 |
Глава 21. Скатерть-самобранка
|
|
|
|
Б людо с пирожками исчезло. На его месте лежала аккуратно сложенная белоснежная скатерть, расшитая красными петухами. Именно такой Митя всегда и представлял себе скатерть-самобранку.
– Ой, это настоящая самобранка? – спросил Митя, все еще не веря собственным глазам.
– Настоящее не бывает! Я же тебе говорил, что в Великоигрании все самое настоящее, – сказал Авося.
Мефодий, который изо всех сил чувствовал себя настоящим, согласно кивнул.
– Вот ее-то я маме и принесу. Представляю, как она обрадуется!
– А чего ей радоваться? – спросил Авося.
– Как чего? Мама каждый день жалуется, что кухонная плита отнимает у нее уйму времени.
– А по-моему, твоя мама сама виновата, – рассудительно сказал Мефодий. – Я видел, она первая к плите пристает. Если бы она сама к ней не лезла, то плита бы у нее ничего не отнимала.
– Зато теперь мама к плите вообще может не подходить. Скатерть-самобранка все будет готовить. Тут любая мама в чудеса поверит!
– Сомневаюсь.
– Точно поверит, – сказал Митя.
Авося оценивающе посмотрел на скатерть и сказал:
– Может, твоя мама и поверила бы в чудеса, если бы скатерть на самом деле чего-нибудь готовила.
– Значит, это не настоящая самобранка? – разочарованно развел руками Митя.
– Конечно, настоящая, а не какая-нибудь сказочная, поэтому-то она и не будет готовить. Разверни – сам увидишь.
Митя поднял скатерть, но только он начал разворачивать ее, как чей-то незнакомый голос произнес:
– Нахал!
От неожиданности Митя выпустил скатерть из рук, и тут произошла совсем странная вещь. Один уголок скатерти завязался узлом, наподобие головки с хохолком, двумя другими она подбоченилась и кивнула в сторону Мити.
– Это я тебе говорю, скверный мальчишка!
|
|
|
– Ты чего обзываешься, – возмутился Митя.
– Я не обзываюсь, а называю вещи своими именами. Все мальчишки одинаково скверные, да еще и бестолковые. И я не позволю, чтобы каждый оболтус разворачивал меня.
Мефодий был удивлен не меньше Мити. Он привык верить Мите на слово, и если Митя говорил, что скатерть должна готовить, то именно это она и должна была делать. Но львенок убедился, что и очень ученый человек, который даже умеет писать по-письменному, иногда может ошибаться.
– Ведь скатерть-самобранку надо развернуть, чтобы на ней появились разные заморские яства. И нечего ругаться, – рассудительно сказал Митя.
– Ха-ха, оказывается, ты не только оболтус, но еще и невежда. Чему вас только в школе учат?
– У Мити в школе только четверки и пятерки, – заступился за друга Мефодий.
– Значит, это отвратительная школа, в которой происходят одни недоразумения. Даже последний тупица знает, что на то я и самобранка, что сама бранюсь, никто меня об этом не просит. И вообще, кто ты такой, чтобы встревать в разговор?
Это было уж слишком. Мефодий понял, что пришло время показать, что он настоящий лев, а заодно защитить честь своего друга и покрыть себя славой.
Неизвестно, как настоящих львов покрывает слава, но скатерть покрывает их полностью – в этом Мефодий убедился на собственном опыте.
Самобранка, хотя и умела отменно браниться, но драться, к счастью, не умела, поэтому как только Мефодий напал на нее, она сникла. Хохолок ее развязался, и она опустилась на траву, как самая обыкновенная скатерть, при этом полностью упрятав под собой отважного львенка.
Мефодий понял, что он в ловушке, но это его не испугало, в конце концов, он был настоящим львом. С удвоенной силой Мефодий напал на врага, все больше запутываясь в складках.
– Мефодий, подожди, сейчас я тебя освобожу, – сказал Митя, но только он прикоснулся к львенку, как тот отчаянно завопил:
|
|
|
– Ишь ты, она еще и кулаками дерется! Сейчас я ей покажу!
И Мефодий завертелся под несчастной скатертью, колотя ее что есть силы.
– Ах так! Ты еще и ногами пинаться! – кричал Мефодий, запутываясь все больше.
– Мефодичка, по-моему, она уже не пинается, – сказал Митя, присев на корточки и пытаясь высвободить своего маленького друга. Но чем больше он старался это сделать, тем отчаяннее сопротивлялся Мефодий.
Наконец Митя понял, что самому ему не справиться, и позвал Авосю, который все это время стоял в сторонке и наблюдал за происходящим с видом человека, чье кулинарное искусство не оценили, хотя он готовит гораздо лучше.
– Авося, убери эту противную скатерть, – взмолился Митя.
– Ты ведь хотел подарить ее маме, – сказал Авося.
– Я думаю, что мама не очень огорчится, если не получит такого подарка, – сказал Митя.
– Так и быть. – Авося взмахнул рукой, и скатерть исчезла.
Запыхавшийся Мефодий еще пару раз прыгнул, изображая страшную свирепость, но, увидев, что скатерти больше нет, сказал:
– Ее счастье, что она исчезла, а то я бы ей показал. – И, обессиленный, свалился Мите на руки.
– Ты сражался как настоящий лев, – сказал ему Митя.
От похвалы Мефодий пришел в себя.
– Для меня это пустяки, – скромно потупился он.
– Ну, кто вас гораздо лучше накормил? – спросил Авося.
– Ты, – вынужден был признать Митя.
– А что я говорил!
– Знаешь, хотя ты нас и накормил гораздо лучше, но почему-то все-таки очень хочется есть, – сказал Митя.
– Ну ты и обжора! Сколько можно есть? – пожал плечами Авося.
– Когда я вернусь домой, то буду есть все подряд, – сказал Митя. – Маме вовсе не придется меня упрашивать. Даже молоко пить буду, честное слово.
– А хочешь, пойдем на Молочную реку Кисельные берега? – предложил Авося.
Митя немного подумал и отказался. Было бы очень обидно утонуть в киселе – берега-то жидкие.
– А мама мне читала, что в далеких странах есть молочные деревья, и еще колбасные, и хлебные. Только на них хлеб не растет, – с сожалением сказал Митя.
– Чепуха! Что же тогда растет на хлебных деревьях, если не хлеб? Пойдем, сам увидишь, – сказал Авося.
– А куда мы пойдем? – спросил Митя.
– В Какнадовую рощу.
– В какую, в какую? – не понял Митя.
|
|
|
– В Какнадовую. Там все-все растет как надо.
Глава 22. Какнадовая роща
– А далеко эта Какнадовая роща? – спросил Митя.
– Вот за теми деревьями. Сейчас услышишь, – сказал Авося.
Митя хотел было спросить, как же можно услышать рощу, и вдруг услышал:
– ДИНЬ-ДОН, ТИЛИ-БОМ, ДЗЫНЬ!
– Что это? – спросил Митя.
– Какнадовая роща, – сказал Авося загадочно.
Друзья прибавили шагу. Чем ближе была роща, тем больше нарастал перезвон. Вскоре Митя увидел, что звенят бутылочки.
Это были не простые бутылочки, а те самые, что растут на бутылочных деревьях. Правда, больше эти деревья походили на огромные-преогромные бутылищи, из которых торчали веточки, а уж на них висело множество бутылок и бутылочек разного размера: начиная от самых маленьких флакончиков для духов, которые, видимо, еще не созрели, и кончая бутылками из-под лимонада.
Стоило подуть ветерку, как бутылочки и пузырьки, покачиваясь на веточках, стукались друг о друга и издавали мелодичный перезвон, а так как они были разные – большие и маленькие, – то и голоса у них были разные, и получалась настоящая бутылочная музыка, как будто играл целый оркестр маленьких ксилофончиков.
Мите ужасно понравились эти веселые деревья. Друзья шли, припляcывая и припрыгивая под бутылочную музыку, пока не уперлись в толстенный железный столб.
– Это еще что за столб? – спросил Митя, и в это самое время что-то с грохотом полетело на них сверху. Не успев понять, в чем дело, друзья бросились врассыпную.
Мефодий, который, как и остальные, бросился врассыпную, вдруг увидел, что небо над ним потемнело, грохот усилился. Мефодий сделал отчаянный прыжок. Раздался звон битого стекла, и стало темно.
Когда все затихло, Митя и Авося огляделись. Среди осколков сбитых с дерева бутылок валялся огромный лист железа. Мефодия нигде не было.
– Мефодичка, ты где? – с тревогой окликнул львенка Митя.
– Бу-бу-бу, – донеслось из-под железа.
Митя разгреб склянки, приподнял железный лист и увидел львенка. Тот попытался привстать, но лапки у него разъехались, и если бы не Митя, он снова плюхнулся бы на стекло.
|
|
|
Митя осмотрел железный лист: не то чтобы очень толстый, но величиной с самый большой мамин поднос. Он был весь покрыт ржавчиной.
– Ничего себе листочек. Такой и убить может, – сказал Митя.
– А здорово я его поймал! – гордо сказал Мефодий.
– Интересно, откуда он свалился? – Митя озадаченно посмотрел вверх.
– Понятное дело, с железного дерева, – объяснил Авося.
Теперь Митя и сам видел, что рядом с ними был вовсе не столб, а высоченное дерево. Чем-то оно напоминало сосну, потому что, как и у сосны, крона у него была на самой верхушке, а внизу толстый, похожий на столб, железный ствол.
– Вот это да! И чего это листу вздумалось падать? – задумался Митя.
– Поржавел. С железными деревьями всегда так: как только листья ржавеют, так сразу начинают опадать, – сказал Авося.
– Пойдемте-ка лучше отсюда подальше, что-то мне тут не очень нравится, – предложил Митя.
Никто не возражал.
– Вот уж не знал, что бывают деревья с такими огромными листьями, да еще и с железными, – сказал Митя на ходу.
– Ну как же! А про листовое железо слыхал? – спросил Авося.
– Слыхал.
– Так это оно и есть! Листовое железо.
Отойдя на безопасное расстояние, друзья оказались среди странных высохших деревьев, покрытых густой кроной сморщенных, жухлых листьев.
– Не нравится мне твоя роща, – сказал Митя. – Я думал, что здесь растет что-нибудь вкусненькое, а тут труха какая-то.
– Можно и вкусненькое, – согласился Авося. – Как ты смотришь на колбасные деревья?
– Хорошо смотрю, – сказал Митя. – А где они растут?
– Ты смотришь плохо, потому что они перед тобой, – сказал Авося.
Митя повнимательнее присмотрелся к трухлявым деревьям и увидел, что он принял за сухие листья колбасные очистки, сплошь усеявшие ветки. На самой верхушке одного из деревьев сиротливо висел кружочек колбасы.
– Кто это ее туда повесил? – спросил Митя.
– Никто ее не вешал. Она сама там растет.
– А почему она одна?
– Откуда мне знать? Может, сейчас не сезон колбасам расти, – сказал Авося.
Митя был такой голодный, что колбаса пришлась бы как раз кстати.
– Как бы ее достать? – задумался он.
О том, чтобы залезть на дерево, не было и речи. Ствол оказался слишком гладким, а колбаса висела слишком высоко.
– Может, ее сбить? – предложил Мефодий.
– Сейчас попробую.
Митя подобрал камешек и пульнул в колбасу, но не тут-то было. Колбаса закачалась, но не упала. Второе попадание – хоть бы что! Колбаса издевательски висела на ветке и никак не хотела падать.
– Чего это она не сбивается? – озадаченно спросил Митя.
– Наверное, еще не дозрела, – предположил Авося.
|
|
|
– Ты что, издеваешься?! Ничего себе в рощицу привел! Железные листья падают ни с того ни с сего, а колбаса висит, как прикованная, потому что, видите ли, не дозрела, – возмутился Митя.
И тут все его возмущение разом прошло, потому что он почуял запах, какой бывает, когда мама печет что-нибудь вкусное.
– Ой, как вкусно пахнет, – принюхался Митя.
– Это же хлебные деревья, – сказал Авося.
– Как раз то, что нам нужно. – Митя пошел на запах и увидел перед собой деревья, которые были просто облеплены булочками, хлебцами и батончиками.
На ветвях одного дерева сидели забавные пичуги.
– Птички! – воскликнул Митя, но, подойдя поближе, увидел, что это не птички, а булочки, сделанные в виде жаворонков с изюминками вместо глазок. Это были самые аппетитные булочки, которые Митя когда-либо видел. Одна булочка висела совсем низко. Митя протянул руку и сорвал ее.
– Она теплая! – удивился Митя.
– Ничего удивительного. Она ведь совсем свежая, только что с дерева, – пожал плечами Авося.
– А что если я понесу ее маме? Она таких никогда в жизни не ела! – сказал Митя.
И тут случилась удивительная вещь: четыре копейки ни с того ни с сего выпали из Митиного кармана и покатились по земле. Митя поднял монетку и снова сунул в карман, но денежка не унималась. Казалось, ей надоело сидеть в кармане, и она выпрыгнула снова.
– Что это с ней? Ожила, что ли? – недоуменно спросил Митя.
– Нет, просто наше время кончается. Оно тянулось, сколько можно, а теперь совсем сжалось, – объяснил Авося.
– Ничего. Теперь у меня есть подарок для мамы. Можно и возвращаться, – сказал Митя.
– До свиданья. Наверно, я буду по тебе скучать, – сказал Авося немножко грустно.
– Как? А ты не пойдешь со мной? – спросил Митя.
– Нет, ведь я живу здесь, – сказал Авося.
– Жалко, что все приключения так быстро кончаются, – вздохнул Мефодий.
– А ты не возвращайся. Зачем тебе это нужно? Если ты вернешься, то там уже не будешь настоящим, – обратился Авося к Мефодию.
Никогда еще Мефодию не приходилось принимать такого трудного решения. Он вспомнил обо всех приключениях, которые с ними произошли, и обо всех новых встречах. Он подумал, как скучно ему будет опять сидеть среди игрушек в то время, когда Митя занят своими уроками. А потом посмотрел на грустного и одиноко стоящего Митю и сделал выбор:
– Нет, мне оставаться нельзя. Без меня Митя пропадет.
Митя прижал к себе львенка:
– Мефодий, ты – настоящий друг!
– Это я только здесь настоящий, – вздохнул Мефодий.
– Нет, ты везде настоящий! – с жаром заверил его Митя.
– Значит, я в самом деле стал настоящим? А может быть, надо, чтобы один раз в жизни хватило смелости стать настоящим и потом уже так и останешься на всю жизнь? – задумчиво произнес Мефодий.
– Ну, надо прощаться. Жалко, конечно, что вы оба уходите, – взгрустнул Авося.
Митя держал монету и никак не мог решиться ее бросить.
– Значит, мы больше никогда не увидимся? – спросил он.
– Увидимся, если ты захочешь, – пожал плечами Авося.
– Еще как захочу! – воскликнул Митя.
– Значит, точно увидимся! – уверенно сказал Авося.
– А когда?
– Когда, когда. Когда время придет, вот когда! – Авося озорно подмигнул, и у Мити на душе сразу стало веселей.
– Ну ладно, отправляйтесь, а то, чего доброго, булка остынет и зачерствеет, – напутствовал друзей Авося.
– До свиданья, – сказал Митя.
– До встречи! – отозвался Авося.
Митя подбросил монетку, закрыл глаза, хорошенько раскружился и...
|
|
|
