 |
Мальчики и невербальная любовь
|
|
|
|
Кроме совместной деятельности с сыном, папа может передавать ему свою любовь, делая что-то для него, через невербальные жесты. Джером, сорокалетний афроамериканец и отец двух мальчиков, вспоминает о своем отце: "Мы никогда особенно не говорили... потому что мой отец никогда не был разговорчивым. Важно было то, что он делал. Я помню, когда я был маленьким, я иногда чувствовал себя настолько растерянным и беспомощным, что оставалось только уйти в свою комнату и плакать. Вскоре после этого я слышал стук в дверь, и я знал, что это папа".
- Что твой отец говорил, когда входил к тебе? - спросил я.
- Он не говорил ничего,- ответил Джером. - Не говоря ни слова, он просто садился рядом со мной на кровать и начинал нежно гладить меня по спине. Это было сильное, успокаивающее чувство, как будто он знал, что именно я испытываю. Никому из нас не нужны были слова. Я не думаю, что мы могли бы говорить, на самом деле. Но я знал, что мой папа рядом со мной, что ему не все равно. Его уже нет, он умер от рака, когда мне было пятнадцать. И сейчас, когда я думаю о нем, я всегда вспоминаю те поглаживания по спине. Ему не нужно было говорить: "Я люблю тебя". Каким-то образом я просто всегда знал это.
Я был тронут историей Джерома и сказал ему, что я понимаю, почему это поглаживание по спине столь памятно ему. Он потом рассказал мне о том, как служил солдатом во Вьетнаме. Он был на передовой, и дозорные выходили на ночные задания, рыли окопы и лежали в них по двое или по трое, дожидаясь в засаде врага. Это время ожидания было настоящей пыткой, напряжение становилось невыносимым, а люди должны были молчать, чтобы не навлечь огонь противника. Поскольку Джером и его товарищи не могли говорить, все, что они могли сделать, чтобы поддержать друг друга и облегчить боль,- это похлопать друг друга по спине. Это воскрешало в Джероме память об ощущении отцовской любви и безопасности, которых он не испытывал уже долгие годы. Сегодня, когда у его собственных мальчиков выдаются тяжелые дни или возникает размолвка с подростком на почве влияния и контроля, он часто дожидается вечера, тихонько стучится к ним в дверь и спрашивает, не хотят ли они, чтобы он погладил их по спине. И они ни разу еще не ответили: "Нет".
|
|
|
Родительство в команде. Зачем отцу поддерживать мать
Папы также косвенно укрепляют свои отношения с сыновьями, поддерживая отношения мальчиков с матерью. Действительно, важный компонент эффективного отцовства - это способность непринужденно включаться в отношения сына с матерью и вовремя отстраняться от них. Это важное умение - знать, когда следует спокойно вмешаться и помочь и матери, и сыну, если, например, спор становится слишком горячим, и когда надо отойти в сторонку и дать им разобраться между собой; или в нужный момент - когда отец и сын уже поспорили - выйти из игры и дать маме шанс найти решение (один коллега однажды назвал это "командным родительством" по аналогии с командным реслингом).
Матери и отцы должны сдать свои тендерные крепости и прийти к обоюдно удобным договоренностям в воспитании сына. Одинаково необходимо, чтобы отцы были физически и эмоционально вовлечены в жизнь семьи и выделяли время для помощи своим женам и детям, и чтобы жены помогали мужьям учиться уходу за младенцем или общению с маленьким ребенком. Мужчинам надо признать, что женам есть чему научить их, когда дела касается ухода за младенцем. В то же самое время, жены должны признать, что мужская роль в родительстве может быть достойным дополнением женской.
Как обсуждалось в предыдущей главе, матери и женщины играют центральную роль в адаптации маленьких мальчиков и подростков к маскулинности. Но один из ключевых моментов связи матери и сына - это понимание отцом, когда и как можно вмешиваться в отношения мальчика с матерью. В идеале, роль отца в воспитании сына-подростка - не подталкивать его поскорее "встать на ноги", стать независимым от матери. Наоборот, отцам нужно выстроить баланс: поддерживать растущее в мальчике чувство независимости, ощущение собственного Я и продолжающуюся необходимость контакта с обоими родителями, так как аспект "мы" - это также естественная и важная часть зрелой мужественности. Пока мальчик исследует границы автономии, он должен знать, что он всегда может вернуться назад к отцу и матери за любовью, поддержкой и близостью, чтобы сохранить связывающую их нить.
|
|
|
Что мешает отцовству
Начиная с раннего возраста, когда преждевременное разлучение с матерью приводит к кризису и одновременно дает шанс отцу и сыну, многие хорошие отцы - даже если они мечтают стать частью жизни своих маленьких сыновей - обнаруживают, что они не в состоянии быть теми наставниками-мужчинами, которые необходимы мальчикам. Эта сложность вызвана рядом факторов, некоторые из них внутренние (например, то, насколько мужчина уверен в своих способностях быть отцом), некоторые - внешние (насколько естественно мама принимает его отцовство). Некоторые из этих факторов преодолеваются легко, некоторые - сложнее.
Если у папы не было папы. "Голод по отцу"
Во-первых, многим отцам трудно включиться в родительство, потому что, будучи детьми, сами они были лишены отца, который искал бы такого рода близости. "Трудно быть отцом,- сказал мне Стивен, один из отцов, участвовавших в моем проекте,- потому что нередко наши собственные отцы были совсем не такими, какими мы бы хотели их видеть, и у нас было мало ролевых моделей".
Изучая мужскую сексуальность, социолог Шер Хайт обнаружил, что в его выборке из более 70 тысяч мужчин почти никто не смог сказать, что он близок с отцом. Аналогично, Джек Стернбэк, психолог из Массачусетса, недавно установил в неформальной беседе с 71 клиентом, что почти у четверти из них не было отца, еще у 40% были отцы, которые отсутствовали психологически или эмоционально, и 15% отцов вызывали у своих сыновей чувство страха и опасности. Эта статистика выглядит еще более ошеломляющей, если взглянуть на афроамериканцев. За период с 1970 по 1994 г.г. количество чернокожих детей, растущих в неполных семьях, почти удвоилось, и к 1994 г. 60% чернокожих детей жили в семье с одним родителем.
|
|
|
Детство без отца или с неэффективным отцом неизбежно оставляет след. В недавнем исследовании большинство мужчин-участников говорили, что они хотели бы "быть лучшими отцами", чем их собственные.
Эту неудовлетворенность, с которой жили поколения мужчин и о которой говорят отцы, психиатр Джим Херцог назвал "голодом по отцу". Но когда мужчины говорят, что они хотели бы быть лучшими отцами для своих сыновей, чем их собственные отцы по отношению к ним, я верю, что это не пустая риторика или попытка компенсировать свой собственный детский голод, а искреннее желание, исполнение которого порой сопряжено со сложностями.
Отсутствие отца можно связать с целым комплексом мальчишеских проблем: сниженной самооценкой, депрессией, преступностью, жестокостью, правонарушениями, организацией преступных группировок, академической неуспеваемостью и сложностями в эмоциональной сфере. Но также эта нехватка представляет мальчикам деформированную модель родительства - она учит их тому, что это допустимо - не иметь отца, который участвует в жизни семьи. Мальчика, выросшим с такой моделью, в будущем, когда они сами станут отцами, бывает трудно чувствовать себя уверенно в роли родителя, что не удивительно.
Таким мужчинам - мужчинам, чьи отцы не были рядом с ними - важно предпринять несколько шагов. Во-первых, этим папам надо проводить время с другими отцами. Это может быть совершенно неформальное общение с друзьями и другими семьями по соседству или можно присоединиться к клубу отцов при школе, церкви, синагоге или общественном центре. Точно так же, как многие женщины объединяются в группы поддержки в работе, родительстве и по другим поводам, многие отцы - особенно молодые отцы или отцы, чьи папы либо отсутствовали, либо "не были здесь" - извлекут много пользы из рассказанных историй, идей и забот других отцов. В дополнение к этому, отцам надо стараться учиться у своих жен. Наблюдая за тем, как мама разрешает разные ситуации с мальчиком и "переводя" ее подход на "отцовский язык", отец часто обретает уверенность и знания, необходимые для того, чтобы справляться, когда настанет его очередь нести ответственности за сына. Наблюдение и учеба у мамы не только помогает папе стать увереннее, это еще и маме дарит порцию его любящего внимания и таким образом сближает маму и папу.
|
|
|
"Мать на страже"
Хотя мать и отец могут становиться ближе друг другу в родительстве, иногда они попадают в ловушку, которая разъединяет их и в итоге им труднее ощущать себя хорошими родителями. Некоторым отцам трудно принимать деятельное участие в заботе о своих сыновьях, если их жены занимают неосознанно позицию "вратаря". Как мы обсуждали в предыдущей главе, это случается, когда матери, из самых лучших побуждений, бессознательно делают свою связь с сыновьями настолько тесной, что для отца просто не остается сколько-нибудь значимого места - эмоциональные "ворота" уже закрыты. Это обычно проявляется в мелочах, как, например, когда мама передает ребенка отцу в неподходящий момент и говорит: "О, дорогой, не держи его так" или "Его не так надо качать". Часто отец, который и так чувствует свою неуместность, спешит отдать сына обратно жене и отойти. Его воображаемые или предполагаемые недостатки вызывают у него чувство стыда, и он избегает последующих контактов с сыном. В мире, где мужчины и женщины все чаще делят традиционные сферы влияния друг друга и часто вносят равный финансовый вклад, вполне объяснимо, что некоторые женщины стремятся, порой не отдавая себя в этом отчета, сохранить за собой контроль за исторически женской областью домашнего хозяйства и ежедневного родительства. Это может вызывать заметную напряженность и жертвенность, особенно у тех амбициозных женщин, которые и так жонглируют гирями "работа" и "дом". Но это может оказать и совершенно ненужное и прискорбное воздействие на отцов, особенно на тех, чьи отцы не были слишком заботливы: они будут чувствовать себя испуганными, неумелыми и нежеланными.
Способ избежать такой ситуации состоит из трех частей. Во-первых, очень важно маме уметь отделять те поручения, которые потребуют дополнительных инструкций, от тех, с которыми отец справится. Например, если ребенок находится на искусственном вскармливании, а не на естественном, папе надо показать, как разводить смесь в первый раз. Но если он уже освоил эту задачу и хорошо с ней справляется, вероятно, нет нужды инструктировать его снова, когда придет время кормить ребенка. Второй полезный шаг: мама и папа делятся всем, что они узнают о родительстве. Если двери коммуникации широко открыты и это "обучение" происходит на взаимной, позитивной, постоянной основе, оба родителя могут научиться новым подходам без того, чтобы думать, будто другой ведет себя покровительственно или излишне критично. Так, вместо того чтобы говорить: "Милый, ты убьешь его, если будешь так хлопать его по спинке",- более грамотный родитель может сказать это иначе: "Знаешь, милый, посмотри, какой удобный способ я нашла помогать ему срыгнуть. Это очень просто и отлично работает". Наконец, я считаю хорошей идеей, когда у каждого родителя есть свое время наедине с ребенком, чтобы каждый чувствовал себя увереннее в своей родительской роли. Так, если надо покормить малыша или успокоить, когда он плачет, иногда самое лучшее - это взять задачу на себя одному из родителей, в то время как второй дает ему возможность решить ее самому, без свидетелей. Когда у отца есть такой опыт как "сделай и научись сам", проблема "мать на страже" часто испаряется, поскольку отец и мать начинают доверять себе и друг другу.
|
|
|
Еще одна помеха полноценному отцовству. Роль "добытчика"
Подобно тому, как некоторые мамы неосознанно встают в позицию "вратаря", многие отцы вовлекаются в параллельный бессознательный процесс, начало которого приходится на время появления первенца и продолжается первые годы жизни малыша. Я называю это "отец-добытчик". Мое исследование показывает, что молодые отцы часто чувствуют, что быть хорошим родителем - это быть успешным "кормильцем", "отцом семейства", работать не покладая рук, чтобы заработать больше денег и достичь карьерных высот, чтобы обеспечить комфортабельный дом для своей жены и сына.
Но у этого стремления есть и оборотная сторона. Как сказал мне один руководитель: "Я думаю, что на самом деле я порой сбегаю на работу. Я знаю, как собрать команду и написать бизнес-план, но поменять памперс малышу или поговорить с сыном о его переживаниях? Его маме это так хорошо удается, а я чувствую себя тупицей".
Хотя подобное поведение на самом деле для многих отцов является частью инстинктивной программы, это определенно противоречит желаниям большинства женщин и определенно противоречит тому, чего хотел бы мальчик. Матери говорят, что больше всего в период раннего детства сыновей их расстраивает эмоциональная отстраненность отцов. И в моем опроснике для отцов, многие из них сожалели о том, что у них нет времени на общение с сыновьями. Все выглядит так, будто мужья жертвуют собой ради жен, а жены приносят жертвы ради них, причем эта взаимная жертвенность не отражает их подлинные желания и усиливает разобщенность.
Из этой затруднительной ситуации можно выйти двумя путями. Во-первых, отец и мать должны регулярно и открыто говорить о своем недовольстве друг другом. Если мать жалуется на эмоциональную отстраненность отца, когда они едут отвозить сына в колледж,- это уже слишком поздно. Если мама и папа регулярно следят за тем, насколько успешно их совместное родительство, говорят честно о том, как они могут разделить сферы ответственности в родительстве и о том, насколько хорошо (или плохо) обстоят дела, отцу будет значительно труднее заниматься исключительно "добыванием", так как любое его недовольство тем, как тяжело ему приходится работать, или любое ее недовольство, вызванное его отсутствием, будут известны.
Во-вторых, чрезвычайно важно, чтобы мать и отец вместе определились с тем, как именно они хотели бы работать, каковы их карьерные и финансовые цели, насколько для каждого из них важно проводить время с детьми и т.д. Часто оказывается, что оба родителя, например, готовы легко отказаться от расширения жилплощади или новой машины, если это означает, что они смогут провести больше времени с семьей. Но если нет таких разговоров о ценностях, каждый родитель может сформировать свое собственное, часто защищающее себя самого, мнение, вместо того, чтобы достичь взаимопонимания, основанного на общих цепях и стремлениях. Папа может круглосуточно работать, чтобы заработать на более просторный дом. Мама может продолжать смотреть на входную дверь каждый вечер в надежде, что папа придет домой пораньше и побудет с семьей (вместо того, чтобы думать о том, как заработать еще денег). Простым обсуждением того, что для них является более значимым, и определением того, к чему оба они стремятся, мать и отец смогут избежать трагедии, которая сопровождает схему "отец-добытчик".
Миф об отце-мачо
Кроме соблазна поддаться образу "отца-добытчика", для некоторых отцов препятствиями для участия в жизни своих сыновей могут служить те мифы о мальчиках, которые мы уже обсудили. Многие отцы боятся, что если они не будут следовать старому Мальчишескому кодексу и не будут строги со своими сыновьями, не будут с самого раннего возраста подталкивать их к независимости и решительности, то сыновья станут отверженными слюнтяями, а не "настоящими мальчиками", созданными для жизни в общем потоке. Этот страх тесно связан с собственным опытом отца, его представлением о том, что это такое - быть мальчиком, сыном. Исследования ясно показывают, что многие мужчины чувствуют себя "ранеными", когда речь заходит о том, какими были их отцы. Это могут быть болезненные воспоминания, и большинство мужчин приходит к тому, что прежде чем они смогут работать над тем, чтобы стать "отцами нового типа", им надо осмыслить эти воспоминания.
В то время как некоторую часть этой эмоциональной работы лучше проделать под руководством квалифгщированного психотерапевта или в группе поддержки отцов, отцы также часто могут сбросить смирительную рубашку пола всего лишь осознанным решением сражаться с ней. Вот, например, история Билла Сэндберга, которому удалось смело посмотреть в глаза своим внутренним "демонам", найти способ победить их и тем самым помочь одновременно и своему сыну, и себе самому избежать навязанных обществом жестких идей о мальчиках и маскулинности, а в процессе стать ближе как отец и сын.
Отец Билла был алкоголиком. Когда он напивался, он обычно становился тих и неприметен, и забывал про Билла. Несколько раз - редко, насколько Билл помнит,- его отец набрасывался на него с дикими криками, и раз или два ударил его веслом от каноэ. В дружеской беседе Билл рассказал, как он до сих пор помнит до мелочей, как однажды, когда ему было шестнадцать лет, он спросил родителей, можно ли ему пойти на курсы керамики в местном досуговом центре вместо секции футбола, которую он посещал каждую осень. Его отец, вероятно, беспокоясь о том, что могут подумать люди, не только запретил Биллу пойти на эти курсы, но как-то, напившись, начал донимать Билла вопросами о том, почему его интересует керамика и не думает ли Билл, что он может быть голубым. Билл защищался тем, что старался игнорировать порожденные мифами (и отчасти вызванные алкоголем) вопросы отца и тем, что забыл о лепке и сосредоточился на футболе.
Но сейчас, будучи гордым отцом четырнадцатилетнего Алекса, Билл признался, как тяжело ему было смириться с новым интересом его сына - живописью и скульптурой. Билл признал, что воспоминания об отце ожили и что он начал беспокоиться, по иронии судьбы, что, вероятно, Алекса ждут полные позора годы вместо полноценной "мальчиковой" юности. Билл также признал, что он чувствовал горькую зависть к Алексу, потому что его сын казался таким счастливым и беззаботным, когда занимался той творческой "ручной" работой, которую однажды запретили Биллу. Из-за своего раздражения Билл старался, как ни больно об этом думать, держаться подальше от своего сына.
"Как бы я на самом деле ни желал быть рядом с Алексом, в тот момент я чувствовал, что между нами выросла непреодолимая стена. Я знаю, что ему надо позволить делать то, что он хочет, но мне хочется накричать на него, когда он приносит домой свои скульптуры или картины. Кажется, будто ему все так легко достается, и порой я слышу слова моего отца и думаю: может быть, если я буду бездействовать, Алекс станет женоподобным. И я чувствую себя лицемером. Я знаю, что я должен любить своего сына, кем бы он ни был".
Соль этой истории заключается в том решении, которое Билл нашел для себя и для Алекса. Заручившись моей дружеской поддержкой и любовью и одобрением жены, Билл решил купить гончарный круг, печь для обжига и записаться на курсы по керамике для начинающих. Он также решил привлечь Алекса к своей учебе, чтобы Алекс мог днем после школы проводить сколько угодно времени в его гончарной мастерской, работая на круге. Долгое время отец и сын проводили чуть ли не каждый вечер в их домашнем "гончарном подвале", работая вместе. Теперь Билл не только подлечил раны, нанесенные ему в детстве его отцом, но и получил возможность заслуженно гордиться тем, как он смог преодолеть свои собственные иррациональные чувства к Алексу. А главное, он и его сын нашли хобби, в котором они оба преуспели и которым с удовольствием занимаются вместе.
Рыночная ошибка
Разумеется, не только внутренние переживания удерживают отца от эмоциональной близости с сыном. Традиционные представления общества о мужчинах и то, как организована во многих случаях их работа, часто не позволяют мужчинам найти достаточно времени и энергии, чтобы побыть с сыновьями. Несмотря на самые благие намерения, общество порой мешает отцам непосредственно участвовать в воспитании детей. Семейные программы преимущественно нацелены на женщин, и когда возможность предпочесть семью работе предоставляется мужчине, они часто не решаются из-за страха (основанного на реальном опыте), что этот выбор в пользу семейных радостей помешает их продвижению по карьерной лестнице.
Когда десять лет назад родилась моя дочь Сара, я работал в одном из достаточно лояльных заведений -учебной больнице при Гарвардской медицинской школе, где в то время не существовало "отцовского отпуска по уходу за ребенком", да и фактически, никаких программ для молодых отцов. Я помню, какое облегчение я испытал, когда коллеги в клинике по секрету сообщили мне, что я могу взять больничный, чтобы присутствовать при рождении моего дочери и быть рядом в первые месяцы ее жизни.
Действительно, одно недавнее исследование показало, что имеющие степень МВА мужчины, которые работают всего на два часа в неделю меньше, чтобы помогать растить своего ребенка, оказываются на карьерной лестнице на 20 позиций ниже, чем те мужчины, которые приносят своих сыновей в жертву работе. Такая социально детерминированная система удерживает мужчин от участия в семейных делах, и должна быть изменена, если в следующем поколении мы хотим видеть здоровых, любящих мужчин.
Другие внешние ситуационные факторы также могут разделить отца и сына. Когда модель семьи менее традиционная - например, когда мама и папа в разводе, и отец живет далеко, удовлетворить жажду контакта между отцом и сыном становится, несомненно, еще труднее. По предположительным подсчетам, из детей, рожденных в период бэби-бума, 59% сыновей будут жить без отцов как минимум часть своего детства. В 1990 г. более 36% детей жили отдельно от своих отцов, и среди этих отцов, которые не наблюдали за своими детьми, большинство начало терять связь с сыновьями в первые три года после отъезда из дома, порой уезжая навсегда. По данным переписи населения, в 1994 г. более 16 миллионов детей жили только с матерью, и 40% этих детей не видели отцов как минимум год. Даже в традиционных, полных семьях и отцы, и сыновья жаловались на то, что им не хватает совместно проведенного времени.
Но как бы ни ошеломляли нас печальные выводы из этой статистики, есть и хорошие новости. Например, если ранее исследования показывали, что большинство отцов проводит значительно меньше времени со своими маленькими сыновьями, чем матери, сейчас намечается изменение тенденции: участие отцов в делах семьи увеличилось более чем на 20 процентов за последние 10 лет. Сейчас отцы проводят приблизительно 30 процентов своего времени (при 70% материнского) в общесемейных занятиях. И если, анализируя статистические данные, мы вычтем из общего времени матерей то время, которое они тратят на домашние дела, лишь косвенно связанные с уходом за ребенком, такие как стирка детской одежды или покупки, получится, что участие отца в жизни детей пропорционально окажется еще больше.
Еще важнее то, что все больше и больше отцов - даже если их время вне работы очень ограничено - предпринимают решительные шаги навстречу близким отношениям и эмоциональной связи со своими сыновьями, используя все имеющееся у них время. Мое исследование показывает, что поскольку отцам по-прежнему непросто добиться баланса между работой и родительством, все большее значение приобретает не количество времени, которое они могут провести с детьми, а качество этого времени. Например, многие отцы, увлеченные и довольные своей работой - то, что я называю "удовлетворенные работой отцы" - могли непосредственно и положительно повлиять на самооценку и эмоциональную устойчивость сыновей. Один молодой адвокат в моем проекте, чрезвычайно загруженный и стремящийся стать партнером, всегда оставлял незанятым время для ужина со своим сыном в среду вечером и для завтрака в воскресенье утром. Это было особое время, священное, как религиозный ритуал, и никогда не нарушаемое, кроме экстренных случаев или болезни. Хотя нет сомнений, что для них обоих проводить больше времени вместе было бы еще лучше, и отец и сын чувствовали свою особую связь во время этих ужинов на двоих дважды в неделю. Благодаря тому, что такие "удовлетворенные работой отцы" проводят время со своими сыновьями качественно, они способы оказать огромное влияние на благополучие сыновей, несмотря на то, что много времени проводят не с ними.
|
|
|
