 |
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 14 глава
|
|
|
|
Его появление вызвало должный эффект: Лизавета испуганно попятилась, наверное, собиралась спасаться бегством. Она бы и побежала — Макс ни секунды в этом не сомневался, — дала бы стрекача, если бы он не поймал ее за рукав.
— Далеко собралась?! — заорал он.
Стоявшие на остановке люди все как один посмотрели в их сторону, но никто не попытался вмешаться.
— Пойдем. — Макс подтащил вяло сопротивлявшуюся Лизавету к машине, втолкнул в салон.
Она тихо вскрикнула, схватилась за плечо. Черт, он совсем забыл о ее ранении. А ей было больно: кожа посерела, на лбу выступили бисеринки пота. Это как-то сразу его отрезвило и успокоило. Конечно, Лизавета поступила неблагодарно, когда решила сбежать по-английски, но и он повел себя не как джентльмен.
— Больно? — Макс погладил ее по сжатой в кулак ладошке.
— Уже проходит.
— Прости, я забыл, что ты ра... — Он осекся, недоверчиво улыбнулся. — Лизавета, ты разговариваешь?!
Она тоже улыбнулась, только смущенно, кивнула.
— Лиза, скажи: «Да, я разговариваю».
— Да, я разговариваю. — Ее улыбка стала шире, лицо порозовело, крапчато-каштановые глаза засияли.
У нее был красивый, глубокий голос. Макс почему-то именно так себе и представлял ее голос. Хорошо, что она наконец заговорила, но это никак не оправдывает ее выходку.
— Поехали. — Макс включил зажигание.
— Куда? — Улыбка поблекла, в голосе прибавилось хрипотцы.
— В больницу, тут недалеко. Поговорим спокойно в твоей палате, без свидетелей.
— Без свидетелей не получится, — сказала она, глядя прямо перед собой. — Утром ко мне подселили соседку.
— Она очень страшная?
— Что?
— Я спрашиваю — твоя соседка очень страшная?
— Нет, с чего ты взял?
— Ну, я подумал, что ты решила удрать не просто так, а от кого-то конкретного. Подумал, что тебе могла не понравиться твоя новая соседка. Я не прав?
|
|
|
— Не прав. — Она зажала ладони между коленей.
— Тогда объясни мне, сделай милость, что тобою двигало. — Макс припарковал «Мазду» на больничной стоянке, заглушил мотор, в упор посмотрел на Лизавету.
В наступившей тишине, казалось, было слышно, как стучат их сердца.
Секунды бежали, складывались в минуты, а Лиза продолжала молчать.
— Я чем-то тебя обидел? — спросил Макс.
Она отрицательно покачала головой.
— Тебя обидел кто-то из персонала?
— Нет.
— Тогда я ничего не понимаю. Почему ты так поступила?
— У тебя из-за меня одни неприятности, — наконец заговорила она.
— Ты таким образом хотела избавить меня от неприятностей? — Максу вдруг стало легко-легко, словно в его жизни случилось что-то неожиданно приятное.
— Да, — прошептала Лиза.
— Тогда у меня для тебя хорошие новости, — сказал он. — Неприятности закончились. Все плохие дяди арестованы, а главный злодей покончил с собой. Все, Лиза, тебе больше нечего бояться!
— Покончил с собой? — Она часто задышала, на щеках зажглись пунцовые пятна, Макс даже испугался, что ей станет плохо. — То есть его больше совсем нет?
Он ободряюще улыбнулся:
— Да, его больше совсем нет, а те, кто на него работал, сейчас дают показания. Кстати, нам с тобой это тоже предстоит.
— Я не хочу, — испуганно сказала Лизавета и отодвинулась от него подальше, точно это Максу ей придется давать показания.
— В этом нет ничего страшного, тебе больше ничего не угрожает.
— Но мне надо домой...
— Зачем? Что тебя там ждет?
Лизе вдруг захотелось спросить: «А что меня ждет здесь?» У нее даже язык зачесался, но она благоразумно промолчала — и без объяснений ясно, что ничего, кроме сомнительного удовольствия дачи свидетельских показаний.
— А это надолго? — спросила она, обдумав ситуацию.
|
|
|
Легостаев пожал плечами, сунул руки в карманы куртки, словно замерзнув. А на Лизин взгляд, в машине было очень жарко, у нее даже свитер прилип к спине. Или это нервы? Конечно, нервы! Ее такой прекрасный, так хорошо обдуманный план сорвался. Теперь Анна решит, что она обманщица и авантюристка. Не станешь же рассказывать Максовой сестре, что Лиза очень старалась, но у нее ничего не вышло. Да и кто ей поверит?
Помимо угрызений совести Лизу терзало еще одно, пока что до конца не опознанное чувство. Она подозревала, что это радость, но признаться в этом в открытую не решалась.
— Жарко, можно, я приоткрою дверцу? — спросила она.
— Да ради бога. — Макс так и не вынул рук из карманов, сказал после секундного раздумья: — Поживешь у меня, пока все не закончится. Я сегодня понял, что без домработницы просто беда. — Он не улыбался, но в голосе слышались веселые нотки.
— А может, я сначала съезжу домой?
— Ну, Лизавета, это вопрос не ко мне, а к следователю.
— А он не отпустит? — испугалась она.
— Лизавета, ты же главный свидетель. Кто тебя отпустит?
— А если я быстренько дам показания и уеду?
— А если от тебя потребуется не одно, а несколько показаний? Что, так и будешь мотаться туда-сюда? В общем, так, Лизавета, не мудри и оставайся. Поживешь пока у меня. Подружке своей позвонишь, чтобы не волновалась. — Легостаев вынул руки из карманов, в его ладони что-то блеснуло.
Лиза как-то сразу поняла, что это Дракон. Поняла и затаила дыхание.
— Вот, это тебе, — сказал Макс смущенно. — Это чудо загрустило. Я решил, что с тобой ему будет лучше.
— Ты отдашь его мне? — шепотом спросила девушка.
— Отдам, хотя после сегодняшнего финта тебя не одаривать нужно, а выпороть. Возможно, я так и сделаю, когда ты окончательно поправишься, — добавил он зловеще.
Она не испугалась, она улыбнулась до ушей и потянулась за Драконом.
Дракон удобно устроился на ее ладони, он еще хранил тепло Максовой руки или сам нагрелся от радости — Лиза этого не исключала.
— Спасибо, — сказала она, из последних сил борясь со своим глупым организмом. Организм собирался залить салон легостаевской «Мазды» слезами.
— Это еще что, — отмахнулся ее благодетель. — Посмотри, что делается на заднем сиденье!
Она обернулась, увидела необъятных размеров пакет с торчащим из него хвостом ананаса.
|
|
|
— Видишь, как я пекусь о твоем здоровье? А ты, дуреха, хотела бросить такого доброго человека. — Макс тоже улыбался до ушей. Ему страшно шла эта мальчишеская улыбка. И оттопыренное ухо тоже шло... — Любишь гранатовый сок? Я купил сразу два литра.
Лиза терпеть не могла гранатовый сок, она считала его слишком кислым, но соврала не моргнув глазом:
— Просто обожаю.
Макс обрадовался еще больше, словно для него это было принципиально важно, сказал, продолжая улыбаться:
— Все, беглянка-рецидивистка, пошли. Тебя, наверное, уже ищут.
Макс не ошибся, ее действительно искали, и не только рассерженная медсестра... В коридоре перед ее палатой стояла Анна.
— Тихомирова! — заорала медсестра. — Где вас носит? Обход через десять минут, а я вам еще уколы не сделала. Почему вы в верхней одежде?! Это же что за нарушение режима!
— Извините, — пробормотала Лиза и юркнула в палату.
— Так, а вы, молодой человек, куда собрались?! — Медсестра встала в дверях, уперлась руками в крутые бока, строго посмотрела на Легостаева.
— А я вот ей передачку принес, — сказал тот растерянно.
— Передачки нужно в приемном покое оставлять, — проворчала медсестра, забирая у Макса увесистый пакет. — Че вы ей тут наложили? Она у вас что, слон, чтобы столько зелени съесть?
— Да там только самое необходимое...
— Все, покинули помещение! Идите в холл, там ждите, пока обход не закончится, нечего у врачей под ногами путаться!
Дверь в палату с грохотом захлопнулась, отсекая возмущенные голоса Анны и Макса.
— Готовьтесь к обходу, — сказала медсестра неожиданно спокойно. — Укольчик я попозже сделаю.
Лиза уселась на свою койку, поставила Дракона на тумбочку, рядом с легостаевской «передачкой».
— А говорила, что тебя выписали, — с упреком сказала ее новая соседка. — Такая молодая, а уже врунья. Что за молодежь пошла?! Совсем старших не уважают.
Лиза не стала с ней препираться, голова была забита другим — предстоящим объяснением с сестрой Макса.
Дверь распахнулась, пропуская в палату группу людей в белых халатах. Лиза насчитала девять человек. Группу возглавлял невысокий лысый мужчина в синей хирургической робе.
|
|
|
— Не волнуйтесь, дамы. Это студенты мединститута, будущие врачи, — пояснил он, придвигая стул к Лизиной койке.
Будущие врачи сгрудились за его спиной, смотрели на девушку с жадным любопытством.
— Вот, коллеги, сейчас я покажу вам, как выглядит огнестрельная рана, — сказал врач, задумчиво разглядывая Дракона.
После этих слов его подопечные оживились, зашушукались, а Лиза почувствовала себя героиней криминальной хроники.
— Что мы знаем про огнестрельные раны? — допытывался врач.
— Что они заведомо инфицированные? — робко предположил один из его подопечных.
— Все верно! Заведомо инфицированные. — Врач перевел взгляд с Дракона на Лизу. — И что мы обязаны в связи с этим предпринять?
— Назначить антибиотики, — уже смелее сказал все тот же будущий врач...
Лизе казалось, что осмотр не закончится никогда. Ей было очень неловко под внимательными взглядами девяти пар глаз. Она даже покраснела от смущения. Наконец экзекуция закончилась, Лизино состояние признали удовлетворительным, и вся компания переместилась к кровати ее соседки.
Соседка приготовилась: откинулась на подушку, скрестила на груди пухлые руки, страдальчески закатила глаза. В отличие от Лизы, ей было о чем рассказать. Вот хотя бы о желчном пузыре, «под завязку забитом камнями». Она так увлеклась, что врачу и студентам удалось вырваться из их палаты только минут через двадцать. А Лиза так и не спросила, когда ее собираются выписывать.
Как только дверь закрылась, тетка сердито посмотрела на Лизу:
— Ну и какие врачи вырастут из этих? — Она презрительно сощурилась. — Видала, как они быстро ушли! А я им еще не рассказала про свой остеохондроз. Вот, все вы одинаковые!
Лиза пожала плечами, взяла в руки Дракона, отвернулась к окну. За ее спиной послышалось возмущенное фырканье, зашуршала фольга, наверное, соседка решила перекусить.
В дверь деликатно постучали.
— Ну, кто там еще? — рявкнула тетка. — Ходют тут, ходют! Поболеть не дадут!
В палату заглянул Макс, спросил заговорщическим шепотом:
— Экскурсия уже ушла?
Лиза прыснула, но тут же посерьезнела — в палату вслед за Максом вошла Анна. Сегодня, с аккуратным макияжем и свежей укладкой, она выглядела значительно лучше, чем вчера. И в глазах ее больше не было настороженности. Или это Лизе только показалось?..
— Как дела? — спросила Анна и приветливо улыбнулась. А Лиза некстати подумала, что у них с Максом одинаковые улыбки, открытые и располагающие.
— Здороваться нужно, — проворчала соседка, откусывая большой кусок от бутерброда.
|
|
|
— Так ведь уже здоровались, — отмахнулась Анна, подошла к Лизиной кровати, уселась на стул. Макс пристроился сзади, уперся руками в спинку стула, весело посмотрел на Лизу поверх сестриной головы.
— Ну, ты как? — Анна бросила быстрый взгляд на Дракона в Лизиных руках, наверное, узнала. — Максим сказал, что ты уже можешь разговаривать.
— Могу. — Лиза сжала Дракона покрепче.
— Вот и замечательно! — Анна хлопнула в ладоши. — Теперь...
«...можешь собирать вещички и сматываться», — про себя закончила Лиза и напряглась так, что заболел позвоночник.
—...теперь Максиму будет с кем пообщаться долгими зимними вечерами, — закончила Анна.
Смысл сказанного доходил до Лизы очень долго. Получается, Анна допускает, что ей, Лизе, придется какое-то время пожить в доме ее брата? Наверное, Макс уже рассказал ей о своих планах. Осталось только понять, как Анна на них отреагировала. Если судить по ее улыбке...
— Ты уже что-нибудь ела? — неожиданно спросила Анна.
— Что?
— Я спрашиваю, как тут кормят?
— Нормально. — Лиза пожала плечами.
— Так уж и нормально? — Анна с сомнением покачала головой. — А Вовка говорит, что кормежка — дрянь.
— А я, вообще-то, позаботился, — подал голос Легостаев.
— О чем? — Анна развернулась, посмотрела на брата снизу вверх.
— Как о чем? О хлебе насущном! Вот, обратите внимание. — Он с гордостью кивнул на передачу.
Анна изучила содержимое пакета, скептически хмыкнула:
— Позаботился он о хлебе! Ты что ей притащил, дуралей? Это ж не еда. Это ж закуска!
— Это витамины и микроэлементы. — Макс, кажется, нисколько не обиделся на «дуралея», подмигнул Лизе.
— Да уж, конфеты — это сплошные витамины! — Анна достала из сумочки мобильный, набрала номер, сказала в трубку: — Вова, заноси!
Почти в то же мгновение дверь распахнулась, пропуская вчерашнего рыжего мужика в хирургической робе. В каждой руке мужик держал по пластиковому пакету.
— Нашла официанта, — проворчал он беззлобно и поставил пакеты рядом с Максовой передачкой.
— Это еще что? — спросил Легостаев ревниво.
— Это как раз то, что ты называешь витаминами и микроэлементами, братец, — Анна извлекла на свет божий термос и несколько пластмассовых контейнеров. — Тут куриный бульон, блинчики с домашним творогом, еще кое-что по мелочам. Ешь, пока не остыло.
Лиза посмотрела на выставленные на тумбочке вкусности. Наверное, после ранения она стала плохо соображать. Иначе чем объяснить поведение Максовой сестры? Еще вчера Анна требовала, чтобы Лиза оставила ее брата в покое, а сегодня приносит ей витамины и микроэлементы. Чуден мир...
— Так, ребятки! — Анна хлопнула в ладоши. — А ну-ка, вышли в коридор, погулять. Быстренько! Девочкам посекретничать надо.
Ну вот, сейчас «ребятки» выйдут из палаты, и в отсутствие свидетелей Анна выскажет все, что думает. Бульон и домашние блинчики — это так, для отвода глаз. Лиза бросила быстрый взгляд на Легостаева. Он хотел было возразить, но рыжий бесцеремонно дернул его за рукав, потащил к выходу. Анна покосилась на Лизину соседку. Придвинулась поближе.
Они молчали долго. Анна рассматривала Лизу задумчиво и чуть удивленно, а потом сказала трагическим шепотом:
— А я ночь не спала!
Лиза переложила Дракона из одной руки в другую, влажную от волнения ладонь украдкой вытерла о покрывало, решилась:
— Я сегодня ушла из больницы. — Она старалась, чтобы голос не дрожал. — Наверное, шла не слишком быстро, потому что ваш брат меня догнал.
Анна удивленно моргнула, потом улыбнулась:
— Хорошо, что шла не слишком быстро. Если бы Максим тебя не догнал, мне была бы обеспечена еще не одна бессонная ночь. Угрызения совести, понимаешь ли... Как-то не по-людски все получилось. И Вовка мое вчерашнее выступление не одобрил. А Вовка знаешь какой справедливый! — Она плеснула в чашку бульона, протянула Лизе. — Вот, выпей, пока не остыл.
Есть совсем не хотелось, но и расстраивать Анну нельзя. Лиза сделала маленький глоток.
— Ты забудь все, что я тебе вчера наговорила. — Анна на нее не смотрела, выкладывала на тарелку блинчики. — Это все стресс. Я же не железная... В общем, так, Лиза, извиняться не стану, скажу только одно — не нужно тебе никуда уезжать. Оставайся. Не мое это дело — вмешиваться в ваши с Максимом дела. Живите как хотите. Вот!
Все это было так неожиданно, что Лиза поперхнулась бульоном. Живите как хотите! Нет, все-таки чуден мир. Можно подумать, что Анна всерьез считает, что их с Максом что-то связывает! Нет, что-то определенно связывает. Ну, там, привязанность, привычка... Не слишком сильные, а такие, которые связывают хозяина и его домашнего питомца. Мы в ответе за того, кого приручили... Макс за нее в ответе — вот и все дела. Он очень ответственный человек. Лиза посмотрела на Дракона — хрустальное сердце забилось часто-часто. Дракон ее понимал. Понимал и разделял ее разочарование. Признаваться самой себе, что ты всего лишь домашний питомец, было нелегко и больно. Но, с другой стороны, рассчитывать на что-то большее стало бы верхом глупости.
Все-таки странно устроен человек: еще два дня назад она просила Бога, чтобы тот вернул ей голос, сутки назад молила сохранить ей жизнь, а вот сейчас, когда у нее есть и дар речи, и жизнь, мучается пустыми терзаниями. Ведь на самом деле не важно, как относится к ней Макс Легостаев, важно, что под его опекой ей хорошо. Это очень конструктивная мысль, надо за нее держаться. Лиза улыбнулась.
— Можно считать, что мы разрулили ситуацию? — осторожно поинтересовалась Анна.
Лиза отставила чашку с недопитым бульоном, сказала:
— Спасибо вам за все.
— Так уж и за все? — Анна махнула рукой, в голосе ее слышалось облегчение. — Ешь блины, Лиза, Вовка их специально для тебя пек...
* * *
— Лиза?! Лизка, это и в самом деле ты?! Лизка, я не сплю? Ты разговариваешь! — Лена яростно замахала рукой, привлекая внимание мужа.
В ответ на ее пантомиму Свешников хмыкнул, красноречиво намекая, что вопли жены привлекают не только его внимание, но и внимание половины подъезда. А плевать! Ее блудная подруга наконец-то объявилась. Живая, невредимая, говорящая! Конечно, они переписывались. Конечно, Лена была в курсе основных перипетий в Лизиной судьбе. Но электронная переписка не шла ни в какое сравнение с настоящим человеческим разговором. И вообще, черт знает, кто писал эти электронные письма! А тут — вот она, Лиза! Счастье-то какое!
А Лена ведь уже начинала волноваться. Слишком долго отсутствовала лучшая подруга, слишком нереальной казалась ее история. Какие-то мошенники, потеря документов и денег, счастливое спасение и сам спаситель. О спасителе можно было бы написать и поподробнее: кто такой, чем занимается, чем дышит, как выглядит, наконец. Но в этом главном, на Ленкин взгляд, вопросе подруга оказалась подозрительно немногословна. Это настораживало. А вдруг ее московский благодетель вовсе никакой не спаситель, а как раз наоборот? Вдруг он держит Лизу в заложницах, а сам от ее имени строчит электронные письма, чтобы близкие не волновались?
Лена попыталась рассказать о своих страхах мужу, но Свешников лишь рассмеялся, сказал, что она фантазерка и паникерша, а ее лучшая подружка — авантюристка. Это Тихомирова-то авантюристка?! Да поездка в Москву была ее первой и единственной авантюрой!
Не важно, главное, что Лиза окончательно нашлась. Главное, что она поправилась и скоро приедет домой. Вот только урегулирует кое-какие дела в полиции...
Стоп! Что это у нее за дела такие с правоохранительными органами дружественного государства? А может, Свешников прав, и ее лучшая подруга и в самом деле авантюристка?
— Лизка, какая прокуратура? Езжай домой немедленно! — заорала она в трубку и погрозила кулаком ухмыляющемуся Свешникову. — У тебя здесь, между прочим, лучшая подруга на сносях!
Тут она, конечно, погорячилась. Беременности всего-то восемнадцать недель, до «сносей» еще ой как далеко. Ерунда, главное — достучаться до упрямой Лизы. Взяла, понимаешь, моду на чужбине в криминальные истории влипать! И опять же, о спасителе и благодетеле — ни слова. Ох, неспроста все это...
В общем, разговор с подругой получился сумбурным и малоинформативным. Одно хорошо — Лиза жива и здорова и звонить обещается регулярно.
— Свешников, — Лена положила трубку, просительно посмотрела на мужа, — а давай к Лизе съездим? Что-то на душе неспокойно. Недоговаривает она чего-то.
Свешников поднялся с дивана, обнял жену за расплывшуюся талию:
— Лен, ну куда мы поедем? На деревню к бабушке?
— Почему сразу на деревню к бабушке? — обиделась она. — Во-первых, Москва — это тебе не деревня, а во-вторых, Легостаев — не бабушка.
— И что с того? Заявимся мы к этому Легостаеву — здрасьте, а мы к Лизавете Тихомировой в гости приехали. То-то он обрадуется таким гостям!
— Совсем не обязательно к нему в гости заваливаться, можно встретиться с Лизой на нейтральной территории. На Красной площади, например. Свешников, — она поцеловала мужа в кончик носа, — твоя жена никогда не была на Красной площади! Ну не хочешь вести меня к Лизе, отвези на экскурсию.
Свешников задумался, и Лена поняла, что лед тронулся.
— Я смогу только через две недели, — сказал он наконец. — У меня ж городская олимпиада на носу, сама должна понимать.
Лена понимала, для Свешникова олимпиада — это святое. Значит, придется ждать две недели. Ну ничего, пока можно с Лизой переписываться и перезваниваться. Плохо только, что подруга не оставила ей номер телефона своего Легостаева. Тогда не пришлось бы ждать милости от природы...
Рана заживала быстро, как на собаке — так, не слишком-то поэтично, но зато очень точно выразился ее лечащий врач. К завтрашнему дню Лизу готовили к выписке. Она ждала и одновременно боялась этого дня. Ждала, потому что устала болеть и больничная палата надоела ей хуже горькой редьки. Да и перед Анной, взвалившей на свои плечи обязательства по обеспечению болезной человеческим питанием, ей было неловко. И перед ее мужем неудобно. Вовка — по-другому его не называли ни жена, ни Легостаев — взял над Лизой негласное шефство. Ежедневно осматривал ее «боевые раны», рассказывал свежие анекдоты.
О ней заботились, ее поддерживали. Даже следователь прокуратуры оказался довольно приятным мужчиной. Каверзных вопросов не задавал, относился к ней по-человечески, вернул паспорт, обещал скорое разрешение всех проблем. Она могла бы считать себя счастливым человеком, если бы не Легостаев.
С Легостаевым что-то происходило. Что-то тревожное и непонятное. А может, она просто все выдумала? Ну и что, что раньше он навещал ее каждый день, приносил «витамины и микроэлементы», а теперь перестал? Зато Анна стала приходить в два раза чаще. Ну и что, что в прошлый свой визит он выглядел озабоченным и смотрел по большей части не на нее, а в окно? Мало ли какие у него могут быть проблемы! Можно, конечно, спросить у Анны, но Лиза не станет — человеческим участием нельзя злоупотреблять.
У проблемы Макса Легостаева было имя — Лора Лайт. Нет, теперь уже Лора Светлова, со сменой амплуа произошла и смена фамилии. Он, наивный московский хлопец, полагал, что вылечился от этой напасти, избавился раз и навсегда. Может, он так и жил бы с этим спасительным заблуждением, если бы в одни прекрасный момент не столкнулся с Лорой.
Лора материализовалась на пороге его холостяцкой квартиры: стильная, самоуверенная, ослепительно красивая. Макс уже успел позабыть, какая она красивая. Он принципиально не смотрел ее новое шоу, чтобы не бередить раны. А сейчас вот увидел Лору Лайт-Светлову, теледиву и небо-жительницу, во всей красе — и остолбенел, даже поздороваться забыл.
Лора понимающе улыбнулась, повела плечом, сбрасывая на руки ошалевшему Максу норковую шубку. Сапожки снимать не стала, прошла в гостиную, оставляя на паркете мокрые следы. А он, не выпуская из рук пахнущее новомодными духами манто, словно зомби, побрел следом за ней.
— Соскучился, Легостаев? — сказала Лора, усаживаясь в кресло и небрежно забрасывая ногу за ногу.
Ее ноги были апофеозом красоты, изящества и длины, Макс мог бы любоваться ими целую вечность. Странно, что он так быстро забыл, как они хороши.
— А я тоже соскучилась. — Лора, казалось, не ждала от него ответа. Да и не нуждалась она ни в каких заверениях. По его счастливо ухмыляющейся морде и так все ясно.
Что она сказала? Что соскучилась?! Вот дела!
Чтобы не стоять дурак дураком, Макс небрежно швырнул манто на диван, сам уселся в кресло напротив Лоры, откорректировал улыбку — сделал ее чуть менее радостной, чуть более равнодушной. В конце концов, его тоже не на помойке нашли. Он тоже не лишь бы кто, а креативный директор самого популярного в стране мужского журнала! И вообще, у него есть гордость и чувство собственного достоинства. И неземной красотой его, конечно, можно поколебать, но уж точно — не свалить наповал.
— Говорят, ты попал в какую-то жуткую криминальную историю? — спросила Лора. — Макс, расскажи!
Первым порывом Макса было схватиться за ухо, отбитое скорым на расправу Вовкой, но он вовремя вспомнил, что с ухом уже давно полный порядок. О недавних боевых действиях напоминало только простреленное в двух местах лобовое стекло «Мазды». Сплоховал он, не заменил стекло сразу. Теперь в редакции уже вовсю шушукались, поговаривали, что Макс попал в крутой криминальный переплет, что он готовил какую-то убийственную статью про мафию, за что чуть не поплатился. Его заверения, что в лобовое стекло попал камешек — ну ладно, два камешка, — что в обязанности креативного директора гламурного журнала не входит написание статей «на злобу дня», натыкались на понимающие заговорщические улыбки. А после того, как два дня назад его навестил следователь прокуратуры, стало совсем плохо. Коллеги тут же разделились на два лагеря. Первые считали его едва ли не Джеймсом Бондом, а вторые — адвокатом дьявола. К радости Макса, первых было на порядок больше, чем вторых.
— Да не о чем мне рассказывать. Врут люди. — Он широко улыбнулся.
— Так уж и врут? — Лора выгнула бровь.
— Врут, врут, не сомневайся. Я чист перед законом и обществом. А ты что, пришла у меня интервью брать? Кстати, — Макс повертел головой, — где твой телохранитель?
Лора с досадой махнула рукой:
— Ну его, этого урода! Не вписывается он в композицию. Мне нужен кто-то поимпозантнее.
Макс, как истинный джентльмен, не стал напоминать даме, что насчет звероподобного телохранителя ее уже предупреждали. Как говорится, кто старое помянет...
— Пригласишь меня на ужин? — неожиданно спросила Лора.
На этот вечер у Макса был запланирован визит в больницу, но ведь ничего страшного не случится, если он перенесет посещение на завтра. В конце концов, у него есть право на личную жизнь, а Лизавета не одна: ее подкармливает Анюта, осматривает Вовка — в общем, скучать его домработнице не дают. Макс даже не заметил, что снова стал думать о Лизе как о домработнице.
— Ну как? — поторопила его Лора.
— До пятницы я совершенно свободен, — сказал Макс, прижимая руку к сердцу.
— А где твоя убогая? — Лора брезгливо поморщилась.
— Да так, — он неопределенно пожал плечами.
— Убралась наконец в свой Зажопинск? — Лора не ждала ответа.
Макс и не стал отвечать, решил не будить лихо, пока оно тихо. С Лизаветой он как-нибудь потом разберется.
Грандиозный и феерический вечер перешел в еще более феерическую ночь. Оголодавший без женской ласки Макс отличился, доказал теледиве и небожительнице Лоре Лайт-Светловой, что способен на многое. Лора осталась довольна, лежала в расслабленной позе, мечтательно смотрела в потолок. А вот Максу расслабиться до конца так и не удалось. Что-то ему мешало, какое-то бессознательное чувство. Были подозрения, что это чувство вины, но углубляться в самоанализ он не стал. Тем более что Лора активизировалась, перекатилась со спины на живот, игриво куснула его за плечо, посмотрела просительно и требовательно одновременно.
Вот и наступил долгожданный день выписки, но ожидаемой радости он Лизе не принес. Легостаев не приехал, командировал вместо себя курьера на стареньком «жигуленке». Курьер, вертлявый, невысокий парень в затертой косухе, бросил на сиротливо стоящую на больничном крыльце Лизу удивленный взгляд, спросил, растягивая слова:
— Ты, что ли, Тихомирова? — Наверное, решил не церемониться, а может, получил соответствующие указания. А что с ней церемониться? Она же прислуга.
Лиза молча кивнула — после более чем годичного безмолвия она не раз ловила себя на том, что стала очень немногословной.
— Ну, тогда пошли. — Парень с нежностью посмотрел на свою колымагу. — Шеф велел тебя забрать.
— А сам? — отважилась спросить Лиза.
— Что сам? — удивился курьер.
— Где твой шеф?
— Дела у него неотложные. — Курьер уселся за руль, открыть дверцу Лизе не потрудился.
Она с непонятной злостью дернула на себя ручку, плюхнулась на пассажирское сиденье.
— Шеф у нас счастливчик. — Парень не обратил внимания на ее душевный порыв, сказал мечтательно: — Какая женщина! Богиня, а не женщина! Ну почему одним все, а другим ничего?
— Ты о ком? — спросила Лиза, внутренне холодея.
— О Лоре, Лоре Лайт, — парень окинул взглядом Лизины скромные одежки, спросил снисходительно: — Ты хоть знаешь, кто она такая?
— Понятия не имею. — Лиза отвернулась к окну.
— Неудивительно, — подытожил курьер и завел мотор.
До самого легостаевского дома ехали молча: наверное, парень решил, что с деревенщиной, не знающей, кто такая Лора Лайт, не о чем больше разговаривать. Да и Лиза к общению не стремилась, обдумывала полученную информацию.
Значит, Легостаев и Лора помирились. Иначе с чего бы мальчишке-курьеру так завидовать Максу? Теперь понятно, почему он ее больше не навещал, почему не забрал из больницы. Теперь у Легостаева опять есть его расчудесная Лора, теперь ему недосуг думать о какой-то домработнице. Он о ней уже и без того порядком надумался, даже жизнью из-за нее рисковал.
Вот, это конструктивная мысль — ради Лизы Макс рисковал собственной жизнью, а это дорогого стоит. Нужно держаться за эту мысль, и тогда у нее все будет хорошо.
В квартире никого не было. Лиза и не ожидала увидеть дома Легостаева, но все равно расстроилась. Бросила свои немногочисленные пожитки в углу прихожей, прошла в кухню, села за стол. Захотелось выпить кофе и поплакать. Плакать она себе запретила — хватит, наплакалась уже, — обвела кухню взглядом. На подоконнике и телевизоре — пыль, в мойке — немытая посуда. Видно, что Легостаев долго оставался без женщины. Нет, не так — видно, что Легостаев долго оставался без домработницы. С женщинами у него как раз все в порядке. Вот только невозможно представить себе ослепительную Лору Лайт, убирающую его квартиру...
|
|
|
