 |
Седьмая Лекция. Штутгарт, 28 августа 1919 года
|
|
|
|
Седьмая Лекция
Штутгарт, 28 августа 1919 года
В отношении дидактики у вас возникнут некоторые трудности, которые вашей школе, по ее природе, придется вначале разделить с сельскими школами. Городские школы, не обладающие сегодня особенно хорошими или замысловатыми методиками, с другой стороны, имеют то преимущество, что они в достаточной мере располагают учебными пособиями, особенно пособиями по физике, химии и естествознанию. Здесь мы имеем дело с одним обстоятельством, касающимся как средней школы вообще, так и университетов и даже научной деятельности. Городские школы пользуются худшей методикой – хотя нельзя не признать за новыми учителями стремление перейти к хорошим методам, – зато они обильно снабжены учебными пособиями. Сельские школы иногда располагают лучшими методами обучения, поскольку учителя, распределившиеся провинцию, не слишком испорчены городским образованием, но зато уступают в оснащенности учебными пособиями. Те, кто оказывается сегодня на уровне вопросов и проблем эпохи, не располагают ни лабораториями, ни средствами для проведения опытов, те же, кто обладает богатейшим университетским инструментарием, пользуются наименее плодотворными научными методиками. И это повсеместно! Что стало бы с философией Шопенгауэра – пусть даже она и рассматривается сегодня как своего рода философский дилетантизм, – если бы Шопенгауэр располагал всеми теми средствами, которыми располагает университетский доцент со стажем. И наоборот, в сколь малой степени проникнуты шопенгауэровским духом те университетские доценты, которые имеют в своем распоряжении богатейшие средства!
Жизнь потребует от вас изобретательности. Вам придется обходиться немногим там, где обычные городские школы имеют под рукой богатое подспорье. Возможно, это как раз и оживит ваши уроки, ну, будьте уверены, одновременно сделает вашу жизнь весьма несла кой. Вы особенно почувствуете это, переступив с детьми 9-ле рубеж, когда занятия, собственно, могут продолжаться, только в вашем распоряжении будет достаточно учебных пособий. В каких-то случаях вам придется довольствоваться рисунком, в каких-то – примитивным эскизом. Но в идеале ни рисунок, ни эскиз уже больше не годятся и не могут заменить демонстрации самого объекта.
|
|
|
Я начал с этого замечания, поскольку сегодня я хотел бы поговорить с вами о дидактике обучения 9-летних школьников. Мы только тогда поймем учебный план, когда наша дидактическая натренированность откроет перед нами особенности развития каждого из классов средней школы. Я хотел бы наглядно показать вам, что вы должны будете применять на занятиях – конечно, в более элементарном, понятном для детей виде, – как раз когда школьники достигнут возраста между 9 и 10 годами. Некоторые дети готовы к этому раньше, некоторые позже, но в среднем то, о чем я должен вам сегодня рассказать, относится к 9-летнему возрасту.
Приближаясь к этому возрасту, мы начинаем ощущать необходимость введения в обучение естественнонаучного элемента. До этого естествознание преподносилось детям в форме рассказов. Вчера на семинарском занятии я продемонстрировал стиль преподавания, говоря об отношениях животного и растительного мира к человеку. Итак, до этого возраста естествознание преподносится детям больше в повествовательной, описательной форме. Собственно естественнонаучные занятия до того момента, как перейден Рубикон 9-го года жизни, не начинаются.
Тут очень важно знать, что естественнонаучному обучению наносится непоправимый вред, если естественнонаучные занятия начинать не с человека. Вы с полным правом можете сказать: «А не рано ли? Что здесь можно преподать 9-летнему ребенку? ». Пусть мало, но то немногое, что можно сообщить ребенку о человеке, сообщается ему в качестве подготовки ко всему остальному естественнонаучному обучению. При этом вы должны знать, что в человеке на высшей ступени некоторым образом соединяются все три царства природы. Вам не нужно говорить этого прямо, самим ходом занятий вы должны вызвать в ребенка чувство того, что человек есть такое соединение остальных Природных царств. Вы добьетесь этого, если, рассказывая о человеке, вы расставите правильные акценты, если всем способом подачи материала вы вызовете в ребенке ощущение истинного значения человека внутри всего миропорядка. Вместе с 9-летними детьми вы, вероятно, начнете с внешнего описания человеческого облика. Вы обратите внимание класса на голову, туловище и конечности, но при этом с точки зрения внешнего проявления, внешней формы. Вы поступите совершенно правильно, если, опираясь на рисование, вызовете у ребенка представление о самых важных моментах в человеческой форме: о том, что голова имеет шарообразную форму, что в нижней части она несколько сплющена и этим местом насажена на туловище, то есть является покоящимся на туловище шаром. Хорошо вызвать в ребенке такое представление. Это в то же время пробудит его чувство и волю, потому что ребенок начнет рассматривать голову художественно, исходя из ее шарообразной формы. Это важно. Этим вы захватите всего человека, а не только его интеллект.
|
|
|
Затем попытайтесь вызвать в ребенке представление о том, что туловище некоторым образом есть фрагмент головы. Попытайтесь опереться на рисунок, говоря: «Голова шарообразна. Если ты вынешь из шара кусок, отрезая вот это (заштрихованная часть рисунка 10), как если бы от солнца остался серп, то ты в принципе получишь форму туловища».
Рисунок 10 Рисунок 11
Было бы здорово, если бы вы, сделав из воска или теста, отрезали заштрихованную часть и действительно получили бы сферический фрагмент. Это поможет вам вызвать в ребенке представление о человеческом туловище как о фрагменте шара.
|
|
|
А теперь конечности. Вызовите представление о том, что они " висят" на туловище, " вставлены" в него. Тут ребенок, может быть, кое-что не поймет, но не смущайтесь. Особенно далеко вам заходить пока тоже не стоит. Ни к чему упоминать, что конечности морфологически продолжаются внутрь человека, что они связаны с пищеварением и половыми органами, которые суть только продолжение конечностей вовнутрь. Ваша задача – вызвать представление о том, что конечности приставлены к организму снаружи. Благодаря всему этому ребенок получает представление о форме человека.
Затем попытайтесь вызвать в ребенке первое, хотя бы элементарное, примитивное, представление о том, что созерцание мира связано с головой-шаром. Можно сказать ребенку: «У тебя на голове глаза, уши, нос, рот. Глазами ты видишь, ушами слышишь, носом нюхаешь, ртом вкушаешь. Большую часть того, что ты знаешь о внешнем мире, ты знаешь благодаря своей голове». Если вы развиваете эту мысль дальше, то ребенок получает представление об особом строении и задаче головы. Затем попытайтесь вызвать у него представление о туловище, говоря: «То, что ты вкушаешь, входит в твое туловище в качестве пищи, то, что ты слышишь ушами, входит в твое туловище в качестве звука». Хорошо, если у детей составится представление о системе органов, если вы намекнете ребенку, что в груди сосредоточены органы дыхания, в животе органы пищеварения. И, затем, хорошо, чтобы ребенок подумал о том, для чего служат конечности. Что они, с одной стороны, служат для ходьбы, а руки, с другой стороны, – для свободного движения и работы. Важно уже сейчас пробудить в ребенке понимание того, насколько разную услугу оказывают человеческому телу ноги и руки, когда первые носят его и дают ему возможность работать там, где он хочет, тогда как вторые хотя и не носят человеческое тело, но являются инструментом для разнообразной работы. В то время как ноги стоят на земле, руки свободны для работы. Короче, ребенку следует своевременно указать на существенное различие между человеческими ногами и ступнями, с одной стороны, и руками и ладонями – с другой, на различие между эгоистической службой ног, несущих человеческое тело, и самоотверженной службой рук в работе для внешнего по отношению к человеку мира.
|
|
|
Итак, мы должны, развивая понятия из формы человеческого тела, дать ребенку максимально возможные естественнонаучные сведения о человеке. Лишь затем переходите к остальным царствам природы, в первую очередь к животному миру. Было бы здорово, если бы вы доставили в класс – тут вам придется поискать, – к примеру, каракатицу, мышь, потом ягненка или даже лошадь, – кого-нибудь из этих млекопитающих, – и затем изображение человека, хотя, впрочем, этого добра у вас и так достаточно, стоит вам только представить в качестве объекта одного из школьников. Теперь вы должны уяснить себе порядок действий. Вы попытаетесь сначала познакомить школьников с каракатицей. Вы расскажете им, как она живет в море, опишете наглядно или по рисунку, как она выглядит, короче, вы познакомите детей с каракатицей. Дети, в то время как вы будете описывать им каракатицу, почувствуют, что вы описываете ее особенным образом. Может быть, только когда вы, например, будете описывать мышь, дети заметят все своеобразие этого описания. Вы должны стараться развить у детей известное художественное чутье на характер животного, складывающееся по характеру описания. Описывая каракатицу, вы расскажете, как каракатица реагирует на опасность: если она почувствует рядом что-то опасное, то она тут же выпускает струю чернил и скрывается за облаком. Можно рассказать ребенку множество случаев, благодаря которым он поймет, что каракатица, когда она защищается от врагов или когда ищет себе пропитание, всегда действует так, как действует человек, когда он ест или когда смотрит. Когда человек ест, он ощущает вкус, у него есть орган вкуса – язык. Глаз человека постоянно ищет свет; органы вкуса человека стремятся к вкушению. Опишите каракатицу таким образом, чтобы ребенок с ваших слов ощутил чувствительность каракатицы, ее тонкую восприимчивость к предметам окружающего мира. Вы должны будете добиться художественного описания каракатицы, чтобы дети действительно восприняли ее в этом художественном образе.
Затем опишите мышь. Вы опишете, какая у нее острая мордочка, какие усы, какие резцы; вы опишете несоразмерно большие уши мыши, затем перейдете к цилиндрическому телу мыши и нежной, бархатистой шерстке. Затем вы переходите к описанию конечностей, маленьких передних лапок и несколько более крупных задних, благодаря чему мышь может хорошо прыгать. Затем у нее есть покрытый чешуйками хвост, почти без волос. При этом вы обращаете внимание ребенка на то, что мышь, если она взбирается на что-нибудь или хочет что-нибудь схватить передними лапками, опирается на хвост, которым она потому так ловко пользуется, что хвост внутренне более чувствителен, поскольку покрыт не волосами, а чешуйками. Короче, вы пытаетесь описать ребенку мышь, подходя к ее форме художественно. Этого вы достигнете, если вызовете в ребенке представление о том, что для всех жизненных отправлений мыши требуется более сложное тело, чем каракатице. Все тело каракатицы очень чувствительно, поэтому ей не нужны такие большие ушные раковины, как у мыши. Для еды ей не нужна такая острая мордочка, как у мыши. Ей также не нужны такие большие дополнительные конечности, как у мыши, потому что для передвижения в воде ей достаточно своего тела. В конце концов обобщите свое художественное повествование: каракатица меньше живет в конечностях, она больше выражает себя через свое тело.
|
|
|
Я рассказываю вам это, чтобы вы, осознав, затем инстинктивно внесли бы такой замысел в художественно построенные уроки. Короче, вы описываете мышь так, чтобы постепенно у детей возникло чувство: мышь создана так, чтобы ее конечности служили жизни ее туловища. Затем объясните ребенку, что в конце концов и ягненок, и лошадь тоже устроены так, что их конечности служат жизни туловища. Например, объясните ребенку следующее: «Посмотри, у мыши такие острые зубы. Эти зубы и должны быть острыми, иначе мышь не смогла бы грызть окружающие предметы. Без них она не прокормит себя и не прогрызет себе нору. Но тогда ведь ее зубы должны постоянно снашиваться?! Однако мышь устроена так, что ее зубы, как наши ногти, все время нарастают изнутри. Основной принцип строения – органы, служащие остальному телу – особенно прослеживается на примере зубов».
Таким образом, вы вызвали у ребенка элементарное представление о каракатице и о мыши. Теперь вы вновь переходите к строению человека. Вы объясняете ребенку: «Если мы сейчас захотим найти в человеке то, чем он больше всего похож на каракатицу, то мы удивительным образом придем к человеческой голове. Больше всего в человеке похожа на каракатицу голова. Это предрассудок, – считать голову самой совершенной частью. Хотя голова и очень сложно устроена, она – всего лишь преобразованная каракатица, я имею в виду, –преобразованное низшее животное, потому что человеческая голова ведет себя по отношению к своему окружению так же, как низшие животные. А телом человек больше всего похож на высших животных: мышь, ягненка, лошадь. Каракатица всю жизнь живет головой, человек этого не может. Голова у него должна покоиться на туловище, она не может свободно двигаться; напротив, каракатица, которая в сущности вся является головой и больше ничем, свободно двигается в воде. У детей должно возникнуть чувство, что низшее животное – это что-то вроде свободно движущейся головы, только не столь совершенной, как человеческая. У них должно возникнуть чувство, что высшее животное – это в сущности туловище и его органы прекрасно развиты для удовлетворения потребностей туловища. С человеком ситуация иная; в отношении своего туловища он гораздо менее совершенен, чем высшие животные. Затем нужно разобраться, что же во внешней форме человека наиболее совершенно. Это конечности. Если вы проследите всех высших животных вплоть до обезьяны, то вы найдете, что передние конечности еще не так сильно отличаются от задних – и вообще, четыре конечности в сущности служат для того, чтобы нести туловище, двигаться и т. д. Удивительная дифференциация конечностей на ступни и кисти, на ноги и руки появляется лишь у человека и выражается в походке и осанке. Ни один из видов животных не сравнится с человеком в совершенстве строения конечностей.
Затем следует дать подлинно наглядное описание человеческих рук и ладоней: что они освобождены от функций несения тела, что они освобождены от соприкосновения с землей, что они преобразованы для хватания предметов, для исполнения работы. А затем перейти к нравственно-волевому аспекту. Важна не теория, а сильное чувство. «Представь себе, – говорите вы ребенку, – ты берешь в руку мел. Взять в руку мел ты можешь только благодаря тому, что твоя рука преобразована для выполнения работы, что она больше не должна носить твое тело по земле. У животного не может быть ленивых рук, потому что у него в сущности нет рук. Когда говорят о четвероруких животных (скажем, об обезьянах), то это лишь неточный оборот речи. У них в сущности четыре «рукоподобных» ноги, а не четыре руки. Даже если звери всю жизнь лазают по деревьям, то их лазание все же есть не что иное, как служение телу, и их ступни приняли рукоподобную форму для перемещения тела. Для телесных целей ладони и руки человека бесполезны – прекраснейший символ человеческой свободы! Посредством рук человек свободно работает на благо окружающего его мира, – и в конце концов по своей собственной свободной воле на благо самого себя.
Описывая каракатицу, мышь (или ягненка, или лошадь) и самого человека, мы постепенно пробуждаем в ребенке – прежде всего; на уровне ощущений и чувств – представление о том, что низших животных можно охарактеризовать как «существ головы», высших животных – как «существ туловища», а человека – как «существо конечностей». И это очень важно. Ибо, если человеку постоянно внушают, что благодаря своей голове он является самым совершенным существом на свете, ему прививается высокомерие, и он невольно начинает думать, что совершенство достигается ленью. Потому что инстинктивно человек знает, что голова – это лентяйка, сидящая на плечах, не желающая двигаться и заставляющая ноги носить ее. Человек столь совершенен вовсе не благодаря своей голове – лентяйке-голове, а благодаря своим конечностям, включенным в жизнь и деятельность мира.
Вы внутренне облагородите человека, если дадите ему верное представление о причине его совершенства. Человек велик не головой, а конечностями. Смотрите-ка, чисто головные существа– это низшие животные. Высшие животные поставили свои конечности исключительно на службу телу. Они как раз потому и уступают в совершенстве человеку, что их конечности в меньшей степени, чем у него, созданы для свободы, что они уже обременены определенной целью, что они целиком служат туловищу. У человека же одна пара конечностей – руки – полностью перенесена в сферу человеческой свободы. Вы воспитаете у человека здоровое отношение к миру, только когда он поймет, что он совершенен благодаря своим конечностям, а не благодаря своей голове. И очень подходит для этого сравнительное описание каракатицы, мыши (или ягненка, или лошади) и человека. И заметьте, что, описывая что-нибудь из царств природы, вы никогда не должны оставлять в стороне собственно человека, потому что в человеке объединена вся природа. Поэтому всегда, описывая что-либо в природе, мы должны были бы иметь на заднем плане человека. Поэтому, занимаясь с 9-летними детьми естествознанием, мы также должны идти от человека.
Тот, кто наблюдает детей, знает, что как раз между 9-м и 10-м годами жизни ребенка нечто происходит. Может быть, не так отчетливо, как первая волна этого же процесса в более раннем детском возрасте. Когда ребенок начинает сознательнее двигаться, когда он начинает, пусть даже неумело, ходить, примерно к этому времени относится и тот момент, когда ребенок начинает осознавать свое «я». Позднее он вспоминает только то, что произошло после этого момента, а не то, что произошло ранее. Когда вы замечаете, ребенок в это время начинает говорить «Я» – в отдельных случаях у детей существуют колебания, – даже несколько позже, поток что сначала должна развиться речь, то вы можете из этого усмотреть, что наступление самосознания в человеке в этот момент заметно отчетливо, в то время как изменение, происходящее с самосознанием человека в период достижения 9-го года жизни, заметно так сильно. Самосознание укрепляется; можно заметить, что ребенок с гораздо большим пониманием схватывает все, что ему говорят о различии человека и мира. Перед 9-летним Рубиконом гораздо больше сплавлен с окружающим миром, чем после, когда он гораздо больше отграничивает себя от окружающего мира. Поэтому сейчас можно понемногу начать говорить ребенку о душевном, и уже не будет слушать вас с таким недоумением, как до этого. Короче, самосознание ребенка углубляется и усиливается по до ни 9 лет.
Тот, кто восприимчив к таким вещам, заметит, что в этом росте ребенок начинает употреблять слова намного более прочувствованно, чем прежде, гораздо больше осознавать, что слова есть нечто что возникает из глубины его души. Сегодня, когда о внешнем заботятся гораздо больше, чем о внутреннем, как раз на этот переломный момент, 9-го, 10-го годов, обращают слишком мало внимания. Но учитель должен быть внимательным. Поэтому, преподавая ребенку в этом возрасте естествознание – которое, собственно, призвано сравнивать человека с другими царствами природы, – сможете с совсем другим настроем говорить с ним. Если раньше, когда ребенок был в большей мере слит с природой, мы могли говорить с ним о естественнонаучных предметах только в форме рассказов, то теперь, по достижении 9 лет, мы можем представить перед классом каракатицу, мышь (или ягненка, или лошадь) и говорить об отношении этих животных к человеческому облику. Раньше, начав такие рассмотрения, вы наткнулись бы на непонимание ребенка. Теперь же вы, наоборот, должны использовать особые возможно данного возраста, поскольку, правильно проводя уроки естествознания, вы создадите основу для будущих прочных, непоколебимых нравственных категорий. Нравственность входит в детскую душу через чувство и волю, а не через рассудок. Но чувство и воля будут затронуты только тогда, когда мысли и чувства ребенка обращены на его собственное – как человека – место в мире, на то, что он является человеком только тогда, когда употребляет свои руки для работы в мире и благодаря этому является совершеннейшим существом, на то, какая связь между человеческой головой и каракатицей, человеческим туловищем и мышью, овцой или лошадью. Благодаря такому чувству своей включенности в миропорядок ребенок также воспринимает чувства, через которые он позднее подлинно осознает себя человеком.
Вы можете внести этот особенно важный нравственный элемент в детскую душу, если вы постараетесь построить естественнонаучные занятия так, чтобы ребенок не подозревал об их нравственной подоплеке. Но вы ни на волос не продвинетесь в решении нравственной задачи, если вы будете преподавать естествознание независимо от человека, описывая каждое из животных и даже человека отдельно друг от друга. Потому что описать человека вы сможете только тогда, когда составите воедино из всех остальных существ природы, Шиллера восхищало в Гёте то, как он совершенно наивным образом составлял человека воедино из всех остальных частей природы. Свое восхищение Шиллер выразил в прекрасном письме, написанном в 90-х годах XVIII века. Я часто приводил его, потому что оно содержит нечто, что должно было бы полностью перейти в нашу культуру: сознание синтеза всей природы в человеке. Гёте снова и снова выражает это: «Человек поставлен на вершину природы и при этом чувствует себя там как целый природный мир». Или: «Весь остальной мир, собственно, осознает себя в человеке». Просматривая мои сочинения, вы постоянно будете находить такие цитаты. Я цитировал их не потому, что они мне нравились, а потому, что такие идеи должны были бы перейти в сознание эпохи. Поэтому мне всегда так обидно, что одно из наиболее значительных педагогических сочинений осталось совершенно неизвестным или по крайней мере не принесло должных плодов в педагогическом мире. Дело в том, что Шиллер на примере наивного сомовоспитания Гёте научился весьма хорошей педагогике и влил эту педагогику в свое сочинение «Письма об эстетическом воспитании человека». В этих письмах заключается невероятно много плодотворного для педагогики; нужно только продумать их до конца. Шиллер ведь пришел к этому через воззрения Гёте. Подумайте только о том, как Гёте с самого раннего детства составлял оппозицию воспитательным принципам своего окружения. Гёте никогда не мог отделить человека от окружающего мира. Он всегда брал человека в его связи с природой и, как человек, чувствовал себя единым с ней. Поэтому ему, например, так долго не нравились уроки игры на фортепьяно – их давали совершенно изолированно от природы человека. Он лишь тогда начал интересоваться уроками фортепьянной игры, когда ему объяснили деятельность отдельных пальцев, когда он услышал: «Это большой палец, это указательный» – и т. д. и когда он узнал, как они употребляются при игре. Он все время стремился к целостному человеку, стоящему внутри целостной природы. И другое – я это тоже упоминал: на седьмом году жизни он строит себе свой собственный алтарь природы, берет для этого пюпитр своего отца, кладет на него растения из отцовского гербария и минералы, сверху ставит свечу, затем увеличительным стеклом ловит лучи утреннего солнца, зажигает свечу, чтобы таким путем принести жертву великому богу – Природе: это оппозиция по отношению к тому, чему его хотели обучить. Гете все время жил как человек, который стремился к такому воспитанию, какое следовало бы давать в новейшее время. И, сделав из себя то, что хотел, Гёте таким понравился Шиллеру, неумышленно подтолкнул его к известному содержанию эстетических писем.
Мой старый друг и учитель Шрёер однажды рассказал мне, что он, как учитель, в составе комиссии принимал участие в экзаменовке начинающих учителей. Он признался, правда, что сам не мог бы подготовить то, что должны были сдавать на экзамене молодые учителя. Тогда он спросил их об эстетических письмах Шиллера. Они разбирались во всевозможных вещах – в Платоне и так далее. Но когда Шрёер начал спрашивать их об эстетических письмах Шиллера, тут они взбунтовались! И по всей Вене тогда говорили: «Шрёеру вздумалось спросить учителей на экзамене об эстетических письмах Шиллера, но ведь их не понимает ни один человек! Это же вещи, которые нельзя понять! »
Но, если мы хотим разыскать некоторые здоровые дидактические принципы, Хотя бы и в рудиментарном состоянии, мы должны вернуться, например, к письмам Шиллера и к учению о воспитании Жан-Поля, к «Леване». В нем также содержится невероятно много практических указаний для преподавания. В новейшее время в некоторых отношениях положение улучшилось, но нельзя сказать, что содержание эстетических писем Шиллера и учения о воспитании Жан-Поля в совершенно чистом виде перешло в педагогику. Вещи постоянно ставятся на несколько иную основу.
Я сегодня попытался дать вам представление о том, как из душевной ситуации 9-летнего ребенка можно вывести то, что нужно в этом возрасте делать в отношении воспитания. Завтра мы поговорим о том, как нужно использовать 14-й, 15-й годы жизни, чтобы научить ребенка тому, что соответствует его существу. Так мы постепенно приблизимся к пониманию того, как подразделяется все время между семью и пятнадцатью годами и что должен делать воспитатель и преподаватель. Сегодня люди ставят абстрактный вопрос: как мы должны развивать способности ребенка? Но нам должно быть ясно: сначала нужно знать способности ребенка, чтобы абстрактная фраза: «Нужно развивать способности ребенка» – получила конкретное значение
|
|
|
