 |
Сколько взять с собой денег 6 глава
|
|
|
|
Главной реликвией монастыря была одна из наиболее чтимых святынь империи, так называемый Камень омовения — мраморная плита, на которой, по преданию, омыли тело Христа перед погребением. Много было и других реликвий, да и просто бесценных произведений искусства. В 1204 году все было разграблено и вывезено в Венецию. В венецианском Сан-Марко до сих пор хранится драгоценная утварь из монастыря Пантократора и древние иконы, в том числе и драгоценная алтарная икона Сан-Марко — Пала-д’Оро.
В отреставрированном оттоманском особняке рядом с церковью имеется ресторан Zeyrekhane, примечательный главным образом красивым видом на город и Золотой Рог, что открывается с его террасы.
Главная улица Зейрека — тихая, засаженная каштанами Итфайе (Ïtfaiye Caddesi). Роскошный, словно фламандский натюрморт, мясной рынок разместился чуть ли не на ступенях построенных Синаном Изразцовых бань (Вinili Hamam, 1545). Никаких изразцов в них, впрочем, не сохранилось, зато до сих пор в одном из залов журчит фонтан, высеченный из цельного куска мрамора, — говорят, подарок персидского шаха.
Фатих
Фатих (Fatih) — один из самых важных городских кварталов: когда-то Константин Великий построил здесь колоссальную церковь Апостолов, а на ее руинах султан Мехмед Завоеватель возвел сразу после взятия Константинополя огромную мечеть. С тех пор Фатих остается одним из самых консервативных районов города. Здесь в полной мере ощущается, что этот город в течение столетий был столицей всего исламского мира. В 1776 году квартал был полностью разрушен землетрясением, поэтому в некоторых местах здесь непривычно правильная для Стамбула сетка улиц: Фатих отстраивали заново при помощи французских архитекторов.
|
|
|
На краю холма, над бульваром Ататюрка, в небольшом парке стоит памятник Мехмеду Завоевателю. Несмотря на воинственный замысел скульптора, распростершийся в воздухе скакун султана напоминает лошадку с детской карусели. Тем не менее 29 мая, в день взятия города, у памятника периодически устраивают демонстрации исламисты. Рядом — огромный котлован, в котором видны руины церкви Святого Полиевкта, когда-то одного из самых великолепных храмов города. В переулках к западу от площади притаился еще один византийский памятник — 18-метровый огрызок триумфальной колонны Маркиана, воздвигнутой после 450 года. Колонну в древности венчала статуя императора (давно исчезнувшая), а постамент украшен рельефным изображением богини Ники. В городе колонну именуют Кыз-Таши (Kız Taşı — Девичий камень). Сюда приводили невест: если девица оказывалась не слишком строгих правил, колонна якобы начинала угрожающе раскачиваться.
Мечеть султана Мехмеда Завоевателя (Fatih Sultan Mehmet Camii), сооруженная в 1470 году, рухнула во время землетрясения и была восстановлена в 1766 году. Имя зодчего неизвестно, но говорят, что сразу после завершения работ несчастному отрубили руки: султан так надеялся, что его здание превзойдет размерами Святую Софию, а купол оказался всего 26 метров в диаметре, на 5-7 метров меньше софийского; пришлось архитектору поплатиться за недостаточный размах — история вполне в духе кровожадного Мехмеда.
Посещение мечети Фатих пн-вс 9.00 и до заката
В результате получилось огромное, но довольно сухое здание. Внутри мечети очень хороша кафедра проповедника (мимбар) из разноцветного мрамора. При мечети имеется несколько мавзолеев, самый большой из которых — гробница Завоевателя, одна из главных городских святынь, а в прошлом — место проведения важнейшей государственной церемонии: вновь вступивший на престол султан, после того как его опоясывали мечом в мечети Эйюп, непременно приезжал поклониться праху Завоевателя, чтобы унаследовать его мужество и военную удачу. Даже после упразднения султаната гробницы султанов оставались объектами настоящего религиозного паломничества. Ататюрку, пытавшемуся искоренить этот вредный для республики культ, пришлось закрыть все мавзолеи. Их снова открыли только недавно (да и то не все), но богомольцев меньше не стало.
|
|
|
Рядом — мавзолей Гюльбахар, жены Мехмеда. Городская легенда утверждает, что Гюльбахар — французская принцесса, которая приехала в Константинополь, чтобы выйти замуж за последнего византийского императора, но вместо этого была взята в гарем Завоевателя как военная добыча. Она так и не приняла ислам и умерла христианкой. Поэтому, говорят, окна ее мавзолея всегда закрыты ставнями — дабы душа неверной навеки оставалась блуждать в потемках.
