела в пол и никак не реагировала на его слова. - Отвечайте же. - Можно я воспользуюсь палочкой? - Зачем? - Профессор, пожалуйста, я сейчас все расскажу. Одно заклинание. - Валяйте. - Мисит Фасциа! – На голове студентки появилась тугая повязка, временно остановившая кровотечение. – Я готова. - Я жду объяснений. - Это началось почти сразу после того, как мадам Помфри отпустила меня из больничного крыла. В определенный момент появляется новый порез. С каждым разом они все глубже и все в более опасных точках, и кровь в них не останавливается. - Что за бред?! Акцио настойка бадьяна! - Не тратьте зелье впустую, Мастер, это не работает, как и все известные мне виды заживляющих настоек и заклинаний. - Ерунда какая-то. Это невозможно. Что это вообще такое? - Как, Мастер, вы так и не поняли? - Не понял чего, мисс Грейнджер? - Это проклятие, Мастер, то самое проклятие Долохова. - Проклятье! Вы выяснили, как оно действует? - Медленно и печально приближает меня к смерти. - Конкретнее, Грейнджер. - Это авторское проклятие, Мастер, к нему нет описаний. У меня была лишь формула, воспоминания о его цвете и последствия применения. - Но ведь что-то вы выяснили. - Разумеется, я же Книжный Червь. - Не ёрничайте, рассказывайте. - Думаю, начать стоит с того, что проклятие необратимое. А действие у него поистине впечатляющее. Долохов хорошо знал вас, раз пустил именно его. Фраза Сентио ингеро круор дословно переводится как «Чувствовать страдания – кровь». Каждый раз, когда человек, попавший под заклинание, испытывает отрицательные эмоции, на его теле появляется порез. Чем чаще он испытывает подобное, тем больше становится порезов, и с каждым разом они становятся все крупнее. Притом, если в мелких кровь останавливается, то в крупных уже нет. Человек медленно умирает от потери крови не в силах ничего исправить. Думаю, вы помните, как паршиво умирать от потери крови. Попади проклятие в вас, вы бы не выжили и пары дней. - Мерлин, Грейнджер, и вы молчали? Вы потому не шли на обследование? - А что толку почти мертвому человеку идти на обследование? - Не задавайте глупых вопросов. Мадам Помфри высококвалифицированный специалист, она найдет что-нибудь, что вам поможет. - Мне может помочь только чудо, Мастер, но такие скептики, как вы, в чудеса не верят. А значит, мне уже ничто не поможет. Даже тонна кроветворного меня не спасет, скорее добьет. - Почему? Это же действительно выход! - Нет, это ловушка, псевдорешение. Я уже пробовала. Стоит мне выпить глоток кроветворного, как из последнего пореза кровь начинает течь в несколько раз сильнее. Заклинание выплескивает едва сотворенную кровь, отторгает ее. - Черт побери, ну не может такого быть, чтобы решения не было. Оно должно быть. - Отпустите меня, Мастер. Пожалуйста, мне уже недолго осталось. Через несколько дней я перестану мозолить вам глаза, и вы снова сможете нормально жить в своих подземельях. - Что за чушь вы несете?! Сейчас же отправляйтесь в больничное крыло, расскажите мадам Помфри все, что рассказали мне и оставайтесь там на ночь, чтобы, если что, вам могли оказать помощь. - Но мне ничем нельзя помочь! - Выполнять! Мужчина развернулся и стал искать глазами нужный корешок книги в шкафу. Она промычала что-то и уже шагнула к выходу, как поперек ее шеи протянулась новая рана. Девушка попыталась закричать, но стала оседать на пол, захлебываясь собственной кровью. Руку зельевара резануло горячим металлом, он обернулся посмотреть, что произошло, и едва успел поймать Ученицу у самого пола. - Потерпи, Грейнджер, потерпи! Ну разве ж можно так реагировать на слова циничного слизеринца? Зачем ты вообще слушала, что я говорил? Мисит Фасциа! Больничное крыло, личные палаты колдомедика. - Северус, первый час ночи, о чем ты думаешь? - Поппи, сюда, быстро. Проклятие Грейнджер активизировалось. Нужна твоя помощь, долго она не протянет. - Переносись ко мне. Живо. Ослушаться он не посмел. Уже через минуту медиковедьма надежно закрепила повязки, быстро придя к выводу, что раны можно не заживлять, а «консервировать», хотя бы временно. - Таким образом, девочка проживет еще какое-то время, пока мы найдем способ ее вытащить. Главное сейчас – не допускать новых ранений. Ты понял меня, Снейп? - Понял, Поппи, понял. - Тогда, расскажи все с самого начала. И, прошу, на этот раз, совсем все. - Хорошо. Пока он говорил, женщина устраивала Гермиону как можно удобнее, стараясь причинить ей как можно меньше боли. - Северус, - прервала она зельевара посередине его речи, - на нее наложены очень мощные чары. - Ну, это логично, проклятие – штука не слабая. - Не передергивай, Снейп. Проклятие я, кстати, по-прежнему не ощущаю. А вот какое-то бытовое заклинание на нее наложено, причем, весьма сильное. - Что бы это могло быть? - Диагностика не определяет бытовые заклинания. Попробуем иначе – Фините! Гермиона лежала, окруженная множеством подушек, а чтобы на перевязки ничего не давило, медиковедьма немного изменила вид больничной пижамы, поэтому, когда прозвучало заклинание, оказалось хорошо видно, как на коже девушки один за другим проступили множественные шрамы, на предплечье выступило слово «Грязнокровка», а в волосах появились седые пряди. - Маскирующее. Не знал, что Грейнджер настолько скрытна. Я даже не ощущал на ней чар. - Гермиона талантливая волшебница, но война сильно подкосила ее, а оправиться ей не позволили. - Не знаешь, откуда эта надпись? - Беллатрикс постаралась. Гоблинская сталь – это ничем не сведешь. - А седина? - Я не знаю, она никогда не рассказывала об этом. Очнется – сам спросишь. - А ты уверена, что она очнется? - Я уверена, что ты приложишь все усилия, чтобы добиться этого. Я не права? - Права, как всегда. - Все, Северус, иди к себе. И чтоб без обращающего заклинания не возвращался. - Понял-понял. Спасибо, Поппи. Позаботься о ней. Мужчина быстро дошел до подземелий и постучался в спальню слизеринского старосты. - Профессор, вы? Что-то случилось? – спросил парень, мгновенно сгоняя с себя остатки сна. - Драко, мне нужна твоя помощь. - Что угодно, сэр. - Мне нужна спасенная библиотека твоего отца, чем скорее, тем лучше. - Сейчас, сэр, только переоденусь. - Прошу тебя, Драко, только поторопись. Времени катастрофически мало. Мы можем не успеть. - Не успеть куда, сэр? - К чуду.
Глава 22
Любящее сердце стоит больше, чем вся мудрость на свете. Чарльз Диккенс «Дэвид Копперфильд» Снейп ждал Драко снаружи, молясь, чтобы парень скорее вышел. Тот почти не заставил себя ждать и уже через несколько минут вышел полностью одетым в дорожной мантии. - Профессор, что с Гермионой? На секунду оторопев от того, что Малфой назвал его Ученицу по имени, да еще и сбитый с толку его осведомленностью, мужчина ответил не сразу. Он развернулся и последовал по направлению к выходу, заговорив лишь покидая подземелья: - С чего ты взял, что с мисс Грейнджер что-то случилось? - С того, что вечером мы провели обряд родства, и сейчас мой кулон так невыносимо горит, что я чувствую даже сквозь рубашку. И что такого произошло за пару часов, что сейчас она на грани смерти? Выругавшись про себя на такое неудачное стечение обстоятельств, он спросил: - То есть вы с мисс Грейнджер обменялись кровью? - Да, мы теперь фактически брат и сестра. Так могу я узнать, почему моя сестра умирает? У Снейпа у самого рука под кольцом невыносимо горела и мешала думать, но слова слизеринца заставляли его продолжать говорить. - Она попала под проклятие Долохова, когда мы спасали мисс Лавгуд. Все это время оно никак не проявляло себя, как мы думали, а сейчас заклинание распространилось слишком сильно, и мы уже не можем его остановить. Парень как споткнулся: - Вы хотите сказать, что она не выживет? - Я хочу сказать, что пока мы не знаем, как ее спасти. Зато в библиотеке твоего отца есть множество древних книг с похожими заклинаниями. Если я найду нужные, то у нас будет шанс ее вытащить. - Я взял портключ в подвалы их нового дома, отец спрятал книги там. - Тогда нам нужно поспешить дойти до антиаппарационной зоны. *** В небольшом темном помещении, заставленном множеством стеллажей, было прохладно и неожиданно сухо для подвала. Уж кто-кто, а Люциус точно знал, как ухаживать за древними фолиантами. - Драко, здесь работают старые поисковые заклинания? - Да, сэр. Эльфы все восстановили. - Тогда, - он положил руку на небольшой стол в углу, - мне нужны книги о проклятиях, при которых человек умирает от потери крови. На столе появилось четыре тома разной степени потрепанности, раскрытые на разных страницах. - Всего четыре? Однако мисс Грейнджер чрезвычайно повезло. В первых трех книгах нужных симптомов не оказалось, зато написанное в последней книге заклинание идеально подходило под описание Грейнджер. Увидев знакомую формулу наложения, маг успокоился. - Долохов не изобретает авторские заклинания, он заимствует давно забытые проклятия из старинных магических книг. - Значит, вы сможете ей помочь, сэр? - Драко, когда ты в последний раз видел в книгах до XVII века снимающиеся проклятия? - То есть оно необратимое? - Я такого не говорил, но снять будет непросто. Нужно найти очень редкое магическое существо, которое почти исчезло из Великобритании, и сварить зелье из его чешуи. - А разве нельзя просто где-нибудь купить чешую? - Нет, Драко, не в данном случае. Это разумное создание, оно даст чешую только тому, кто по-настоящему в ней нуждается. Торговцы такой чести не удостаивались ни разу. Да и в этом ингредиенте давно отпала необходимость, ведь всё, где он использовался, все сильные проклятия были запрещены и со временем забылись. - Я никак не пойму, о ком вы говорите? - Висмут Мудрый - Леденцовый Узорчатый Полоз. Это огромный Змей, обитающий глубоко под землей. Существо, наделенное необычайным умом, способное читать мысли и чувства, предугадывать движения, видеть суть вещей. К нему раньше шли за советом те, кого именовали Великими. Единственный, с кем Висмут может говорить на равных – это Сфинкс. Люди всегда боялись тех, кто знает больше них, поэтому одно время Висмутов истребляли, из-за этого им пришлось скрыться глубоко в пещерах. Они больше не рады людям, хотя и знают, что времена изменились. - Я слышу о них впервые. - Неудивительно. Их убрали из программы много лет назад и уничтожили всю доступную литературу по ним. Остались лишь древние писания, в которых Висмуты показаны лучшими друзьями королей, помощниками знахарей и мудрецов. Вот его-то и предстоит найти и убедить, что мне необходима помощь. - Я пойду с вами. - Нет. Ты вернешься в школу, найдешь Поттера и мисс Лавгуд и все им расскажешь. Если она придет в себя, ей может понадобиться ваша поддержка. Запомни, Драко, - зельевар за плечи развернул крестника к себе, - любая отрицательная эмоция может стать для нее последней, поэтому ваша задача не дать ей впасть в отчаяние. Не упоминайте при ней меня и мистера Уизли, не напоминайте ей о войне и не спрашивайте о произошедшем вечером. Если ее состояние изменится, твой артефакт подскажет. О любых изменениях немедленно сообщать мадам Помфри. Ты все запомнил? - Да, сэр. - Тогда, - он схватил перо, кусок пергамента и что-то на нем написал, - возвращайся в гостиную и дождись подъема, потом иди на завтрак, найди там этих двоих и отправляйтесь в больничное крыло. Записку отдашь мадам Помфри, иначе она вас не пустит. И не забудь заткнуть Поттера, если он начнет возмущаться. - Вот уж это я точно сделать не забуду. - И не ругайтесь при ней, если не хотите ее добить. - Хорошо, сэр. - Можешь идти. – Парень дизаппарировал. – Финли, ты мне нужен. - Я здесь, хозяин. - Перенеси меня к самой большой пещере Бен-Невиса. - Да, хозяин. Уже через секунду его по лицу хлестал сильный ветер вперемешку с мокрым колючим снегом. - Можешь исчезнуть, Финли, я позову, когда ты мне понадобишься. Посильнее закутавшись в мантию, он шагнул внутрь пещеры, зажег палочкой свет и осторожно пошел внутрь. Судя то тому, каким широким был проход, и как гладко было отшлифовано дно, Снейп понял, что не ошибся в выборе места. Он продвигался вглубь около часа, пока не вышел к огромному гроту, в котором, свернувшись на широком обтесанном камне, лежал могучий Змей. Несмотря на нелюбовь к животным, профессор не мог не признать, что Полоз был красив. Стоило ему ступить внутрь, как тот зашевелился и поднял голову. Могучее тело было покрыто разноцветной чешуей, серебристо-голубые глаза с любопытством уставились на мага. - Кто ты, человек, и почему тревожишь меня? - Я пришел просить твоей помощи, Мудрый Висмут. - Почему ты решил, что я с-с-стану помогать тебе? - Потому что ты никогда не отказываешь в помощи тем, кто действительно в ней нуждается. - Это верно, человек, но тебе придетс-с-ся доказать, что ты достоин моего с-с-совета. Зачем ты пришел? - Одна девушка была проклята заклинанием Сентио ингеро круор, она умирает. Спасти ее может только зелье из твоей чешуи. - Ты не лжешь, человек, но и всей правды не говоришь. Почему она была проклята? - Потому что спасала меня. - Почему она умирает? - Эм… Потому что была проклята? - Нет, человек, потому что ты с-с-спровоцировал действие проклятия, ты и другие близкие ей люди. Она умирает из-за тебя. Ты хочешь с-с-спасти ее, но почему? Кто она для тебя? - Она моя Ученица, я отвечаю за нее. - Ты с-с-снова не говоришь всей правды. Но я не буду вытягивать ее. Ты не знаешь главного ус-с-словия с-с-спасения. Без него зелье не подейс-с-ствует. Единс-с-ственное, что с-с-способно ос-с-становить С-с-смерть, это Любовь, человек. Ты понимаешь, о чем я говорю? - Ее может спасти только тот, кто ее любит? - Верно. - Но у нее никого нет. Хотя, есть подруга, которой она обязана жизнью, два названых брата… и родители! Ну конечно, можно найти ее родителей. - Ты глуп, человек. Любовь друзей может быть разрушена, любовь брата к с-с-с-с-сестре с-с-сильна, пока у того нет с-с-своей возлюбленной, любовь матери к ребенку безгранична, но разрушима заклятиями. Только любовь мужчины к с-с-своей женщине с-с-снимет эти чары. Ес-с-сли есть тот, кто способен причинить боль, то с-с-существует и тот, кто может залечить рану. Заклятие наложено мужчиной, полным ненавис-с-сти, значит, с-с-снять его должен мужчина, ис-с-сполненный любовью. Ты мог бы попытатьс-с-ся с-с-сделать это, ведь именно по твоей вине девочка пос-с-страдала. Но тобой движет не чувс-с-ство, и даже не с-с-совесть, а долг. Ты отверг эмоции, тебе с-с-словно плевать, умрет ли девочка, лишь бы это не пос-с-ставили тебе в вину, вот о чем ты думаешь. - Чувства – это ерунда, они мешают думать. - Нет, человек, ты опять неправ. Они зас-с-ставляют думать о том, о чем ты думать не хочешь, вот и все. Ты считаешь, что чувс-с-ства – это с-с-слабость. - Именно. - Ты ошибаешься. Чувс-с-ство – с-с-слабость, когда не умеешь с ним с-с-справляться. Ненавидеть не плохо, плохо не уметь с-с-скрывать свою Ненавис-с-сть, бояться не с-с-стыдно, с-с-стыдно признаваться в с-с-своем С-с-страхе; любить не с-с-страшно, с-с-страшно терять с-с-свою Любовь или ос-с-ознавать ее ненужнос-с-сть. Ты был отвергнут однажды, и теперь с-с-сам отвергаешь вс-с-ех, кто к тебе приближается. Только вот одно «но», Любовь - с-с-самая великая с-с-сила, с-с-существующая в этом мире. Одиночество – вот что такое с-с-слабость. А ты одинок. - Я не мог допустить, чтобы она осталась рядом со мной. - И ты с-с-сделал все, чтобы она тебя возненавидела, так? Глупет-с-с-с! Проделать такое с влюбленной девушкой! С-с-своими выходками ты разрушил не только с-с-свою жизнь, но и ее. Ведь именно ты довел ее до такого с-с-состояния, именно ты был ближе всего к ней, но отказывался замечать, что ей с-с-становится все хуже и хуже. Она такой человек, что если даже ей с-с-самый близкий друг или родственник заявит, что ненавидит ее, она ни на с-с-секунду не ус-с-сомнится в таких с-с-словах и с-с-смирится с ними. Она не с-с-способна поверить, что ее вообще можно любить. В этом ты на нее похож, с одним единс-с-ственным исключением. Тебе никогда не говорили, что ты любим, ты не знаешь, каково это, быть любимым. А она знала, ей говорили это много раз, а потом предавали. Она больше не хочет быть брошенной, ей проще отрицать саму мысль, что она кому-то нужна. И она одержима поис-с-ском человека, который признал бы ее, потому что она не может прос-с-стить и полюбить с-с-саму с-с-себя. Ты понял, что ты наделал? - Я ей не нужен, она видит во мне какого-то отзывчивого и наивного добряка, которого сама себе выдумала. Я не такой. Она влюбилась в идеал, коим я никогда не был. - Ты еще глупее, чем я полагал, человек. Девушка никогда не влюбляетс-с-ся в идеал, она идеализирует того, в кого влюбляетс-с-ся. Ей не нужен отзывчивый и наивный добряк, ей хочется, чтобы ты с-с-стал для нее таким. Тем, кто защитит, не дас-с-ст в обиду, кто будет во всем лучше нее, кто не позволит быть с-с-сильной, с кем она с-с-сможет чувствовать себя с-с-слабой. - Возможно. Но если все, что ты говоришь – правда, то почему же любимые люди продолжают умирать? Смерть никогда не спрашивает, любим ли человек, она просто уносит его. А тот, кто потерял любимого, ломается раз и навсегда. Лучше совсем не испытывать любви, чем потерять ее, а рано или поздно терять придется. Любовь убивает людей. - Никчемный человечишка, это говоришь мне ты? Тот, кто жив только благодаря жертве любящего с-с-сердца? Как ты с-с-смеешь не признавать Любви?! С-с-своим с-с-существованием ты дважды обязан девушке, рис-с-скнувшей всем ради тебя. Неблагодарный! - Я… Э-э-э… Откуда ты все это знаешь? - Ну, я же Мудрый Вис-с-смут, мне полагается все знать. - Но откуда? - А это, человек, уже не твоя забота. - Если ты все знаешь, то почему не зовешь меня по имени? - Ты тоже не зовешь меня по имени, человек. Имя – это еще одна древняя С-с-сила. Тебе станет легче, если я назову тебя С-с-северусом? Не думаю. Уходи, человек, ты не получишь моей помощи. - Но ведь тогда Гермиона умрет. - Да, и в этом будешь виноват ты. - Что мне сделать, чтобы ты помог мне? - Ответь, насколько с-с-сильно ты любишь эту девушку, и чем ты готов пожертвовать, чтобы ее с-с-спасти? - Ну, я… - Уходи, и не возвращайся, пока не найдешь верного ответа на мой вопрос-с-с. *** Снейп сидел в своем кабинете со стаканом огневиски в руке, которую ему снова и снова пополнял Финли, привычный к подобным приказам хозяина. Меган лишь недовольно качала головой, наводя порядок в его спальне. Эльфийка не выносила вида пьяного хозяина. Мужчина покачивал рукой, наблюдая, как переливается янтарная жидкость в стакане и размышлял. Поппи за несколько часов уже трижды отчиталась ему о состоянии Гермионы, после обеда заглянул Малфой, сказать, что Грейнджер не захотела их видеть, и мадам Помфри отказалась их впускать, несмотря на его записку: слишком боялась еще сильнее расстроить девочку. Сама же виновница событий сохраняла невероятное спокойствие – она свернулась в комочек, закуталась в одеяло и никак не реагировала на попытки медиковедьмы ее растормошить. Из-за пореза на горле она сохраняла молчание, ничего не ела, но и не пыталась никак это исправить. Из чего зельевар сделал простой и логичный вывод: она смирилась со своей участью и просто дожидается смерти. Нормально ли это для девчонки ее возраста? Ответ: нет. Другая на ее месте истерила бы, ревела в три ручья, жалуясь на горькую судьбу и несправедливый мир. Или строила бы из себя умирающую, требуя внимания и заботы от всех и каждого. Или пыталась бы сделать как можно больше всего, стараясь использовать каждую секунду ускользающей жизни. Что же не так было с Грейнджер? Нормально ли это для нее? Ответ… неясен. Он понял, что совершенно не знал ее, как человека, да и не стремился никогда узнать. В нерешительности он дошел до ее комнаты и остановился на пороге. Внутри было темно, и сквозь окно лился мерцающий свет луны. Она не была обычной девчонкой уже по интересам и потребностям. Тогда как любая девчонка завешивает комнату всякой ерундой, то эта расположила все очень удобно и рационально. На рабочем столе лежал ее военный дневник с изобретенными заклинаниями, и рядом стояла колбочка, видимо для ее синего огонька. Он такой огонек зажигать не умел, потому создал свечу, зажег ее, открыл последние листы рукописи и сколдовал проявляющее заклинание. С каждым днем становится все хуже и хуже. Не знаю, долго ли еще смогу скрывать проклятие от других. Благо, Мастер перестал обращать на меня внимание, и я могу не опасаться хотя бы его вмешательства. Сегодня царапина прорезала запястье. Думала, с ума сойду от боли. Если бы они хотя бы не горели так сильно. Мне с трудом удается подавлять чувства, чтобы кольцо Мастера не выдало меня ему. Мадам Помфри уже второй день пытается вынудить меня прийти в больничное крыло, пока мне удавалось избегать этого, но долго я бегать не смогу. Рано или поздно все откроется. И уж лучше бы поздно. Я прекрасно понимаю, они начнут носиться вокруг, пытаться спасти, обнадеживать, убеждать не отчаиваться, будут искать обратное заклинание и уговаривать меня потерпеть. А начнешь убеждать в бесполезности, поймут неправильно, так еще и жалеть станут. Ни один ведь не догадается, что плохо мне вовсе не из-за ран, это можно потерпеть. Мне очень тяжело оставаться одной, я просто каждой клеточкой ощущаю накатывающую усталость. Невозможно так долго терпеть и не сойти при этом с ума. Иногда так хочется встать, приложить руки ко рту и закричать во все горло, чтобы услышали, чтобы вернулись и обняли, чтобы не бросали. Я не могу больше быть одна. И мне наплевать, что меня не станет. Лишь бы не умирать в одиночестве. Не существует неизлечимых болезней. Все мы болеем лишь недостатком внимания самых дорогих людей. Да любая болезнь отступит, если рядом будет тот, кого любишь. Ничто не страшно, когда тебя обнимают друзья, когда ты нужен родителям, когда ты знаешь, что ты не один. Мне никогда не говорили «Я люблю тебя», я сама никогда никому такого не говорила (мама не в счет). И я не знаю, что люди вкладывают в эти слова. Но если бы мне когда-нибудь пришлось произнести их, это бы скорее всего значило «Не бросай меня». На этом запись обрывалась, а последняя строчка и оставшийся пергамент были сморщены от уже высохших пятен слез. Вот в чем дело. Ей действительно наплевать на себя, она просто устала от холода одиночества. Он прекрасно понимал, о чем она говорила, хоть и не со всем был согласен. И тут у него в голове всплыл ее вопль, когда она только пришла в себя после срыва осенью: Я больше так не могу. Я больше не выдержу. Мне страшно. Кто-нибудь, пожалуйста, останьтесь со мной. Я больше не могу быть одна… У меня больше никого не осталось! Простите меня! Кто-нибудь, помогите! Не бросайте меня! Я не смогу больше быть одна! Не выдержу! Кто-нибудь! А следом слова, произнесенные в полубессознательном бреду: - Вам плохо? - Мне страшно. - Почему? - Я больше не могу быть одна. Уже тогда она не переносила своей вынужденной изоляции, ей нужен был хоть кто-нибудь рядом. А он-то сам как с ней поступил? Как ее глупые друзья-гриффиндорцы, как помешанный на собственных чувствах подросток. И это он считал себя подлинным слизеринцем, умным и рассудительным? Да любой хаффлпафец на его месте повел бы себя разумнее. А ведь она сейчас снова одна. Его присутствие может, правда, еще сильнее навредить ей, но, судя по ее записям, ей хоть гриндилоу в собеседники, лишь бы одной не оставаться. Значит, и он сойдет. Мужчина хлебнул глоток отрезвляющего и довольно быстро дошел до подземелий, решив, что камин – это слишком шумно, да и Поппи может не пустить из соображений безопасности девочки. Зайдя за ширму, он удивился, не найдя на кровати ученицы. Лишь секундой позже он заметил ее сидящей на подоконнике, подносившей к губам стеклянную склянку. Еще секунда ушла на то, чтобы осознать, что налитое в колбу зелье – это не лекарство, а яд. И долю мгновения занял шаг до девушки, сопровождавшийся порывистым движением ладони, вырвавшим сосуд из ее руки. - С ума сошли? Мы изо всех сил стараемся сохранить вам жизнь, а вы так бездумно ее губите! – Увидев разочарование в ее глазах, он добавил, - Не отвечайте, думайте о том, что хотели сказать, я прочитаю. «Прошу вас, отдайте колбу. Так всем будет легче». - Неужели вам настолько не дорога ваша жизнь? «Моя жизнь уже давно ничего не стоит, у меня никого нет. Пожалуйста,
Воспользуйтесь поиском по сайту:
