Примечание к части 3 страница
Глава 36
Только очень близкому человеку можно позволить на себя кричать. Если не считать небольшого истощения, все последствия тех недель, что он провел в том странном подземелье, исчезли. Удручало то, что он остался без любимой палочки, которая прошла с ним через все жизненные беды и лишения, которая в какой-то степени свела его с Гермионой, и из-за которой он в итоге и проиграл. Чуть ли не на следующий день они выбрались в лавку Оливандера, но не сумели подобрать там нужную, что весьма опечалило и Снейпов, и владельца. В других мастерских удача так же им не улыбнулась. Они приобрели простенькую подержанную палочку на первое время, но оба прекрасно понимали, что это не выход, и что такому магу, как Северус палочка крайне необходима. Жизнь продолжала идти своим чередом, но было предельно ясно: как раньше уже не будет. Хоть зельевар и сумел довольно быстро наладить дела в их магазинчике, но запасы за время его отсутствия изрядно истощились, потому первое время ему частенько приходилось проводить не с соскучившейся женой, а с армиями котлов, дивизиями пробирок и в нескончаемы войнах с ингредиентами. Но все же он успевал отдать должное дому. Первое, что он сумел сделать, придя более-менее в состояние стояния, так это заставить Гермиону вымыть седину, потому как этот вид погружал его в жуткие пучины вины и сострадания, которых она не выносила. Он старался каждым жестом, словом, взглядом показать ей, что он снова рядом – она отчаянно ловила любую деталь проведенного вместе времени. Но что-то в ней сломалось. То, что сделало с ним заточение не шло ни в какое сравнение с тем, до какого состояния довело его девочку его отсутствие. Она почти перестала есть, ходила бледная и срывалась на все, что движется. Кроме того, вероятно, из-за пережитого страха она практически не спала, лишь беспокойно дремала, готовая, как раньше, на войне, проснуться посреди ночи от малейшего шороха. Спасением стал Люцифер. Именно он следовал за ней по пятам, развлекал ее своими причудливыми забавами, как умеют только кошки. Он приходил к вновь чем-то недовольной хозяйке, усаживался на колени (частенько сбрасывая при этом лежащую там книжку) и начинал тихонько тарахтеть, иногда чуть выпуская коготки, намекая, что его нужно чесать и гладить. Он требовал от нее внимания и заботы, заставляя ненадолго вернуться в подлунный мир к заботам насущным. Ублажая любимца, Гермиона успокаивалась и даже начинала что-то напевать, как раньше, до его исчезновения. Теперь вся их жизнь, казалось, поделилась на «до похищения» и «после». Северуса это отчаянно не устраивало, но никак исправить это не представлялось ему возможным, потому он сутками сидел в лаборатории в бесконечных раздумьях, машинально подготавливая ингредиенты к варке и оставляя девушку на попечение кота. Понимая, как сильно он виноват перед Гермионой, он старался что-то для нее сделать, только его заржавевшая фантазия не спешила предлагать какие-либо идеи. С одной стороны, он не мог ничего для нее сделать, а с другой, он отчаянно желал чем-то ей помочь. Хотя четкое осознание, что все эти изменения в ней неспроста, неустанно преследовало его и настораживало. *** Аппетит пропал напрочь, стоило ей вернуться к нормальной жизни. Впервые в жизни она не просто не хотела есть, а не могла даже смотреть на еду. Ее тошнило от одного только вида продуктов, а когда готовить стала заботливая Меган, Гермиона уходила в самую дальнюю комнату, чтобы не чувствовать разносящихся по всему дому запахов. Видимо, те недели, что она провела без него, не прошли даром для ее нервов. И еще она совершенно не высыпалась. Дело было не только в том, что каждый раз она засыпала в страхе проснуться в одиночестве, а еще и в том, что ночи пролетали будто бы за одно мгновение. Вот она только коснулась головой подушки и перевернулась на другой бок, как наступило утро. Сонная и вялая, она не могла даже толком сосредоточиться на книгах, а про зелья и говорить нечего. Ее это ужасно злило, и она временами срывалась на всех и вся. Северус целыми днями пропадал в лаборатории, списывая все на женские дни и не желая лишний раз контактировать с ее истеричной стороной. Так прошло пару дней. У нее не переставая болела голова, видимо, от недосыпа и недоедания - несметное количество выпитой воды и найденные в буфете мятные леденцы помогали перебиваться, но голода не утоляли – а любые переживания мгновенно утомляли. Она внезапно для себя обнаружила, что за те полтора месяца, что не было Северуса, она сильно потеряла в весе, и нынешний бойкот организма ни капли не способствовал улучшению ситуации. Закончилось все тем, что она потеряла сознание в душной жаркой ванне. *** Казалось, что такое не происходило с ними уже очень давно. Она не падала в обморок с того момента, как пережила клиническую смерть, и он надеялся, что это больше не повторится. И вот, на тебе. Работал он, значит, себе спокойно в подвальчике, натирал можжевельник, как вдруг кольцо так резко нагрелось, что он аж нож выронил. Найти ее труда не составило, а вот в себя она пришла не сразу. Он даже слушать не стал ее полубредовых оправданий, просто перенес в Мунго. Там Гермиону осмотрел лекарь и куда-то увел, откуда она вернулась смущенная и словно в чем-то неуверенная. Провожавшая ее медсестра удивленно поинтересовалась, неужели миссис не рада. На что сама миссис растерянно пожала плечами и попросила его увести ее домой. Дома же она вопреки привычкам заварила себе мяты и закрылась в комнате. Он решил дать ей немного времени и пришел только ближе к полуночи. Она сидела на кровати, закутавшись в одеяло и подтянув колени к груди, о чем-то крепко задумавшись. - Может, все-таки расскажешь, что с тобой не так? - Не уверена, что хочу говорить об этом прямо сейчас. - Все настолько серьезно? - Довольно таки. - Так может, я все же имею право знать об этом? - Имеешь, и я обязательно все расскажу, только позже. - Когда «позже»? - Когда сама поверю в услышанное. - Мерлин, ты меня пугаешь. Гермиона, прошу, скажи, что все в порядке? - Да, более чем. - Ты чем-то серьезно больна? - Слава Мерлину, нет. Разве что неуверенностью и глупостью. - Тогда что тебя так беспокоит? - Я не уверена, что тебе стоит сейчас об этом говорить. - Почему? - Ты можешь сильно расстроиться. - Тогда тем более скажи сейчас. Лучше все говорить сразу, а не когда-нибудь. Когда-нибудь может никогда и не наступить. Давай, делись. - В общем, то, как я себя чувствовала в последние дни – это не простое переутомление или нервное расстройство… Ты исчез почти семь недель назад… В то утро, перед твоим исчезновением… До этого ничего не было понятно, но теперь все встало на свои места. - Гермиона? - Я беременна. - Она увидела столько смятения в его в глазах, что едва сдержала слезы. – Знаю, ты, наверное, будешь против. Я потому и не хотела говорить. Я бы в ближайшие дни все изменила. - С ума сошла?! - М-м? - Только попробуй что-то с собой сделать! Поистине чудо, что ты не угробила вас обоих своими переживаниями. С этого момента я запрещаю тебе волноваться. Совсем. - То есть… ты не против? Ты рад? - Глупая, разумеется я рад. – Он накрыл ее ладонь своей. - С ребенком же все в порядке? Я имею в виду, после стольких нервных расстройств… - Лекарь сказал, что все обойдется. Хотя не преминул заметить, что я страшно рисковала, подвергая его таким испытаниям. - А причину обморока он объяснил? - Да, все дело в давлении. У меня в принципе пониженное давление, а из-за гормональных изменений оно упало еще сильнее. Это довольно распространенная проблема, и в этом нет ничего особенного. Он дал мне рецепт зелья, которое немного улучшит мое состояние, хотя я и считала, что оно мне не нужно. - Дашь потом рецепт, я сварю. Но проясни мне одну вещь: неужели ты и правда смогла бы отказаться от ребенка? - Я не могла представить, что ты его примешь. Нам ведь сейчас совершенно не до того. Тебе нужно восстановиться, мне нужно прийти в себя, ты скоро вернешься в школу, я хотела продолжить учебу, а теперь… - Теперь мы сможем сделать все то же самое, просто с поправкой на ребенка. Прекрати разводить сырость. Ее здесь и без тебя достаточно. Хей, а ну быстро перестала реветь! Я же сказал, что рад, что еще не так? - Все так, я просто тоже очень рада. - А плакать-то зачем? - Не знаю, оно само. – Она размазала слезы по щекам, тихонько хихикнув. - Ты неподражаема… Гермиона, ты сердишься на меня? - Нет, а разве должна? - Я же оставил тебя, ты вся извелась из-за меня, ты рисковала своим здоровьем и теперь, как выясняется, здоровьем ребенка, ты столько переживала… - А ну замолчи сейчас же. Я не желаю слушать, как ты винишь себя в том, в чем не виноват. Да, случившееся – ужасно, да, я очень боялась больше тебя не увидеть, да, я уже готова была поверить, что тебя больше нет, но я ни секунды не виню в этом тебя. Это счастье, что ты сумел выжить, что ты здесь, со мной. Я бы никогда не обвинила в произошедшем тебя. Уж если кто и виноват, то только похититель, но его мальчишки поймают. Перестань во всем винить себя, Северус. - Я понял тебя, больше не буду. Только, пожалуйста, не отталкивай меня. Я хочу быть рядом, ладно? - Конечно. - И еще, я должен тебе кое-что рассказать. - Это касается тех битв, в которых тебя заставляли участвовать? - Откуда тебе… - Мальчишки рассказывали немного, общую картину, пытаясь меня убедить, что ты у-умер. - Я виноват хотя бы в том, что скрывал все от тебя, пытаясь тебя уберечь, и тем самым только приблизил к тебе опасность. Я повел себя, как Дамблдор. Прости меня. Мне запретили это разглашать, но я знаю, что ты никому не скажешь. Сейчас знание будет куда более сильным оружием, чем палочка. Зная, ты сможешь себя уберечь. - Прости, что перебиваю, но если ты думаешь, что я снова отпущу тебя сражаться одного, то ты глубоко ошибаешься. Либо ты не идешь на эту «войнушку», чем бы она ни была, либо берешь меня с собой. - Но, Гермиона, ребенок… Я не могу… Я не позволю тебе… - Не делай из меня инвалида, я не парализована, а всего лишь беременна. - Но тебе нельзя волноваться! - Как ты думаешь, когда я буду меньше волноваться: если останусь дома, без единой весточки, ожидая, пока ты вернешься и вернешься ли вообще, или сражаясь возле тебя и точно зная, что ты жив? - А если в тебя попадут? А если тебя ранят в живот? А если тебя возьмут в плен и, не дай Мерлин, начнут пытать или насиловать? А если заклинание будет предназначено мне, сможешь ли ты не броситься под него, вспомнишь ли про ребенка? Нет, Гермиона, тебе придется остаться дома, это не обсуждается. Но я расскажу тебе все до последней детали. Ты должна все знать. Еще пока проходили экзамены на степень Мастера, пошли слухи о том, что Темный Лорд жив. Разумеется, в это почти никто не поверил, включая бывших Пожирателей, которых допросили в тот же момент. Однако, вскоре Темная Метка начала проявляться и ее подергивало, как четыре года назад, когда Темный Лорд должен был возродиться. Разумеется, это не могло не настораживать. Министр запретил разглашать происходящее, посвятив в тайну лишь десяток человек, на которых была возложена ответственность за исследование этого «феномена», ведь смерть Волдеморта точно была настоящей, он был мертв, без сомнений. Возродить его не могли – мертвые не возвращаются, но кто, кроме него, мог влиять на Темные Метки? Северуса первое время почти не трогали. Его позвали лишь когда противник стал действовать напрямую. Его выдернули с работы в середине рабочего дня лично к Министру. Из кабинета Кингсли зельевар аппарировал прямо в гущу событий: группа людей, одетых в чуть переделанные мантии ПСов с масками, напоминавшими теперь не черепа, а обгоревшие лица. Человек, стоявший в центре, одетый, несомненно, в старую мантию Хозяина, был ниже Лорда – полы одеяния лежали на земле и мешали ему нормально передвигаться – и не обладал даже десятой долей того голоса, который в свое время завораживал последователей и заставлял идти в бой на смерть за Повелителя. Эта жалкая пародия обладала другим даром: Псевдо-Лорд управлял тремя химерами, уничтожавшими все, на своем пути, тем самым нагоняя ужас на свидетелей его первого выхода в свет. И была у него все же одна вещь, которая объединяла его с прежним Волдемортом: он упивался происходящим, он упивался криками жертв и проливающейся кровью, тщетными попытками магов сопротивляться. Он был тем, кто смеялся на поле боя, находясь в самой гуще событий. Первые несколько мгновений профессор оценивал сражение со стороны, наблюдая, как опытные и натренированные в боях с бывалыми ПСами Авроры давят неподготовленных бойцов «сопротивления». Однако, те сдаваться не спешили; они давили не опытом, а числом. Их тактика была проста: закидывать несложными, но мощными заклятиями, чтобы противник не успевал отбиваться и только защищался. В принципе, ход верный, но они не учли одного фактора, и этот фактор стал для Снейпа причиной ввязаться в битву. Разумеется, это был Поттер. Этот… кретин придумал способ противостоять их способу ведения боя – не вести оборону. Мальчишка пошел напролом, принимая на себя вереницу их заклинаний. Он словно не чувствовал боли от появляющихся ран, не обращал внимания на кровь, заливающую его лицо, руки, одежду. Он просто шел вперед. Враги не ожидали такого поведения, некоторых из них парализовало от увиденного, другие стали бросать заклинания на порядок сильнее, третьи колдовали больше и больше заклинаний, а он все шел, лишь иногда отклоняясь от самых очевидных лучей. Северуса коробило от этого зрелища, но он не мог не оценить очередного проявления безбашенного героизма этого парня. Недолго думая, преподаватель невербально наложил на бывшего своего студента старинное защитное заклинание, которому его в свое время научил Дамблдор: все попадающие в щит заклинания рассыпаются в магическую пыль, а из сферы вполне можно колдовать самому. Поттер словно бы и не обратил внимания на произошедшие изменения, не остановился, не оглянулся, лишь упрямо шагал на противника, повергая того в панику. Люди в масках расступались перед ним, пропуская гриффиндорца к Главарю. Трусы, подумал Северус, вспоминая себя и своих товарищей едва вступившими в орден Пожирателей – они готовы были, не задумываясь, отдать Повелителю все, включая свою жизнь. Каким бы ни был приказ, все, от самого знатного лорда до самого мерзкого существа, служившего Хозяину, бросались исполнять его и считали за честь, что обратились именно к ним. Вот такое воздействие оказывал Милорд на своих подданных, вот почему сначала за ним шли с гордостью. Он умел дать человеку (и не очень) то, чего хотелось каждому – осознание собственной важности. И да, изначально все были уверены в протекции своего Повелителя. Темный Лорд не бросал своих. Именно за это его готовы были уважать и поддерживать: ему был нужен каждый, и за каждого он был готов бороться. С течением времени все изменилось, только фанатики вроде Беллы выдерживали его обращение с подчиненными. Он переоценил свою важность для Пожирателей, он забыл, воскреснув, вернуть себе былое величие в их глазах. Он стал требовать жертв и не давал ничего взамен, а люди, самостоятельно пережив без него почти четырнадцать лет, увидели лишь упивающегося несуществующей мощью Нарцисса. Эти же маги изначально оказались неспособны бороться за своего предводителя, он не дал им ничего, за что стоило бы сражаться. Он лишь дал им возможность выпендриться на публику, но сейчас до них начало доходить, какой ценой им обойдется подобное выступление. Несколько ЛжеПожирателей уже аппарировали, остальные медленно отступали. Странно было видеть, как их притесняет едва окончивший школу подросток… Хотя, сейчас на поле боя был скорее молодой мужчина, нежели тот мальчишка, которого помнил Северус. НедоЛорд поднял руку, давая сигнал к отступлению, и все оставшиеся бойцы исчезли в знакомых облаках черного дыма. Поттер рванулся было к ним, и упал, пронзенный наконец-то вернувшейся болью от ран. Его люди, сняв щиты, бросились к нему, но Снейп был быстрее. Он за считанные секунды оказался возле Гарри и, благодаря пресловутые военные годы за выдержку, реакцию и полученные медицинские навыки, стал накладывать одно за другим исцеляющие заклинания. По мере того, как раны затягивались, юноша осознавал происходящее. Окончательно вернув себе способность здраво мыслить, он осторожно сел, поблагодарил профессора и, отпустив Авроров, предложил перенестись к Министру. Кингсли, увидев их, подошел к шкафу с документами, сдвинул папки, достал из-за них бутыль, три стакана и, щедро плеснув в каждый, предложил гостям присесть и обсудить происходящее. Обсуждение затянулось, и домой он вернулся лишь поздно ночью. Все же он оказался прав, когда говорил, что этот «Лорд», сумевший наладить систему Темных Меток, воссоздавший заклинание исчезновения (невозможное для отслеживания, в отличие от обычной аппарации), человек, которому хватало сил на контроль трех сильнейших монстров, не мог провести такую глупую операцию без дополнительного плана. В тот момент, когда единственный посвященный в тайну происходящего отряд под командованием Поттера сражался с новобранцами нового Волдеморта, точно так же одетая группа магов совершила налет на Малфой-Менор, буквально неделю назад вернувшийся к истинному владельцу. Им удалось пройти через подземелья и подвалы, но дальше первого этажа они не ушли: магия крови не пропустила чужаков ни в одну комнату и не позволяла уйти до тех пор, пока внутрь не вошел хранитель этой магии – Драко, ставший новым Лордом Малфоем по личному настоянию Министра. Нападать на защитника Менора занятие в высшей степени бессмысленное, это налетчики понимали, но и исчезнуть без добычи они не могли. Завязалась непродолжительная битва, в которой Драко, несомненно бы победил, если бы в решающий момент на лестнице не появился Люциус, пришедший на шум драки - он с трудом спускался вниз, цепляясь за перила и тяжело опираясь на трость. Разумеется, следующие заклинания полетели в него, и вместо того, чтобы атаковать противника и додавить его, парню пришлось защищать отца. Неизвестно, чем бы закончился бой, если бы вслед за Люциусом не прибежала Луна, переехавшая вместе с Малфоями в Менор. Она вместе с Драко сумела оттеснить нападавших ко входу, вынудив уйти без ничего, после чего уговорила парня обратиться в Министерство и убедила Люциуса вернуться к себе. Именно так Кингсли узнал об одновременной операции и позвал Северуса снова, чтобы попросить поговорить с Малфоем-старшим начистоту. Люциус сильно сдал после повторного заключения в Азкабан, но его гордость аристократа ни капли не изменилась. Сперва он вовсе отказался принимать Снейпа, и только после долгого разговора с сыном согласился выслушать бывшего друга. Скептическое безразличие на его лице сменилось заинтересованностью, стоило зельевару рассказать о Новом Лорде и его выступлениях. Люциус тоже чувствовал жжение в метке, но списывал это на последствия заключения, как и множество других неприятных неврозов, которые приобрело его тело. Теперь же получалось, что этот ЛжеПовелитель пытался не просто воссоздать образ Темного Лорда, но еще и подчинить себе оставшихся в живых Пожирателей. Ни Драко, ни Люциуса, ни тем более Снейпа это не устраивало. Им хватило жизни в страхе и подчинении одному Волдеморту, и вовсе не хотелось переходить по наследству его заместителю. В Малфой-Меноре все еще было довольно много различных артефактов, за любым из которых могли прийти похитители, но бережливый сквалыга Люциус не был готов расставаться ни с одним из них, даже ради безопасности. Тогда было решено назначить в поместье небольшую охрану из доверенных людей, а Драко согласился присоединиться к отряду Поттера в качестве его персонального помощника, едва ли не на правах второго командира. Беседа затянулась, переместившись из личных комнат Люциуса в огромную гостиную, и к трем слизеринцам присоединились Министр Магии с приличной бутылью огневиски и Герой МагМира Поттер с новостями. Еще несколько человек видели этих Новых Пожирателей, еще в двух магических деревнях люди пострадали от нападения химер, еще в одно древнее здание попытались пробраться – в Хогвартс. Ближе к ночи к совещанию присоединилась МакГонагалл с рассказом о том, как замок оповестил ее о прибытии в школу чужаков, и как те исчезли, едва увидев ее бегущей им навстречу. Было решено никому не сообщать о происходящем, чтобы беспочвенно не волновать общественность, и ничего не говорить даже самым близким, чтобы не допустить даже малейшего шанса огласки. Северус вернулся далеко за полночь, чтобы обнаружить жену свернувшейся на диване в гостиной в ожидании его возвращения. Наутро его выдернули прямо с постели, и судя по тому, насколько торопился присланный Министром служащий, все было очень серьезно. И действительно, сражение приобрело несказанный размах. Конечно, до битвы при Хогвартсе ему было далеко, но для простой заварушки оно было чересчур сильным. Одного отряда Авроров отчаянно не хватало, ребята не справлялись, противники брали верх, и Поттера, и Драко держали, не позволяя помочь остальным. «Волдеморта» видно не было, он появился позднее, когда Снейп, уже уложив с десяток врагов, сражался еще с тремя, одновременно орудуя палочкой и тратя невероятное количество сил на беспалочковые заклинания свободной рукой. Два паса кистью, и палочка Северуса, а следом и рука оказались сломаны – Новому Лорду некогда было церемониться, после чего профессор увидел летящий на него зеленый луч Смерти и почувствовал рывок аппарации. В следующее мгновение он ударился спиной о каменный пол и отключился. Очнулся он, вероятно, там же, куда и упал. Первое время он не решался заходить далеко, но после, чуть оправившись от первого потрясения, он стал обследовать место, где очутился. Это оказалось огромное полуразрушенное подземелье с нескончаемым лабиринтом коридоров, большинство которых заканчивалось тупиком либо обвалом. В одном из таких через некоторое время зельевар наткнулся на того забавного старика, который и не дал ему сойти с ума за время заточения. Сил ни на аппарацию, ни на заклинания не было, ни Финли, ни Меган не отзывались на его зов, и вообще, казалось, что магия в том подземелье не существовала, ее будто выкачали, а обручальное кольцо сработало бы на связь с Гермионой только, если бы она была в пределах пары сотен метров, не более. Он оказался отрезан от мира, и жил так до тех пор, пока его девочка не разнесла к Мерлину одну из стен того подземелья, разрушив безмагическую сферу и вытащив его наружу, домой. - Ну, дальше ты все знаешь. Я не должен был скрывать это от тебя, но мы договорились с Кингсли. Ни ты, ни Джинни, ни Луна, ни даже Нарцисса не должны были знать ничего о происходящем. Мы не хотели, чтобы вы волновались. - Вы, Моргана вас побери, чем думали, когда к такому решению приходили?! И ладно все они, ладно Министр, но вы-то с Гарри как могли с этим согласиться? Вы же оба видели, до чего довела Дамблдора его привычка выдавать информацию порциями? Что, понравилось решать, кому что нужно знать? Лучше посеять, как вы выражаетесь, панику, чтобы люди были настороже, чем не дать им даже шанса на спасение просто потому, что вы скрыли от них то, чего нужно опасаться. - Гермиона, мы… - Замолчи! Даже слышать не хочу, что вы хотели, как лучше. Пообещай мне, Северус, что теперь ты будешь рассказывать мне все, что ты лично считаешь важным. - Но ты не сунешься на поле боя? - До тех пор, пока с тобой все будет в порядке. Если кольцо начнет гореть, я не премину перенестись к тебе, где бы ты ни находился. Так что в твоих интересах действовать осмотрительно. - А ты стала вести себя куда смелее, чем раньше. - Ну так я тебе уже и не последний человек, верно? Я могу больше не сдерживать волнение и негодование. Тем более теперь, когда у нас будет ребенок… Ты точно не против? - Не задавай глупых вопросов, ты ведь сама прекрасно знаешь ответ. - Откуда мне знать? - Ну, ты сидишь напротив меня, видишь меня улыбающимся, и вообще, жена должна чувствовать настроения мужа. - Еще чего я тебе должна, муж? - Обожать меня, уважать меня, ждать меня… - Ой, ну уж тут-то тебе жаловаться не на что, Мистер Требовательность. Я и так… - Знаю, знаю, не продолжай, моя маленькая Зануда. - Ничего себе заявления! Я ведь и обидеться могу, - рассмеялась она. - Ну, попробуй, я на это посмотрю. - Ах вот ты как реагируешь на чувства любимой жены! Ну и сиди тут! Она вскочила с кровати, намереваясь сбежать, но он поймал ее за руку и, резко дернув, повалил на матрас, нависнув сверху. - Ишь, обидится она. Мала еще обижаться. Я так скучал. - Я тоже. Ты ведь больше не исчезнешь, правда? - Я постараюсь. - Звучит сомнительно. - В жизни всякое бывает. Вот появится здесь сейчас этот Новый Лорд и утащит меня в свои подземелья, и как закричит: «Бууу! » - Прекрати. Это не смешно. - Прости, Мышонок, я хотел развеселить. - Не вышло. - Расслабься, никуда я от тебя не денусь. - Смотри мне, ты обещал. - Боюсь-боюсь. - Паяц. Где твоя вечная серьезность? - Где угодно, только не в постели. Ну как можно быть с тобой серьезным, ребенок? - Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть? - М-м, - он вдруг дернулся, закатил глаза и заговорил страшным утробным голосом, - когда луна станет фиолетовой и молодой индеец будет прыгать с томагавком на пороге нашего дома, только тогда я переста... – тут он широко улыбнулся и клюнул ее в щеку, - да никогда я не перестану так тебя называть, привыкни уже. - Что б тебя! - Иди ко мне, Мышонок, я слишком сильно по тебе соскучился. - Я люблю тебя, Северус. - И я тебя, Гермиона. *** Ежась от вязкого тумана типичного раннего августовского утра, он медленно шагал по садовой дорожке, проклиная несвоевременный вызов. Что, что могло побудить МакГонагалл потребовать его в школу в пять утра? Она своим патронусом чуть не разбудила Гермиону, впервые за последние дни крепко уснувшую. И почему он не мог надеть теплую мантию? Понадеялся, что не замерзнет, глупец. Едва оправившееся от ран тело неприятно знобило, и очень хотелось вернуться обратно домой в теплую постель к его девочке. Мерлин, у него будет ребенок. Он до сих пор не мог поверить в это. Нет, он был рад этому, но почему сейчас, когда жизнь опять катится в тартарары? Хотя, если так подумать, разве была у него хоть когда-то спокойная жизнь. Всегда будет некогда и не вовремя. Нужно привыкать жить настоящим. Это было для него в новинку. Он же всегда жил каким-то таинственным будущим, и жил не для себя, а для мамы, для Лорда, для магмира, для школы, для учеников, для Дамблдора в какой-то степени, но никогда для себя. И теперь этот невероятный шанс пожить в свое удовольствие. Неужели он этого не заслужил? Заслужил, и еще как! Пусть его просто оставят в покое с его любимой молодой женой и будущим ребенком. Пусть мир даст ему возможность жить счастливо. Неужели это так много? - Северус! Северус!!! Он оглянулся на крик и увидел несущуюся к нему Гермиону. Босая, в одной легонькой сорочке она бежала по газонной траве и камням дорожки, спотыкаясь через каждый шаг, но ни на мгновение не останавливаясь. Она буквально врезалась в него и стала бить кулачками по его груди, не переставая кричать: - Кретин! Болван! Идиот! Придурок! О чем ты думал?! Ты опять уходишь?! Разбудить не мог?! Опять исчез! Опять! Оставил! Одну! Бессовестный! Ни о чем не думаешь! Я испугалась! Ненавижу! Придурок! - Ты повторяешься. - Да как ты!.. - Прокричалась? Закончила? Успокоилась? - Нет! - Ну так успокойся. Меня вызвала МакГонагалл. - Госпожа Директор? - Именно. Отпустишь? - Можно мне с тобой? - Сможешь быстро одеться? - Да, секунду, - она обняла его и побежала к дому. - И не смей больше никогда бегать за мной босиком, хоть туфли надевай. - Раскомандовался. Не исчезай посреди ночи, не буду босиком бегать. - Она еще и условия мне ставит! – пробурчал он. - Я все слышу! – раздалось из окна. - Одевайся живо, а то один уйду. - Никуда ты от меня не уйдешь. А уйдешь, так больше в дом не пущу, понял? - Ничего себе заявления. Это чтобы жена да родного мужа в дом не пускала. - А нечего по ночам мотаться. - Ты так говоришь, как будто я пить пошел. - Кто вас, профессоров, знает. Может вы на своих педсоветах только и делаете, что пьете. - Кто ты и что сделала с правильной гриффиндоркой, обожавшей учителей? - Я ее повзрослевшая версия. - Повзрослела она… Как была Дитем Неразумным, так и осталась, хоть и звалась Госпожой Всезнайкой. - Тогда ты… Тогда ты… - Ну, ну кто я? - Ты… Ворчливый Старик, вот ты кто! - Что ж, пусть так, Ребенок. Подожди секунду, я предупрежу Минерву, что приду не один. - А это точно нормально? - Эй, только попробуй мне передумать! Я уже патронус отправил. Держись за руку, мы аппарируем. Знакомый несуществующий крюк дернул за живот, и оба оказались на вытоптанной лужайке Запретного леса. Северус взял Гермиону под руку, и они поспешили к замку, а из небольшого окошка под крышей одной из башен за ними внимательно наблюдали из-под проволочных очков потускневшие серые глаза старой уставшей женщины.
Примечание к части
Драгоценнейшие, обожаемые мои читатели, не молчите, пожалуйста! Мне по-прежнему хочется знать ваше мнение о проделанной работе. Пары слов, строк, любой фразы будет более чем достаточно, только пишите, умоляю! Вся эта история пишется исключительно для вас, потому, прошу вас, не поленитесь, выскажите свои мысли! Это не займет у вас много времени и сбережет нервы пугливого автора.
Глава 37
Смерть всегда приносит с собою скорбь, но на свой собственный лад она — самое естественное событие из всех, приключающихся с человеком. Дж. Р. Р. Мартин «Игра Престолов» Северус сидел за столом в кабинете в своих покоях, обхватив голову руками, и старался лишний раз не шевелиться. В голове набатом отдавалось каждое движение. Надо же, а ведь после того, как он начал жить с Гермионой, словосочетание «головная боль» превратилось в ничтожный отголосок прошлого. Внезапный стук в дверь взорвался в голове пулеметной очередью. - Северус, можно войти? Он устало махнул рукой, невербально открывая дверь и позволяя ей войти. Адский скрип едва не свел его с ума. Ну вот почему он до сих пор не смазал петли? - Северус, что с тобой? Ты в порядке? Ну вот зачем она так кричит? И так топает? Еще и за плечо потрясла – высший балл за глупость. - Голова болит? Проницательность на уровне фантастики. Открывать рот особо нет ни желания, ни необходимости. Легкий кивок в ответ. Он чувствует, как его привычный высокий жесткий стул трансформируется во что-то удобное и мягкое. Маленькие ладошки осторожно тянут его назад, так что он облокачивается на спинку этого чем-бы-оно-ни-было, холодные пальцы касаются висков и плавными круговыми движениями начинают их массировать. Отдаваясь ее заботе, он растворяется в ощущениях, и мигрень смиренно отступает. С висков ее пальчики переместились в волосы и продолжили спасательную операцию, делая массаж головы, как он любил. Как ей удается каждый раз приходить вовремя, оставалось для него загадкой, но он был бесконечно рад ее своевременной помощи. Всякий раз, стоило ему снова устать, заработаться, отчаяться, как она внезапно оказывалась рядом, чтобы поддержать, придать сил. Он только сейчас, приоткрыв глаза, заметил на столе большую кружку его любимого карамельного кофе и небольшой поднос с бутербродами. Как же она все-таки хорошо его изучила за это время. - Тебе лучше? - Намного. - Перекуси чуть-чуть, прежде чем снова заняться делами, ладно? - Хорошо. Ты только за этим зашла? - Нет, я хотела проверить, как ты тут, и по возможности освободить тебя от части работы, поскольку со своей уже закончила. - Я справлюсь, не переживай. Тебе нужно отдыхать. - Чтение документов и составление писем не сильно меня утруждает. Сев, ну правда, отдай мне часть бумаг, мы так быстрее управимся, и сможем вместе отдохнуть. - Я же сказал, я справлюсь. - Ладно-ладно, мистер Самостоятельность. Как заупрямишься, ничем не переубедишь. Я буду на кухне, если что. Ужин через час, будь добр, не опаздывай. - Уговорила. – Он поцеловал ее, когда она наклонилась над столом, и улыбался ровно до тех пор, пока она не закрыла за собой дверь. Несмотря на то, что прошло уже две недели с печального события, все в этом кабинете по-прежнему угнетало его, напоминая о произошедшем. И если бы не Гермиона, он бы, наверное, давно свихнулся от простого нахождения здесь. Но осознание, что это его новое рабочее место, и провести ему тут придется как минимум год, а то и несколько лет, снова и снова останавливало его попытки покинуть помещение и работать где угодно еще, только не здесь. Ему придется смирится. Когда-нибудь все равно придется. Он здраво понимал это. Но только не так скоро. Это просто невозможно – так быстро смириться с очередной утратой. *** - Как я рада, что с тобой все обошлось, Северус. Мне сообщили далеко не сразу, но я все равно не могла покинуть школу, ты понимаешь. Надеюсь, ты на меня не в обиде. Право, я не ожидала, что ты придешь с Гермионой. Не думай, дорогая, что я не рада тебя видеть. Просто то, о чем я хочу поговорить не совсем то, что стоит слушать моей недавней студентке. - Я понимаю, я могу уйти, профессор МакГонагалл. - Боюсь, что тебе придется, дорогая. – Едва девушка вышла, женщина заговорила снова, - я тебе сейчас чайку налью. Хочешь печенья, Северус? - Минерва, надеюсь, вы позвали меня в школу в такую рань не для того, чтобы кормить печеньем? - Нет, я просто не знаю с чего начать. - На вас не похоже. Начните с сути вопроса, не нужно тянуть низзла за хвост. - Тогда слушай меня внимательно и не перебивай, мне нелегко будет это говорить. Моя кошачья сущность дает мне множество дополнительных возможностей, и сегодня, проснувшись, я осознала одну очень важную вещь. По правде сказать, то, что я выдернула тебя, не дождавшись даже рассвета, это лишь нахлынувшие внезапные переживания. Мне стоило подождать до утра, но я разнервничалась. Надеюсь, ты простишь меня за такое своеволие. - Ближе к делу, Минерва. - Не перебивай меня, взбалмошный мальчишка! Я говорю все это, чтобы собраться с мыслями, и все это действительно важно. Но если тебе так хочется закончить побыстрее, то я скажу, как есть. Я умираю, и мне нужно, чтобы ты принял управление школой до моей смерти. - Минерва, что за мысли с утра пораньше? - Я знаю, о чем говорю. Ты согласен взять на себя обязанности директора Хогвартса? - Я… я не знаю, я подумывал об увольнении из школы, раз уж у меня теперь есть Гермиона… - Что за глупые отмазки? Жена никак не мешает тебе работать в школе. - Не мешает. Школа мешает мне быть с женой столько, сколько я бы хотел. - Это поправимо. Гермиона всегда была моей лучшей ученицей, ей удавалось то, что не удавалось никому из ее сверстников. Война заставила ее повзрослеть, и теперь она успешная молодая женщина. Если сейчас все пройдет удачно, то я предложу ей преподавать в Хогвартсе трансфигурацию. - Не уверен, что сейчас она справится с чем-то подобным. - Никто не бывает к этому готов, поверь мне. Работа преподавателя сваливается, как снег на голову, и ты либо тонешь в этом сугробе, либо выбираешься и твердо шагаешь дальше. Если она согласится, я научу ее всему, что знаю сама, подскажу некоторые тонкости, передам старые проверенные учебные планы. Я не оставлю ее неподготовленной, не бойся. У нее будет время подумать над моим предложением, хоть и недолго. У нас не так много времени. - Минерва, с чего вы вообще взяли, что скоро… уйдете? - Кажется, я понимаю, что чувствовал Альбус в годы войны с Волдемортом. Называй вещи своими именами, Северус. Я просто знаю, что умираю. Кошки это чувствуют. Что ты скажешь, станешь директором или позволишь Министерству назначить директора сверху? - Они не смогут, замок сам выбирает себе хозяина. - Об этом знаем мы с тобой, но им об этом задумываться некогда. Однако, если я передам тебе дела, и магия тебя примет, у них не останется других вариантов, кроме как утвердить тебя в должности. - А с чего вы взяли, что магия меня примет? - Эх, не хотела я этого, но ты сам спросил. – Женщина вытащила из-под мантии знакомую цепочку директорского медальона и показала ему пластинку, на которой было написано его имя. – Я хотела, чтобы ты сам захотел занять это место; магия уже сделала выбор. - Тогда я согласен, Минерва. Вы хотите провести обряд прямо сейчас? - А ты готов? - А есть варианты? - Ладно-ладно, иди сюда. Ты же уже проходил это? Тебя же Альбус посвящал? - Да, но тогда магия не сразу приняла меня. Альбус просил трижды. - До чего же он был упорный. Где твоя палочка? - У меня сейчас нет полностью подчиняющейся мне, только подержанная. Мы не смогли найти. - Я поняла. Тогда, возможно я смогу тебе помочь. Давай дойдем до Зала Трофеев. В недавно восстановленном помещении не изменилось почти ничего, только у дальней стены теперь стоял шкаф с множеством коробочек волшебных палочек.
Воспользуйтесь поиском по сайту:
