Обзор первоначальных гипотез

Cari Gustav JUNG

CRITIQUE OF PSYCHOANALYSIS

BOLLINGEN FOUNDATION

NEW YORK

Карп Густав ЮНГ

КРИТИКА ПСИХОАНАЛИЗА

ГУМАНИТАРНОЕ АГЕНТСТВО АКАДЕМИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 2000

 

Перевод с немецкого и английского

под общей редакцией

В. Зеленского

К. Г. Юнг

Критика психоанализа / Пер. с нем. и англ. под общей ред. В. Зеленского — Санкт-Петербург: Гуманитарное агентство «Академический проект», 2000 — 304 с.

Художник Ю. С. Александров

Художественный редактор В. Г. Бахтин

Технический редактор А. Ю. Шмарцев

Корректор Т. В. Губернская

ЛР № 066191 от 27.11.98.

Подписано в печать 15.01.2000. Формат 84ХЮ8/32.

Бумага офсетная. Печать высокая. Гарнитура Times.

Усл. п. л. 14,3. Уч.-изд. л. 15. Тираж 3000 экз. Заказ № 301.

Гуманитарное агентство «Академический проект». 191002, Санкт-Петербург, а/я 35.

Отпечатано с диапозитивов в ГПП «Печатный Двор» Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций. ----------19^J744Q, Сапкт-Петербург, Чкаловский пр., 15.

ISBN 5-7331-0194-6

© Информационный центр психоаналитической культуры, 2000 © А. Боковиков, В. Зеленский, 3. Кривулина, перевод, 2000 © В. Зеленский, послесловие, составление, 2000

© Гуманитарное агентство «Академический проект», 2000 © Издательская группа «Прогресс», серийное оформление, 2000

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие редактора русского издания..............................6

Теория психоанализа................................................................8

Общие аспекты психоанализа..............................................172

Психоанализ и невроз...........................................................192

Некоторые ключевые вопросы в психоанализе..................202

Предисловие к сборнику статей

К. Г. Юнга на английском языке..................................243

Введение к книге Кранефельдта

«Незримые пути разума»................................................252

Фрейд и Юнг: разница во взглядах......................................263

Вклад в психологию слухов...................................................273

Приложение: Ответы на вопросы о Фрейде........................287

Библиография........................................................................290

Бывают чудные сближенья... В. Зеленский...........................293

Предисловие редактора русского издания

Почти все представленные к публикации настоящие работы Карла Густава Юнга составляют цикл, именуемый «критика психоанализа», и входят в четвертый том его Собрания Сочинений. Исключение составляет лишь небольшая заметка (см. Приложение) в виде ответов на вопросы, заданные Юнгу корреспондентом газеты «Нью-Йорк тайме» 7 августа 1953 года, которая впоследствии вошла в 18 том упомянутого Собрания.

Известно, что «психоаналитический» период в жизни Юнга длился семь лет и — весьма условно — его можно отнести к промежутку между 1906 годом, временем публикации книги «Психология Dementia Praecox»¹, и 1913 годом, когда были опубликованы девять «фордхамовских лекций» по психоанализу, прочитанные в Нью-Йорке в 1912 году (см. работу «Теория психоанализа» в наст. изд.). Все эти годы Юнг вел практическую работу, писал и размышлял в тесном сотрудничестве с «отцом» психоанализа Зигмундом Фрейдом вплоть до окончательного разрыва отношений с ним². Но уже с самого начала Юнг оказался достаточно далеким от беспредельного обольщения психоаналитической теорией. В своем предисловии (1906 г.) к «Психология dementia praecox» (Русский перевод см.: К. Г. Юнг. Избранные труды по аналитической психологии. Том I. Цюрих, 1939. С. 120) Юнг пишет: «Ошибочно было бы заключение, что я ставлю на самый первый план сексуальность или даже признаю ее психологическую универсальность, как это считает правильным Фрейд, находящийся, как кажется, под сильным влиянием той — спору нет, огромной важности — роли, какую играет сексуальный момент в психической жизни. Что же касается терапии Фрейда, то она является, в лучшем случае, лишь одним из возможных методов и не

¹ Буквально, Dementia Praecox переводится с латинского как «преждевременное или раннее слабоумие», заболевание, которое впоследствии получило название «шизофрения».

² Более подробно об отношениях Юнга с Фрейдом см. мое послесловие к пятому тому Собрания Сочинений К. Г. Юнга «Символы трансформации», выходящему в издательстве «Пентаграфик».

всегда, быть может, соответствует теоретически возлагаемым на нее ожиданиям».

Соответственно, узловой работой данной книги являются вышеупомянутые лекции, публикуемые под общим названием «Теория психоанализа», в которых Юнг изложил свою версию психоаналитической теории и которые послужили одной из причин расхождений двух мэтров.

В дальнейшем Юнг совершенствовал свою критику фрейдовских положений и эволюционировал в развитии собственной психологической системы, что нашло отражение в других публикуемых работах.

Читатель может заметить, что в статьях, написанных до 1913 года, Юнг все еще пользуется термином «психоанализ», тогда как в статье «Предисловие к избранным статьям по аналитической психологии», написанной в 1916 году, на его место приходит другое понятие, «аналитическая психология», которое в дальнейшем, собственно, и станет обозначать глубинно-психологическое учение Юнга.

Своеобразным переосмыслением прошлых отношений между Юнгом и Фрейдом служит более поздняя статья Юнга «Фрейд и Юнг: разница во взглядах», написанная им в 1929 году.

Вместе со статьями о Фрейде, опубликованными в 15 томе Собрания Сочинений К. Юнга, данное издание позволяет значительно полнее представить себе картину истории развития глубинно-психологической парадигмы в целом. Разумеется, в изложении лишь одного из ее главных теоретиков, а именно, Юнга. Настоящее издание подготовлено в рамках программы Информационного центра психоаналитической культуры в Петербурге.

Валерий Зеленский Ноябрь J999 г.

ТЕОРИЯ ПСИХОАНАЛИЗА*

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

В этих лекциях я попытался связать мои практические наблюдения в психоанализе с существующей теорией или, скорее, с подходами к такой теории. Собственно говоря, здесь я выясняю позицию, которую я занял по отношению к руководящим принципам моего уважаемого учителя Зигмунда Фрейда, выработанным им на основании опыта десятилетий. Так как мое имя давно уже связано с психоанализом, и долгое время я также являюсь объектом расхожих суждений об этом направлении в психологии, то будут с удивлением спрашивать, каким образом и только теперь я даю объяснение своей теоретической позиции. Когда десять лет тому назад я узнал, на какое огромное расстояние уже тогда обогнал Фрейд знание психопатологических явлений и вообще психологию комплексных душевных процессов, то не был уверен в возможности для себя выступать с какой-либо критикой. У меня не было исповеднического духа тех людей, которые считают себя уполномоченными «критически» отклонять все то, чего они не понимают и не умеют. Я полагал, что в этой области следовало бы сначала многие годы поработать, прежде чем осмелиться на ту или иную критику. Дурные последствия поспеш-

* Впервые написано на немецком под названием «Versuch einer Darstellung der psychoanalytischen Theorie» и переведено на английский язык для изложения в качестве серии лекций в медицинской школе Университета Фордхама (Нью-Йорк) в сентябре 1912 года. Немецкий текст был опубликован в: Jahrbuch fur psychoanalytische und psychopathologische Forschungen (Vienna und Leipzig), V. 1913. Ha английском языке вышел в пяти выпусках журнала: Psychoanalytic Review (New York): I (1913/14:1-4) и II (1915): 1. На русском языке впервые появился в Цюрихе в 1939 году в третьем томе работ Юнга под названием «Опыт изложения психоаналитической теории». Настоящее издание выполнено по исправленному и дополненному самим Юнгом варианту, вышедшему в Цюрихе в 1955 году. Перевод В. Зеленского и О. Раевской.

ной и поверхностной критики дали о себе знать. Однако подавляющее число подобных «критиков» наносило удары совершенно впустую, с незнанием дела и ничем не обоснованным негодованием. Психоанализ процветал себе в стороне дальше и не заботился о ненаучной болтовне, поднявшейся вокруг него. Как известно, это могучее дерево растет и крепнет не только в одной лишь Европе, но и в Америке тоже. Официальная критика разделяет жалкую судьбу Проктофантасми-ста в «Фаусте» с его ламентациями в Вальпургиевой ночи: «Вы все еще здесь! Неслыханное дело! Исчезните же! Ведь мы же все выяснили!»*

Критика пропустила случай хорошенько подумать о том, что все существующее, включая и психоанализ, имеет достаточное основание к своему существованию. Мы не желаем впадать в ошибку наших противников и не признавать их существования и их прав на таковое. Но это возлагает на нас обязанность прибегнуть самим к справедливой, основанной на знании дела критике. Мне кажется, что психоанализ нуждается в подведении этого внутреннего баланса.

Несправедливо предполагали, будто моя позиция означает «раскол» в психоаналитическом движении. Такие схизмы бывают лишь там, где речь идет о вере. В психоанализе же — о знании и меняющейся формулировке последнего. Я усвоил себе руководящее прагматическое правило Вильяма Джемса: «Необходимо из каждого слова вынести его практическую ценность, заставить его работать в потоке вашего опыта. Слово появляется не столько как решение, сколько как программа для дальнейшей работы, в частности, как указание на пути изменения уже существующих данных. Таким образом теория превращается в инструмент работы; она перестает быть простым разгадыванием известного задания, на котором можно успокоиться. Мы не останавливаемся на теории, а продолжаем двигаться вперед, при случае даже видоизменяя природу с ее помощью».**

Таким образом, моя_ критика проистек ла не из академических рассужден ий, но из; pjibiTOBji наблюдений, накопившихся у меня в течение десятилетней серьезной работы в этой

* Ср. «Вы тут еще? Ведь я сказал вам: сгиньте! / В наш просвещенный век я слишком тих...» (И. В. Гете. Фауст. М., 1960. С. 228. Пер. Б. Пастернака).

** В. Джемс. Прагматизм. СПб., 1910. С. 53.

области. Я знаю, что мой собственный опыт никак не может сравниться с исключительным опытом и проницательностью Фрейда, но все-таки мне кажется, что некоторые из моих формулировок выражают наблюдаемые факты более подходящим образом, нежели это имеет место в определениях и изложении Фрейда. В своей учебной деятельности я, по крайней мере, убедился, что изложенные в моих лекциях взгляды и данные в них определения сыграли значимую роль в моих усилиях проложить для моих учеников путь к пониманию психоанализа. Я далек от того, чтобы в скромной и умеренной критике видеть «отпадение» или схизму; наоборот, я надеюсь через это содействовать дальнейшему процветанию и росту психоаналитического движения и открыть доступ к сокрови-щдм_психоаналитического знания также и тем, которые либо лишенные практического опыта, либо по причине тех или иных теоретических предубеждений до сих пор не имели возможности овладеть психоаналитическим методом.

Поводом к составлению этих лекций я обязан моему другу профессору Смиту из Нью-Йорка, который любезно пригласил меня принять участие в экстенсивном курсе Фордхамского университета в Нью-Йорке. Эти девять лекций были прочитаны в сентябре 1912 года в Нью-Йорке. Я также высказываю здесь благодарность доктору Грегори из больницы Белевью за любезную поддержку моим клиническим демонстрациям.

Лишь после завершения работы над этими лекциями (весной 1912 г.) я познакомился летом с книгой Адлера «Ober den nervosen Charakter» («О нервном характере»). Констатирую, что Адлер и я в различных пунктах пришли к сходным результатам; однако я должен отказаться здесь от дальнейшего разбора. Это будет сделано в другом месте.

Цюрих, осень 1912 г. К. Г. Юнг

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

С момента появления первого издания в 1913 году утекло много воды и случилось столько всякого, что существенно переделать эту работу попросту невозможно. Она вышла из другой эпохи и из определенного этапа в развитии психоаналитического знания. Данное издание является своего рода вехой на длинной дороге научных странствий и постижений и оста-

нется таковым и в дальнейшем. Сей труд может послужить и в качестве позывных памяти в постоянно меняющихся направлениях поиска во вновь открывающихся территориях, границы которых не обозначены с определенностью даже и сегодня. Таким образом, он может внести свой вклад в историю развивающейся психоаналитической науки. Поэтому я вновь отпускаю эту книгу в печать в ее первоначальном виде и без существенных изменений.

Октябрь 1954 К. Г. Юнг

ОБЗОР ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ ГИПОТЕЗ

203 Нелегкой задачей представляется мне говорить в данный момент о психоанализе. Здесь я совершенно оставляю в стороне то обстоятельство, что эта область вообще — в чем я смею заверить читателя с полною убежденностью — принадлежит к самым трудным проблемам современной науки. Если мы даже примем во внимание это обстоятельство, то все-таки встретим достаточно серьезных трудностей, которые не могут не оказать значительного влияния на изложение всего материала данной дисциплины. Я не в состоянии дать вам учения, выработанного и закругленного как с практической, так и с теоретической стороны, потому что психоанализ и не является пока таковым, несмотря на всю направленную на это работу. Не стану также давать изложение данного учения, так как вы в вашей стране (США — В. 3.), всегда приветствующей успехи прогресса, обладаете отличными толкователями и учителями, которые уже передали более общие познания психоанализа ученой публике. Далее сам Фрейд, открыватель и основатель этого направления, прочел лекции в вашей стране, так что вы получили сведения из первых рук. И я также был обязан Америке высокой честью, когда получил возможность высказаться об экспериментальных основах психологии комплексов и о применении психоанализа к воспитанию.*

* Юнг имеет ввиду прочитанные им ранее лекции в Институте Кларка в США См: Association Method, CW 2, и «Психические конфликты у ребенка» в: К. Г. Юнг. Конфликты детской души. М., 1996.

204 Поэтому вы легко поймете, что я боюсь повторять уже сказанное и опубликованное в научных журналах. Дальнейшим затруднением, с которым я должен считаться, является то обстоятельство, что во многих местах водворились чрезвычайно неверные взгляды на природу психоанализа. Почти невозможно представить себе, до чего ошибочны бывают эти воззрения. Но они подчас таковы, что остается только удивляться, каким путем научно образованный человек мог вообще придти к столь чудным идеям. Говорить об этих курьезах не стоит; лучше отдать время и труд на то, чтобы разобраться в тех именно вопросах и проблемах психоанализа, которые по своей природе дали повод к недоразумениям.

Теория травмы

205 Несмотря на многократные указания и упоминания, многим остается еще неизвестным, например, то обстоятельство, что на протяжении ряда лет внутри самого психоаналитического учения происходили значительные изменения. Те, кто, например, прочли только первое произведение, а именно Этюды об истерии Брейера и Фрейда,* и по сей день держатся все еще того мнения, что в соответствии с психоанализом истерия и вообще неврозы обязаны своим происхождением так называемым травмам раннего детства. Они продолжают бороться против этой теории, не подозревая, что спустя пятнадцать лет она была оставлена и заменена другим воззрением. Так как это изменение имеет огромное значение для всего развития психоаналитической техники и теории, то мы вынуждены вникнуть в подробности этого преобразования. Чтобы не надоедать вам общеизвестной казуистикой, я удовольствуюсь указанием на случай, описанный в книге Брейера и Фрейда, знакомство с которой в английском переводе я смею предположить. Вы читали, например, там про случай Брейера, на который сослался и Фрейд в своих лекциях в университете Кларка,** и из прочитан ного вам ста-

* Данная работа впервые была опубликована в 1895 году — В. 3. ** 3. Фрейд, «Пять лекций по психоанализу».

ло ясно, что истерический симптом ведет свое происхождёние из неизвестных источников анатомической и физиологической природы, как это полагало прежнее научное воззрение, но из определенных психических переживаний, имеющих высокую аффективную ценность и называемых психическими ранами или травмами. Ныне каждый тщательный и внимательный наблюдатель истерии, конечно, сможет подтвердить богатым собственным опытом, что такие особенно мучительные и болезненные переживания 1йГсамомГдёлё; часто лежат в основании того "или иного заболевания. Эта истина была хорошо известна еще древним врачам.

206 Насколько я знаю, Шарко был первым, кто, вероятно под влиянием теории Паже о нервном шоке* использовал это наблюдение теоретически. Шарко знал, опять-таки под влиянием вновь возникшей тогда практики гипноза, что истерические симптомы могут быть вызваны и устранены суггестивным путем. Нечто подобное можно было, как полагал Шарко, наблюдать на примере участившихся тогда истерических припадков в результате несчастных случаев. Травматическим шоком был, до известной степени, и момент гипноза, причем эмоция вызывала мгновенное и полное расслабление воли, при котором представление о травме могло укорениться как самовнушение.

207 Подобное представление легло в основу теории о психогенном происхождении истерии; однако, лишь на долю дальнейших этиологических изысканий досталось проследить этот или подобный механизм в тех случаях истерии, которые не могут быть обозначены, как травматические. Этот пробел в знании этиологии истерических явлений был заполнен открытиями Брейера и Фрейда. Они доказали, что истерические случаи обыкновенного рода, которые незачем считать травматически обусловленными, заключали в себе, тем не менее, травматический элемент в его, по-видимому, этиологическом значении. Поэтому для Фрейда, как ученика Шарко, было естественно увидеть в этом открытии как бы подтверждение идей Шар-

* Имеется в виду Herbert W. Page, британский психиатр, известный своими публикациями на эту тему.

ко. Теория, выработанная преимущественно Фрейдом на основании тогдашнего опыта, носила оттого печать травматической этиологии. Поэтому вполне уместным для нее было название теория травмы.

208 Если оставить в стороне анализы симптомов, поистине образцовые по своей основательности, то новым в этой теории было устранение и замена понятия самовнушения, которое являлось первоначальной динамической величиной этой теории, подробно развитыми представлениями о психологических и психофизических последствиях, вызванных шоком. Шок или травма создает

некоторое раздражение, от которого при нормальных обстоятельствах освобождаются путем выражения или отводной реакции (абреакции), в случае же истерии травма переживается не во всей полноте, вследствие чего происходит «задержание раздражения» или «блокировка (вщемление) аффекта». Постоянно «потенциально» наготове находящаяся энергия раздражения поддерживает симптомы, причем они при посредстве механизма конверсии переводятся в физические симптомы. Терапия имела своей задачей, согласно этому воззрению, разрядить задержанное раздражение, т. е. в известной мере высвободить вытесненные и конвертированные суммы аффектов из симптомов. Поэтому эта терапия носила подходящее название «очистительной» или катартической, и ее целью было вызвать абреакцию блокированных аффектов. Соответственно этому, анализ на той ступени был более или менее тесно привязан к симптомам, — здесь анализировали симптомы, то есть исходили в психоаналитической работе от симптомов, в противоположность нынешней психоаналитической технике. Катарти-ческий метод и лежащая в основе его теория нашли, как вы знаете, признание и других специалистов (поскольку они вообще интересовались психоанализом) и свою положительную оценку в учебниках.

209 Несмотря на то, что фактические открытия Брейера и Фрейда вне всякого сомнения правильны, в чем можно легко убедиться по первому же истерическому случаю, против теории травмы существуют все-таки некоторые возражения. Хотя методика Брейера и Фрейда с изуми-

тельной ясностью указывает на соотношение актуального симптома и предшествовавшего ему травматического переживания, а также и на психологические последствия, наступающие, по-видимому, с неизбежностью и вытекающие из первоначального травматического состояния, но все-таки возникает сомнение в действительной этиологической значимости травмы. Во-первых, знатоку истерии должно показаться сомнительным, что невроз во всем своем явлении может быть отнесен на счет событий прошлого, т. е. предрасполагающего момента прежнего состояния здоровья. Впрочем, ныне в моде, скорее, принимать все душевно ненормальные состояния за результат наследственного вырождения, поскольку они не имеют внешней причины происхождения, чем обуславливать их, по существу, психологически и связывать с условиями данной среды. Это является воззрением крайним, которое не вполне согласуется с действительностью. Мы умеем, например, в этиологии туберкулеза очень хорошо провести верную среднюю линию: вне сомнения, бывают случаи туберкулеза, когда зародыш болезни разрастается с самой ранней юности на почве наследственно приготовленной и когда наилучшие условия не могут предотвратить роковой развязки. Но бывают также и случаи, когда нет налицо никакой дурной наследственности и никакой личной предрасположенности и когда, тем не менее, происходит фатальное заражение. Такие наблюдения дают о себе знать и в области невроза, поскольку как в общей патологии, так и здесь картина оказывается весьма схожей. Крайняя теория предрасположения будет столь же неверной, как и крайняя теория среды.

Понятие вытеснения

210 Хотя теория травмы является, несомненно, теорией предрасположения и хочет видеть conditio sine qua non невроза в травме давнопрошедшего, однако гениальная эмпирия Фрейда (в «Этюдах» Брейера и Фрейда) доискалась уже моментов, которые более отвечают теории среды, чем теории предрасположения; она описала эти моменты, но теоретически не использовала их тогда в

достаточной мере. Эти наблюдения были тем же Фрейдом схвачены в понятии, которое было призвано вывести далеко за пределы тогдашней теории травмы. Это понятие есть вытеснение. Как вы знаете, под ним понимают механизм перенесения некоего момента, содержащегося в сознании, в сферу внесознательного. Понятие вытеснения основывается на всех тех многочисленных наблюдениях, по которым невротики способны забывать важные, по-видимому, переживания или мысли и притом так основательно, что может показаться, что таковые никогда и не существовали. Подобные наблюдения делались весьма часто, и они хорошо известны каждому, кто становится в более близкое психологическое отношение к своим пациентам. 211 Уже работы Брейера и Фрейда показали необходимость особенных процедур, чтобы вновь вызвать в сознании совершенно забытые травматические переживания. Мимоходом замечу, что это обстоятельство тем более поразительно, что априори трудно склониться к мысли о возможности забвения подобных важных вещей. Поэтому критики неоднократно высказывали опасение, что вызванные наружу посредством известных гипнотических процедур воспоминания были именно только внушены и вовсе не отвечали действительности. Если даже это сомнение было вполне правомерно, то все-таки оно не дает права принципиально устранить понятие вытеснения. Бывают случаи — и таких было много — когда наличие вытесненных воспоминаний нашло себе объективное подтверждение. Независимо от обилия доказательств такого рода, мы обладаем возможностью экспериментально доказать данный феномен. Эту возможность дает нам эксперимент над ассоциациями. Здесь мы сталкиваемся с тем замечательным фактом, что ассоциации, которые принадлежат к комплексам, окрашенным аффектами, вспоминаются значительно хуже и забываются необыкновенно часто. Отвергли же это утверждение лишь потому, что не проверили моих экспериментов. Только в последнее время Вильгельм Петере, последователь школы Крепелина, первый подтвердил, по существу, мои прежние наблюдения именно относительно того, что

«болезненные переживания, реже всего воспроизводятся верно»*. 212 Как вы видите, эмпирические основы понятия вытеснения очень хорошо упрочены. Кроме самого факта необходимо упомянуть еще об одном моменте в этом понятии, а именно: возникает вопрос, следует ли признать, что вытеснение происходит, до известной степени, из сознательного решения индивида или оно представляет собой более пассивное исчезновение, никоим путем самим индивидом не осознаваемое. В работах Фрейда вы найдете ряд отличных доказательств в пользу сознательной тенденции вытеснять то, что тягостно. Каждый психоаналитик знает дюжину случаев, при которых в конце концов становится ясным, что в истории болезни был однажды момент, когда пациент более или менее ясно понимал, что он просто не хочет думать о том содержимом своего сознания, которое напрашивается на то, чтобы быть вытесненным. Одна пациентка выразилась очень характерно: «Я оставила это». В то же время необходимо признать, что бывает немало случаев, когда самый тонкий разбор не в состоянии проследить с достоверностью имело ли место сознательное отодвигание в сторону или вытеснение, когда этот процесс является перед нами скорее как пассивное исчезновение или даже своего рода «проглатывание» впечатлений. В первом случае индивиды кажутся вполне развитыми людьми, страдающими, по-видимому, только особенной трусостью в отношении к своим собственным чувствам. В случаях же второго рода мы, наоборот, получаем более тяжелое впечатление именно задержек в развитии, причем процесс вытеснения можно здесь с гораздо большим правом сравнивать с механизмом, действующим автоматически. Это различие можно было бы поставить в близкую связь с затронутым ранее вопросом относительной важности предрасположенности и окружающей среды. В упомянутом первом случае многое зависит от влияния окружающей обстановки и воспитания, в случаях же последнего ро-

* «Gefiihl und Erinnerung,» в: Kraepelin, Psychologische Arbeiten, VI, pt. 2, p. 237.

да, по всей видимости, доминирует фактор предрасположенности. Отсюда делается весьма понятным и то, какое лечение будет более эффективным.

213 Как я выше упомянул, понятие вытеснения заключает в себе элемент, который внутренне противоречит теории травмы. Мы видим, например, в случае мисс Люси R, проанализированном Фрейдом, что этиологически значимый момент состоит не в травматических сценах, а в недостаточной готовности индивида принять те инсайты, которые напрашиваются сами собой. Если вспомнить вдобавок позднейшую формулировку, которую вы найдете в «Schriften zur Neurosenlehre»*, где Фрейд был вынужден на основании своего опыта признать в некоторых травматических переживаниях самого раннего детства источник невроза, то мы не можем избавиться от впечатления, что отношение между понятием вытеснения и понятием травмы заключает некоторое недоразумение. Понятие вытеснения содержит элементы этиологической теории окружающей среды, тогда как понятие травмы ведет к теории предрасположенности.

214 Поначалу теория невроза развивалась, однако, всецело в направлении травматической доктрины. В несколько более поздних работах Фрейд дошел до признания, согласно которому позднейшим травматическим переживаниям можно приписывать лишь кажущееся воздействие, причем влияние их на жизнь мыслимо только на основе специфической предрасположенности. Здесь, очевидно, должна была быть разрешена некая загадка. Исследуя корни истерических симптомов, Фрейд обнаружил, что аналитическая работа вела назад к детству, причем одно переживание, начиная с настоящего, примыкало в обратном порядке к другому. Конец цепи грозил затеряться в туманной дымке самого раннего детства. Но именно там и всплывали воспоминания о сценах, в которых активно или пассивно проявлялась жизнь пола, о сценах, стоящих в несомненной связи с после-

* Два тома работ Фрейда под названием «Sammlungen kleiner Schriften zur Neurosenlehre» были опубликованы соответственно в 1906 и 1909 годах.

дующими событиями, приведшими к неврозу. О ближайшем характере этих сцен вы можете узнать из работ Фрейда, а также из многочисленных уже опубликованных аналитических случаев.

Теория сексуальной травмы в детстве

215 Отсюда возникла теория сексуальной детской травмы; она встретила ожесточенное противодействие и притом не только по тем теоретическим основаниям, которые были выдвинуты вообще против теории травмы; противодействие это было направлено против самого фактора сексуальности. Прежде всего критиков возмущала мысль о том, будто дети могут быть сексуально настроены, будто подобный сексуальный ход мысли может в них играть какую-нибудь роль. Затем отнесение истерии на сексуальную платформу явилось очень нежелательным, ибо только что специалисты успели расстаться с бесплодной точкой зрения, согласно которой истерия является либо маточным рефлексным неврозом, либо основывается на половой неудовлетворенности. Разумеется, фактический состав наблюдений Фрейда также оспаривался. Если бы ограничились только этими научными возражениями и не приводили других под флагом возмущенной нравственности, то были бы еще возможны спокойные прения. Но при таких обстоятельствах школе Фрейда, в частности, в Германии, вообще было отказано в кредите. Как только вопрос был перенесен в область пола, тотчас же проснулось всеобщее противодействие и гордое презрение. Между тем, по существу, все дело упирается лишь в один вопрос: правильны или неправильны наблюдения Фрейда? Допускаю, что для научно мыслящего читателя возможно признать эти наблюдения невероятными, но немыслимо допустить, чтобы они априори рассматривались как ошибочные. Проверка этих наблюдений всюду, где она была совершена с полной серьезностью и основательностью, привела к безусловному подтверждению психологической связи, но не к подтверждению первоначальной гипотезы Фрейда, согласно которой будто бы все дело всегда заключается в действительных травматических сценах.

216 Более богатый опыт вынудил и самого Фрейда отказаться от первоначальной формулировки своей сексуальной теории невроза. Сцены ярко выраженного сексуального характера, злоупотребление полом ребенка и преждевременные половые действия ребенка были, стало быть, в значительной своей части признаны нереальными. Отсюда, казалось бы, можно склониться к принятию предположения критики, будто бы данные аналитических исследований Фрейда покоятся на внушении. Это предположение можно было бы счесть более или менее правдоподобным, если бы не сам Фрейд, а какой либо шарлатан или неквалифицированный специалист высказывался в подобном тоне относительно данных утверждений. Кто же внимательно читал работы Фрейда того времени и сам пытался тем же путем вникнуть в психологию своих пациентов, тот знает, что было бы несправедливо приписывать Фрейду подобные грубые ученические промахи. С того времени исследовали больных со всевозможными предосторожностями, совершенно исключающими какое бы то ни было внушение и тем не менее, находились вновь и вновь описанные Фрейдом связи. Поэтому мы вынуждены пока признать, что если многие из тех травм раннего детства и были чистыми фантазиями, то действительность других травм была объективно подтверждена.

217 Этот вначале несколько смущающий результат разрушает этиологическое значение половой юношеской травмы, потому что в таком случае оказывается совершенно безразличным, была ли травма в действительности или ее не было. Опыт учит нас, что фантазии могут воздействовать так же травматически, как и действительные травмы. Однако любой врач, осведомленный в лечении истерии, может привести случаи, когда невроз был безусловно причинен действительно острыми, травматически действующими впечатлениями. Это наблюдение стоит, во всяком случае, лишь в кажущемся противоречии с нашим вышеупомянутым признанием недействительности детской травмы. Мы же ведь знаем, что много людей пережили — детьми или взрослыми — травмы без того, однако, чтобы из этих травм образовался невроз. Травма не имеет безус-

ловно этиологического значения и может пройти, не оставляя за собой сколь-нибудь длительного эффекта. Из этого простого соображения вытекает с ясностью, что индивид должен прийти навстречу травме будучи внутренне некоторым образом подготовленным, чтобы дать ей возможность воздействовать на себя. Эта внутренняя подготовленность не должна быть понимаема в смысле наследственной предрасположенности, суть которой совершенно темна для нас, но как психологическое развитие, которое именно в травматический момент и проявляется, и достигает своей высшей точки.

Предрасположенность к травме

218 Мне хочется прежде всего предоставить конкретному случаю обрисовать перед вами сущность травмы и психологическую подготовленность к ней. Одна молодая дама страдала тяжелой истерией как последствием внезапного испуга*. Однажды вечером она была в обществе, откуда около 12 часов ночи возвращалась домой в сопровождении некоторых знакомых; вдруг за спиной послышалось i быстрое приближение кареты; все бросились в сторону,

она же осталась, прикованная ужасом, посреди улицы, а потом побежала дальше перед лошадьми: она пробежала всю длинную улицу, которая вела к мосту. Там силы ее оставили и, чтобы не попасть под лошадь, она в полном отчаянии хотела броситься в реку, но была удержана от этого проходящими. Та же самая дама 9/22 января 1905 года случайно находилась на той улице (в Петербурге), которая была выстрелами «очищена» от революционной толпы! Направо и налево от нее падали люди мертвыми и ранеными, она же с полным спокойствием и ясностью духа отыскала дворовые ворота, через которые ей удалось спастись на другую улицу. Эти страшные мгновения не только не причинили ей дальнейших недугов, но наоборот, она чувствовала себя потом вполне здоровой и была даже лучше настроена, чем обыкновенно.

* Этот случай полностью изложен в: К. Г. Юнг. Психология бессознательного. М., 1995. С. 39 и далее.

219 По существу, подобный же образ действия наблюдается весьма часто. Отсюда с необходимостью следует, что интенсивность травм имеет, по-видимому, только небольшое болезнетворное значение, и все дело заключается в особенных обстоятельствах. Здесь найден ключ к раскрытию проблемы предрасположенности, по крайней мере, к раскрытию одного из ее внешних аспектов. Мы обязаны таким путем поставить себе вопрос: каковы были те особенные обстоятельства при сцене с каретой? Страх начался, когда дама услышала за собою несущихся лошадей; на мгновение ей почудилось в этом нечто грозно роковое, словно это означало ее смерть или еще что-то ужасное; тогда-то сознание и оставило ее окончательно.

220 Воздействующий момент, очевидно исходил от лошадей. Предрасположенность пациентки, по причине которой она реагировала на столь незначительное обстоятельство таким невменяемым образом, состояло в том, что лошади имели для нее какое-нибудь особенное значение. Можно было бы предположить, что она, например, пережила однажды какую-либо опасность от лошадей. Так оно и оказалось в действительности; семилетним ребенком во время одной прогулки испугавшиеся лошади бешено понесли ее с кучером в отвесному берегу реки. Кучер спрыгнул и кричал ей, чтобы она также спрыгнула, на что она, смертельно испуганная, никак не могла решиться. В последнюю минуту она, однако, также спрыгнула, лошади же и карета разбились, упав в реку. Того, что подобное происшествие должно было оставить о себе глубокую память, доказывать не приходится. Однако все это не объясняет, почему впоследствии должна была произойти столь нелепая реакция по совершенно безобидному поводу. Пока мы знаем только одно, что позднейший симптом имел свою прелюдию в детстве. Патологическое же во всем этом остается еще темным.

221 Это

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: