Играй вместе с нами в игру жизни. 7 глава

Воины, идущие по Пути Свободы, на своём опыте знают, что настоящая свобода означает способность оставаться свободным от всех и всего. Однако, как это ни странно, людям всегда кажется, что верно совершенно обратное. Они считают, что свободными могут быть лишь те, кто обладает властью над другими, и потому извечно пытаются господствовать над другим человеком, другой группой людей и даже над целыми народами и странами. Но диктатор никогда не становится свободным, так как для поддержания своей власти ему приходится постоянно держать подданных в повиновении и бороться со своими противниками. Аналогично, если человек любит кого-то ради эгоистичного обладания, он никогда не сможет стать свободным, так как станет одержимым стремлением удержать любовь другого человека и будет сражаться со всем, что угрожает этим взаимоотношениям.

Тот же принцип применим и к воинам, так как, если они не станут отстранёнными от окружающего мира и от силы, владеть которой предназначено им судьбой, они никогда не добьются свободы. Ни одну вещь, ни одно существо во Вселенной нельзя считать своей личной собственностью, поскольку существует только одна жизнь, один Дух, проявляющийся в миллионах разнообразных форм. Когда человек заявляет свои права на кого-то или на что-то, он фактически отделяет себя и свои права от всей остальной жизни. Если два человека преданы друг другу и решают провести свои жизни вместе, это происходит не потому, что один из них является собственностью другого, но в результате взаимного согласия. Аналогично, даже если человек обладает огромным богатством, оно в действительности не принадлежит ему и является проявлением вызова жизни, а именно того, что ему следует научиться управлять богатством.

Всё во Вселенной является собственностью самой жизни, Духа, и каждому из нас даётся взаймы то, с чем нам следует иметь дело в данной инкарнации. Это справедливо по отношению ко всему в нашей жизни, будь то взаимоотношения с людьми, дарования, физические, эмоциональные или умственные характерные черты, благосостояние и, важнее всего, сила. Воины, идущие по Пути Свободы, знают, что, как и всё в их жизни, сила, которой они вооружены, в действительности не принадлежит им. Сила даётся нам взаймы только для того, чтобы мы учились безупречно владеть ею. Таким образом, мы можем использовать свою силу как сочтём нужным, но не имеем права оскорблять её, пытаясь нарушить Всеобщий Закон.

Нет нужды переходить к обширной теме закона, известного как закон причин и следствий, однако о нём стоит упомянуть хотя бы кратко. Совершенно справедливо, что все мы пожинаем то, что сеем, однако следует осознавать, что это относится как к отрицательным, так и к положительным поступкам, ко всему, что мы называем правильным и неправильным. К несчастью, обычно человек понимает закон причин и следствий как закон возмездия, и это привело к значительным искажениям и неверным представлениям в связи с концепцией причины и следствия. Строго говоря, возмездие является исправительной или нейтрализующей мерой и потому представляет собой лишь часть полного эффекта этого космического закона.

Намного более важный для нас результат закона причин и следствий заключается в том, что под влиянием этого закона мы усваиваем, что являемся не жертвами обстоятельств, а магическими существами Вселенной, способными самостоятельно определять своё развитие. Фактор нейтрализации существует лишь для того, чтобы позволить нам оценивать масштабы своих действий. К примеру, если корабль столкнулся с подводным камнем, совершенно наивным со стороны капитана было бы считать, что это воздаяние за то, что в детстве он был плохим мальчиком. Более разумный и полезный вывод – то, что его искусство навигации оставляет желать лучшего. Это относится ко всем так называемым ошибкам нашей жизни. Мы действительно получаем воздаяние, если совершаем ошибки, однако это не наказание как таковое; скорее, это руководство, направленное на исправление или нейтрализацию ошибок.

Ответственность за безупречное управление силой намного превышает вызов её отсутствия по той простой причине, что, когда у человека появляется сила, вместе с ней возникает искушение индульгировать в ней из чувства жалости к самому себе. Этот принцип нетрудно понять умом, однако на практике это, возможно, самое сложное, что следует постичь, особенно потому, что люди всегда склонны чувствовать себя жертвами обстоятельств или наказания. Основная причина этого, вообще говоря, заключается в том, что большинство людей страдает от комплекса неполноценности, возникающего на основе ощущения собственной греховности или недостойности. Даже когда человек действует чрезмерно самоуверенно или надменно, это обычно означает попытку почувствовать себя более достойным.

Трудно поверить, что испытывающий чувство неполноценности человек способен безупречно использовать силу. Ощущая себя жертвой обстоятельств, такой человек естественным образом становится подозрительными замкнутым, а вскоре начинает считать, что его оскорбляют или атакуют. Когда человека атакуют, сила самосохранения проявляется совершенно непроизвольно и, даже не задумываясь об этом, человек автоматически выбирает некую форму самозащиты. Само по себе это совсем не плохо, однако человеку следует чрезвычайно внимательно оценить свои определения нападения и самозащиты – не столько на физическом уровне, на котором они вполне очевидны, сколько на более тонких уровнях эмоций и мыслей.

То, что большинство людей считают нападениями, обычно представляет собой не что иное, как отражение их собственного чувства неполноценности; однако, чувствуя себя обиженными и оскорблёнными, такие люди импульсивно мстят за обиду. Очевидно, что в подобных случаях месть совершенно неуместна, и всё же человек, считающий, что его атакуют, оправдывает свои действия самозащитой. Месть в таких случаях не только недопустима, но и, в большинстве случаев, намного превосходит те меры, какие можно было бы считать обоснованными даже в случае подлинного нападения. Любой оказывающийся под атакой человек использует для самозащиты все имеющиеся у него возможности; к счастью для всех, в распоряжении обычного человека нет ничего особого, кроме определённых форм физической или словесной мести – в результате, наносимый им урон намного меньше того вреда, какой мог бы принести человек, обладающий подлинной силой.

Причина того, что большинство людей не распоряжаются силой, заключается в том, что им не хватает личной силы, чтобы выдержать битву против силы. Сходным образом, единственной причиной поражения воина в битве против силы является то, что, несмотря на достаточный объём личной силы для того, чтобы начать битву, её не хватает, чтобы помочь ему преодолеть чувства неполноценности и собственной недостойности. Такой воин с радостью сдался бы своему врагу, надеясь, что так он сможет сделать силу своим союзником и вместе они разрушат все преграды и достигнут свободы от преследований.

Как ни печально, это очень, очень далеко от истины, так как воин, сдающийся силе, в действительности представляет собой жалкое создание, не способное принять принадлежащие ему от рождения ценность и достоинство. Такие воины быстро обнаруживают, что, несмотря на всю их силу, всегда находится некто, кто, как им кажется, бросает им тот или иной вызов, а также такие люди, сила которых намного больше. Вследствие этого они стремятся либо усилить собственную власть, либо уничтожить соперников. Для таких воинов сила становится не союзником, а, напротив, ужаснейшим препятствием. Для подобных сражающихся за превосходство воинов подлинная свобода остаётся туманной и неуловимой, а затем, по мере усиления сомнений и подозрительности, они начинают терять всякое чувство равновесия и меры.

СИЛА – ГРОЗНЫЙ ВРАГ, И ЧТОБЫ ОДОЛЕТЬ ЕГО, ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН БЫТЬ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПРЕКРАСНЫМ ВОИНОМ. МНОГИЕ ХОРОШИЕ ВОИНЫ ПРОИГРАЛИ БИТВУ ПРОТИВ СИЛЫ. А ПОРАЖЕНИЕ В ЭТОЙ БИТВЕ ОЗНАЧАЕТ И ПОТЕРЮ СВОБОДЫ.

ВОИН, ПРОИГРАВШИЙ БИТВУ ПРОТИВ СИЛЫ, УЖЕ НЕ СПОСОБЕН БЕЗУПРЕЧНО ВЛАДЕТЬ ЕЮ И ПОТОМУ СТАНОВИТСЯ НЕУМОЛИМЫМ ДИКТАТОРОМ, С ГРУБОЙ ЖЕСТОКОСТЬЮ РАСПОРЯЖАЮЩИМСЯ ВСЕМ ВОКРУГ ЛИШЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ УДОВЛЕТВОРИТЬ СВОИ ПРИХОТИ. ДЛЯ ТАКОГО ЧЕЛОВЕКА СИЛА ПРЕВРАЩАЕТСЯ ИЗ СОЮЗНИКА В МОГУЩЕСТВЕННОГО ХОЗЯИНА, КОТОРЫЙ МАЛО-ПОМАЛУ УНИЧТОЖАЕТ ЕГО, ПОКА НАКОНЕЦ ЧЕЛОВЕК НЕ ТЕРЯЕТ ВСЕ СВОИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЧУВСТВА. ПОТЕРЯВ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ, ОН СТРЕМИТЕЛЬНО ЛИШАЕТСЯ И ЧУВСТВА СПРАВЕДЛИВОСТИ, ПОСЛЕ ЧЕГО УЖЕ НЕ СПОСОБЕН ОТЛИЧАТЬ ПРАВИЛЬНОЕ ОТ НЕПРАВИЛЬНОГО. С ЭТОГО МГНОВЕНИЯ СИЛА НАЧИНАЕТ СТИРАТЬ ЕГО ОСОЗНАНИЕ. ПОКА НЕ ОСТАЁТСЯ ЛИШЬ ПРИЧУДЛИВО ИСКАЖЁННАЯ КАРИКАТУРА – ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ, ВЫГОРЕВШАЯ ИЗНУТРИ ОБОЛОЧКА, ИЗРЫГАЮЩАЯ СМЕРТОНОСНЫЙ ЯД СОМНЕНИЙ И ПОДОЗРИТЕЛЬНОСТИ.

Не многие люди, стремящиеся овладеть силой, останавливаются, чтобы обдумать невероятные следствия того факта, что, даже будучи обретённой, сила никогда не станет их личной собственностью. Для многих просто непостижимо, что можно так тяжело трудиться ради чего-то лишь для того, чтобы сражаться с этим, когда наконец овладеешь им. С другой стороны, для тех воинов, которые поняли это во время своей битвы против силы, это несомненный факт жизни, невыразимо горький и в то же время безмятежно прекрасный.

Концепция того, что нужно обладать силой, одновременно оставаясь свободным от неё, выходит за пределы этой книги, однако без упоминания о ней эта глава была бы неполной. Подлинно великий воин идёт по Пути Знания, удерживая свою силу под контролем; при этом он поднимается выше неё и становится невинным и смиренным, но никогда не считает себя совершенно непобедимым. Такой воин может встретиться со своими собратьями и всей их глупостью, но, будучи свободным от всего, обнять всех и каждого без страха и без ожиданий. Имея в своём распоряжении силу отстраняясь от всего, одновременно охватывая всё, идущий по Пути Свободы воин способен позволить своему духу свободно следовать течению жизни и стать частью всего её богатства.

В этом и заключается подлинная свобода – тот захватывающий и величественный дар, которым Орёл наделяет всех, кто безупречно следует Пути Воина. Воины, достигшие в своей подготовке этой стадии, без ложной скромности направляются вперёд, чтобы принять свою заслуженную награду, так как им известно, что они тяжело трудились ради этого момента и честно заслужили свою свободу. Однако, получив свою награду, такие воины наслаждаются ею лишь мгновение, а затем вновь распространяют её по миру – как единственный дар, который они могут предложить в благодарность за восхитительную возможность идти по Пути Воина. Настоящие воины не склонны к накопительству, так как в своей борьбе за то, чтобы стать воинами, они усвоили, что жизнь является не наказанием, а самым бесценным даром. Поэтому они не могут отвернуться от жизни, не выразив ей свою глубокую признательность.

Покорить силу и выйти затем на Путь Свободы в определённом смысле чрезвычайно трудно, но, как ни парадоксально, одновременно и очень легко. Ключ кроется в смирении – качестве, присущем каждому человеческому существу в форме потенциальной способности, которую, как и любой талант, можно раскрыть, воспитать и взрастить. Подлинное смирение не несёт в себе покорности; это спонтанный порыв сердца, вызванный разумным признанием взаимосвязанности всего живого.

ВОИН МОЖЕТ НАДЕЯТЬСЯ ПОЛУЧИТЬ ПРЕИМУЩЕСТВО НАД СИЛОЙ ТОЛЬКО БЛАГОДАРЯ ВНИМАТЕЛЬНОСТИ К ИСХОДЯЩИМ ИЗ ЕГО СЕРДЦА ПРИКАЗАМ. НЕТ ИНОГО СПОСОБА ВЫЖИТЬ В НЕОСЛАБЕВАЮЩИХ НАПАДЕНИЯХ СИЛЫ НА ВОИНА, СТРЕМЯЩЕЮСЯ ОВЛАДЕТЬ ЕЮ. ВОИН НИКОГДА, НИ НА МГНОВЕНИЕ НЕ ДОЛЖЕН УПУСКАТЬ ИЗ ВИДУ, ЧТО СИЛА НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ЧЬЕЙ-ТО ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТЬЮ, КОТОРУЮ МОЖНО ИСПОЛЬЗОВАТЬ В ЭГОИСТИЧЕСКИХ ЦЕЛЯХ. – СИЛУ МОЖНО ПРИМЕНЯТЬ ТОЛЬКО НА БЛАГО ВСЕГО ЖИВОГО, ПОСКОЛЬКУ ЛЮБАЯ ОТДЕЛЬНАЯ ЕДИНИЦА ЯВЛЯЕТСЯ ЧАСТЬЮ ОГРОМНОГО ЦЕЛОГО. ЕСЛИ ВОИН НЕУКЛОННО УДЕРЖИВАЕТ СВОЁ НАМЕРЕНИЕ НА ЭТОМ ЗНАНИИ В ТЕЧЕНИЕ ВСЕЙ БИТВЫ, НАСТУПАЕТ МОМЕНТ, КОГДА ОН СОСКАЛЬЗЫВАЕТ ВО ВТОРОЕ СОСТОЯНИЕ БЕЗМЯТЕЖНОСТИ И, ПРЕБЫВАЯ В ЭТОМ НОВОМ СПОКОЙСТВИИ ЖИЗНИ, ПОСТИГАЕТ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ОРЛА. ИМЕННО ТОГДА ВОЛЯ ВОИНА СТАНОВИТСЯ ВОЛЕЙ ОРЛА. И С ЭТОГО МГНОВЕНИЯ ВОИН ОСВОБОЖДАЕТСЯ ОТ УЖАСНЫХ ИСКУШЕНИЙ СИЛЫ. БИТВА НАКОНЕЦ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ, И СИЛА, ЗА КОНТРОЛЬ НАД КОТОРОЙ БОРОЛСЯ ВОИН, ТИХО ПОДЧИНЯЕТСЯ ЕГО ВОЛЕ. В ЭТОМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ТО ПОДЛИННОЕ МОГУЩЕСТВО СИЛЫ, КОТОРОЕ ДЕЛАЕТ ИДУЩЕГО ПО ПУТИ СВОБОДЫ ВОИНА СОВЕРШЕННО НЕПОБЕДИМЫМ СУЩЕСТВОМ.

Человеку нужно долго учиться слушать своё сердце. Однако в современном мире люди склонны насмехаться над чувствительностью, и это ещё больше отдаляет человека от его сердца. Долгие годы основное внимание уделялось развитию рационального ума, и во многом из-за этого человек позабыл также о подлинном смысле смирения. То, что человек стал считать смирением, представляет собой в действительности не что иное, как чувство покорности, навязываемое личности под влиянием социальных условий. Как уже отмечалось, настоящее смирение исходит из сердца и, следовательно, является чувством, а не вынужденными поступками, основанными на ощущении необходимости быть покорным. Эта разница жизненно важна, и, если воин хочет выжить в битве против силы, он должен понять её вместе со всеми вытекающими последствиями.

По мере погружения в учение обнаружится, что мы вновь и вновь возвращаемся к принципу смирения, чтобы с каждым разом постичь всё более глубокие его следствия; однако сейчас ограничимся лишь самым общим содержанием этой концепции.

Чтобы полностью понять концепцию смирения, следует помнить, что к тому времени, когда воин достигает в своей подготовке этой стадии, он уже покоряет и страх, и трезвость. Покорив свой страх и, следовательно, обладая достаточной трезвостью, чтобы видеть жизнь такой, какова она есть, воин готов смириться с собой в самом истинном смысле этого слова. Теоретически, воин мог сделать это уже тогда, когда покорил свой страх, однако не стоит забывать, что на практике многие положения учения накладываются друг на друга. То же происходит в школе с ребёнком: чтобы перейти в следующий класс, ему не нужно полностью овладевать одним предметом, однако он должен в определённой мере усвоить материал по нескольким предметам. Это справедливо и в отношении самой жизни; из-за взаимосвязанности всего живого человек не может продвинуться дальше определённого уровня мастерства, если не овладеет умениями более высокого уровня восприятия. Таким образом, прежде чем смириться с самим собой, воину приходится пройти долгий путь, поскольку после того, как он покоряет свой страх, он может полностью смириться с собой лишь тогда, когда сходится в битве с силой.

Опасность силы для воина заключается в том, что, обладая ею, он способен достичь всего, чего хочет. По этой причине самым сильным искушением является использование силы для маскировки чувства неполноценности. Вследствие этого подлинной кульминацией битвы против силы является борьба воина с собственными чувствами неполноценности и недостойности.

Единственный способ преодолеть чувство недостойности – достичь того глубокого и искреннего смирения, которое лишено осуждения, хотя в свете трезвости всё становится совершенно ясным. Другими словами, воин должен честно взглянуть на самого себя, увидеть себя таким, каков он есть, не пытаясь скрыть свои недостатки или осуждать свои действия – физические, эмоциональные и мысленные. Это одна из сложнейших в мире задач, и она требует полной безжалостности, так как то, что мы видим в жёстком свете трезвости, всегда приводит нас в замешательство.

Среди нас нет ангелов; взгляд в зеркало беспристрастности неизбежно вызывает возникновение опустошающего чувства вины. И всё же только в такой момент возникает возможность достичь подлинного смирения, если только человек способен воспринимать взаимосвязанность всего живого. Если в этот миг воин сможет честно взглянуть на самого себя и, без какой-либо ненависти к себе, смирится с тем, что он действительно достоин жизни – хотя бы потому, что жив до сих пор, – чувство стыда и вины вытесняется подлинным ощущением смирения. Это ни в коем случае не означает, что воин оправдывает своё прошлое; скорее, в этот момент истины он понимает, что лишь благодаря своему прошлому смог стать воином.

Стыд ни на каплю не исправит нашей вины; никакие сожаления не способны обратить время вспять, однако пытаться в ужасе отвернуться от своего прошлого означает сделать его тщетным и бессмысленным. Настоящий воин никогда не сделает ничего подобного по той простой причине, что его уважение к жизни слишком велико. К примеру, если нам приходится убивать, чтобы добыть пищу, мы должны по крайней мере уважать дух растений или животных, которые отдают свою жизнь, чтобы продолжали жить мы. Аналогично, если мы способны познать ценность жизни, только переступив через окружающих, наш долг заключается в том, чтобы с уважением относиться к духу тех людей, которые пострадали по нашей вине, позволив нам чему-то научиться. По этой причине отказ постичь истину о своих действиях в прошлом представляет собой на самом деле презрительное отношение к жертвам всех тех, кто помогал нам на нашем пути, то есть неблагодарную жестокость, основанную на постыдном чувстве собственной важности.

Считающие себя высокодуховными люди впадают в ту же ошибку, что и те, кто считают себя недостойными жизни. Возвышать себя столь же нелепо, как и мириться с чувством неполноценности и пытаться каким-либо образом отстраниться от жизни. Стремление стать диктатором так же безумно, как и желание быть нищим – независимо от того, выпрашиваем мы деньги, признание или любовь.

Любое подобное поведение основано на том, что люди не способны принять себя такими, какими они являются. Они не распознают своей подлинной природы и предназначения в жизни и вместо этого считают, что должны стать кем-то другим. Поступая так, они отворачиваются от жизни и от своей подлинной судьбы. Такие люди никогда не поймут смысла смирения, так как они индульгируют в чувстве собственной важности, корни которого глубоко погружены в жалость к самому себе.

Единственный способ, с помощью которого можно научиться мириться с самим собой, заключается в видении жизни в её подлинном свете и признании того, что, поскольку нам позволили ходить по этой Земле, мы должны принять на себя ответственность за боль, увечья и убийства и таким образом познать ценность жизни. Так постановила сила – эта истина действительно совершенно ужасна, но ей присуща и непостижимая красота. Воина, который обнаружил эту истину и сам постиг её, переполняет всепоглощающее ощущение благоговения, поскольку благодаря этому знанию он всем своим существом познаёт само содержание и предназначение жизни.

Благодаря ясному пониманию взаимозависимости, взаимодействия и взаимосвязанности всего живого, воин способен ощутить любое существо, которое тем или иным способом соприкасалось с его жизнью, словно каждое из них дотягивается до него и вновь прикасается к сокровенному центру его существа. В его памяти снова всплывают давно забытые воспоминания о тех, кто отдал свою жизнь, чтобы он мог жить, о тех, кто пострадал от его рук, пока он неумело продвигался в своём обучении. И всё же при полном знании взаимосвязанности всего живого у воина никогда не возникает ни критического отношения, ни осуждения – только глубокое понимание того, что все формы жизни должны пройти по одному пути. Признавая это, воин без тени сомнений понимает, что должное признание лишено осуждения, и впервые в своей жизни он испытывает подлинный покой.

В этот миг покоя и гармонии воин с предельной ясностью видит, как много было ему дано. Это чрезвычайно мучительный момент – мгновение, столь мучительно прекрасное, что ни один воин не остаётся после такого опыта прежним человеком. Что есть у воина такого, чем он мог бы расплатиться за тот невероятный, невыразимый дар, которым его наделили, позволив стать участником жизни, за эту высокую честь? Все деньги мира не могли бы стать достойной платой. Никакое самое возвышенное служение не смогло возместить эту честь. Что же воин может отдать взамен?

Именно в этот момент воин осознаёт, что у него нет иного выбора, как только опустить руки и сделать шаг назад, склонив голову в подлинном смирении. Когда воин стоит с пустыми руками и опущенной головой, его ошеломляет скудость человеческих возможностей. И всё же может ли он позволить себе отвернуться от этого мига, никак не выразив свою признательность? Уйти прочь, не оставив хотя бы символа своей благодарности, означало бы для воина сделать бессмысленным весь принцип следования пути с сердцем.

Так как у него нет больше ничего и он знает, что ничего больше и не требуется, воин с радостью отдаёт единственное, чем владеет, – своё сердце; при этом он отдаёт и свою свободу. Широко распахивая своё сердце, воин выплёскивает в мир все свои чувства, сердечность и любовь. Он не оставляет себе ничего, поскольку знает, что даже всего того, что скопилось в его сердце, недостаточно, чтобы расплатиться за этот долг. Воин не беспокоится и о возможных последствиях того, что он распахнул своё сердце, ибо что может он потерять, если уже отдал всё без остатка?

Однако, отдавая своё сердце миру, воин знает, что он даже мог бы навсегда пожертвовать своей свободой. В своей человечности воин всегда остаётся свободным существом – свободным от привязанности к своим ближним, свободным от социальной обусловленности, свободным в том, что он способен думать, чувствовать и действовать в соответствии с выбранной им самим системой отсчёта. Однако этот человек навечно связан с жизнью тем, что он – воин. В тот самый миг, когда он может принять свою полную свободу, воин решает использовать её во благо всего живого. Он никогда уже не сможет отделить себя от ближних по той простой причине, что уже не хочет этого. Вместо этого воин решает разделить сними свой жребий. И потому раз за разом, жизнь за жизнью он занимает своё место среди собратьев не только для того, чтобы оказаться среди их глупости, но и для того, чтобы возвышаться среди них как столп силы и успокоения, как лидер и друг.

Такова подлинная природа смирения – того состояния осознания, которое является самой сущностью воина, подлинного смысла существования Атль'амана (древний титул Воинов Духа – прим. автора). Однако следует подчеркнуть, что нет иного способа достичь этого состояния, кроме полного примирения с самим собой. Если человек непрерывно барахтается в чувстве собственной важности или жалости к самому себе, в чувствах превосходства или неполноценности, в ощущениях собственной высокодуховности или недостойности, он не может распознать бесценный дар жизни и привилегию возможности следовать пути с сердцем. Таким образом, для настоящего воина состояние смирения означает не показатель статуса, не значок на груди, но скорее выражение его сокровенных чувств, вызванных знанием того, что он не выше и не ниже никого и ничего во Вселенной.

В конечном счёте разница между смирением и подлинной любовью совсем незначительна; эти два качества представляют собой лишь различные выражения одной и той же силы.

СМИРЕНИЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПАССИВНЫМ ПРИМИРЕНИЕМ С ПРОЦЕССОМ ЖИЗНИ; ЛЮБОВЬ ЕСТЬ АКТИВНОЕ УЧАСТИЕ В ЭТОМ ПРОЦЕССЕ.

Этот афоризм можно было бы иначе выразить так: скромность есть способность воина принимать себя таким, каков он есть, а любовь – дар, который воин приносит взамен за всё то, что было даровано ему.

Смирение и любовь удивительно просты, но одновременно и чрезвычайно глубоки. И того, и другого очень нелегко достичь, если человек ещё не научился любить самого себя. Более того, эти два слова, вероятно, являются самыми неверно понимаемыми словами в любом языке и потому подвергаются ужасным искажениям. И всё же ни смирения, ни любви нельзя избежать по той простой причине, что оба они являются частью предназначения каждого человеческого существа. Рано или поздно каждому человеку придётся вступить на путь с сердцем и при этом предстать перед легендарным Святым Граалем. Созерцание этого невыразимо прекрасного предмета в самом себе является воистину смиряющим опытом. В этот подлинно волшебный момент человек наконец понимает, что это яркое и лучистое вместилище – не миф; в действительности, это светящийся кокон человека, в сияющих глубинах которого отражаются подлинные смысл и предназначение любви.

Таким образом, если воин терпит поражение в своей битве против силы, то только из-за недостатка смирения, которое позволило бы ему увидеть взаимосвязанность всего живого. В результате этого он не может принять себя таким, каков он есть, поскольку так и не научился любить самого себя.

Теперь – последнее, о чём стоит сказать, так как без упоминания об этом глава оказалась бы неполной. Четвертью, связанной с силой, является Юг – место тепла. Юг описывается как врата в мир нагваля, и в этом смысле следует понимать, что основной обязанностью и предназначением любого нагваля является направление других существ к свободе. На основании того, что уже было сказано о четырёх природных врагах, и в особенности о силе, читатель без труда поймёт, почему Юг называют вратами в мир нагваля. В конечном счёте все настоящие воины идут по Пути Свободы – поскольку для них это единственный путь с сердцем. Таким образом, совсем не удивительно, что вратами в мир нагваля служит сердечность.

Перейдём к последнему из четырёх природных врагов, а именно – к старости, расположенной именно там, где ей и надлежит быть, – на Западе, в месте смерти. Хотя обычному человеку редко доводится сражаться с трезвостью или силой, старость, подобно страху, неизбежна, так как является неотъемлемой частью жизни. Однако для воина старость представляет собой нечто весьма отличное от старости обычного человека, хотя в определённом смысле они очень сходны.

ПОКОРИВ СВОЙ СТРАХ, ДОБИВШИСЬ КОНТРОЛЯ НАД ТРЕЗВОСТЬЮ И СУМЕВ СОВЛАДАТЬ СО СВОЕЙ СИЛОЙ, ВОИН НАКОНЕЦ ПОДХОДИТ К ТОМУ ПЕРЕКРЁСТКУ, КОТОРЫЙ НАЗЫВАЮТ ЧЕТВЁРТЫМ ПРИРОДНЫМ ВРАГОМ, – К СТАРОСТИ. ТО, КОГДА ИМЕННО ЧЕЛОВЕК СТОЛКНЁТСЯ С ЭТИМ ВРАГОМ, ЗАВИСИТ ОТ ЕГО ИНДИВИДУАЛЬНОГО УРОВНЯ ЛИЧНОЙ СИЛЫ. НЕКОТОРЫЕ ПРИБЛИЖАЮТСЯ К НЕМУ ТОЛЬКО К КОНЦУ ЖИЗНИ, ПОСКОЛЬКУ БОРЬБА С ТРЕМЯ ПРЕДЫДУЩИМИ ВРАГАМИ ЗАНЯЛА У НИХ СЛИШКОМ МНОГО ВРЕМЕНИ; НО ТЕ, КТО ДОСТАТОЧНО БЫСТРО СУМЕЛ ПОКОРИТЬ ТРЁХ ПЕРВЫХ ВРАГОВ, МОГУТ ВСТРЕТИТЬСЯ С ЧЕТВЁРТЫМ В ДОВОЛЬНО РАННЕМ ВОЗРАСТЕ.

Этот афоризм описывает старость скорее графически, однако ясно указывает на то, что даже Путь Воина ведёт в никуда. В конце концов, каким бы невероятным и захватывающим ни было путешествие воина, ему также приходится лицом к лицу столкнуться с неизбежным концом всех смертных. В прошлом существовало огромное множество Толтеков, которые в своём неведении относительно подлинной природы жизни пытались найти способ одолеть старость. Сегодня Толтекам известно несколько способов добиться этого, но, хотя такие техники действительно работают и приносят практикующим относительное бессмертие, они не ведут к свободе. Как бы невероятно это ни звучало, сегодня по Земле ещё скитаются Толтеки, которым уже более десяти тысяч лет. И всё же эти люди представляют собой жалкие создания – отвратительные природные отклонения, сами заманившие себя в ловушку, из которой теперь не могут выбраться. Хотя теперь эти люди способны понять глупость своего решения любой ценой добиться бессмертия, они не могут прекратить своего опасного и жалкого существования по той простой причине, что боятся последствий ухода из потока жизни. Эти последствия действительно страшны и подлинно ужасны, но, учитывая тему этой книги, мы не будем останавливаться на них.

Воин, идущий по Пути Свободы, понимает подлинное предназначение жизни и потому не делает ничего, что могло бы хоть как-то отклонить его от собственной судьбы. Действительно, зачем им делать это, если постигнутое ими предназначение неизмеримо огромнее, выше и прекраснее, чем всё, что только можно себе вообразить? Тот же принцип применим в отношении старости и смерти, и именно по этой причине идущий Путём Свободы воин ни в коем случае не будет ни вмешиваться в естественный процесс старения, ни искать выгод в стремлении к бессмертию.

Однако ловушка старости кроется именно в таком принятии своего предназначения. Чтобы понять это, необходимо осознать, что важной является не цель, а само путешествие – каким бы странным это ни показалось обычному человеку. Любая цель, как только она достигнута, очень скоро становится источником лени и чувства непогрешимости, которые быстро порождают гибельное расположение духа, лучше всего описываемое как чрезмерная уверенность. Вообще говоря, обычный человек всегда преследует невозможные цели, которых ему никогда не суждено достичь. По этой причине он никогда по-настоящему не подходит к тому вошедшему в поговорку перекрёстку, который отмечает старость; его ждёт старость в общепринятом смысле этого слова.

СТАРОСТЬ ЯВЛЯЕТСЯ ПЕРЕКРЁСТКОМ В ТОМ СМЫСЛЕ, ЧТО ЭТО ТОЧКА, В КОТОРОЙ ПОД ПРЯМЫМ УГЛОМ СКРЕЩИВАЮТСЯ ДВЕ СИЛЫ – НЕПРЕОДОЛИМОЕ ИСКУШЕНИЕ ОТДЫХА И РЕШИМОСТЬ ДВИГАТЬСЯ ДАЛЬШЕ.

ЕСЛИ ВОИН УСТУПАЕТ ИСКУШЕНИЮ ОТДЫХА, ПРОЦЕСС СТАРЕНИЯ ТЕЛА БЛОКИРУЕТ ЕГО ЛИЧНУЮ СИЛУ, И ОЧЕНЬ СКОРО ВОИН СТАНОВИТСЯ ТАКИМ ЖЕ НЕМОЩНЫМ, КАК И ЛЮБОЙ ОБЫЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК В СТАРОСТИ.

ЕСЛИ ЖЕ, С ДРУГОЙ СТОРОНЫ, ВОИН СОПРОТИВЛЯЕТСЯ ИСКУШЕНИЮ ОТДЫХА, ОН СОВЕРШАЕТ ЕЩЁ ОДНО ЧУДО И СОВЕРШАЕТ ПОВОРОТ ОСОЗНАНИЯ НА ДЕВЯНОСТО ГРАДУСОВ, ЧТО ПОЗВОЛЯЕТ ЕМУ ВОЙТИ В ТО ОСОБОЕ СОСТОЯНИЕ, КОТОРОЕ НАЗЫВАЕТСЯ ОКОНЧАТЕЛЬНЫМ ПУТЕШЕСТВИЕМ ВОИНА.

В противоположность обычному человеку, воином является тот, кто верно следовал своему сердцу в поисках подлинных знания и силы; однако добившись их, воин одновременно достигает конца своего путешествия. Такому воину не остаётся ничего иного, как только смириться с необходимостью прожить остаток жизни в том состоянии, которое можно по праву назвать отставкой. Именно в такой отставке кроется ужасное искушение для воина – ведь он так долго жил вызовом и всегда вёл жизнь на грани, и потому, как любое человеческое существо, он с радостью бы просто присел и насладился своей победой.

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: