Период передышки 1223—1237 годов 10 глава

Если пытаться понять причины успеха Ярослава, то он объясняется, во-первых, его изобретательностью и военным искусством, а во-вторых — что, может быть, не менее важно,— тем, что его вот­чина в Переславле была расположена близко к Новгороду и его

112

самая западная застава Тверь находилась как раз через границу от Торжка, тогда как столица Михаила Чернигов была почти так же удалена от Новгорода, как Киев.

В 1235 году неустойчивый мир в Южной Руси был взорван вновь разразившейся междоусобной войной. «Не хотя исперва оканьныи, всепагубныи дьявол,— сообщает новгородский летописец по­током клишированных фраз, обычно используемых перед описанием междоусобных кризисов,— роду человеческому добра, въздвиже крамолу межи русьскыми князи, да быша человеци не жили мирно: о томь бо ся злыи радуеть кровопролитию крестьянску» ⁶². В сле­дующие пять лет, с 1235 по 1240 год, Киев переходил из рук в руки не менее семи раз: три раза его держали Ростиславичи, дважды — Ольговичи, по одному разу Ярослав из Северного Переславля и Даниил Галицкий. Князья со своими дружинами блуждали по раз­личным областям Киевского и Черниговского княжеств, Галицкой земли, сражаясь друг с другом, заключая и разрывая союзы. Никто, по-видимому, не был способен удерживать столицу дольше, чем в течение нескольких месяцев. Сложные маневры, битвы, союзы, обещания, предательства, обманы — обо всем этом сообщается крайне путано в единственных двух источниках, упоминающих о том, что похоже на распад Южной Руси,— в Новгородской Первой и в Ипатьевской летописях. Первая из них лаконично и бесстрастно описывает события 1235 и 1236 годов; вторая летопись приводит более длинный, но бессвязный рассказ о событиях, разыгравшихся на просторах от Киева до Галицкой земли, однако дает явно неправильную датировку, однажды даже ошибочно перемещая собы-тия из описания одного эпизода в сообщение о совершенно ином ⁶³. Причем все это излагается с позиций галицкого князя Даниила, который, воспользовавшись борьбой между Романовичами, венграми, поляками и поддерживавшими венгров боярами, начал, наконец, укреплять свою власть в Галицкой земле. Уравновешенный летописец Суздальской земли (Лаврентьевская летопись) не упоминает о столкновениях на юге и даже сообщает, что в 1235 году «мирно бысть». Киевское и Черниговское княжества, Галицкая земля, наверное, казались ему другой страной.

Из нагромождения разрозненных сведений, встречающихся в Новгородской и Ипатьевской летописях, можно, однако, выделить определенную логическую последовательность событий, которая ясно покажет раздробленность политической жизни на юге Руси и поможет объяснить ослабление южнорусских князей в конце 30-х годов XIII века.

Знамением будущих несчастий явилось обращение в 1234 или в начале 1235 года киевского князя Владимира Рюриковича к Даниилу Галицкому за военной помощью, как он это делал тремя годами раньше. Причиной обращения Владимира были агрессивные действия черниговского князя Михаила, которого на этот раз под­держивал его двоюродный брат Изяслав Владимирович⁶⁴. Два Ольговича, которые, очевидно, осаждали в это время Киев, отступили при виде дружины Даниила. Владимир и Даниил перехва-

тили инициативу и пошли против Ольговичей походом на Чернигов, что для разных князей имело разные последствия: Изяслав «бежал», согласно новгородской летописи, к половцам, а факти­чески отправился в степь с целью собрать подкрепление; Михаилу каким-то образом удалось победить Даниила в схватке, и послед­ний едва спасся. Владимир Рюрикович, однако, вышел из сражения в целости и сохранности и вернулся в Киев.

Но война была далеко не окончена. Изяслав вскоре снова появился с половецким отрядом, и вместе с Михаилом они еще раз угрожали Киеву. Решающая битва состоялась в Торческе, к югу от Киева, и завершилась победой Ольговичей. Владимир был взят в плен половцами, а Даниил вернулся в Галич, чтобы снова быть обманутым, на этот раз провенгерски настроенными боярами, хитростью заставившими его бежать из страны. После победы Михаил посадил своего двоюродного брата Изяслава на киевский престол ⁶⁵. Собственные планы Михаила были более серьезными — он хотел завоевать Галицкую землю. Во второй половине 1235 года это ему, в конце концов, удалось. Поляки, занявшие Галич после бегства Даниила, сдали столицу, а Михаил и его сын Ростислав вошли в нее, почти не встретив сопротивления ^б6.

Изяслав недолго прокняжил в Киеве, так как Владимир, по-видимому, выбил его оттуда после того, как выкупился из поло­вецкого плена. Но и он в свою очередь был выбит Ярославом в 1236 году. Новгородская летопись повествует, как Ярослав, оставив своего сына Александра в Новгороде, взял с собой «новгородци вятших» и сотню людей из Торжка и «седе в Кыеве на столе» ⁶⁷. И это княжение не было долгим. По причинам, о которых лето­писец не сообщает («не мога его держати») ⁶⁸, Ярослав оставил Киев и вернулся в Суздальскую землю. На этот раз Киев занял Михаил, а своего сына Ростислава он оставил княжить в Галиче. Это был, однако, опрометчивый шаг, и, пока Ростислав был в по­ходе против литовцев (1238 год), Даниил без труда захватил свою прежнюю столицу ⁶⁹. Что касается Киева, то он был взят ещё дважды, и оба раза на короткое время,— Ростиславом Мстиславичем из Смоленска (в конце 1239 или в начале 1240 года) и Даниилом — перед тем, как окончательно пасть под натиском татар в 1240 году.

Возникает вопрос, что побудило смоленских, черниговских и галицких князей к такому неистовому и, по всей видимости, бессмысленному соперничеству. Жадность? Стремление превзойти своих предшественников и достичь власти над всем югом Руси? Или же -это было просто тщеславное желание занять престол в городе, все еще считавшемся матерью городов русских? Какова бы ни была причина, результаты налицо: к 1239—1240 годам, времени последнего нападения татар на Русь, даже уже к 1237 году Ольговичи и Ростиславичи истощили свои военные ресурсы. Даже Даниилу, оказавшемуся самым сильным и правившему в эти годы Галицкой землей и Киевским княжеством, необходимо было время, чтобы восполнить потери в людях и имуществе. Южные князья стали

неспособны ни к совместным действиям, как раньше, ни к созданию прочного союза против внешнего врага.

В то время, когда князья юга Руси были безнадежно ослаблены, северяне, как было показано выше, пребывали в безмятежном спокойствии. Действительно, записи в Суздальской летописи отра­жают, в основном, семейные события (рождения, свадьбы) и явле­ния в области искусства и архитектуры (украшение и строитель­ство церквей), что говорит об определенной степени политического равновесия и отсутствии серьезных стычек между князьями. К 1233 го­ду борьба за Новгород закончилась, и город надежно находился в руках Ярослава и его сына Александра.

Но при всей видимой стабильности северные князья жили в состоянии лишь иллюзорной безопасности. За исключением Ярослава Всеволодовича, они были фактически изолированы от юга Руси. Власть Юрия была ограничена Суздальской землей. Должно было пройти еще немало времени, прежде чем великий князь владимирский смог добиться уважения и признания своей власти в Киевском, Черниговском и Смоленском княжествах и в Волын­ской и Галицкой землях. А в то время его авторитета было еще недостаточно, чтобы заставить повиноваться враждующих южно­русских князей.

Но самым губительным для Русской земли было то, что все князья, как северные, так и южные, по-видимому, блаженно пре­небрегали военной угрозой с востока, судя по всему, полагая, что —это всего лишь еще одно кочевое племя вроде печенегов тети половцев, посланное Богом, чтобы покарать их за грехи.