 |
Ты видишь ее, когда засыпаешь, 8 глава
|
|
|
|
- Неужели ты не понимаешь, что я никогда не смогу быть счастливой здесь… без Николая. Он – это часть меня.
Глубоко в его горле послышалось рычание, как у животного, которое испытывает страшную боль и хочет отогнать того, кто приближается. Он поднял руку, будто собирался дотронуться до моего лица, но затем опустил ее. Это был жест поражения.
- Год. Ты сможешь уехать через год, - слова вырвались из него.
Будет ли Николай в состоянии прождать целый год? Нет, он не сможет. Я издала тихий звук.
- В чем дело? – спросил он.
- Мой брат… Он страдает в своем гнезде из шипов. Мой отец использует его. Мое письмо будет для него единственной радостью. Можешь ли ты позволить мне хотя бы писать ему?
- Ты можешь писать своему брату и отдавать письма Мисти, чтобы она отправляла их. Скажи ей записывать почтовые затраты как мелкие расходы.
Я кивнула. Но это все равно не казалось победой.
- Теперь отдыхай.
Год. Я закрыла глаза и практически сразу уснула. Пока я спала, у меня было такое ощущение, будто чья-то рука удерживала мою. Она была знакомой и сильной. Я вцепилась в нее, но утром я оказалась одна.
Глава 22
Через два дня я снова была в порядке. Несгибаемыми и покрытыми волдырями пальцами написала длинное письмо Николаю и отдала его Мисти.
- Я принесу тебе квитанцию, - сказала она.
- Ох, да, пожалуйста, - сказала я, радуясь, что наконец-то получу доказательство того, что мое письмо отправлено.
В тот же день я получила квитанцию. Адрес почтового отделения был вырезан из нее. Такое ощущение, что я не должна была знать, где нахожусь.
Моя лодыжка все еще была опухшей, но Мисти принесла мне костыли, и я могла ковылять по замку. Сиб частенько спал в моей комнате. Гай приходил ко мне порой по два или три раза в день, но между нами появилось какое-то новое напряжение. Всякий раз, когда он случайно касался моей кожи, я чувствовала, будто горю. Я быстро отдергивала руку, и, казалось, он был недоволен моей реакцией.
|
|
|
На третий день Гай пришел ко мне в комнату посреди ночи. Открыл дверь и встал в проеме. Он был одет в халат. Хоть я теперь и была настороженной и не доверяла ему, мое тело взывало к нему другого конца пустой комнаты. Я почувствовала, как у меня пересохло во рту от страстного желания. Я смотрела, как он медленно, будто крадучись, идет по комнате.
Возбуждающая энергетика теплой струйкой просочилась в мой живот. Дыхание вырывалось сквозь губы. Черт побери, я хотела этого мужчину. Я так хотела его, что чувствовала, будто мои внутренности плавятся.
Я смотрела на него широко открытыми жаждущими глазами.
Мои губы приоткрылись, когда он стянул одеяло и его взгляд опустился вниз, туда, где собралась моя ночная рубашка. Нежно он задрал ее выше и посмотрел на треугольник кружев, натянутый между моими бедрами. Он стащил мои трусики вниз по бедрам и очень осторожно по опухшей лодыжке. Затем взобрался на постель и раздвинул ноги.
- Черт подери, Лена, ты чертовски меня напугала, - хрипло пробормотал он, затем опустил голову, поместив свой рот на мой клитор, и всосал его так, как умирающий от жажды испивает из освежающего источника. Его пальцы впились в меня, и он двигал своим языком так быстро, что мое тело извивалось и билось, подобно выловленной рыбе. Я забыла абсолютно обо всем, кроме него. Я схватила его за волосы и, обвив ногами, направила Гая, притянув его лицо ближе к моей плоти. Я обернула свои бедра вокруг его головы и терлась открытой киской напротив его рта, удушая его и лишая подвижности. Волны ощущений прокатывались сквозь меня. Я застонала и задрожала от оргазма.
Он повернул меня на бок и лег позади. Его руки обняли меня за талию.
|
|
|
- Я хочу, чтобы мой член был так глубоко в тебе, чтобы ты чувствовала, будто он вырывается из твоего рта, - сказал он и подтянул мои ноги к груди так, чтобы его эрекция прижалась к моей влажности. А затем пронзил меня.
- Оох, - выдохнула я.
Прежде чем я смогла восстановить дыхание, он толкнулся глубже, и в моей голове возникла случайная мысль – он дома. Наконец-то.
- Ты скучала по моему члену?
- Да, - я стиснула твердый стержень внутри себя.
- Отлично, потому что я чертовски соскучился по твоему влагалищу.
Он двигался спокойно, в медленном и страстном ритме. Я чувствовала, как бьется его сердце, и едва различимые волны жара, исходящие от его пор, реализовали тайную фантазию, которая у меня была. Его пальцы переместились ко мне между ног и начали играть с моими влажными складками.
Я чувствовала холодную, гладкую маску рядом с моим виском и его ресницы, слегка касающиеся моей щеки. Каждая линия и фолликул каждого волоска на всем его теле шептали мне правду, и мое сердце болело, переполненное страстным желанием. Мягкий звук его дыхания дразнил мое ухо. «Теперь ты мне веришь?» - будто говорили они.
Тени в моей голове ожили, и меня охватила абсолютная уверенность в том, что я принадлежу ему. Он купил не только мое тело, но и мое сердце и душу. Я была его. Я имею в виду, что всегда была его. С самого моего рождения. Это походило на сказку, но было правдой. Моей правдой.
*****
Наступил декабрь, и все стали говорить о Рождестве. Они выглядели такими взволнованными. Я изумленно слушала. Было похоже, будто это самое особенное время. Рождество в России празднуется седьмого января, и мы не считали его столь же важным, как Новый год или Пасху. Мама рассказывала мне, что в Москве они ставили елки и украшали их мишурой и гирляндами.
Я спокойно слушала их планы. Наши с ними традиции казались такими разными. Миссис Литтлбелл пекла пироги с цукатами и орехами и складывала их на хранение в герметичные контейнеры. Рен говорил о том, чтобы поставить елку. Мисти придумывала оформление для нее.
- Здесь у нас будет елка? – спросила я.
- Ну, Гай не празднует Рождество, но у нас всегда стоит маленькая елочка в зале для завтрака. Мы кладем все подарки под нее и обмениваемся ими в рождественское утро. Затем миссис Литтлбелл готовит для всех нас совершенно особый рождественский ужин с огромной индейкой, которую нам никогда не удается доесть до конца.
|
|
|
Я нахмурилась.
- Все вы обмениваетесь подарками?
Мисти закусила губу.
- Да, но мы знаем, что у тебя нет денег, так что тебе не нужно ничего нам дарить.
Я стала ярко-красной от стыда.
*****
За ужином тем же вечером я приперла Гая к стенке.
- Все будут обмениваться подарками на Рождество, но у меня нет денег, чтобы кому-то что-то купить.
- Рождество? – проговорил он медленно, его взгляд вдруг стал пустым и мрачным. Выражение боли читалось в его глазах.
Я смотрела на него, удивленная внезапным проявлением муки.
- Разве ты не празднуешь Рождество?
- Нет, - сказал он, а затем произнес более мягко. – Больше нет.
- Почему?
Он проигнорировал мой вопрос.
- Значит, ты хочешь обменяться подарками с персоналом?
- Да.
Он кивнул, его рот скривился в подобии улыбки.
- Неплохая идея. Составь список всего, что тебе надо, а я поручу своему секретарю разослать их.
Я счастливо улыбнулась. Я точно знала, что хотела бы подарить каждому из них.
- Могу ли я сама выбрать оберточную бумагу?
Он посмотрел на меня с удивлением.
- Ты хочешь обернуть свои подарки?
- Конечно.
- Почему?
- Потому, что так будет интереснее.
- Понятно. Тебе нравится Рождество?
- Да, на самом деле я жду всего этого с нетерпением. Моя семья никогда не праздновала Рождество. У нас никогда не было подарков и елки, даже при том, что мы жили рядом с еловым лесом. Мисти сказала, что у нас будет небольшая елка в зале для завтраков. И мы все собираемся поставить наши подарки под нее. И еще у нас будет на ужин индейка. Ты не хотел бы к нам присоединиться? – спросила я взволнованно.
Какое-то время он молчал и просто смотрел на меня. А потом сказал:
- Это не очень хорошая идея. Но ты иди и повеселись.
*****
Большим и приятным сюрпризом стало то, что два дня спустя на красном тракторе, который больше был похож на сани Санта Клауса, привезли двадцатифутовую рождественскую елку. Мы все вышли наружу, чтобы посмотреть, как четверо мужчин выгружают дерево. Миссис Литллбелл думала, что это какое-то безумие, Мисти и я были вне себя от волнения, а Сиб рычал на дерево. Дотащить дерево до среднего зала оказалось самым легким. Поднимали елку и ставили ее основанием в подготовленную прочную, толстую, крестообразную подставку не только эти четверо мужчин, но еще и мистер Фэллоуз и Рен. В конце концов, елку все-таки поставили.
|
|
|
Они включили гирлянду, чтобы убедиться, что все правильно работает, после чего ушли, а мы с Мисти хихикали, как две школьницы. Это изменило атмосферу всего замка, который больше не походил на мрачный и темный, а был подобен дворцу из сказки. Спускаясь по лестнице на ужин в своем длинном белом платье, я чувствовала себя сказочной принцессой.
Глава 23
До Рождества оставалась неделя. Миссис Литтлбелл испекла пироги с мясом и начала подготавливать кое-что из деликатесов на наш рождественский стол. Рождественские украшения, которые заказала Мисти, доставили, и мы практически уже украсили комнату для завтрака, но, когда нам оставался только известковый камин, у нас закончились зеленые ветви для украшения.
- Ничего страшного, - сказала Мисти.
Но я вспомнила, что видела в комнате Изабеллы зеленые кружева. Они просто идеально заполнили бы то пустое пространство. Поэтому я прибежала в ее комнату и достала кружево из сундучка, стоящего возле камина, но в это время заметила, что из него сквозит не холодным воздухом, а теплым. Затем я увидела еще кое-что странное. В отличии от других каминов в замке, здесь на камне не было следов копоти. Я присела на корточки, посмотрела в дымоход и была шокирована, потому что увидела отверстие в противоположной стене. Если я залезу в дымоход и привстану, то смогу увидеть, что находится внутри темного входа.
Наполненная чувством азарта, я залезла в маленькое пространство и привстала. К моему удивлению, это был секретный проход в виде соединительного тоннеля. Там было темно и полно паутины.
Я вернулась в свою комнату, чтобы раздобыть фонарик, затем возвратилась и залезла в темноту. Я ползла по небольшому квадратному тоннелю, должно быть, около пяти минут, пока не добралась до другого - пересекающего прежний. Он был больше, и в нем можно было стоять. Я встала и пошла по нему, пока не наткнулась на то, что было похоже на деревянную дверь. Я нашла ручку, открыла дверь и поняла, что она была скрыта за большим гобеленом.
Отодвинув гобелен от входа, я вышла из-за него и оказалась в той части замка, в которой никогда не бывала. Комнатка была небольшой, а пол был сделан из каменных плит. Повсюду была церковная атрибутика. Я толкнула еще одну деревянную дверь и оказалась в своего рода часовне. Выйдя из нее, я наткнулась на винтовую лестницу. Я поднялась по ней на второй этаж и, дотронувшись до дверной ручки, почувствовала на себе холодную руку. Это меня ошеломило, волоски на руках встали дыбом. После я постоянно задавалась вопросом, что произошло бы, прислушайся я к предупреждению этой руки. Если бы я не упорствовала и не открыла дверь. Какой была бы моя жизнь, если бы я не подсмотрела за журавлем, прядущим шелк?
|
|
|
Я открыла дверь.
Перед моим взором предстало самое странное зрелище. Мой рот приоткрылся. Это было гораздо хуже… гораздо хуже того, как журавль создавал шелк из своих собственных перьев. Плотные шторы были полностью раздвинуты, и хоть снаружи еще было светло, комната была слабо освещена спокойными голубоватыми огоньками. В ней стояли всевозможные виды мигающих машин и медицинского оборудования, почти как в больничной палате.
Также были две металлические кровати с перилами по бокам и двумя людьми на них. Один человек был поменьше, а другой – взрослый. Это оказались женщины, лысые и настолько странно изуродованные, что я раньше подобного не видела. Их веки, казалось, были зашиты.
Я пронзительно закричала и тут же закрыла рот рукой.
Я не хотела кричать. Но эти две фигуры на кровати никак не отреагировали на меня. Я прерывисто дышала, сердце дико стучало в груди. Я подошла ближе к двум покрытым ужасными рубцами фигурам. Многочисленные трубки торчали из их тел. Комната была наполнена звуком аппарата искусственного дыхания.
Пока я стояла и в шоке смотрела на них, дверь распахнулась и в проходе появился Гай. От моего лица отхлынула кровь. Тогда я поняла. Я забрела в запретную западную башню. Я зашла туда, куда не должна была.
Моя первая реакция была как у нашкодившего ребенка, которого поймали. Я начала бормотать в свое оправдание:
- Я не знала, что это была западная башня. Я пошла по секретному проходу. Мне очень жаль, я… Я вернусь так же, как и пришла. Я ничего не трогала.
Он отрешенно посмотрел на меня.
Я замолчала.
- Знакомься: Мередит – моя жена, и Тиа – моя дочь.
Мои глаза широко распахнулись.
- Мы ехали на рождественскую вечеринку. Мы взяли две машины, потому что я не собирался долго там оставаться. Вечеринка была у друзей Мередит, поэтому она ехала впереди, а я за ней. Это произошло настолько быстро – внезапно появившийся встречный автомобиль, въехавший в их машину. Это была не просто авария. Они столкнулись с грузовиком, перевозившим нефть. Был взрыв. Огонь быстро распространился, - он вздрогнул и поморщился от воспоминаний. – Я не смог их вовремя достать.
Его руки сжались в кулаки.
- На протяжении двенадцати недель врачи и медсестры пересаживали кожу с мертвых людей на них, вливали галлоны медикаментозных жидкостей и электролитов в их тела, высасывали сажу из легких, пронзали штифтами их плоть, чтобы скрепить их разбитые кости, защищали их тела от червей, питавшихся омертвевшей кожей и тканями, разрывали снова и снова слои плоти, чтобы не позволить внутренним органам перестать работать. Но медицина больше ничего не может для них сделать. Поэтому я привез их сюда. Здесь им ничто не грозит, и за ними ухаживает Мисти.
Не было ничего, что я могла бы сделать или сказать. Мой разум был совершенно опустошенным.
- Ты думаешь, они уродливы? – его голос был мягким и вкрадчивым.
Я покачала головой, но это была ложь. Конечно, они были уродливыми. Ужасно уродливыми. Было практически невозможно взглянуть на такие повреждения и не отскочить в ужасе. Они были настолько сильно травмированными и искорёженными, что едва походили на людей.
- Ну, моя дорогая, я такое же чудовище, как они, - сказал он и снял маску.
Не уступая его глубоким, темным, пронзительным глазам и длинным, закрученным ресницам, его лицо было столь же прекрасным: таким точеным, таким смертельно красивым, что едва выглядело реальным. Но это только с одной стороны. Другая сторона была искривленной, искромсанной, деформированной. Большая часть его щеки была белой, красной, неровной и абсолютно сгоревшей.
Он прикоснулся к своей щеке здоровой рукой.
- Мне пришлось прижаться лицом к раскаленному металлу и терпеть, пока он прожигал мою кожу, мышцы, сухожилия и пока тлели мои кости, чтобы я смог вытащить Тию.
Мой рот приоткрылся. Но не по той причине, по которой подумал он. Не от ужаса. А от изумления. Я сразу поняла, что шрамы не имеют значения. Меня они не беспокоят. Я любила его всем своим существом. И он не был уродливым. Вовсе нет.
Но в одно мгновение я увидела, как он стал таким опустошенным, таким безутешным, что это потрясло меня до мозга костей. Я замерла так же, как в тот день, когда мой отец опустил в кипяток руку моей матери. В те несколько секунд наша жизнь изменилась.
Мисти ворвалась в комнату, тяжело дыша. Должно быть, она бежала вверх по лестнице. Она не смотрела на меня. Все ее внимание было приковано к Гаю. Было такое ощущение, что она ждала, пока он скажет что-то. Он отвернулся от меня и ударил своими руками по стене, его плечи, большие и крепкие, вздымались, когда он пробормотал:
- Сделай это.
Что сделать? Я уставилась на него.
Отказываясь взглянуть на меня, он открыл дверь и вышел.
Я не могла понять, что происходит. Я не могла никак отреагировать. У меня был шок. Все, казалось, происходит слишком быстро. Будто под водой. Я открыла рот и почувствовала, как Мисти схватила меня сверху за руку. Я обернулась, чтобы посмотреть на нее, но не могла поверить своим глазам.
Она держала в руках шприц.
И даже тогда я ничего не предприняла.
- Что ты делаешь? – глупо спросила я.
Она воткнула иглу в мою плоть с точностью эксперта. Мисти была медсестрой, пришла я к заключению с удивлением. Игла вышла из моей плоти. Мои глаза были направлены на нее.
- Я люблю его, - прошептала я ей. - Пожалуйста… Мисти, не позволяй ему отослать меня… Пожалуйста, не… Помоги мне… - а потом меня поразила мысль. Я посмотрела на нее с абсолютным пониманием. – Ты заранее подготовила шприц.
- Я всегда знала, что в конце концов ты окажешься здесь, - сказала она очень тихо, и ее глаза сверкнули ненавистью.
Потрясенная, я повисла на ней, но сознание покидало меня; мои пальцы стали словно сливочное масло - мягкое и тающее. Она с нежностью погладила мою спину - действие, полностью противоречащее ненависти, светящейся в ее глазах. Моя последняя мысль была глупой, но… мы должны были обменяться подарками на Рождество. Потом пришла темнота. Такая тихая и глубокая.
Глава 24
И ты позволил ей уйти…
Ты видишь ее, когда засыпаешь,
|
|
|
