Данный перевод выполнен специально для сайта www.jrward.ru. 9 глава

– Никто не говорит тебе прекратить попытки выяснить, кто она, и поступить по совести. Просто не используй это в качестве оправдания, чтобы собрать все свое грязное белье и запихнуть подальше в ящик. Это краткосрочная перспектива, весьма ненадежная… и когда проблема всплывет снова… а так и будет… все будет намного хуже, потому что ты также переживешь этот ужас с той женщиной. Понимаешь, именно так люди оказываются парализованными. Они все копят и копят, потом что-то нажимает на курок, а слои продолжают нагромождаться, пока вес не становится слишком огромным, и все падает.

Марисса все теребила платок в руках.

– Ты права.

– Я знаю.

Сделав глубокий вдох, Марисса посмотрела поверх стола.

– Я могу обнять тебя?

– Шутишь? Конечно!

Они встали, и Марисса подошла, чтобы обнять женщину ниже себя ростом. Когда ее обняли в ответ, крепко и уверенно, она снова расплакалась.

– Ты всегда рядом, когда нужна мне, – выдавила Марисса. – Я люблю тебя слишком сильно, чтобы выразить словами.

– Для этого и нужны друзья. – Мэри отстранилась. – И когда-нибудь ты сделаешь то же самое для меня.

Шмыгнув носом, Марисса закатила глаза.

– Сомневаюсь.

– Поверь мне.

– У меня в голове ужасный бардак.

– Но ты же человек. – Мэри покачала головой. – Прости, профессиональная фраза. Ты живешь, ты борешься и ты прекрасна, изнутри и снаружи… и я тоже тебя люблю.

– Я все еще не знаю, как поступить дальше.

– Подумай об этом. Решение придет само. Просто помни, простить не значит забыть, прятки – плохая стратегия в долгосрочной перспективе, а убегая от проблемы, лучше не станет. Встреться с ней лицом к лицу… и знай, я всегда тебя поддержу, хорошо?

После того, как женщина ушла, Марисса вернулась к своему креслу и снова села. По неясной причине ее взгляд зацепился за телефон… стационарный, а не сотовый.

Прошлое. Брат. Бутч. женщина. Глимера.

Мэри права. Она столько всего избегала.

И для начала она выбрала самое меньшее из зол. Или… ну, может, самое выполнимое.

Сняв трубку, она перебрала бумаги и нашла розовый стикер, который ей передали пару ночей назад. Набрав городской номер, она сняла жемчужные сережки и откинулась на спинку кресла.

Ей ответила прислуга и попросила подождать… а потом раздался заносчивый женский голос:

– О, добрый вечер! Я так рада, что вы позвонили!

Марисса стиснула зубы. – Я возьмусь за это. Я проведу празднество.

– О! Это чудесная новость! Как замечательно…

Слушая избитые фразы, Марисса закрыла глаза и услышала голос Мэри в голове: Тебе нужно помириться с твоим братом

О, Боже, подумала она. Она не представляла, как этому произойти… но знала, как устроить вечеринку.

Начни с малого. Потом переходи к решению крупных проблем.

 

 

Глава 18

 

Пэрадайз выбила палец, когда блокировала удар тыльной стороной ладони. Она хотела увернуться и защититься с помощью предплечья, как Рейдж ее учил, но руки и ноги не всегда действовали согласно указаниям… и в результате она словила удар раскрытой ладонью.

– Дерьмо! – вскрикнула Пэрадайз, увернувшись и прижимая к себе раненную конечность.

– Дай посмотрю, – сказал Брат.

– А-я-яяяй. – Так, ладно, она вопила как девчонка, но почему же так больно? – Боже!

– Пэрри, дай мне посмотреть.

Она вытянула руку, и его большие ладони, сейчас очень нежные, осмотрели изогнутый под немыслимым углом ее средний палец.

– Что с ним? – спросила она, и так зная ответ.

– В клинику, пошли.

Когда он выводил ее из зала, Пэрадайз оглянулась через плечо. Энслэм устроил Буну адскую взбучку, чем сильно удивил ее. Пэйтон сидел, охлаждая свое плечо и смотря на нее так, будто хотел знать, что случилось. Ново и Акс кружили относительно друг друга, а Брат Тор инструктировал их.

– Все будет нормально, – сказал Рейдж, открывая перед ней тяжелые двери. – Скоро вернешься к ним.

Она издала ммм-хмм, выходя в коридор… понимая, что он прав. Если не смотреть на палец, то боль была вполне терпимой.

– У вас остался всего час, потом мы вас отпустим, – сказал Брат, когда они подошли к дверям-створкам, ведущим в медицинское крыло. – Завтра большую часть времени вы проведете в классе.

Очередное ммм-хмм.

– Крэйга уже отпустили?

– Он все еще проходит лечение.

Смотровая комната была выложена плиткой от пола до потолка, заставлена шкафчиками из нержавеющей стали со стеклянными дверцами, дорогущим медицинским оборудованием и всевозможными компьютерными экранами. В центре стоял огромный стол под лампой настолько большой, что она могла устроить день посреди ночи на участке в несколько акров.

Высокий темноволосый мужчина отвернулся от рентгеновского снимка, вроде бы колена. В синей хирургической форме и белом халате он казался очень большим, очень широким и… очень не-вампиром.

– Хэй, кто тут у нас?

Пэрадайз сделала шаг назад. Не смогла удержаться.

– Да, я один из них, – сказал мужчина, сверкнув зубами без выступающих клыков. – Но я нормальный, клянусь.

Рейдж подошел к парню и сжал его плечо.

– Хирург от Бога. Клевый чувак. К нашему несчастью, прекрасный игрок в покер, но, по крайней мере, лажает в бильярде. Познакомься с доктором Мэнни Манелло.

– Так, что у нас стряслось?

– Вывихнула палец, – сказал Брат.

Оба мужчины… ну, вампир и человек…посмотрели на нее.

Пэрадайз прокашлялась… и хотела сказать «да, мой палец…», но вместо этого выпалила:

– Я никогда раньше не видела людей.

Доктор Манелло улыбнулся, вытянул руки в стороны и медленно повернулся.

– Не сильно отличаюсь от вас. Кстати, я видел тебя пару разу в доме для аудиенций.

Наверное, она не заметила его потому, что была увлечена работой… и окружена одними вампирами.

– Я не хотела вести себя невоспитанно, – прошептала она.

– Я не обиделся. У меня была хуже реакция, когда я узнал о вас, поверь. – Когда она удивленно посмотрела на него, мужчина пожал плечами: – Не забывай, в моей культуре вы – отрицательные персонажи. Ну, знаешь, клыки, кровососы, Хэллоуин и все такое.

Рассматривая его лицо, она с удивлением обнаружила, что он был красивым… и также казался умным. Совсем не похож на бесхвостую крысу.

– Он оперировал меня дюжину раз, – добавил Рейдж.

– Тринадцать. Мы залатали твое плечо на прошлой неделе.

– Вылетело из головы. – Когда Пэрадайз посмотрела на него, он пожал плечами. – Сбился со счету. Всякое дерьмо случается.

Сделав глубокий вдох, Пэрадайз протянула разбитую руку вперед.

– Будет больно? В смысле, лечить будет больно?

Доктор Манелло снова улыбнулся и взял ее руку так легко, что она едва ощутила прикосновение.

– Приятно познакомиться, Пэрадайз. Не волнуйся, я хорошо о тебе позабочусь.

И, вот неожиданность, так и было.

После того, как Рейдж вернулся к классу, Доктор Манелло сделал рентген, показал ей, что ничего не сломано, заморозил участок и вправил сустав среднего пальца.

– Шину проносишь недолго, – сказал он, упаковывая ее палец в металлический футляр, мягкий изнутри, и закрепляя его клейкими белыми полосками ткани. – На вас все заживает, как на собаках … это не перестает меня восхищать.

Когда он отошел назад, Пэрадайз осмотрела его работу.

– Большое спасибо.

– До конца ночи ты признана недееспособной. Вы с Пэйтоном можете потусить в больничном крыле.

В дверь слева постучали.

– Войдите, – сказал мужчина, подходя к красной корзине и снимая свои синие хирургические перчатки. – Ты уже знакома с Эленой, нашей медсестрой? – Мужчина нахмурился, увидев напряженное лицо женщины. – Он все еще отказывается?

Медсестра закрыла дверь за собой и только потом ответила.

– Он прогнал Избранную.

Доктор Манелло выругался под нос.

– Я не выпишу его, пока он не покормится.

– Вы о Крэйге? – спросила Пэрадайз. – Он…

Улыбнувшись, мужчина обратился к ней:

– Ну, мы закончили. Почему бы тебе не вернуться в спортзал? Наверное, все уже закончили на сегодня.

– Я покормлю его, – хрипло сказала она. – Если ему нужно, то я покормлю его.

Что. За. Хрень. Она. Творит.

Будучи из Семьи Основателей, она не должна давать свою вену никому. Никогда. Она предназначалась для ее суженого. Если ей самой понадобится кормление, то это должно происходить в присутствии родственника мужского пола и нескольких свидетелей.

Если она сделает это, то это можно сравнить с потерей невинности до замужества.

– Все нормально, – сказал доктор Манелло. – Мы разберемся с этим.

Пэрадайз вывели в коридор, и когда за ней закрылась дверь, она услышала их разговор шепотом.

Вернись в спортзал, – сказала она себе. Вернись, сейчас же. Прямо сейчас вернись к классу и…

Оглянувшись по сторонам, она обнаружила, что осталась одна в коридоре, не было слышно шагов или голосов.

Ей, правда, лучше вернуться к остальным.

Но, прежде чем она успела понять, ноги понесли ее налево, прочь от места, где учили контактному бою. Подойдя к соседней двери, она прижалась ухом к закрытой панели, прислушиваясь.

Сделав глубокий вдох, она уловила легкий запах Крэйга.

Он был там.

Правда, ей очень-очень нужно вернуться к…

Рука толкнула дверь, и она заглянула внутрь… и да, вот он, лежал на белых простынях на невероятно огромной больничной койке, на которой даже он казался карликом. Его глаза были закрыты, дыхание – неглубоким. Его кожа… не сильно отличалась от белых простыней… не считая ужасных порезов на его лице, горле, его… всем теле, повязки накрывали самые страшные из ран.

Заходя в комнату, Пэрадайз захлопнула дверь быстрее, чем планировала, и принялась ждать, пока он обратит на нее внимание.

– Что? – спросил он, не открывая глаз.

Она подошла к кровати… инертно задумалась, сможет ли когда-нибудь ее сердце не стучать так бешено в присутствии этого мужчины?

– Почему ты отказываешься от кормления? – спросила она.

– Почему ты меня достаешь?

– Ты отверг Избранную?

– Почему ты не с классом?

– Я травмировалась. Меня не пускают туда.

Ее слова заставили его повернуть голову и поднять веки.

– Ты в порядке?

– Я бы показала, не будь это средний палец.

– Ты врезала мне по яйцам, забыла? Думаешь, меня волнует твой палец?

– И это будет не первый раз. Я уже показывала средний палец тебе и Пэйтону в коридоре.

– После удара по яйцам у меня провалы в памяти.

Она хотела сесть на край койки, но боялась того, что предлагала ему.

– Ты можешь взять мою вену. Правда.

Крэйг уставился на нее.

– Я могу задать вопрос?

– Прошу.

– Ты родилась в семье спасителей? У тебя это в генах? Потому что я еще не встречал большей занозы, а это поведение в духе Матери Терезы не может быть приобретенным. Мир – слишком ужасное место для этого.

– Они не отпустят тебя домой.

– Они не могут удерживать меня силой.

Она рассмеялась.

– Это Братство. Я твердо уверена, что никто не выйдет отсюда без их разрешения.

Стиснув зубы, он замолчал.

– Брось, тебе станет лучше. – Пэрадайз подняла левое запястье. – И меня перестанут мучать угрызения совести за… ну, в общем, да.

– Ты же в курсе, что я отослал Избранную.

Пэрадайз закатила глаза.

– У тебя поразительная способность вести себя в стрессовых ситуациях по-идиотски. Ты вырос в семье придурков или это «ужасный мир» научил тебя такой самозащите?

– Ужасный мир убил всю мою семью. Двоих – прямо на моих глазах. Так что да, эта реакция пришла с опытом.

Уронив руку, Пэрадайз опустила взгляд.

– Прости. Я не…

– И к тому же, ты не боишься, что я сделаю что-то недозволенное?

– Что, прости?

– Ты видела, что произошло в спортзале, когда довела меня. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

Пэрадайз ощутила, как ее тело начало разогреваться… и тогда она призналась, по крайней мере, себе, что пришла сюда, предлагаю свою вену, потому что хотела еще… что бы это ни было… с ним. Этой связи. Этого… электрического притяжения.

Этой сексуальной нужды.

Была всего одна возможность, чтобы наверняка добиться этого – предложить истощенному мужчине свою вену: она, конечно, была девственницей, но не наивной дурой.

– Девочка, тебе нравится играть с огнем? – прорычал он. – Потому что если продолжишь на меня так смотреть, то я спалю тебя дотла.

Даже не открывая рта, Пэрадайз поняла, что лишилась дара речи. Поэтому вместо ответа она просто и молча предложила свое запястье.

Когда Крэйг не взял ее руку, она повысила ставки, поднеся запястье к своему рту и пронзив плоть собственными клыками.

Это все решило.

Когда воздух наполнился запахом ее крови, Крэйг закатил глаза, а его тело дернулось под укрывавшим его покрывалом, бедра и ноги заерзали.

– Возьми мое запястье, – сказала она хрипло. – Это поможет тебе.

Выбросив руку, он грубо сжал ее предплечье, дергая к себе запястье. Но прежде чем укусить, Крэйг посмотрел на нее диким взглядом.

– Тебе придется звать на помощь.

– Почему? – выдохнула она.

– Прямо сейчас. Давай.

Но он не стал дожидаться ее ответа. Он дернул ее на себя… а потом с животным рыком прокусил ее кожу, хотя она уже сделала для него ранки. Когда он начал пить большими глотками, Пэрадайз ощутила эротический разряд, пронзивший ее тело. Открывая рот, чтобы дышать, она уперлась рукой в кровать, чтобы не рухнуть на мужчину. Ее разум отключился, остались только инстинкты, и тело точно знало, чего оно хотело… обнаженной кожи на обнаженной коже, его мужественность в ее лоне, вбивающуюся… кончающую.

На хрен девственность.

Буквально.

И он думал о том же. Пока Крэйг кормился, его взгляд блуждал по ее лицу, горлу, груди… и что-то происходило под покрывалом, его бедра двигались, грудь выгибалась, на лице застыло выражение боли, словно желание было невыносимым.

Нет, она не станет звать на помощь.

Да, это было чистым безумием, но все было неважно… и смутно, на задворках сознания мелькнула мысль, что именно поэтому кормление так тщательно надзиралось для женщин ее класса: никаких криков о помощи. Она не хотела, потому что не желала останавливать все, что произойдет дальше… этот жаркое, дикое мгновение не касалось ее происхождения из семьи Основателей. Не касалось особняка, в котором она жила, ее отца или денег на банковских счетах. Положения в обществе и престижа.

Это было необузданно и честно, только между ними.

И поэтому… это было красиво.

Потому что оно – настоящее.

Глава 19

 

Пэрадайз[46] оправдывала свое имя.

Делая большие глотки из самого божественного источника в своей жизни, Крэйг мог думать лишь о том, насколько ей подходило ее имя.

Ну… он думал не только об этом.

Его тело очнулось с космической скоростью благодаря силе, что она ему подарила, крепкое вино, стекавшее по задней стенке его горла в желудок, чтобы потом разлиться по всему телу, служило тонизирующим огнем: под его израненной кожей, в глубине ноющих от боли костей, он начал наполняться силой.

А с этой силой пришла грызущая, мучительная нужда.

Член под покрывалом встал, жесткий как сталь и длиной с его ногу… прекрасное доказательство того, что ее крепкий удар в пах не кастрировал его. А мозг между его ушей так же крепко вцепился в желание войти в нее, как он держался клыками за ее вену.

Но он был порядочнее, чем думал.

Вместо того, чтобы разорвать ее штаны и дернув на себя, усадить на свои бедра, Крэйг заставил себя остаться на месте… только в таком случае Пэрадайз останется на своем.

Но его таз не собирался подчиняться.

Вращаясь и ерзая, он потирался о простынь и покрывало, с каждым толчком дразняще касаясь ткани, слишком нежно, чтобы добиться чего-то существенного, контакт сводил его с ума, каждый раз распаляя все больше.

А потом у него зачесалась рука.

Ну уж нет. Даже если Пэрадайз признается в этом только под дулом пистолета, Крэйг знал, что она влипла. Если он достанет член и начнет мастурбировать? Она станет свидетелем такого шоу, о котором едва ли можно рассказать отцу, кем бы он ни был… даже если рукоблудие намного лучше, нежели вбиваться в нее так жестко, до звезд в ее глазах.

Именно этого он хотел сейчас.

Черт подери, почему его должно тянуть именно к хорошей девушке?

– Ты можешь… – начала Пэрадайз. Пауза, и потом она посмотрела через плечо, будто хотела убедиться, что дверь все еще заперта. – Ты можешь сделать то, что хочешь.

Он нахмурился, охваченный жаждой крови, пытаясь понять, о чем она говорила.

– Я вижу, где твоя рука. Я же не дура.

Крэйг попытался покачать головой, но не вышло, потому что его рот отказывался разрывать контакт.

Пэрадайз кивнула.

– Все нормально… давай. Позаботься о себе.

И тогда к безмозглому пришло озарение… дерьмо, она хотела, чтобы он…

Его сознание на короткое мгновение подняло табличку «черта-с-два», но потом сдалось, когда Пэрадайз встретила его взгляд, и он уловил запах ее возбуждения.

Вот вам «слушаю и повинуюсь, мэм».

Опьяненный ее вкусом, натянутый от похоти, с обессиленным телом и вывернутыми на изнанку мозгами, в нем все же осталось достаточно силы воли, чтобы запереть замки на всех дверях… даже в уборную. Но двери не удержат посторонних надолго… на достаточное время, чтобы ее добродетель не погибла бесповоротно…

Пэйтон.

Когда в голове всплыло имя другого мужчины, Пэрадайз нахмурилась, словно прочитав его мысли.

– Что ты сказал?

Видимо, он говорил вслух… умудрился.

Крэйг ослабил хватку достаточно, чтобы четко произнести:

– Пэйтон.

– Я же говорила, между нами ничего… Боже, нет. Да никогда. Он мне как брат.

Смотря на нее, Крэйг решил, что либо она совсем простодушна и говорит известную ей правду… и действительно не понимает, что парень ее хочет… либо она лучшая актриса, которую видал Голливуд, и водила его за нос.

Он сделал вдох, но не уловил запаха обмана… а потом подумал о надменном поведении Пэйтона, его идеальном акценте и дорогих часах. Он мог и вправду оказаться аристократом… в таком случае, мужчина не сможет связать себя долгосрочными отношениями с простой администраторшей.

И, очевидно, ублюдку хватало чести, чтобы не вводить ее в заблуждение. И был достаточно убедительным, раз она купилась на это, несмотря на его очевидную ревность в комнате отдыха.

Похоже, Крэйгу не обязательно так сильно ненавидеть его.

– Между мной и Пэйтоном ничего нет, – повторила Пэрадайз. – И никогда не будет.

Этого было достаточно для его ладони.

Следующее, что он понял – что его свободная рука исчезла под покрывалом…

Застонав, Крэйг выгнулся, обхватив член ладонью. Замедлившись с кормлением, он обнаружил, что хочет растянуть мгновение между ними. Он хотел от нее секса и ее крови.

И на короткое мгновение казалось, что он получит и то, и другое.

В первый и последний раз он допускает нечто подобное.

 

***

 

Было в этом что-то неизбежное.

Эта мысль проносилась в голове Пэрадайз снова и снова, пока она наблюдала, как рука Крэйга двигается под покрывалами. Он ласкал себя, его огромное тело изгибалось под странными углами на волнах удовольствия.

И все же, каким бы неизбежным все ни казалось, также было столько всего неожиданного.

Она не думала, что почувствует подобную… власть: у нее возникло ясное чувство, что каким бы огромным и сильным он ни был, она все контролировала… все, что она захочет получить от него, все, в чем она нуждалась… он предоставит ей, сделает для нее, найдет для нее.

После того как закончит с сексом.

Глаза Крэйга, смотревшие на нее с избитого лица, были полуприкрыты, его взгляд – настолько горячим. Напряженные мышцы его шеи и груди, казалось, готовы проступить сквозь кожу. А его запах бушевал ароматами чего-то пряного и восхитительного.

А потом он застонал.

Боже, она хотела, чтобы это ее рука ласкала его… она никогда не делала ничего подобного, но, да ладно, что ей мешало двигать ладонью вверх-вниз… проблема в том, что ее здоровая рука была у его лица, а с шиной на пальце она не сможет ни за что ухватиться…

Без предупреждения, Крэйг отпустил ее запястье и издал звериный рык, в котором не было ничего цивилизованного. Потом его свободная рука вцепилась в простыни рядом с его бедром, комкая их. Его грудь взмыла вверх раз, другой… он снова выгнулся, в этот раз со стоном… а потом его бедра с силой забились, хриплые стоны вырывались из его рта, пока он не сводил с нее глаз.

Затем наступило затишье, которое удивило ее не меньше всего остального: после, казалось, вечности, его тело обмякло, и он рухнул на кровать, глаза плотно закрыты, дыхание рваное, пот блестел на его груди.

– Оближи… – пробормотал он.

– Что? – Боже, ее голос был таким хриплым. – Что ты сказал?

– У тебя… идет кровь…

Пэрадайз опустила взгляд на запястье. Точно. Несколько ранок закрылись только частично. Поднеся руку ко рту, она зализала…

Она застыла, услышав тихий рык.

Его горячий взгляд переместился на ее губы.

Но потом он отвернулся.

– Ты должна уйти.

– Что?

– Ты меня слышала. Уходи.

Пэрадайз выдохнула, когда волна злости словно цунами смыла возбуждение.

– Почему ты всегда прогоняешь меня?

– Потому что тебе вряд ли понравится, если кто-то сейчас войдет в палату.

Она оглянулась по сторонам. Так, ладно, было немного крови на кровати возле его рта, но кроме этого – ничего бросавшегося в глаза.

– Здесь ничего…

– Тут пахнет сексом, – пробормотал он. – Я только что обкончал здесь все… и если кто-то пройдет через эти двери, они узнают, что дело в тебе. Сохрани себе толику благодетели, что у тебя еще осталась.

Пэрадайз нахмурилась, пораженно раскрыв рот.

– Прощу прощения?!

– Мы закончили. – Он пожал плечами. – Ты попросила, чтобы я ублажил себя. Я выполнил просьбу… ты узнала, как это выглядит, когда мужчина кончает. Значит, мы оба кое-что поимели от этого представления. Чего ты ждала, предложения руки и сердца?

Боль полоснула по груди, и Пэрадайз мгновенно лишилась дара речи. И потом в ее голове проносились всего три слова «пошел» и «на хрен».

Оттолкнувшись, она расправила плечи и отошла от него. Подойдя к двери, она удивилась, обнаружив запертый замок. Она этого не делала.

Он, наверное.

Да плевать.

Открыв замок, Пэрадайз оглянулась через плечо.

– Я не могу претвориться искушенной или опытной в сексе, но одно знаю наверняка: нужда унизить другого в моменты страха – признак трусости, а не героизма. Желаю хорошего отдыха. Увидимся завтра в классе… если ты осмелишься появиться.

Выйдя в коридор, она позволила двери закрыться позади себя, и отошла на пару футов, ярдов… на полпути к спортзалу.

Она собиралась пойти дальше.

Ноги отказывались покрывать оставшееся расстояние до класса.

Выругавшись, она прислонилась к бетонной стене, скрестив руки на груди, и уставилась на полированные камни, формировавшие коридорный пол… потом на флуоресцентные лампы над головой… на двери, целую кучу дверей. Словно издалека, до нее доносились крики оттуда, где продолжались спарринги. Также было слышно гудение вентиляционной системы. Спустя мгновение заурчал ее желудок, напоминая, что калории, которые она перехватила во время Первой Трапезы, давно исчерпали себя.

Это было ее первым сексуальным опытом.

И это было удивительно, восхитительно, провокационно.

Но Крэйг все разрушил. Всего лишь парой предложений он все запорол и заставил ее стыдиться…

– Прости.

Резко повернув голову, она отшатнулась.

– Почему ты встал с койки?

Крэйг вышел из своей комнаты, казалось, он больше полагался на штатив для капельницы, нежели на собственные ноги. Но он намеревался подойти к ней… и, видит Бог, он уже доказал, что остановится, только если свалится с ног.

Подойдя к нему, Пэрадайз выставила обе руки, желая остановить его.

– Тебе нужно вернуться…

– Слушай, я… – Он прокашлялся. Провел рукой под носом, хотя там ничего не было. Потер большим пальцем бровь, затеребил больничную сорочку. – Я не могу притворяться тем, кем не являюсь. Может в другое время, если бы не произошли определенные события… может, у меня нашлись бы силы сгладить свою резкую натуру. Проблема в том, что сейчас у меня совсем нет сил… и мне всегда не хватало теплоты и заботливости. – Он ткнул себя в грудь, его шнур капельницы пересек его тело. – Я не утверждаю, что я прав, или что горжусь собой. Просто говорю, как оно есть. И это все, что я могу предложить тебе… сегодня, завтра… через неделю. Это все, что я могу предложить кому бы то ни было.

Когда он посмотрел на нее, его взгляд был ровным и серьезным.

И нельзя было сомневаться в его мрачном голосе или аккуратно подобранных словах.

В повисшем молчании, она вспомнила фразу выдающегося человеческого писателя и оратора Майи Энджелоу[47]: «когда человек показывает свое истинное Я, не ставьте это под сомнение».

Или что-то в этом роде.

– Если тебе нужен мужчина, обрати внимание на своего дружка, Пэйтона, – продолжил он. – Ты такая невероятная, может, есть шанс, что он преодолеет тупые глимеровские заскоки. И ты не будешь всю свою жизнь менеджером. А я и близко не могу предложить тебе то, что может он… даже если кардинально изменюсь.

Он продолжил говорить, но она почти не улавливала его слов. Она все думала о том, насколько это несправедливо – наконец встретить мужчину, который ей понравился, в абсолютно неподходящее время в абсолютно неподходящем контексте, чтобы это вылилось во что-то серьезное/значимое. А еще его поведение в духе я-рак-отшельник. Она хотела назвать это полной дурью, но, наверное, это вполне могло оказаться правдой.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Спасибо за твою честность.

Повисла неловкая пауза… словно он ожидал какие-то возражения от нее, негодование, может, резкие слова.

Потом он опустил веки, словно не хотел видеть то, что было за пределами.

Его рука, которая не держалась за штатив, поднялась к ее лицу. Но потом он опустил ее и покачал головой.

– Я много о чем жалею в своей жизни. В следующий раз, когда спросишь, нравишься ли ты кому-нибудь… вспомни, что ты в моем списке.

Крэйг отвернулся и прохромал назад в свою палату.

Она наблюдала за ним, пока он не скрылся внутри.

Гордость заставила ее пойти своей дорогой.

Собравшись с силами, Пэрадайз направилась в спортзал, к классу, к обучению и самопознанию. В конце концов, как и его, ее будущее было связано с учебным центром. Там не было несбыточных мечтаний о незнакомце, которые никогда не исполнятся по множеству разных причин.

 

Глава 20

 

Два часа спустя Пэрадайз покидала учебный центр на автобусе. Они уезжали вшестером, ведь Крэйга еще не выписали по медицинским показаниям.

Посмотрев через проход, она встретила взгляд Пэйтона. Он растянулся на целый ряд сидений, спиной прислонившись к затонированным окнам, ноги полностью вытянуты и скрещены в лодыжках.

Казалось, прошла вечность с их спора в автобусе прошлым вечером.

Ты норм? – прошептал он губами.

Она кивнула и спросила в ответ: А ты?

Пожав плечами, он поерзал и закрыл глаза.

Никто особенно не разговаривал.

Впереди в нескольких рядах от них сидел Бун, заткнув уши и отрешившись от всего мира. Казалось, он не мог найти более-менее любимой песни. Его палец щелкал по экрану айФона как заведенный каждые пару секунду, обложки альбомов быстро сменяли друг друга. Энслэм напротив него спал в сидячем положении. Ново была ближе всех к водителю и всматривалась в окна, через которые ничего не было видно.

Акс, устроившись в самом конце, погрузился в себя.

Пэрадайз время от времени меняла положение и, как Пэйтон, периодически морщилась. Она была истощена, все тело болело, а разум терзало беспокойство о том, что ждало их следующей ночью по части тестов.

Она также продолжала думать о том, что сделала в палате Крэйга. И что было сказано потом в коридоре.

– Перестань, – пробормотала она, обращаясь к себе.

Невозможно изменить результат, снова и снова прокручивая в голове события, и, если быть честной с собой, она не хотела этого. Это было изумительно – по своей воле пережить подобную связь.

Но больше ей это не грозит.

Надеясь отвлечься, она посмотрела на кожаный ранец от «Бэлли», который досматривал доджен во время регистрации. Она точно помнила, что лежало внутри: протеиновые батончики, запасные носки, сменная одежда и белье, ее кошелек, телефон, фотография родителей в старой позолоченной раме. Она также четко помнила, как упаковывала вещи… выдвинутые ящики в ее гардеробе, муки выбора, вещи, которые хотела взять с собой, но все же оставила дома.

Что ее беспокоило… ощущение, словно это ей больше не принадлежит.

Казалось, что это вещи сестренки или вроде того, какой-нибудь младшей родственницы, которая издалека была похожа на нее, но вблизи была совсем другим человеком.

Пэйтон скинул ноги на пол и перекинул тело через проход. В этот раз, когда он сел рядом с ней, она обрадовалась этому.

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: