 |
Сколько взять с собой денег 3 глава
|
|
|
|
Ататюрк/Atatürk Волчье лицо основателя и первого президента Турецкой Республики встретится вам в Стамбуле чаще, чем что-либо другое. Похоже, Мустафа Кемаль Ататюрк был самым фотографируемым политическим деятелем XX века. Наиболее популярные изображения: «отец турок» мечтательно глядит куда-то вверх (естественно, этим фото украшено каждое помещение аэропорта); суровый профиль в папахе; светский лев во фраке и цилиндре; с бобровым воротником; с девочкой на руках; с матросом; с двумя студентами; с тремя генералами; далее до бесконечности. Кроме того, существуют бюсты, памятники, расписные тарелки, рельефные медали, а также аэропорт, бульвар, два моста и четыре крейсера его имени и мавзолей в Анкаре. Словом, типичный культ личности — но при этом совершенно добровольный и искренний.
Буфет/Büfe Вовсе не предмет мебели, а универсальный центр уличной жизни. Встречается в самых разных формах — от большого киоска до крошечного кафе. В репертуаре — кола, айран и лимонад, сэндвичи да хот-доги, а также газеты, журналы, автобусные билеты, телефонные карты, солнечные очки и вообще все, что угодно. Самый лучший буфет в городе — в начале улицы Диван-Йолу с видом на Ипподром и Голубую мечеть. Тут даже плетеные кресла есть.
Дельфин/Yunus Сидит на мотоцикле BMW и одет в потрясающий черно-красный кожаный комбинезон. Дельфин — это не умное морское млекопитающее, а специальный полицейский. На спине у него действительно нарисован дельфин, а официальная функция — быстрое реагирование. На самом деле дельфин придуман исключительно для красоты: главное его занятие — время от времени снимать шлем и усталым жестом небрежно поправлять прическу: дельфины — в основном девушки. Зато необычайно энергичны сине-желтые гаишники (trafik polisi): когда им кажется, что где-то недостаточно большая пробка, они тут же появляются и виртуозно — буквально парой свистков — устраивают на дороге окончательный хаос.
|
|
|
Д нер/Döner Главная уличная еда. В Москве больше известен под арабским именем шаурма (в Питере — шаверма), а в Стамбуле существуют буквально сотни разных видов, размеров и начинок. В туристическом кафе на Ипподроме вам завернут в крошечную лепешку неубедительный кусочек курочки, в буфете на окраине — за те же деньги запихнут в здоровенный батон чуть не целый бараний бок. Из приправ особо опасен красный перец крупного помола. Если вы не любитель экстремально острого, то увидев, что продавец собирается пустить в дело большую перечницу, громко кричите: «Хайир!» («Нет!»).
Женщина/Bayan Фигуры с закрытым лицом и с головы до ног в черном встречаются изредка и только в самых ортодоксальных районах. К ним не стоит обращаться с вопросами; фотографировать тоже не надо. Обитательницы Бейоглу и других современных кварталов дразнят их «тараканами» (kara fatma), а сами на вид ничем не отличаются от своих сверстниц из Афин, Мадрида или Неаполя. Есть и компромиссный вариант: консервативная одежда (длинное платье и покрыта голова), но лицо открыто. Такую девушку, конечно, не увидишь в ночном клубе, но встретить ее, например, в кафе или на лекции в университете — обычное дело.
Источник/Ayazma Говорят, что в Стамбуле около 5 000 ключей; чуть ли не все они почитаются как священные, многие — и мусульманами, и христианами одновременно. С источниками связана масса городских легенд и исторических событий. Самые главные источники — во Влахернах, в Балыклы и у армянской церкви в Балате.
Киоск/Köşk Вовсе не то, что мы привыкли так обозначать, а дворцовый или садовый павильон, обычно деревянный. Иногда размером с большую беседку, иногда — с маленький дворец. Предназначались киоски для светских праздников, музицирования, созерцания, мечтательного отдыха и размышлений. Самые известные и красивые — во дворцах Топкапы и Йылдыз. A слово «павильон» (pavyıon) в старом Стамбуле означало, кстати, никакой не павильон, а публичный дом.
|
|
|
Кофе по-турецки/Türk kahvesi Маленькая толстая чашка, до половины заполненная гущей. Оставшаяся часть — крепчайший (и почему-то всегда еле теплый) кофе с гвоздикой, корицей, мускатом и еще неизвестно чем. Подается обычно со стаканом холодной воды, которую принято пить до, а не после кофе. Туристическое удовольствие на любителя. Увидеть турка, пьющего кофе по-турецки, — редкость необычайная.
Мечеть/Camii У мусульман нет сложной церемонии богослужения. Мечеть — это место для коллективной молитвы и проповеди. Поэтому она устроена предельно просто. С балкончиков на остроконечных башнях-минаретах правоверных зовут на молитву. Перед входом в мечеть обычно устроен двор с фонтаном для омовений (обязательных перед молитвой). Молятся, обратившись лицом к Мекке, поэтому главное место в мечети — ниша-михраб, показывающая направление на Мекку (в Стамбуле это юго-восток). К михрабу не принято стоять или сидеть спиной. Справа от михраба — кафедра-мимбар, с которой читается пятничная проповедь. Михраб и мимбар — обычно наиболее щедро украшенные части мечети.
Феска/Fez Красный войлочный колпак с плоским дном и черной кисточкой. Сейчас такой носят только туристы, мороженщики да продавцы шербета, но когда-то любая уважающая себя стамбульская голова была покрыта национальным головным убором. Родом феска из Северной Африки, однако в Стамбуле была символом Европы: в 1827 году ее было велено носить офицерам новой, устроенной на французский манер армии. Штатским феска тоже понравилась. Она сменила собой громоздкий тюрбан и вообще произвела целую революцию в моде: вместо традиционного халата и шальвар с феской стали носить длинный сюртук под названием «стамбулин». А вместо скромной черной кисточки сначала был длинный хвост из синей шерсти — красивый, но уж очень непрактичный. Шерсть все время запутывалась, и возникла даже новая профессия — «расчесыватель кисточек». Феска исчезла так же внезапно, как и появилась: в 1924 году за ношение «пережитка прошлого» был назначен штраф. И закон этот до сих пор не отменен.
|
|
|
Чай/Çay Подлинный национальный напиток (в отличие от кофе). Даже подается он не в чашке, а в стеклянном стаканчике, имеющем форму тюльпана — национального цветка. Чай вездесущ: разумеется, его наливают в любом буфете и кафе, им торгуют уличные разносчики, и не стоит он практически ничего. Чай — важное средство коммуникации: вам предложат стаканчик чуть ли не в любом магазине. Отказываться не принято, но угощение ни к чему не обязывает: вы совершенно не должны взамен что-нибудь покупать.
Чистильщик обуви/Ayakkabi boyacısı Юный наглец с ящиком щеток и банок наперевес, который бросается на вас из засады с воплем: «Шушайн!» Не соглашайтесь: дело свое паршивец знает плохо. Зато он зануда и психолог: укоризненно цокает языком, указывая на вашу обувь, ноет, пытается взять вас на измор, затем вдруг меняет тактику и объявляет, что он нумизмат. Так нет ли у вас монетки — «чисто для коллекции»? Наконец, предлагает почистить вам обувь даром (ни в коем случае — потом стребует неимоверные деньги за ваксу). Все это время на ваших ногах — белоснежные кеды, но это мальчишке все равно: чистильщики обуви — настоящие мастера абсурда.
Ялы/Yalı Ялы (с ударением на последнем слоге) — деревянный особняк на берегу Босфора, летнее жилище богатой стамбульской семьи. Самая изящная архитектура в городе. Иногда — небольшой двух— или трехэтажный дом с тонкими колонками, эркерами и красиво изогнутой крышей, иногда — целый дворец. Стоит прямо в воде (иногда на сваях), перед входом — небольшая терраса с лодочной пристанью. В некоторые дома вообще можно попасть только на лодке. Некоторая запущенность придает им дополнительный шарм — как в Венеции. Большинство ялы скуплено сейчас арабами-нуворишами, но в некоторых до сих пор живут потомки старинной стамбульской аристократии — замкнутой касты со своей мифологией и босфорскими анекдотами: как, например, тихий семейный ужин был однажды скомкан невнимательным шкипером, въехавшим на своей яхте прямо в окно столовой.
|
|
|
Как устроен Стамбул
Когда-то здесь был центр вселенной. Сейчас это провинциальный город в азиатской стране Турции. Но при этом Стамбул стоит одной ногой в Европе — единственный мегаполис, находящийся одновременно на двух континентах. Извилистая трещина Босфора рассекает город надвое, отделяя Европу от Азии.
Чем меньше масштаб карты, тем более понятным кажется устройство Стамбула. Кроме того, сразу угадывается многое в его судьбе. Первоначально-то город затевался именно как азиатский: свою первую колонию на Босфоре европейцы-греки основали, как и положено, на азиатском берегу. Тут же выяснилось, что в Европе все-таки лучше: именно здесь в результате оказался исторический центр города. Азия так и осталась меньшей половинкой, дачной окраиной, зато проросла в Европу: самые грязные и дикие восточные кварталы находятся как раз на европейской стороне. В ответ Европа слегка умыла да причесала Азию: на азиатском берегу как-то просторнее, респектабельнее и чище, а некоторые кварталы кажутся совсем европейскими.
Босфор, на берегах которого происходят эти странности, — подлинная душа города. Надо хоть немного проплыть по Босфору вдоль дворцов и крепостей, холмов и долин — иначе вообще ничего не поймешь в Стамбуле. Хотя в этом гигантском городе можно, вероятно, спокойно прожить жизнь, так ни разу и не увидев вод пролива, — одна из многочисленных странностей Стамбула как раз и заключается в том, что в большинстве кварталов как-то совсем не ощущается, что город со всех сторон окружен водой.
Европейская часть, в свою очередь, тоже расколота надвое — на этот раз длинным извилистым заливом Золотой Рог. Между Золотым Рогом и Мраморным морем зажат треугольный полуостров Старого города, который когда-то назывался Византием, потом Вторым Римом, а затем Константинополем. Город, как и полагается Риму (пусть и Второму), стоит на семи холмах. Шестеро братцев выстроились в ряд над Золотым Рогом, седьмой — нелюбимый — приютился поодаль у Мраморного моря. Хотя сейчас городской рельеф сильно сглажен, холмы Второго Рима по-прежнему царственны: каждый из них увенчан большой имперской мечетью или византийской церковью. На первом холме, на самом мысу полуострова, стоит Святая София. Здесь туристический центр Стамбула — район Султанахмет с его дворцом Топкапы и Голубой мечетью. Дальше на запад раскинул ковры Большой базар, а вокруг — кварталы Старого города. В сердце каждого из них — красавица мечеть, а самая прекрасная из сестричек — несравненная Сулеймание. Все это богатство крепко охвачено древними городскими стенами.
|
|
|
И опять же чем дальше на запад, тем ближе к востоку: самые консервативные и ортодоксальные районы Стамбула — Фатих, Чаршамба, Эйюп — расположены как раз в западной части Cтарого города — вдоль стены и в верховьях Золотого Рога. Зато в устье залива лежит площадь Эмин ню — кипящий центр уличной жизни Стамбула, а напротив, на северном берегу, расположились самые что ни на есть европейские кварталы: в старину — рассадник вольнодумства, а сейчас — рассадник кафе, баров и ночной жизни. На высоком холме Бейоглу карандаш Галатской башни обозначает место древней генуэзской колонии, выше стоят дворцы европейских консульств, вокруг улицы Пера (ныне превратившейся в Истиклаль) и площади Таксим — клубная сцена Стамбула, а еще дальше на север громоздятся небоскребы Левента и других современных деловых районов.
Но туда вы, скорее всего, не попадете. Хотя Стамбул огромен и растет с такой скоростью, что каждый новый телефонный справочник устаревает еще в типографии, «объектом всемирного желания», как говаривали в старину, по-прежнему остается сравнительно небольшой пятачок на Босфоре: Константинополь — Царьград — Стамбул. Центр вселенной.
Султанахмет
Ориентация
Мыс между Золотым Рогом и Мраморным морем и прижимающая его к воде площадь Султанахмет — историческое ядро города, древний акрополь, первый холм Второго Рима. Культурный слой — до шести метров, а концентрация достопримечательностей превосходит, как выразился бы основатель Константинополя, «все виденное до сих пор»: одной Святой Софии хватило бы на пару мировых столиц. Между тем места все это занимает сравнительно немного: дворец Топкапы удобно помещается в границах крошечного древнего Византия, а все остальное — в пределах небольшого города Септимия Севера. Правда, от феерического Большого императорского дворца сейчас остались одни воспоминания.
Громады Софии и Голубой мечети, газоны и тюльпаны между ними — неизбежные пункты обязательного туристического списка; единственное, что видят в городе пассажиры круизных лайнеров. До боли знакомый по рекламным роликам пейзаж — минареты и чайки на фоне заката — это как раз Султанахмет.
Разумеется, туристический центр города чрезвычайно популярен у карманников, а Святую Софию периодически пытаются взорвать курды (к счастью, безуспешно). Утешает, что в каждом третьем местном выправка выдает полицейского в штатском. Остальные двое — торговцы коврами, которые чудовищно вежливо втягивают вас в абсурдные диалоги, неуклонно ведущие к неизбежному деловому предложению.
Сориентироваться предельно просто — стоит только встать спиной к выходу из Софии. Прямо — Голубая мечеть, за ней чуть правее — Ипподром. Еще правее (там, где трамвайные пути) уходит вглубь Старого города улица Диван-Йолу. В противоположную сторону трамвайная линия уводит к Баб-и-Али — Блистательной Порте. А если пойти налево, огибая ограду Софии, придете во дворец Топкапы.
Святая София
Святая София, церковь Божественной Мудрости, одно из самых важных и самых прекрасных зданий в истории мировой архитектуры, была освящена 27 декабря 537 года.
Это уже третья Софийская церковь: первую заложил около 330 года сам Константин Великий. Она была освящена в 360 году, но уже через 44 года сгорела дотла. В 415 году Феодосий II построил на этом месте новый храм, но и тот был разрушен в 532-м, во время мятежа «Ника». Третья (нынешняя) София на протяжении 916 лет была кафедральным собором Константинополя, главной церковью Византийской империи и всего православного мира. После турецкого завоевания ее на 481 год превратили в мечеть и, наконец, в 1934 году сделали музеем.
Святую Софию (Aya Sofya) построили Анфимий из Тралл и Исидор из Милета. Исидор — знаменитый геометр и математик — отвечал, вероятно, за теоретическую разработку системы равновесия; Анфимий воплотил эту систему в камне. Церковь была возведена в рекордный срок — за пять лет. Император Юстиниан не жалел никаких средств на постройку, а по окончании работ воскликнул: «Я превзошел тебя, Соломон!» (имея в виду библейский Соломонов храм; свою столицу Юстиниан, кстати, называл Новым Иерусалимом).
Главный (а сейчас и единственный) вход в церковь — с западной стороны (слева от него, в глубокой яме, видны остатки церкви Феодосия). Перед собором когда-то находился огромный обнесенный колоннадами двор-атрий. Центральными вратами Софии пользовались только во время больших праздников, да и тогда под их аркой имел право проходить только император. В обычные же дни государь попадал в собор по специальному переходу прямо из Большого дворца. Можно последовать его примеру и войти в Софию с юга, где написано «Exit» (чем можно спокойно пренебречь). Вы попадаете в сводчатый коридор, который называется Вестибюлем воинов: здесь император оставлял меч, здесь же оставалась его охрана. На темном своде вестибюля видны следы золотой мозаики времен Юстиниана (в то время в Софии не было фигуративных изображений). A над дверью, ведущей дальше в нартекс, мозаика уже x века — Богоматерь с двумя императорами, Константином и Юстинианом. Константин держит модель основанного им города, а Юстиниан — модель Софии (совсем непохожую).
Из нартекса девять дверей ведут направо, в сам храм. Центральные — Императорские двери — сделаны, по преданию, из остатков Ноева ковчега; мозаика над ними изображает императора Льва VI Мудрого, на коленях кающегося перед Христом в своем четвертом браке (начало X века). Пользоваться этими дверями мог только император, соседними — высшие сановники. По обе стороны дверей в мраморных плитах пола — глубокие вмятины. Когда понимаешь, что эти ямы протоптаны в камне ногами стражников, в течение сотен лет стоявших у Императорских дверей, голова идет кругом от физического ощущения времени.
Когда входишь в саму церковь, перехватывает дыхание — так она велика и просторна и таким фантастическим образом освещена (причем надо еще себе представить, что бесчисленные окна, из-за которых стены кажутся прозрачными, на самом деле были еще больше — турки некоторые из них частично заложили).
Вопреки очевидному, невозможно поверить, что вся эта гигантская конструкция состоит из каменной и кирпичной «плоти и крови» — настолько она кажется легкой и невесомой. Собственно, в том, чтобы добиться такого эффекта, как раз и состояла главная задача строителей Софии — ведь храм, по идее, должен быть подобием космоса, то есть представлять собой нечто нерукотворное, а никак не плод человеческих усилий. Невероятный купол изображает тут небесный свод, а какие же опоры могут быть у небесного свода? Поэтому все, намекающее на телесную тяжесть, тщательно и хитроумно спрятано, а купол, как писали современники, «на цепи подвешен к небесам». Идее божественной легкости подчинены и все остальные архитектурные особенности Софии, которая вообще — одно из самых ясных произведений мировой архитектуры: отвлеченные богословские идеи воплощены в ней необычайно наглядно. Несколько портят картину леса реставраторов, которые уже много лет упираются в купол. Впрочем, в утешение можно заметить, что и сами эти леса — настоящее инженерное чудо.
Святая София Sultanahmet Meydanı, (212) 522 17 50
вт-вс 9.00-17.00, галерея до 16.30, Вход — 15 YTL
Святая София была украшена с необычайной пышностью (в какой-то момент Юстиниан в тщеславном порыве решил вымостить пол плитами кованого золота; еле отговорили). Но неправда, что все драгоценные мраморные, гранитные и порфировые колонны выломаны из античных храмов:
И всем векам пример Юстиниана,
Когда похитить для чужих богов
Позволила Эфесская Диана
Сто семь зеленых мраморных столбов.
(Дескать, из храма Артемиды в Эфесе выдрал, вторит Мандельштам древней легенде.) На самом деле большая часть колонн была высечена специально для Софии.
Мраморные панели стен в основном остались со времен Юстиниана. Своды были сплошь покрыты золотой мозаикой, а купол украшен синим крестом на золотом фоне. Чудесная Богоматерь с младенцем в полукуполе центральной апсиды относится к 867 году, а шестикрылые серафимы в восточных парусах под куполом — к VI веку (их собратья в западных парусах — работа реставраторов XIX века). Серафимов турки почему-то сочли талисманами и замазывать (в отличие от всех прочих мозаик) не стали — ограничились тем, что прикрыли им лица медными масками.
С трех сторон подкупольное пространство Софии окружают хоры — галереи, открывающиеся в центр храма арками. Вход на хоры — в северном торце нартекса; наверх ведет не лестница, а пологий пандус. По пандусу этому императрица могла подниматься наверх в своем паланкине, не испытывая ни малейших неудобств. Государыню сопровождали принцессы и фрейлины: во времена Юстиниана хоры предназначались исключительно для женской половины двора. Это было весьма светское место. Самая почетная часть хоров — в центре западной галереи, прямо напротив алтаря: круг из зеленого мрамора обозначает место, где стоял трон императрицы. В северной галерее стоит поискать изображение императора Александра (912-913) и древние граффити на столбах и парапете — рисунки и надписи, нацарапанные прихожанами. Среди греческих букв встречаются и руны x века (уже на южной стороне, на парапете балкона): их вырезали во время долгой службы скучающие гвардейцы-варяги. А в южной галерее сохранились части великолепного мозаичного убранства XI-XII веков. Когда-то хоры сплошь были покрыты мозаиками на золотом фоне, но сохранилось всего несколько изображений. На одном из них, сделанном около 1044 года, склоняются перед престолом Христа императрица Зоя и ее супруг Константин Мономах. В руках августейшая чета держит символы благотворительности: кошель с деньгами и дарственную грамоту. Верхняя часть фигур хорошо сохранилась — тем больше бросаются в глаза грубо заделанные трещины вокруг головы Константина и лица Зои. Это следы переделок: мужская фигура изначально изображала не Константина, а предыдущего мужа Зои (всего их было трое). А лицо самой императрицы было разбито, когда к власти ненадолго пришел ее пасынок, страстно ненавидевший мачеху. Когда Зоя, одна из немногих женщин, правивших империей, вернулась на престол, мозаику пришлось чинить.
Еще один императорский портрет, похожий по композиции, но более схематичный, изображает Богоматерь с императором Иоанном Комнином, его женой Ириной и сыном Алексеем (около 1120 года). Но самая красивая мозаика на хорах (и вообще одно из самых главных произведений византийского искусства) — великолепный Деисус: изображение Христа с Богоматерью и Иоанном Крестителем. «Деисус» означает «моление»: Богоматерь и Иоанн молят Христа о спасении рода человеческого. Нижняя часть мозаики разрушена, по преданию — крестоносцами. А прямо против Деисуса под плитой с латинской надписью «Henricus Dandolo» когда-то как раз и лежало тело одного из предводителей Четвертого крестового похода — венецианского дожа Энрико Дандоло. Он умер в Константинополе в 1205 году и был погребен на хорах Софии, превращенной крестоносцами в католический собор. Когда Константинополь был взят турками, султан Мехмед велел вырыть кости старого дожа и бросить их псам.
Следы турецкого владычества в интерьере Софии — это прежде всего восемь огромных круглых щита из ослиной кожи, подвешенных под куполом. Арабский кошмар на них — изречения из Корана, имена первых халифов — как считается, самые крупные образцы арабской каллиграфии. Ататюрк, превратив Софию из мечети в музей, велел их снять. Сразу после его смерти в 1938 году надписи водрузили на место.
В алтарной апсиде, понятно, устроена молитвенная ниша — михраб; имеются и другие милые сердцу мусульманина мелочи вроде огромных пузатых кувшинов для омовений недалеко от входа. Бронзовая клетка в южной галерее — библиотека, устроенная в XVIII веке. Но все эти добавки остались великому храму совершенно чужды — равно как четыре минарета и месяц над куполом.
Исламские фундаменталисты в Турции требуют, чтобы власти снова превратили музей в мечеть. С другой стороны, православные фундаменталисты в Греции выдвигают встречное требование: чтобы поганый полумесяц немедленно сбросили и снова водрузили над Софией крест.
Последняя литургия в Святой Софии началась вечером 28 мая 1453 года и продолжалась всю ночь. Когда на следующий день в храм, выломав двери, ворвались янычары, священник с чашей в руках чудесным образом скрылся в столбе в северо-западном углу здания.
Докучливые гиды показывают рядом с алтарем пятно на стене, отдаленно напоминающее отпечаток ладони. Пятно высоко: здесь якобы оперся о стену Мехмед Завоеватель, когда его конь поскользнулся на залитом кровью полу. Это неправда. То есть пол-то наверняка был залит кровью, но Мехмед вошел в Софию, спешившись и к тому же посыпав свой тюрбан пылью — в знак смирения.
А в столбе, где скрылся священник, есть оправленное в медь углубление. Считается, что если вставить туда большой палец и повернуть его на 360 градусов, исполнится загаданное желание. Этим и занимаются у столба толпы рыжих гогочущих американцев и их большеногих подруг.
Отверстие внутри влажное: камни Софии потеют. «Спрашиваю, — писал Бродский, — говорят, от сильного перепада температуры. И решаю — от моего присутствия, и выхожу».
Дворец Топкапы
Когда турки овладели Константинополем, дворец византийских императоров находился в таком запустении, что жить там султану было попросту неприлично. Так что Мехмед Завоеватель придумал следующее: для своей бурной личной жизни он построил дворец (не сохранившийся) на третьем холме города, а для управления империей — официальную резиденцию Топкапы (Topkapı Sarayı — «Дворец пушечных ворот») на первом холме, на самом кончике полуострова.
В течение примерно лет пятидесяти завет Завоевателя не смешивать гарем и работу свято соблюдался, но уже его правнук Сулейман Великолепный не смог отказать любимой жене Роксолане в ее желании пожить хоть немножечко в Топкапы. Понятно, что дальше так и пошло — постепенно жены, наложницы и евнухи перекочевали с третьего холма на первый, и бывшая официальная резиденция приобрела несколько двусмысленный характер: помпезные парадные покои сочетались в ней с изящными и укромными частными комнатами. И то и другое, разумеется, было щедро полито кровью.
Огромный дворец — настоящий город в городе — на протяжении веков не раз сгорал почти дотла и отстраивался заново, однако основной принцип оставался неизменным. Топкапы — это четыре двора, составляющие внешний и внутренний дворцы, соответственно, бирун (birun) и эндерун (enderun). Бирун — это официальная и общественная часть, которая помещалась в Первом и Втором дворах (причем Первый сейчас сросся с окружавшими дворец садами и парками). Эндерун — Третий и Четвертый дворы плюс гарем: приватные, неофициальные покои.
Топкапы был главным дворцом империи в течение примерно четырехсот лет, и в нем жили 25 султанов. В середине XIX века двор переехал в новую резиденцию — дворец Долмабахче на Босфоре, а весь комплекс Топкапы в 1924 году превратили в музей. Дворец затягивает: попав внутрь, трудно выбраться обратно раньше чем через несколько часов.
Дворец Топкапы Sarayburnu, (212) 512 04 80, пн, ср-вс 9.00-17.00, Вход — 12 YTL, дополнительно оплачивается посещение гарема (10 YTL, только в составе группы) и сокровищницы (15 YTL)
Чтобы выйти к воротам Топкапы, надо обогнуть Софию и миновать площадь, в центре которой стоит фонтан Ахмеда III (Sultan Ahmet Вeşmesi, XVIII век) — самый большой в городе. Ведущие в первый двор Имперские врата (Bab-i Hümayun) построены в XIV веке, а в мраморную оправу взяты в девятнадцатом. В нишах по обе стороны ворот на радость черни выставлялись головы казненных вельмож. Первый двор Топкапы сейчас представляет собой тихий парк, а в прежние времена больше походил на шумную городскую площадь: здесь находились многочисленные службы и жилища дворцовой челяди, и вход сюда был открыт для всех. Напротив ворот — прекрасная церковь Святой Ирины (Aya Irini Kilisesi), один из старейших византийских храмов. Церковь была основана еще Константином Великим, а в середине IV века, несмотря на свое название (eirene — «божественный мир»), стала ареной кровавых религиозных распрей между православными и арианами (3 тысячи человек было убито прямо в храме). Святая Ирина неоднократно горела и страдала от землетрясений, а после турецкого завоевания в ней устроили арсенал. Сейчас суровый интерьер церкви украшен лишь крестом над алтарем — чуть ли не единственной сохранившейся мозаикой времен иконоборчества (VIII век).
Неприметное здание, прячущееся среди акаций за церковью — вход в бывший Монетный двор (Darphane), целый лабиринт дворов и улочек, сейчас частично отреставрированных. И церковь, и Монетный двор используются сейчас для экспозиций Стамбульской биеннале.
В глубине двор замыкают внушительные здания музеев — Археологического (Arkeoloji Müzesi) и Древнего Востока (Eski Şark Eserleri Müzesi), отгородившие от Первого двора едва ли не самую старую светскую постройку Стамбула — Изразцовый павильон (Çinili Köşk, 1472-1473). Здание увенчано плоским куполом и открывается во двор большой лоджией, украшенной изразцами, изящными колоннами и стрельчатыми арками. Лоджия служила спортивной трибуной: азартный Мехмед Завоеватель любил наблюдать за игрой в джирит (скачки с метанием дротиков); поле для игры было устроено как раз на месте нынешнего музейного двора. Можно себе представить, как отчаянно джигитовали юные пажи под отеческим взором государя. Здание павильона было построено, вероятно, персидским архитектором: именно Персия в те времена диктовала законы изящного всему Востоку — и вчерашним кочевникам-туркам в том числе. Персидские надписи — важный элемент убранства павильона, который сейчас занимает любопытный Музей керамики.
Импозантные граненые башни под островерхими шатрами — ведущие во второй двор Врата приветствия (Bab-üs Selam). Здесь спешивались всадники: проезжать дальше верхом имел право лишь султан. Сейчас ритуал спешивания заменен процедурой покупки билетов: у ворот находится касса музея; вход во Второй двор — платный.
Справа от ворот — фонтан Палача (Cellat Çeşmesi), где тот мыл руки и меч после работы (головы рубились тут же у ворот; плоды трудов выставлялись на двух Позорных камнях, (İbret Taşları). Под аркой ворот стоит под стеклом огромная модель дворца, по которой можно приблизительно сориентироваться (помогает минут на десять).
|
|
|