Большая византийская церковь монастыря Липса, сейчас мечеть Фенари-Иса (Fenari İsa Camii), — на самом деле комплекс из нескольких построек. Северный храм был построен еще в 907 году важным сановником Константином Липсом. Примерно через 300 лет императрица Теодора, вдова Михаила VIII — первого императора, воцарившегося в Константинополе после латинской оккупации, — основала здесь придворный женский монастырь, пристроила еще один храм, а к нему — погребальную капеллу. Получилось крайне необычно: на асимметричную композицию лучше всего смотреть с востока, со стороны украшенных нишами и арками апсид.
Посещение мечети Фенари-Иса пн-вс 9.00 и до заката
В капелле похоронена сама Теодора, ее дочь Евдокия и еще многие знатные монахини. В интерьерах (особенно в северной части) до сих пор сохранились детали мраморного декора. Из капеллы происходит тот самый портрет Евдокии (виртуозная инкрустация из цветного мрамора), что находится сейчас в Археологическом музее.
Часть Фатиха, которая находится еще дальше на запад, уже перед самой городской стеной, называется Чаршамба (Çarşamba), то есть «среда». В Стамбуле уличные рынки устраиваются в разных районах по определенным дням недели. В Чаршамбе, соответственно, по средам. Рынок весьма живописен, но в остальные дни в этой части Старого города туристов уже совсем мало. Улицы Чаршамбы грязны и разбиты; многие дома брошены или полуразрушены, уклад жизни — консервативный: нигде больше не встретишь столько бород и стольких женщин с закрытыми лицами. Здесь Стамбул смотрит своим совсем неевропейским, восточным лицом.
|
|
|
Тем не менее именно здесь находится украшенная великолепными мозаиками церковь Паммакаристос (Богоматери Радующейся) конца XI века, ныне — мечеть Фетие (Fethiye Camii). После турецкого завоевания церковь стала резиденцией православного патриарха, а в мечеть ее превратил только султан Мурад III в конце XVI века — в память о своих победах в Закавказье (слово «fethiye» как раз и значит «победа»). После этого церковь была сильно перестроена, ее интерьер искажен, а от убранства ничего не осталось. Зато сохранились прекрасные мозаики в погребальной капелле, пристроенной к юго-восточному углу храма в начале XIV века. Это крошечная, совершенно игрушечная постройка, относящаяся к изящному типу храма «на четырех колонках». Многие такие церкви были разрушены: тонкие, почти декоративные колонки, на которые опирались купола, турки безжалостно выламывали для украшения мечетей. Здесь они тоже в свое время были выломаны, но впоследствии восстановлены при реставрации. В куполе капеллы — Вседержитель с пророками, в центральной апсиде — Христос, Богоматерь, Иоанн Креститель и пророки, в боковых апсидах и южном нефе — апостолы и Отцы церкви. Капелла почти всегда закрыта, однако обычно довольно быстро появляется сторож, за незначительную мзду открывающий двери.
Мечеть Фетие открыта только во время молитвы
К юго-западу от Фетие (идти надо так, чтобы огромная мечеть султана Селима оставалась у вас слева) — еще один маленький византийский храм: церковь Иоанна Предтечи в Труллах XII века. Церковь (ныне мечеть Ахмет-паши, Ahmet Paşa Mescidi) сейчас очень грубо отреставрирована, внутри — незначительные следы фресок.
Мечеть Ахмет-паши открыта только во время молитвы
Главное здание квартала — мечеть султана Селима (Sultan Selim Camii) — стоит на холме над Золотым Рогом, там, где некогда находился византийский дворец. Ее возвел Сулейман Великолепный в память о своем отце, Селиме Грозном. В саду мечети — мавзолей Селима. Пятна на халате, покрывающем саркофаг, — брызги грязи, которой забрызгал султана один из его дервишей. Селим запретил стирать халат, сказав, что даже грязь из-под ног святого человека — честь и почет для правоверного.
|
|
|
Посещение мечети султана Селима пн-вс 9.00 и до заката
Огромный котлован рядом с мечетью — византийская цистерна Аспара V века. Сейчас она используется как стадион, а раз в году — как курбанный базар (kurban pazarı); здесь под огромными навесами держат скотину, которую здесь же и будут резать в праздник жертвоприношения — Курбан-байрам.
Вдоль городских стен
Ни один город в истории не осаждали так часто, как Константинополь — «объект всемирного желания», по словам одного из турецких летописцев. Объект был со всех трех сторон защищен стенами. Морские стены прикрывали город с Мраморного моря и Золотого Рога, но византийский флот был непобедим, и главная опасность грозила городу с суши. В начале V века император Феодосий возвел мощные укрепления, которые больше тысячи лет защищали город и пали лишь перед одним врагом — султаном Мехмедом Завоевателем.
Стена Феодосия, до сих пор венчающая городские холмы, — самое грандиозное сооружение античности, дожившее до наших дней: ее длина от Мраморного моря до Золотого Рога — целых 6,5 километра. Это не просто тупая каменная гряда, а настоящее инженерное чудо: перед высокой главной стеной устроен вал, увенчанный стеной меньшего размера, а дальше — глубокий ров с отвесными стенами. В ров запускали свирепых львов, а когда казна скудела, просто заполняли его водой. Хотя большая часть стены сейчас в руинах, зрелище по-прежнему чрезвычайно внушительное. Прогулка вдоль укреплений — довольно интересный аттракцион, надо только приготовиться к тому, что здесь расположены самые бедные, трущобные кварталы. Дорожка вдоль стены завалена мусором, вокруг пованивает, и есть риск, что значительную часть пути вас с криками «Бакшиш! Бакшиш!» будут сопровождать полуголые мальчишки.
Для строительства прибрежного шоссе часть укреплений была разобрана, и теперь Мраморная башня (Marmara Kulesi), одиноко стоящая на берегу моря, смотрит богатой сиротой. Когда-то сухопутные стены смыкались здесь с морскими, а башня служила частью парадной императорской пристани. Когда такси из аэропорта проносится мимо башни, знайте, что вы въезжаете в город там же, где это делали императоры, возвращаясь из морских походов.
|
|
|
В нескольких сотнях метров к северу высится главное укрепление городских стен — мрачный замок Едикуле (Yedikule, Семибашенный). Попасть туда просто: на электричке с вокзала Сиркеджи до остановки «Yedikule», а дальше — пару сотен метров вперед по движению поезда. Видные от станции огромные башни не дадут заблудиться. Едикуле — результат трудов сначала византийских, а потом турецких военных инженеров. Две квадратные башни-пилона, между которыми зажаты византийские Золотые ворота (Porta Aurea), построены еще во времена Феодосия. Чтобы увидеть сами Золотые ворота, надо пройти крепость насквозь, а если она закрыта — продраться сквозь заросли с внешней части укреплений. Пресловутые «врата Царьграда» — типичная римская триумфальная арка. Проходить под ее окованным позолоченной медью сводом имел право только император-триумфатор — для прочих смертных были устроены небольшие ворота слева. Золотые ворота в течение веков были главной темой для всяких историко-политико-психоаналитических спекуляций: кто только не мечтал пройти сквозь них — на худой конец приколотить к ним свой щит.
Считалось, что именно через эти ворота в город когда-нибудь вступит освободитель Константинополя, поэтому суеверный Мехмед Завоеватель немедленно после взятия города их замуровал, оставив вместо огромного проема крошечную калитку, а позади пристроив фаллические башни, явно не имеющие ни малейшего военного значения. Некоторое время Завоеватель хранил там свои сокровища, а потом устроил здесь тюрьму для иностранных послов, визирей и прочих VIP. Теперь в одной из башен — весьма зловещий музей орудий пыток и прочих тюремных реликвий (все экспонаты вполне в рабочем состоянии), а во внутреннем дворе свалены каменные турецкие ядра; летом в крепости устраивают концерты.
Музей пыток (Yedikule Müzesi)
Kule Meydanı 4, (212) 585 89 33
пн-вт, чт-вс 9.30-16.30, Вход — 3 YTL
Прежде чем продолжить прогулку вдоль стен, имеет смысл вернуться к станции и углубиться в переулки слева от нее. Там стоит базилика Студийского монастыря (V век) — самая древняя из сохранившихся византийских церквей города (турки называют ее мечетью Имрахор — İmrahor Camii). Здание давно в руинах, тем не менее, без всякого сомнения, заслуживает внимания. Студийский монастырь был одной из главных святынь Константинополя (здесь хранилась голова Иоанна Крестителя); кроме того, он оказал огромное влияние на культуру и искусство всего христианского Востока — в том числе и культуру Руси. Дело в том, что расцвет монастыря пришелся на IX век — эпоху иконоборчества; его деятельный игумен Феодор Студит был беззаветным защитником икон, и во многом благодаря его огненным проповедям иконопочитание было восстановлено. Так что не будь Студийского монастыря — жить бы нам без Феофана Грека и Андрея Рублева. Кровля базилики рухнула сто лет назад по причине для Стамбула вполне экзотической — под тяжестью снега. В развалинах сохранились остатки полов — малахит, порфир, мрамор.
Рядом с руинами базилики стоит действующая православная церковь XIX века, посвященная основателю города Константину Великому и его матери Елене. Как и полагается христианской церкви в Стамбуле, она обнесена высокой стеной; игрушечная резная колокольня над стеной весьма мила.
Гулять вдоль стен Феодосия лучше изнутри: снаружи проходит пыльный и шумный проспект. С другой стороны, стоит время от времени делать вылазки за укрепления: значительные участки стен отреставрированы (например, от Едикуле до Белградских ворот, Belgradkapı), и вся их внушительность лучше видна снаружи. Во рву, конечно, теперь никакие не львы, а огороды местных жителей. Но на самом деле гораздо большее впечатление производят те части стены, которых реставрация не коснулась; некоторые башни расколоты буквально надвое ударами страшных турецких пушек.
Из десяти Феодосиевых ворот большинство по-прежнему выполняет свои функции. Они, конечно, рассчитаны на совсем другой транспорт: фургон Coca-Cola, протискиваясь внутрь, нет-нет да и отобьет кусок от византийской капители. У ворот есть маленькие светофоры, показывающие, свободна ли дорога с другой стороны, а кроме того — городские сумасшедшие в фуражках и со свистком, превращающие и так бестолковый трафик у стены в совершенный хаос. Тем не менее шоферы бросают монетки: блаженные приносят удачу.
Одно из самых интересных мест в этих краях (и во всем Стамбуле) находится напротив ворот Силиврикапы (Silivrikapı). Здесь непременно следует выйти из города и углубиться в находящееся через дорогу огромное, пыльное и ничем не примечательное мусульманское кладбище. Дорожка долго поднимается вверх; по пути то и дело попадаются резчики надгробных камней, которые, обмотав лица тряпьем, в облаках пыли пилят мраморные плиты. Примерно через километр, когда вы решите, что окончательно заблудились, дорожка внезапно кончится, и слева окажутся ворота, через которые вы войдете в маленький монастырь Балыклы (Balıklı), настоящий греческий остров в пыльном турецком море. Монастырь построен на месте источника, почитавшегося еще с языческих времен, — Зоодохос-Пиги («дающий жизнь»). По-настоящему он прославился во время осады Константинополя. Некий монах жарил у воды рыбу, когда пришло известие, что город взят. «Что? — вскричал недоверчивый повар. — Да скорее этот карп оживет и снова прыгнет в воду, чем это окажется правдой!» И в ту же секунду рыбка соскочила со сковороды в источник.
Монастырь Балыклы Seyit Nizam Caddesi 3 (Silivrikapı)
В мраморной купели источника еще не так давно показывали странных рыб: с одной стороны черных, с другой — розовых, словно поджаренных. Их потомки, однако, равномерно розового цвета (впрочем, за мраморной рамой видна только часть бассейна). В маленькой церкви есть несколько икон Богоматери Рыб, которой посвящен монастырь. Рыбки на иконах скорее похожи на креветок, а рядом изображены раненые защитники города, которых поливают святой водой из бутылочек — и раны их тут же заживают. Святая вода в таких же бутылочках (только пластиковых) стоит над купелью, щель для пожертвований — рядом с дверью. Встретить в христианской святыне закутанную до бровей мусульманку с многочисленными отпрысками — дело для Стамбула совершенно обычное.
На месте ворот Топкапы (Topkapı — «Пушечные») зияет широкий проем: здесь выходит из города проспект Тургута Озала (Turgut Ozal Caddesi). Весной 1453 года напротив ворот находилась ставка Мехмеда Завоевателя; здесь же стояли его самые большие пушки, в том числе — чудовищная бомбарда, построенная венгром Урбаном и палившая ядрами весом в тонну. В ее честь ворота и названы — хотя проломить стены Урбану так и не удалось; турецкие воины ворвались в город не здесь, а чуть дальше к северу, там, где сейчас проходит шестиполосный проспект Ватан (Vatan Сaddesi).
Прежде чем продолжить путешествие вдоль стен, стоит крепко подумать: за проспектом Ватан лежит Сулукуле (Sulukule) — старинный трущобный цыганский квартал, одно из самых опасных (и любопытных) мест города. Вспомните ночную перестрелку в цыганском таборе в фильме «Из России с любовью» — похоже, с тех пор мало что изменилось: все машины здесь кажутся угнанными, а запах марихуаны так густ, что его можно резать ножом. Если уж вы решитесь туда сунуться, необходимо соблюдать три правила. Первое: ни в коем случае не забредайте туда после захода солнца — последствия могут быть самые плачевные. Второе: строго держитесь единственного сравнительно безопасного маршрута — разбитой мостовой вдоль городской стены, и ни под каким видом не углубляйтесь в боковые переулки. Третье: никак не реагируйте на малолетних проституток, задирающих перед вами надетые на голое тело драные платья, обнажая картины совершенно неаппетитные, — любая реакция истолковывается как согласие, и невесть откуда взявшиеся старшие братья волокут зазевавшегося в какую-нибудь чудовищную нору. Проходите мимо, не обращая внимания на проклятия, звучащие вслед. Если уж дело совсем худо, изо всех сил кричите: «Имдат!» («На помощь!»).
На холме над этим злачным местечком стоят ворота Эдирнекапы (Edirnekapı). Тут вершина шестого холма, самая высокая точка старого города (77 м над уровнем моря). Через эти ворота 29 мая 1453 года в Константинополь триумфально въехал Мехмед Завоеватель, о чем и сообщает табличка с внешней стороны ворот. Напротив Эдирнекапы — один из изящнейших храмов города, построенная Синаном мечеть Михрима-Султан (Mihrimah Sultan Camii, 1562-1565). Принцесса Михрима была любимой дочерью султана Сулеймана Великолепного и Роксоланы. Она оказалась втянутой в одну из интриг своей кровожадной матери, в результате чего ее муж, визирь Рюстем-паша, был казнен.
В нескольких сотнях метров к северу от Эдирнекапы возвышается сооружение, напоминающее руины какого-то итальянского палаццо. Дворец Текфур (Tekfur Sarayı), конечно, относится к византийским временам, но о его назначении и точном времени постройки практически ничего не известно. Зато, глядя на трехъярусный арочный фасад — все, что осталось от некогда роскошного здания, — многое понимаешь о происхождении всей итальянской архитектуры Кватроченто: эти элегантные арки были бы уместны и на венецианском Большом канале. Примерно через 200 метров городская стена выходит к Золотому Рогу, где сливается с укреплениями Влахернского дворца.
К югу от Эдирнекапы находится главная жемчужина этих мест — церковь монастыря Спасителя в Хоре, которую турки называют мечетью Карие (Kariye Camii). Нынешнее здание построено около 1315 года (хотя церковь была здесь с незапамятных времен), а мозаики и фрески Карие — одно из главных сокровищ византийской живописи в Константинополе и, вероятно, вообще из величайших византийских шедевров. В XVI веке церковь превратили в мечеть, но мозаики, к счастью, не сбили, а всего лишь замазали. Сейчас то, что уцелело, отреставрировано. Роспись и мозаики Карие сделаны примерно в то же время, когда в Италии работал Джотто, и исполнены той же трогательной веры и немного наивной радости жизни. Как и в средневековой Европе, они служили Евангелием для неграмотных и поэтому объединены в последовательные циклы-рассказы.
Золотой Рог
Ориентация
Залив Золотой Рог, который разрезает надвое европейскую часть Стамбула, по-турецки называется Халич (Haliç) — «устье». Однако название «Золотой Рог» (Хризокерас) древнее всяких турок: говорят, вода играла тут на закате какими-то особенными золотыми бликами.
Лучше всего путешествовать по Золотому Рогу на пароме, от Эмин ню до Эйюпа. Чем дальше, тем более тихим и провинциальным становится пейзаж. Так было и в старину — с той разницей, что вдоль северного (правого) берега тянулись не теперешние уродливые верфи, а уютные дачные местечки с деревянными дворцами. Несмотря на общее провинциальное настроение, в водах Золотого Рога отражалось, может быть, главное, что было в старом Стамбуле: его удивительный космополитизм. В национальных районах на берегах залива — Фенере, Балате и Хаск е — мирно соседствовали армяне, греки, болгары и евреи; по сей день в Айвансарае находится одна из главных христианских святынь города — Влахернская церковь, а чуть дальше стоит священный для мусульман Эйюп.
В конце XIX века горожане почему-то решили, что эти благословенные берега — наилучшее место для промышленности, причем чем она грязнее — тем лучше. Целые исторические районы пошли под нож прогресса и превратились в гектары ржавого железа. Наконец, в верховьях залива выстроили самую большую в стране бойню, после чего жители прибрежных кварталов стали в массовом порядке распродавать свои дома за бесценок: жить в чудовищной вони стало невозможно.
С середины 1980-х Золотой Рог очищают; недавно здесь вроде бы опять видели дельфинов — впервые за много лет. Прибрежные районы потихоньку начинают реставрировать и засаживать деревьями. Брошенные дома вновь заполняются жильцами, но это уже не настоящие стамбулиты, а чуждые городу приезжие из провинции. Космополитический дух Золотого Рога, который, если постараться, можно еще уловить на улочках Фенера и Балата, через несколько лет исчезнет навсегда.
Паром по Золотому Рогу
Жетон — 1 YTL, акбиль — 0,75 YTL, время в пути до Эйюпа — 30 мин.
Обычные остановки: Эмин ню — Касымпаша — Фенер — Балат — Айвансарай — Эйюп
Эминеню
Паромная пристань на площади Эмин ню (Eminönü Meydanı) — одно из самых живых и обаятельных мест Стамбула. В первую очередь — из-за фантастического пейзажа: воды Золотого Рога встречаются с Босфором и Мраморным морем; на втором плане — увенчанная карандашом генуэзской башни неразбериха Галаты, а вдалеке синеют азиатские холмы.
С набережной отправляются паромы во все концы города. А еще сюда приходят за уличной едой: рыбаки в вышитых жилетках продают с качающихся у причала лодок жареную макрель (lüfer). Есть полагается, посолив и полив лимонным соком (все необходимое — тут же, на полочке). Туристы жуют на ходу, глазея по сторонам, местные — сидя на лавочках спиной к воде, нахохлившись и глядя прямо перед собой. Мидии (midiye) на набережной бывают либо с рисом и лимоном, прямо в ракушке, либо в виде шашлыка, на маленьких деревянных шпажках. В больших стеклянных банках плавает старинный оттоманский фаст-фуд — разные соленья-маринады (turşular), которые вам наложат в пластмассовый стаканчик и щедро зальют крепчайшим рассолом (он-то и считается главным лакомством). Между тележками с едой шныряют шкиперы маленьких катеров, предлагающих прогулки по Босфору — между прочим, это лучший способ путешествий по проливу.
Прибрежный проспект и трамвайная линия отделяют набережную от форпоста Большого базара — торговой площади перед Новой мечетью. Но рынок не удержать ни в каких рамках — он просачивается в подземные переходы и выплескивается на набережную. Протолкаться сквозь торговцев непросто, но необходимо: иначе не попасть на причал Халич (Haliç skelesi), с которого отправляются вдоль залива речные трамвайчики (vapur). За огромной стоянкой автобусов к пристани ведет узкая дорожка, на которой сидят в засаде владельцы частных катеров, предлагающие ровно те же услуги, что и паром, — только втрое дороже.
Касымпаша
Первую остановку на северном берегу паромчик делает у пристани Касымпаша (Kasımpaşa İskelesi). На маленькой площади за пристанью стоит памятник Хасан-паше, изображающий благообразного господина, но почему-то со львом на поводке.
Хасан-паша по кличке Саблеусый Алжирец был личностью чрезвычайно колоритной. Начинал он юнгой на алжирской пиратской галере, дослужился до капитана и стал единственным, кому удалось спасти свой корабль от гибели в Чесменском сражении (1770), когда граф Орлов запер в бухте и сжег весь турецкий флот (в турецких учебниках это событие до сих пор называется «чесменской катастрофой»). Но уже через год, когда русские осадили остров Лемнос, Алжирец наспех построил новые корабли, а в команду за неимением лучшего набрал всякое отребье — вплоть до преступников из городских тюрем.
Когда эта жуткая флотилия выходила из гавани, один из визирей цинично заметил: «В любом случае не проиграем: либо Лемнос освободим, либо от этой швали избавимся». Но Алжирец снял русскую блокаду, и его наградили, как и полагается в настоящей восточной сказке: султан сделал его верховным адмиралом, усыновил и женил на собственной дочери. На склоне лет неугомонный Алжирец поселился в Касымпаше и доводил смирных соседей до сердечных припадков, прогуливаясь вечерами с ручным львом на цепи.
Когда-то в этих местах устраивались придворные пикники, во что сейчас поверить почти невозможно: куда ни кинешь взгляд — ржавое железо и строительный хлам. О золоченых лодках, фейерверках и музыке на воде напоминает разве только изящный особняк Бахрие (Bahriye Yalısı) слева от пристани. Особняк, принадлежащий сейчас военно-морскому ведомству (чем и объясняется флаг на мачте и часовой на берегу) был частью большого летнего дворца; еще одно дворцовое здание — охотничий Зеркальный домик (Aynalı Kavak) стоит в небольшом парке выше по берегу, за серыми башенными кранами огромной верфи. Этот изящный павильон с выступающей крышей-навесом, окнами во всю стену и хрупкими колонками любил султан-реформатор Селим III (1789-1807). Здесь он обдумывал детали военной реформы — мечтал упразднить янычарский корпус и создать новую армию по европейскому образцу (за что в конце концов и был янычарами зарезан), горевал, что приходится уступить Екатерине Крым, а в утешение сочинял музыку и писал грустные стихи под псевдонимом Вдохновенный.
Джибали
Напротив Касымпаши, на другом берегу залива, видны остатки городских стен V века, защищавших Константинополь со стороны залива. Здесь в город ворвались янычары под командованием некоего Джебе Али (в честь которого и назван квартал). Похоронен Джебе Али справа от арки городских ворот Джибали (Cibalıkapı), за белым трехэтажным домиком старинного полицейского участка; тут же сложены огромные каменные турецкие ядра. Сейчас это один из самых бедных кварталов Стамбула, знаменитый главным образом тем, что отсюда частенько начинались разрушительные городские пожары: на верфи Джибали кипела на кострах смола, которой конопатили корабли. А в 1884 году здесь построили табачную фабрику Джибали — длинное желтое здание у берега, в котором сейчас размещается один из стамбульских университетов. Эта фабрика для Турции — то же, что ивановские мануфактуры для России: колыбель забастовок, профсоюзов и вообще всяческого рабочего движения (которое, впрочем, в Турции было подавлено железной рукой).
Самое примечательное в Джибали — стоящая чуть поодаль от берега византийская церковь Святой Феодосии, она же мечеть Роз (Gül Camii, XI-XII века). Ее почитают как святыню и христиане, и мусульмане. В толще стены, справа от алтаря, есть лестница, ведущая в погребальную камеру с саркофагом. Стамбульские греки уверяют, что здесь похоронен последний византийский император — храбрый Константин Драгаш, убитый при штурме города. Турки возражают, что император тут ни при чем, а погребен в мечети некий благочестивый мусульманин по имени Гюль Баба (в честь которого и название). Впрочем, у этого названия есть более романтическое (и, кстати, более правдоподобное) объяснение: 29 мая, день падения Константинополя, — это как раз праздник святой Феодосии. В тот день в 1453 году несчастные горожане, украсив церковь цветами, под грохот турецких пушек молили святую о заступничестве, и когда турки все же ворвались в храм, он весь был убран розами.
|
|
|
