Дурные страсти часто более чувственны, но благородные страсти привлекательнее.

Порой нами правит страсть к Богу, но при этом мы можем более интенсивно ощущать дурные страсти. Но все определяется не тем, какие страсти мы ощущаем с большей силой, главное – каким страстям мы повинуемся.

Нам не нужно чересчур сурово судить себя, если похоть и зависть в нас говорят громче, чем страсть к познанию Бога. Наслаждения греха приносят непосредственное чувственное удовольствие и тем самым парализуют нашу боль. Радость в Боге растет медленно, с течением времени, и периодически сопровождается страданием. Степень чувственной радости (хорошо ли мне?) является ненадежным способом определения благочестивой жизни. Духовно взрослеющие люди порой чувствуют себя предельно несчастными (Ос. 5:15).

Все определяется не тем, какие страсти мы ощущаем

с большей силой, главное – каким страстям мы

повинуемся.

В Библии часто используются такие метафорические выражения, как жаждать Бога, вкушать Бога, пить живую воду, есть хлеб с неба. Из этого становится ясно, что обретение Бога никак нельзя считать отвлеченным понятием. От нас требуется нечто большее, чем просто понять истину о Боге; мы должны встретиться с Ним так же, как невеста встречается с женихом в брачную ночь. Обретение Бога – это чувственное переживание.

Но до тех пор пока мы не встретимся со Христом лицом к лицу, наши естественные желания и страхи могут казаться более злободневными. Порой с ними почти невозможно справиться. Когда мы теряем сон из-за беспрестанных тревог по поводу работы, нам не следует чувствовать себя виноватыми (при условии, что мы не превращаем стремление избавиться от тревоги и бессонницы в главную цель своей жизни).

Жизнь порой может стать очень тяжелой. И вера не избавляет от этого. Но нам не следует полагаться на греховные способы успокоения нервов.

Иногда кажется, что дурные страсти преобладают. В такие моменты необходимо напомнить себе, что Бог совершает в нас Свою работу. Он делает так, что перспектива познания Его становится для нас соблазнительной. Он обращается к тем частям нашей души, которые не соблазняются на более слабые удовольствия. А именно они определяют, какие мы христиане на самом деле.

Метод Бога в привлечении нас к Нему заключается в следующем. Он действует на нашу порочную природу, предназначенную для того, чтобы избавить нас от ужаса и боли; допускает, чтобы мы испытали этот страх и боль. Затем Он привлекает нас надеждой, что в Нем мы найдем удовлетворение всякому благородному желанию.

Бог разрушает в нас плохое. Он являет нам Свой гнев за грех и Свою заслуживающую доверия доброту. Как Он это делает? Он проходит сквозь нас в то время, как мы живем своей жизнью. Господь не требует, чтобы мы очистили себя, прежде чем Он начнет в нас Свою работу. Как раз наоборот. Он действует в нас, несмотря на наше поведение; Он заставляет нас честно взглянуть в лицо тому, что происходит в наших взаимоотношениях; Он допускает, чтобы мы испытывали глубокую душевную боль. Он делает так, что все наши оборонительные стратегии оборачиваются против нас. Он позволяет нам выражать свои сомнения в Его доброте. Когда все это происходит, мы начинаем ясно видеть безобразие правящих нами страстей. Мы понимаем, что источником их является сильная жажда. И эта жажда влечет нас ко Христу.

Порочная природа	Три ступени жизненного опыта	История нашей жизни
Пятый уровень Четвертый уровень	Вот как я собираюсь выжить!	Подход к взаимоотношениям	История нашего настоящего
Третий уровень Второй уровень Первый уровень	Я ненавижу себя Я ненавижу тебя Я нуждаюсь в тебе	Противоядие от боли	История нашей внутренней жизни
Основание	Я сомневаюсь в Боге	Отношение к Богу	Сокровенная история моей души

Наша роль в этом процессе заключается в том, чтобы рассказывать друг другу историю своей жизни. И при этом мы должны сознательно рассчитывать на присутствие Бога.

Посмотрите на расположенную выше диаграмму и еще раз задумайтесь о порочной природе, описанной мной во второй части. Обратите внимание, что шесть элементов, составляющих эту нашу природу, естественным образом группируются в три ступени жизненного опыта, то есть три части истории нашей жизни.

Уровни первый, второй и третий («Я нуждаюсь в тебе», «Я ненавижу тебя» и «Я ненавижу себя») связаны с нашим противоядием от боли. Они представляют собой внутреннюю историю того, как мы обороняемся от вреда со стороны других людей.

А основание («Я сомневаюсь в Боге») характеризует наше отношение к Богу, которое и является подоплекой всей нашей жизни.

Чтобы разрешить проблемы и обрести Бога, необходимо рассказать историю своей жизни. И сделать это надо так, чтобы исчезла наша удовлетворенность всеми элементами порочной природы и чтобы с новой силой пробудились сокровенные желания нашего сердца и жажда познания Бога.

КАК РАССКАЗАТЬ СВОЮ ИСТОРИЮ

Я бьюсь над разрешением одной проблемы, о существовании которой знает, кроме меня, только один человек. Несмотря на проблему, этот человек принимает меня. Это создало между нами тесную связь. С несколькими другими людьми я делился целым рядом других сложностей, которые я, невзирая на все мое желание, не могу преодолеть.

Самое лучшее, что другой человек может для меня сделать, – это помочь в разрешении моих проблем, в особенности тех, которые мучат меня больше всего.

Вчера Анна плакала, рассказывая о своем браке. Ричард жестокий и мстительный муж. Он облекает свою разрушительную силу в красивые слова, которые глубоко ранят душу Анны. Он полон самодовольства; считает, что его авторитарное и злобное обращение с ней основано на библейских принципах. Будто именно так надо обращаться с непокорной женой. Анна, конечно, не безвинна. Но ее сердце открыто для работы Духа. (Судя по тому, что я видел, его сердце закрыто.)

Если бы моя дочь была замужем за этим человеком, я бы сделал все возможное для изменения этой ситуации. Было бы трудно думать о каких-то более высоких ценностях, нежели избавление ее от ежедневных оскорблений, подобных тем, которые вынуждена выносить истерзанная душа Анны. Самое лучшее, что можно для нее сделать – это изменить ее мужа или помочь ей уйти от него.

Мерилин и Роджер женаты двадцать девять лет. Эти годы были достаточно тяжелыми и тревожными: частые трения между супругами, постоянные денежные затруднения, колебания в вере и периодические разлуки (этого требовала его работа). Затем что-то изменилось. Казалось, все начало складываться удачно. Они вновь влюбились друг в друга. Он получил должность, благодаря которой ему уже почти не нужно было уезжать из дома. К тому же, платить стали больше, чем когда-либо раньше. Как-то ночью, обнимая жену, он заплакал от радости и сказал: «Бог добрый. Я никогда не ощущал Его волю сильнее, чем сейчас». Два часа спустя он умер от сердечного приступа.

Самое лучшее, что можно было сделать для этой пары, – это дать им пожить вместе еще несколько лет.

Однажды в среду после репетиции хора, Кэрол, одинокая женщина средних лет, направилась к своей машине, которая стояла на церковной автостоянке. Внезапно из густой тени вынырнул шестнадцатилетний юноша. Угрожая оружием, он заставил ее сесть в машину и ехать в безлюдное место в лесу. В течение последующих двадцати четырех часов он заставлял ее заниматься грязными и извращенными формами секса. Затем он бросил машину и убежал.

Два дня спустя она пришла к психотерапевту. Врач попросил ее оживить в памяти ужасы этого дня. Для этого она должна была закрыть глаза и представить себе все случившееся, но только так, как будто рядом с ней был Иисус. Предполагалось, что таким способом можно будет убрать мучительные воспоминания Кэрол. Но реакция была обратной. Утратив самообладание, она закричала: «В том-то все и дело! Я уже верю, что Он был там. Но почему Он ничего не сделал?»

Самое лучшее, что можно было для нее сделать – это найти человека, который проводил бы Кэрол до автостоянки.

Бог обладает силой, чтобы дать мне передышку в моей борьбе, изменить мужа Анны, отсрочить сердечный приступ и предотвратить нападение молодого извращенца, прячущегося в кустах. Любит ли Он нас? Добр ли Он?

Мерилин теперь вдова. Она проживает каждый свой день, испытывая незатихающую боль одиночества и задавая вопросы, на которые не получает ответа. Кэрол преследуют воспоминания, и душевные раны ее не заживают. Обе женщины обратились к Богу... для чего?

ЧТО ДЕЛАЕТ БОГ?

Иногда бывает трудно понять, что делает Бог. Он говорит, что не отказывает Своим детям ни в чем хорошем или добром. Я понимаю это таким образом: нет ничего такого, что совершенная благодать вкупе с абсолютным могуществом должны были бы сделать и не сделали прямо сейчас!

Тем не менее я продолжаю биться над проблемой, которую ненавижу. Муж Анны продолжает терзать ее сердце. Боль в сердце вдовы на затихает. Ставшая жертвой насилия женщина не может спокойно спать. Завтра еще один самолет потерпит крушение. Врач хмуро скажет кому-нибудь из ваших любимых: «Я ничего не могу сделать». Молодой человек, узнавший, что его невесту изнасиловали, скажет: «Не думаю, что на наш брак есть Божья воля». Еще один видный христианский деятель – на этот раз тот, кому вы действительно верили, – заведет любовную связь.

Мы все пылаем яростью на Бога. Мы требуем, чтобы Он делал больше, чем делает на данный момент. Но наши угрозы не достигают цели. Он молчит, невыразимо опечаленный тем, что мы считаем Его жестоким или равнодушным. Он не отвечает на обвинения, но продолжает неуклонно следовать намеченному Им курсу. Он отказывается изменить сюжет книги. Он уже дописал последнюю главу и знает, что конец очень, очень хороший и что все нити повествования необходимы для окончательного узора.

Мы все пылаем яростью на Бога,
Мы требуем, чтобы Он делал больше,
чем делает на данный момент.

Когда я в разгаре боли гневаюсь на Бога, в ответ Он призывает меня жить так, как жил Он: отдавать, быть и поклоняться. И вместе с тем, что кажется черствым безразличием к моим страданиям, Он говорит: «Приди, найди Меня. Не дожидайся разрешения проблем. Познавай Меня. Пусть твоя душа наслаждается туком».

«Но Боже, – парирую я, – ведь познание Тебя вовсе не то, чего я добиваюсь. Разве Ты не видишь? Моя жизнь невыносима. И, Боже, бедная Анна! Ты должен помочь ей выпутаться из этой ситуации. Я бы не вынес и часа того, что она выносит целыми днями».

«Ты бы выносил это с радостью, если бы знал, как Я добр, – отвечает Он. – Ты хочешь, чтобы Я доказывал Свою доброту на твоих условиях. Но если Я уступлю твоим требованиям, то ты не будешь доверять Мне; скорее, ты начнешь думать, что Я принадлежу тебе. Я сделаю кое-что более насущное для тебя, чем разрешение сегодняшних проблем. Я позабочусь о том, чтобы в конце концов ты был счастлив. Я позволю тебе открыть для себя Мою безмерную доброту. Взаимоотношения со Мной дадут тебе покой, несмотря даже на то, что проблемы никуда не денутся; они исчезнут, когда я заберу тебя в лучшее место, которое сейчас для тебя подготавливаю».

Однажды после службы один пожилой пастор (он уже был на пенсии) подошел ко мне. Во время службы я как раз читал проповедь о вопросах христиан, остающихся без ответа. Это был невысокий худой человек В его словах чувствовались страстность и ясный ум. Он положил руку мне на плечо, посмотрел на меня пристальным и ласковым взглядом и сказал: «Мне восемьдесят семь лет. Четыре года назад я потерял жену. Я никогда прежде не испытывал такой боли. Я умолял Бога избавить меня от нее, дать мне ощущение Его присутствия, которое облегчило бы невыносимое чувство одиночества. Он этого не сделал. Но Он позволил мне вкусить Свою доброту. В моей душе мелькнул проблеск того, что Он для меня приготовил. И я буду спокоен и доволен до того самого дня, в который вернусь домой».

Я не могу вообразить душевную муку этого человека, когда он по утрам садится за стол и завтракает в одиночестве. Ему по-прежнему больно, но через свои проблемы он стремится обрести Бога. И Бог открылся ему; невзирая на боль, он продолжает жить осмысленно и радостно.

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ БОГ ДОБР?

Действительно ли Бог добр? Этот вопрос стоит за всеми остальными вопросами о жизни; вопрос, который мы иногда выкрикиваем. Увидев в газетах фотографии голодающих детей и замученных взрослых, я тороплюсь перевернуть страницу. Лучше посмотреть результаты футбольных матчей, почитать комиксы. Я не хочу верить, что Бог, не желающий улучшить ситуацию этих людей, отвечает за мою жизнь, жизнь двух моих сыновей, жены и стареющих родителей.

Слова Христа порой звучат как жестокая насмешка Он словно дразнит меня недоступным; «Не унывай», – говорит Он.

– Почему, Господи? – восклицаю я.

– Потому что Я победил мир.

– Но взгляни на Китай, взгляни на моих друзей в Филиппинах, посмотри на Анну, посмотри на меня! Что, в конце концов, Ты имеешь в виду, когда говоришь, что победил мир. В мире творится неизвестно что!

– Если ты станешь искать подтверждений Моей доброты в том, что видишь вокруг и внутри себя, то придешь к ужасающе ошибочному заключению. Ты сделаешь вывод, что иногда Я добр, а иногда нет. Но если в качестве свидетельства Моей доброты ты примешь то, как все станет однажды, если поразмыслишь над значением Моей смерти, то осознаешь, что все зло этого мира – включая мужа Анны, твою личную проблему (о которой Я знал еще до того, как ты доверился своему другу) и голодающих детей в Сомали – не больше способно победить Мою доброту, чем ребенок способен побороть мужчину. Если ты разовьешь в себе уверенность в Моей доброте, то сможешь жить так, как жил Я. Когда Я висел на кресте, Я думал о других, а не о Себе. Я не защищался ни от чего, Я просто выражал любовь к Отцу и готовность следовать Его замыслу. И Я никогда не преступал требования поклоняться Ему. Ты тоже можешь научиться этому, даже окруженный со всех сторон проблемами.

ПРИРОДА, УГОДНАЯ БОГУ

Иногда послание доходит до нас. Когда это случается, то начинаешь осознавать, что нет ничего более важного, чем обрести Христа и стать как можно больше похожим на Него. И когда страстное желание отдавать затмевает собой эгоизм, то желания быть тем, чем я не являюсь, отступает. Когда сомнение уступает место благоговейной уверенности в Божьей доброте, эта несчастная порочная природа ослабевает, осыпается и в конце концов падает. Проблемы, проистекающие из требования направить жизнь по желаемому мной руслу, медленно отступают.

Проступают черты божественной природы. Мы ощущаем, что в душе появились начатки цельности и чувства осмысленного существования. Теперь нам уже не так важно, нравимся мы людям или нет. Но что я могу сделать, чтобы это происходило чаще и затрагивало меня глубже? Каким образом это должно происходить в моей жизни, в жизни Анны, в вашей жизни?

Ответ не ограничен рамками очевидных требований молиться, читать Слово, общаться с христианами и помогать ближним. Если выполнение этих требований не становится для человека шансом встретиться с Богом, то они пусты. Ответ простирается дальше совета сходить в психологическую консультацию. Речь пойдет о сверхъестественных силах, которыми мы не можем манипулировать, им можно только доверять

РАЗГОВОРЫ, КОТОРЫЕ ВОЛНУЮТ И УВЛЕКАЮТ

Чтобы преодолеть проблемы и обрести Бога, требуется свежий взгляд на понятие христианской общины. Необходима также готовность войти в эту общину. Нам нужно научиться по-особому разговаривать друг с другом. Во время разговоров мы должны признаться друг другу в том, насколько сильно в нас стремление манипулировать и обороняться, насколько мы корыстолюбивы. Разговоры должны также побуждать нас оказывать друг на друга положительное влияние, с радостью выявлять и развивать неповторимость каждого, пребывать в спокойной и непоколебимой уверенности в доброте Бога, независимо от обстоятельств.

Когда общество живо, конфликты порой кажутся неразрешимыми, а трудности непреодолимыми. Но если мы будем по-прежнему активны, то возможность обрести Бога никуда не денется. Мы не должны уступать искушению найти убежище в поверхностной болтовне, которая на самом деле есть молчание. Надо продолжать говорить. Наши слова должны нести в себе какой-то смысл. Они должны открывать самые постыдные истины о нас.

Самые богатые смыслом разговоры всегда содержат в себе историю. Жизнь каждого из нас – это драматическое повествование о том, каким образом страстный, беспокойный, ограниченный и вечно ставящий перед собой какие-то цели человек управляется со своей жизнью. В это повествование неизменно вплетаются трагические рассказы о том, как мы использовали людей, как оборонялись от них и как поклонялись самим себе. Все это происки нашей внутренней порочной природы.

Но неизгладимая печать нашего Спасителя удостоверяет, что в повествовании будут упомянуты и благородные стремления. Обычно они принимают вид почти неощутимого подтекста. Но тем не менее они есть и отрицать это невозможно. Хорошие желания, лежат ли они под спудом правящих нами плохих желаний или выходят на свободу и становятся движущей силой, не приносят никакой пользы и ничуть не похвальны, если только не черпают свою энергию из уверенности в Божьей доброте.

И рассказчик и слушатель должны чутко прислушиваться к тому, как сомневающаяся душа бьется, пытаясь понять, откуда она и что с ней происходит. Горячее желание поможет им увидеть, какие Бог предпринимает шаги, чтобы раскрепостить людей и дать им свободу дарить, жить и поклоняться. Обычно разговоры, ведущие к более глубокому осознанию нами Бога, сначала огорчают нас и разрушают в нас плохое, а затем ведут к хорошему.

К людям можно обращаться вежливо («Привет! Как дела?»), по-деловому («Не мог бы ты встретить меня в аэропорту?») или с позиций обсуждения важных вопросов («Как старейшины, мы должны определиться в своей реакции на тревожные новости»). Никто не может вызвать в вас большего раздражения, чем начинающий консультант, превращающий нормальные разговоры в терапевтические сеансы. Бесцеремонное копание в мотивах и отягощающее выражение заботы портят вежливые, деловые и важные разговоры.

Но в жизни хорошей общины тем не менее бывают и серьезные моменты, во время которых обсуждается качество наших взаимоотношений с Богом, с другими людьми и с самим собой. У каждого из нас есть друзья. Они хорошо нас знают и беспокоятся о нас. Они живут достаточно честно и не стремятся решать вопросы без ответов. С такими друзьями мы довольно часто бываем слишком откровенны, и это делает нас неудобными.

Обедая с добрым другом, вы можете испытать желание упомянуть о трудностях, возникших у вас с сыном. Спросите друга, готов ли он выслушать рассказ о тревогах вашей семьи. Рассказывая, больше концентрируйтесь на том, как вы общаетесь с сыном, а не на его проблемах и недостатках. Может быть, вы чересчур критичны или сильно давите на него? Может быть, вас легко контролировать?

Если не бывает таких моментов, когда сами основания

наших взаимоотношений, которые мы продолжаем

поддерживать только из-за Христа, разрушаются,

то это явное свидетельство, что мы строим

непрочные взаимоотношения.

Располагайте других к тому, чтобы они рассказывали вам свои истории. Задавайте вопросы, побуждающие людей задумываться о пережитом и вспоминать сцены из своей жизни, а также вопросы, провоцирующие глубокие чувства. «Что вы испытывали, войдя в эту больничную палату?» «Что вы сказали сами себе в ответ на сообщение отца, что он собирается разводится с вашей матерью?» «Кому вам больше всего нравилось рассказывать хорошие новости о своей новой работе?»

Хорошие разговоры часто вызывают беспокойство и огорчают. Они касаются самых важных и волнующих человека тем. Он говорит с особым оттенком в голосе, который заставляет других насторожиться. Они вновь заставляют вспомнить боль от жестокого упрека друга или пренебрежения родителей. Хорошие разговоры часто выводят на поверхность страх и гнев, скрывающиеся под покровом теплых отношений. Если не бывает таких моментов, когда сами основания наших взаимоотношений, которые мы продолжаем поддерживать только из-за Христа, разрушаются, то это явное свидетельство, что мы строим непрочные взаимоотношения.

ЧЕСТНЫЕ РАССКАЗЧИКИ

Позвольте мне описать процесс, о котором я хочу рассказать в этих заключительных главах, процесс обретения Бога в общине честных рассказчиков.

Я работаю с шестью сотрудниками. Мы все с уважением относимся к друг другу; но мы несовершенны, порой мелочны, время от времени даже странны. Наша любовь к Богу не настолько сильна, чтобы мы могли полностью контролировать свои безнравственные желания.

Мы собираемся еженедельно и общаемся в течение двух часов. Недавно я пришел на собрание, а на сердце у меня был камень. Я не вполне владел собой, испытывал гнев и отчаяние. Я не хотел сообщать о своих неприятностях, но остальные почти сразу же ощутили мрачность моего настроения. И тем не менее никто не сказал мне ни слова. Никто не выражал активного интереса, не утешал меня, не пытался выяснить, в чем дело. И я так и не признал открыто, что мне было тяжело. Я не пригласил их обсуждать мои заботы.

Мы пытались как-то заполнить время: обсудили дела, проголосовали по спорным вопросам, пошутили. Но никто не говорил о том, каким раздражающим и угнетающим образом мое настроение действуют на всю группу. В конце я объявил, что не намерен больше посещать бесполезные собрания, на которых переливают из пустого в порожнее. Я сказал, чтобы тот, у кого есть четкая повестка на следующее собрание, распространил ее среди остальных и был готов вести это собрание. Мы должны дорожить каждой минутой. Моими последними словами были: «Я лучше останусь в постели, чем встану непонятно для чего».

Когда мы расходились, напряжение висело тяжелым облаком. Все кипели от злости. Я чувствовал себя одновременно и обиженным (никто не захотел узнать, что со мной происходит) и самодовольным (на собраниях следует ставить себе четкую цель и беречь время). В течение некоторого времени негодование придавало мне сил.

В эту ночь мне захотелось все бросить. Первоначальное гневное отчаяние переродилось в нигилизм. Я не видел никакого смысла в том, чтобы продолжать работать с этими людьми, да и вообще с кем-либо. Они были хорошими сотрудниками, я знал, что лучшего коллектива и быть не может, но нас ничто не связывало. Я знал, что в этом отчасти были виновны все, но не мог в точности определить проблему и придумать решения. Можно было поговорить о своем гневе, но я это делал раньше. Подобно многим другим, проходящим через похожий период напряжения в отношениях, я не видел никакого смысла в обсуждениях. Все казалось безнадежным. Я хотел уйти.

По-прежнему захваченный этими мыслями, я лег спать, но никак не мог заснуть. Я молился, просил Бога, чтобы Он дал мне способность познать Его, позволил ощутить Свое присутствие, возродил ощущение посланничества, придал сил.

Но ничего не произошло. Небеса молчали. Дух, как я теперь считаю, скорбел из-за моей трусливой гордыни. Бог не позволил бы мне найти Его, если бы я продолжал искать оправдания для своего желания разрушить отношения со своими братьями. Обретение Бога и жизнь в общине неразрывно связаны. Нельзя стремиться к одному, при этом не стремясь к другому. Отчаянная молитва, суровый пост и часы, проведенные за изучением Слова, не убедят Бога открыться, если при этом мы игнорируем межличностные конфликты. «Кто любит брата своего, тот пребывает во свете, и нет в нем соблазна; а кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме, и во тьме ходит, и не знает, куда идет, потому что тьма ослепила ему глаза» (I Ин. 2:10–11).

Через несколько дней один из сотрудников сообщил нам, что располагает необходимой повесткой на следующее собрание. Я не хотел идти, но поставленное мною условие было соблюдено. Я явился. Остальные пришли тоже. За исключением одного – он заболел. Я завидовал ему.

Когда повестка дня была оглашена, я обратился к ее автору. Я понял, что он явно нападает на меня, отраженные в повестке планы ясно это доказывали. Двум другим я сказал, что ощущаю зарождающийся среди нас дух соперничества. Я имел в виду их планы служения, параллельного моему.

Я знал, что бросаю бомбы. Однако, как только я их бросил, срочный телефонный звонок положил конец нашему собранию.

Мы вновь собрались через пять дней. Мы договорились открыто обсудить влияние, которое оказываем друг на друга. Я называю это рассказать историю своего настоящего. Вместо обсуждения непосредственного конфликта мы решили поговорить о том, каким образом стиль нашего общения провоцировал сильные отрица­тельные эмоции.

Один из тех, со стороны которого я ощущал дух соперничества, сказал, что я использовал его в своих интересах. Мне и в голову не приходило, что он испытывает такие чувства. Я не имел понятия, какие мои поступки могли их породить. Некоторое время мы довольно беспорядочно обсуждали этот вопрос. В конце концов я осознал, что внутри меня поднимается какая-то волнующая сила. Эта сила заставляла меня обороняться, чтобы каким-то образом объяснить и оправдать свои поступки. Я любил этого человека. И я обидел его. Когда я признался в этом самому себе, то испытал глубокую скорбь. Что-то внутри меня изменилось. Казалось, нет на свете ничего более важного, чем мое желание исправить свое отношение к нему. Я облек этот внутренний порыв в слова. Это был хороший момент. Но была в нем какая-то незавершенность.

Желание больше любить его, в какой-то момент выраженное, отворило двери в сокровенные части моего «я». У меня не было намерения использовать своих друзей, и я чувствовал себя обиженным недостатком доверия с их стороны. Мне было одиноко. Надежда оставила меня. Я попытался выразить эти чувства словами. Так я начал рассказывать историю своей внутренней жизни, повесть о человеке, жаждущем недостижимого. Я начал это так: «Мне кажется, что многие меня уважают, но немногие любят».

Другой сотрудник спровоцировал меня продолжить рассказ. Он сказал, что из десяти самых важных для него высказываний, которые он слышал в течение всей жизни, пять принадлежат мне. Пока он говорил, я трепетал от боли. «В этом-то все и дело, – сказал я. – Меня ценят за способность помогать, но когда наступает время повеселиться, никто не вспоминает обо мне».

Когда я произнес это, тяжелые воспоминания нахлынули на меня: вот вечеринка, на которую меня не пригласили. А ведь эту вечеринку устраивала пара, чей брак, по их же словам, спас я. В нашем окружении были приглашены все, кроме меня и моей жены. Почему? Вот другое воспоминание: после одной необычайно драматичной консультации, которую я провел вместе со студентами, все столпились вокруг моей пациентки. А я в это время медленно выходил из кабинета, изнуренный, никем не замечаемый, одинокий.

Но даже под тяжестью сокрушающего одиночества я ощутил странную вспышку радости. Я могу описать это только как ощущение бытия, восторг жизни. Я существую. Я живу в падшем мире. И в нем, подобно всякому честному человеку, я чувствую себя одиноким. Но мне придает жизненную силу нечто, что я могу предложить и другим. Никакая боль и никакая утрата не в состоянии лишить меня этого. Чудом благодати, я могу продолжать жить как человек, преданный цели несравненно более высокой, чем избавление от одиночества. И я могу смотреть в лицо одиночеству и обидам. А иногда меня трогает нежность со стороны других людей. Она вселяет в меня надежду.

Но этого бывает недостаточно. Коллеги почувствовали мою боль. Их глаза засияли состраданием, они сочувствовали мне. Между нами возникло единство, но посреди этого единства мы с новой силой осознали, насколько слаба наша любовь друг к другу.

Это побудило нас поделиться сокровенными историями наших душ. Наша потребность в цели большей, чем мы сами, заставила нас умолкнуть. Все наши невзгоды, взаимная зависть, размолвки показались пустяком по сравнению с тем величественным, контуры которого проступали все яснее и яснее. Мы нуждались в общении с Тем, Кто мог бы рассказать нам более чудесную и более поразительную историю, чем все те, которые нам когда-либо доводилось слышать. Нам нужен был Тот, Кто помог бы нам пройти через по-прежнему нерешенные проблемы к цели грандиозной настолько, что все остальные по сравнению с ней казались жалкими карликами.

Мы начали говорить о своей преданности Богу. Казалось, никакие другие темы уже не важны. Мы ощущали себя маленькими, но исполненными надежды. В комнате воцарилась атмосфера поклонения. Мы находились под впечатлением величия и исключительности Бога. Некоторое время мы наслаждались сладким ароматом поклонения, а затем завершили собрание. Нельзя сказать, чтобы мы приняли много решений. Между нами возникли серьезные конфликты, и они по-прежнему требовали своего разрешения. Но мы покидали комнату с обновленным желанием отдавать друг другу, вносить свои неповторимые лепты в созидание Тела Христова и жить ради славы Кого-то, более великого, чем мы.

Мы рассказали историю своего настоящего, историю о том, как мы взаимно подвели и обидели друг друга. И наши признания взломали двери наших сердец, и на волю вырвалась страсть дарить. Мы поведали полные разочарований и одиночества истории своей внутренней жизни. И тогда боль уступила место страсти к жизни. Мы рассказали сокровенные истории своих душ. Они были о том, как мы хотим спокойно положиться на Божью силу. А затем пришло время поклонения.

СТРАСТЬ, УГОДНАЯ БОГУ

Бог открывается тем людям, чья страсть к Нему заставляет их чувствовать себя чрезвычайно неловко, когда они чем-то обижают Бога или заставляют Его скорбеть. Это происходит не только потому, что они боятся возмездия, скорее всего, это связано с их желанием быть близкими к Богу Угодная Богу страсть развивается, когда мы не отворачиваемся от горьких истин и честно признаем то, как мы общаемся с другими людьми и Богом. Мы узнаем правду и хотим вести себя иначе. Дурные, правящие нами страсти разоблачаются, а лежащие под спудом хорошие – пробуждаются, когда мы рассказываем свои истории друг другу в присутствии Бога. При этом мы должны сознательно решить для себя, что будем открыты для Его работы, чтобы разрушать старое и созидать новое.

Рассказывая историю своего настоящего, историю, в которой ярко проявляются наша решимость уцелеть в мире без доброго Бога и выявляются наши способы общения с миром, полным разочаровывающих нас людей, мы распознаем и разбиваем толстую скорлупу, которой сами себя окружили. Нас теперь манит возможность глубокого общения с людьми. Мы хотим общаться не ради того, чтобы что-то получить от них, а ради них самих.

Затем мы рассказываем историю своей внутренней жизни. Она показывает, как мы требуем от людей помощи, основываясь на том, что Бог нам не помогает, и как, получив отказ, начинаем их ненавидеть. Тогда мы распознаем и подрываем свое упорное стремление защититься. И нас начинает привлекать возможность жить, ни на что не притязая и не обороняясь от окружающих.

Наша сокровенная история души показывает наше сомнение в Божьей доброте, гнев и страх, возникающие из-за того, что Он не приходит на помощь. Когда мы рассказываем ее, мы осознаем и уничтожаем отравляющий всякую радость страх и безумный гнев по отношению к Богу, Чья доброта не гарантирует нам незамедлительного комфорта. Осознав реальность сомнений, гнева и страха, мы со здоровым стыдом понимаем, как неуместно сомневаться в Его любви, как отчаянно мы жаждем довериться Ему и как трудно и плохо называть Его злым. Мы понимаем, что все определяется нашей верой или неверием в Его благодать. И поняв это, мы открываем для себя основу веры, которая уже была заложена в наших сердцах.

Как недавно сказал один мой друг: «Когда дела плохи, я разгневанно предполагаю, что Бог плохой. Но стоит мне признаться самому себе в своих мыслях, и я понимаю, что сам не верю этому. Почему-то гнев по отношению к Богу придает нам ощущение собственной силы. Но когда признаешь, что на самом деле Он добр, это дает ощущение внутреннего мира».

Рискуя свести нечто столь дивно таинственное и непредсказуемо текучее, чем является хороший разговор, к механическому поэтапному процессу, я сгруппировал свои мысли в диаграмме.

Чтобы рассказать свою историю, необходимо мужество. Чтобы открыть Богу столь часто управляющие нами греховные страсти, требуется смирение. Мы жаждем узнавать Его все больше и больше, когда позволяем себе почувствовать, как сильно хотим стать Божьим орудием добра в жизни других людей и узнать источник руководства, который избавит нас от тревог и даст отдохнуть. Надо рискнуть: поверить, что Он добр, и рассказать свою историю. Взирая на свои безобразные страсти, надо положиться на Его благодать; надо верить, что Он позволит нам найти Его. А вера доказывается тем, что мы вверяем Ему свои самые закоренелые и отвратительные страсти.

	РАЗРУШАЮТ	ПРИВЛЕКАЮТ
История нашего настоящего (подход к людям)	Эгоцентризм Черствость; нечуткость; недостаток сострадания; стремление манипулировать; эгоцентризм.	Стремление отдавать Влияние такого человека подобно благословению; он прибегает к своим ресурсам, чтобы оказывать положительное влияние на других; хочет чтобы у других всё было хорошо.
История нашей внутренней жизни (противоядие от боли)	Самозащита Решимость уцелеть во что бы то ни стало; обороняющаяся зависимость; для защиты своего «я» от боли человек прибегает к внутренним ресурсам.	Жизнь и рост Мужество жить; исследование себя с целью выявить свою неповторимость, которая может послужить благой цели.
Сокровенная история нашей жизни (отношение к Богу)	Служение себе Страх перед истинной и перед будущим; гнев по отношению к Богу, не предоставившему более надёжные гарантий; сомнения в Его доброте.	Поклонение Мужество жить, основанное на уверенности в Божьей доброте; живущая в душе сокровенная радость от существования Бога, Которому мы можем доверять и Которому принадлежим.

 

ИСТОРИИ, КОТОРЫЕ СПОСОБСТВУЮТ РАЗРУШЕНИЮ ПЛОХОГО И ПРИВЛЕКАЮТ К ХОРОШЕМУ

Наша жизнь состоит из рутинных обязанностей и привычных действий: каждое утро в 6:30 мы автоматически варим себе кофе; раз в месяц оплачиваем счета; каждый вторник обедаем с одним и тем же другом. Мы болтаем, читаем газеты, ссоримся, ходим по магазинам, едим, смотрим телевизор, работаем и играем. Мы ходим и церковь, один раз в неделю посещаем занятие по изучению Библии, молимся, слушаем христианскую музыку и покупаем книги в христианском книжном магазине. Некоторые из нас регулярно самостоятельно изучают Священное Писание; мы учим детей в воскресной школе; мы проповедуем Христа неверующим друзьям; мы жертвуем временем и деньгами, чтобы служить Господу.

Но очень немногие из нас разговаривают друг с другом. Мы играем словами. Конечно, порой не обходится и без горячего словца и сплетни. А иногда мы произносим нежные или религиозные слова. Но редко бывает так, чтобы кто-нибудь из нас сел и внимательно выслушал историю другого. Если это и случается, то длится не очень долго: за несколько месяцев набирается в обшей сложности не больше десяти-двенадцати часов.

А если мы все-таки делимся друг с другом своими историями, то делаем это, чтобы лучше понимать друг друга, а не с целью открыть для себя Бога. Мы говорим то, что, по нашему мнению, собеседник хочет услышать. Мы открываем те свои черты, которые покажут нас в выгодном свете. Однако если бы мы рассказывали свои истории, стремясь лучше узнать Христа, они были бы другими. Мы испытывали бы большее смятение и гораздо больший страх и рассказывали бы их с несравненно большим смирением.

На собраниях групп психологической помощи поощряются честные, а иногда и очень подробные рассказы. Предполагается, что это поможет наладить наши исковерканные жизни и развить умение слушать. Но эти собрания слишком часто превращаются в мастерские по изготовлению нарциссистов. Они способствуют непомерному возвеличиванию «эго». В результате людей бол

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: