 |
Домашнее испытание по Закону божьему 9 глава
|
|
|
|
- Я полагаю, на сегодня достаточно, - спокойно сказал пастор. - Давайте на этом закончим.
Он прочел короткую молитву, и все пропели псалом. Затем все посторонние удалились.
Пастор уходил последним. Провожая его до калитки, Ларс сам завел разговор о том, что только что произошло.
- Пастор обратил внимание, что я должен опасаться первого воскресенья после летнего равноденствия? - сказал он. - Это как раз и доказывает, что Ян думает о своей девочке. Именно в воскресенье после летнего равноденствия в прошлом году я приходил к Яну, чтобы решить вопрос об избе.
От всех этих объяснений у пастора становилось все тяжелее на душе. Внезапно он положил руку на плечо Ларса Гуннарссона и попробовал заглянуть ему в глаза.
- Ларс Гуннарссон! - сказал он мягким, убеждающим голосом. - Я вам не судья. Но не забудьте, что, если у вас есть что-то на совести, вы можете прийти ко мне! Я буду ждать вас, Ларс Гуннарссон, в любой день. Только смотрите, чтобы не было слишком поздно!
СТАРЫЙ ТРОЛЛЬ
Уже вторую зиму девочки из Скрулюкки не было дома, и конец января выдался просто ужасно холодный. Стояли настолько жестокие холода, что приходилось сгребать снег вокруг маленьких избушек в Аскедаларна, чтобы с его помощью удерживать тепло. Люди были вынуждены каждую ночь укрывать коров соломой из боязни, что те околеют от холода.
Было так холодно, что хлеб и сыр замерзали, и даже масло превращалось в кусок льда. Во время самых ужасных морозов казалось, что даже огонь вовсе не в состоянии греть так же, как обычно. Как бы сильно его ни разводили в плите, тепло все равно не распространялось за ее пределы.
Однажды, когда холод ощущался сильнее обычного, Ян из Скрулюкки не пошел на работу, а остался дома помогать Катрине поддерживать огонь. Ни он, ни жена с самого утра не осмеливались выйти за дверь, но чем дольше они сидели дома, тем больше замерзали. Когда около пяти часов начало смеркаться, Катрина сказала, что, пожалуй, можно ложиться спать. Какой прок в том, чтобы сидеть дольше и мучиться.
|
|
|
Несколько раз за день Ян подходил к окну и смотрел сквозь уголок стекла, который все время оставался прозрачным, хотя остальное окно было покрыто толстым слоем ледяных узоров. И теперь он снова подошел туда.
- Иди, пожалуйста, ложись, дорогая моя Катрина, - сказал он, стоя у окна и глядя на улицу, - а я, пожалуй, должен еще немного подождать.
- Ну конечно! - сказала Катрина. - Что это тебе там понадобилось? Почему это ты не можешь отправиться спать, как я?
Ян не ответил прямо на вопрос.
- Странно, что я еще не видел, чтобы мимо прошел Агриппа Престберг, - сказал он.
- Это его ты, что ли, поджидаешь? - сказала Катрина. - Не такой уж он тебе друг, чтобы надо было ради него сидеть и мерзнуть.
Ян сделал повелительный жест. Только от этой привычки, приобретенной за время своего императорства, он так и не избавился. Он вовсе не ждал, что Престберг зайдет к ним, а просто слыхал, что его пригласили на пирушку к рыбакам здесь, в Аскедаларна, и теперь его удивляло, что он не видел, чтобы тот проходил.
- У него, вероятно, хватило ума остаться дома, - сказала Катрина.
К концу дня становилось все холоднее и холоднее. Мороз на дворе трещал так, что казалось, хотел постучаться и попросить разрешения войти. Все кусты и деревья закутались в такие толстые шубы из снега и инея, что казались бесформенными, но ведь они, как и все остальное, были вынуждены надеть на себя все что попало, чтобы защититься от холода.
Вскоре Катрина снова вернулась к своему предложению.
- Я вижу, что сейчас еще только половина шестого, - сказала она, - но все-таки я поставлю греться горшок с кашей и приготовлю ужин. А потом уж можешь ложиться или сидеть и ждать Престберга, как тебе будет угодно.
|
|
|
Все это время Ян не отходил от окна.
- Я думаю, что просто никак не мог пропустить его, - сказал он.
- Тебе-то уж должно быть без разницы, пройдет он мимо или нет, - резко сказала Катрина, потому что ей уже надоело слушать про этого старого бродягу.
Ян тяжело вздохнул. В словах Катрины было гораздо больше правды, чем она думала. Яна ничуть не интересовало, пройдет ли мимо этот старый Греппа. Ян сказал об этом только для того, чтобы у него был предлог постоять у окна.
Никакого знака, никакой весточки не было ему от великой императрицы, от маленькой девочки из Скрулюкки с того самого дня, когда Ларс из Фаллы лишил его власти и великолепия. Он знал, что этого не могло случиться без ее ведома, а значит, он, Ян, сделал что-то такое, что было ей неприятно. Но что же именно, до этого он никак не мог додуматься. Над этим он непрерывно размышлял и длинными зимними вечерами, и долгим темным утром, когда молотил на току в Фалле, и коротким днем, когда возил дрова из лесной чащи.
Он не мог поверить в то, что ей не понравилось само императорство. Все так удачно и хорошо шло в течение целых трех месяцев. Он, как человек бедный, даже и мечтать не мог, что ему когда-нибудь доведется пережить такое время, но ведь Клара Гулля не могла же быть против этого.
Нет, он сделал или сказал что-то такое, чем она осталась недовольна. За это он и был наказан.
Но не может же она быть настолько злопамятной, что никогда не простит его? Если бы только она соизволила сказать ему, за что рассердилась! Что бы ему ни пришлось сделать, чтобы умилостивить ее, он готов был исполнить без единой жалобы. Она же и сама видит, что он надел рабочую одежду и отправился работать, как только она дала ему знать, что хочет этого.
О том, что с ним происходило, ему не хотелось говорить ни с Катриной, ни с сеточником. Он должен набраться терпения и подождать, пока не получит верного знака от Клары Гулли. К тому же он много раз чувствовал, что знак этот так близок, что ему стоит только протянуть руку.
Именно сегодня, когда он уже целый день просидел взаперти, он чувствовал полнейшую уверенность в том, что весть от Клары Гулли совсем близко. И именно ее, эту весть, он стоял и высматривал через прозрачный уголок окна. Он чувствовал, что если она скоро не появится, то ему больше не вынести этой жизни.
|
|
|
Но теперь уже все равно настолько стемнело, что он едва мог различить калитку, а значит, сегодня уже не было никакой надежды. Он больше и не возражал против того, чтобы ложиться спать. Катрина подала кашу, ужин был съеден, и не было еще и четверти седьмого, как они уже отправились на покой.
Они даже заснули, но сон их оказался недолгим. Стрелки больших далекарлийских часов едва успели дойти до половины седьмого, как Ян выскочил из кровати. Он кинулся подбрасывать в еще не совсем погасший огонь и затем начал одеваться.
Он старался действовать как можно тише, но не разбудить Катрину ему не удалось. Она села на кровати и удивилась, что так быстро настало утро.
Нет, конечно, еще не утро. Но девочка позвала его во сне и велела ему идти в лес.
Теперь уже настала очередь Катрины вздохнуть. Верно, это опять вернулось безумие. В последнее время она ждала этого со дня на день, ибо Ян был удручен и взволнован.
Она не стала предпринимать никаких попыток уговорить его остаться дома. Вместо этого она поднялась и тоже оделась.
- Обожди немного! - сказала она, когда Ян был уже готов и стоял у двери, собираясь выйти. - Если тебе надобно в лес сегодня ночью, то я хочу пойти с тобой.
Она ожидала, что Ян будет возражать, но никаких возражений не последовало. Он остался стоять возле двери до тех пор, пока она не собралась. Казалось, он очень спешил, но в то же время сейчас был более разумен и рассудителен, чем в течение всего дня.
Да, уж вечерок был как раз для прогулок! Мороз встретил их, словно стена из колющих и царапающих осколков стекла. Всю кожу кололо, было такое ощущение, будто нос начинает отваливаться, кончики пальцев на руках жгло, а пальцы ног, казалось, отрубили сразу же, их просто вроде больше не было.
Но Ян не издал ни единой жалобы, Катрина тоже. Они продолжали идти и идти. Ян свернул на зимнюю дорогу через гору, ту самую дорогу, по которой они однажды шли рождественским утром с Кларой Гуллей, когда она была такой маленькой, что ее приходилось нести.
|
|
|
Небо было ясным, и в западной стороне светил узенький белый осколочек луны, так что было не так уж и темно. Но тем не менее держаться дороги было трудно, оттого что вокруг было белым-бело. Раз за разом они заходили слишком далеко на обочину и глубоко проваливались в сугробы.
Они все-таки добрались до того огромного камня, что был однажды брошен великаном в сторону церкви Свартше. Ян уже успел его миновать, когда шедшая позади него Катрина вскрикнула.
- Ян! - кричала она, и Ян не слыхал в ее голосе такого испуга с того дня, когда Ларс приходил, чтобы отобрать у них избу. - Ты что, не видишь, здесь кто-то сидит?
Ян повернул обратно и подошел к ней. Они с Катриной уже готовы были пуститься наутек, ибо там и впрямь сидел, не касаясь камня, почти полностью покрытый инеем огромный старый тролль со щетинистой бородой и хоботом вместо носа.
Он сидел совершенно неподвижно, и единственное, что можно было предположить, это что он настолько оцепенел от холода, что не смог залезть обратно в свою земляную пещеру, или где там еще живут тролли.
- Подумать только, бывает же такое! - сказала Катрина. - А я-то все не хотела верить, сколько ни слыхала о них.
Первым, кто пришел в себя настолько, чтобы понять, что перед ними такое, был Ян, а не Катрина.
- Никакой это не тролль, Катрина, - сказал он. - Это Агриппа Престберг.
- Господи, что ты такое говоришь? - воскликнула Катрина. - Да, пожалуй, но у него такой вид, что и не узнать.
- Он присел тут и заснул. Хорошо, если он еще жив!
Они звали старика по имени и трясли его, но он оставался все таким же застывшим и неподвижным.
- Беги назад за санками, и мы перетащим его домой! - сказал Ян. - Я останусь тут и буду растирать его снегом, пока он не проснется.
- Только ты сам-то смотри не замерзни до смерти! - сказала Катрина.
- Дорогая моя Катрина, - сказал Ян, - давно мне не было так жарко, как сегодня вечером. Я так счастлив за нашу девочку. Разве не прекрасно с ее стороны было послать нас спасать жизнь тому, кто болтал о ней повсюду так много неправды?
Две недели спустя, когда Ян шел домой с работы, навстречу ему попался Агриппа Престберг.
- Я снова здоров и в полном порядке, - сказал Греппа, - но я же понимаю, что, если бы вы с Катриной не пришли мне тогда на помощь, не много бы осталось от Юхана Уттера Агриппы Престберга, и поэтому я все думал, чем бы мне вам отплатить.
- Об этом вам вовсе и не следовало беспокоиться, дорогой мой Агриппа Престберг, - сказал Ян, повелительно взмахнув рукой.
- Помолчи, сейчас ты все услышишь! - сказал Престберг. - Когда я говорю, что думал об ответной услуге, то это не пустая болтовня, а именно это я и имею в виду. И теперь дело уже сделано. На днях я встретил того торговца, что подарил вашей девчонке красное платье.
|
|
|
- Кого? - сказал Ян и так разволновался, что ему стало трудно дышать.
- Того мужика, что подарил девчонке платье, а потом устроил так, что с ней приключилась беда в Стокгольме. Сперва я всыпал ему за вас, сколько он смог вытерпеть, а потом сказал, что, когда он в следующий раз появится в этой округе, я всыплю ему еще столько же.
Ян просто не мог поверить, что не ослышался.
- Ну а он что сказал? Вы не спросили о Кларе Гулле? Он не привез от нее привета?
- А что ему было говорить? Я его лупил, а он молчал. Вот я и оказал вам ответную услугу, так что теперь мы в расчете. Юхан Уттер Агриппа Престберг не желает быть ни перед кем в долгу.
Он проследовал дальше, а Ян остался стоять на дороге и громко застонал. Моя девочка, моя девочка! Она хотела послать ему весточку. Наверняка у этого торговца были какие-то вести от нее. А теперь Ян ничего не узнает. Этого человека прогнали.
Ян заломил руки. Он не плакал, но боль, которую он чувствовал во всем своем теле, была сильнее, чем при болезни.
Теперь он понял, что Клара Гулля хотела, чтобы Престберг, который вечно бродит по дорогам, получил у торговца весть и передал ее Яну. Но Престберг был не лучше тролля: захочет он причинить зло или помочь, из этого все равно выходят одни только несчастья.
|
|
|
