Объект для шуток в общежитии 2 глава

Тишина.

Мисс Линг моргнула. Кажется, что она ожидала нескольких восторженных добровольцев, а наше отсутствие реакции выбило ее из колеи. Она выпрямилась и откашлялась, сверяя свои записи в планшете.

— Хорошо, переходим к правилам. Я знаю, что некоторые из вас уже слышали о них раньше, но будьте терпеливы, — сказала мисс Линг. — Мне придется повторить их заново. Таковы правила.

Она покраснела, когда в очередной раз никто не засмеялся. Неужели она не понимала, что перестараться — это самое ужасное, что она могла сделать, если хотела, чтобы мы считали ее крутой? То есть, в соответствии с ее автобиографией, она была одной из нас шесть лет назад. Люди действительно так быстро все забывают?

— Для начала давайте поговорим о комендантском часе, — сказала она, в ответ на ее слова раздалось несколько стонов, которые, кажется, приободрили ее. Мы все-таки были не безнадежны!

Далее следовал длинный перечень всех тех правил и инструкций, которые были перечислены в Истонском Руководстве, находящемся у всех в комнатах. Конечно, я думала, что некоторые из них написаны лишь для вида, чтобы родители чувствовали, что отправляют нас в хорошую, строгую и серьезную школу. Но на деле оказалось, что эти правила реальны, и школа относится к ним очень серьезно. Мы действительно каждый вечер до десяти часов должны отмечаться в комнате мисс Линг на первом этаже. После этого нам запрещается покидать наши этажи без особого разрешения самой мисс Линг. С шести до девяти каждый вечер были тихие часы, и нам не разрешалось находиться в Брэдвелле между уроками. Мальчикам разрешалось находиться в общежитии только вечером с шести до девяти и только в комнатах отдыха (это объявление было встречено несколькими смешками, исходящими, наиболее вероятно, от сидящей по центру девушки с лицом как у поросенка, светлыми волосами и большой грудью). Закончив читать список на трех листах, мисс Линг подняла взгляд и усмехнулась.

— На этом все! Если у вас есть какие-то вопросы, пожалуйста, не стесняйтесь, заходите ко мне в комнату. У меня действительно хорошее впечатление от этой группы. Этот год будет отличным! Мне не терпится познакомиться лично с каждым из вас!

Последние слова ей пришлось прокричать, потому что все уже были на ногах и направлялись к дверям.

 

ДЕВУШКА В ОКНЕ

 

В тот вечер, так как учить еще было нечего, тихие часы были приостановлены, чтобы на каждом этаже можно было организовать небольшие ознакомительные вечеринки. Я никогда не умела вести себя на вечеринках, а потому побаивалась их, хотя и знала, что мне следовало бы пойти. Если я хотела все начать сначала, мне нужно было идти против инстинкта, что означало стать общительной. Хотя сама эта идея вызывала у меня судороги, поэтому я избегала мыслей об этом и, лежа на кровати, просматривала Истонское Руководство, пока Констанс наряжалась. И болтала.

— И когда мы, наконец, достигли подножия горы, мой организм был полностью обезвожен и весь бок был целиком в грязи. А этот гид, поджидая нас там внизу, такой спрашивает: «Разве вы не видели тропу?», а мы: «Какую тропу?».

Я ухмыльнулась, потому что почувствовала ее взгляд, говорящий, что в этом месте истории от меня ожидается какая-то реакция.

— Ну что, ты готова?

Настал момент истины. Я опустила книгу.

— Может, я спущусь позже.

До этого момента я действительно не знала, что не собираюсь идти. Но я и не отказывалась.

— Хочешь появиться эффектно, да? — пошутила она.

Ничуть.

— Вроде того, — ответила я.

— Хорошо, — сказала она, пожав плечами. — Но я не виновата, если всю вкусную пиццу расхватают!

Я переживу.

— Не беспокойся, — сказала я.

Как только дверь закрылась, мне действительно стало плохо из-за отказа. Что со мной такое? У меня ни за что не будет друзей, если я буду сидеть одна в своей комнате. Я знала это. Но все же почему-то не могла заставить себя сдвинуться с места.

Я вздохнула и откинулась на джинсовую подушку, которую купил мне брат в «Таргет» — она пригодилась мне в моей добровольной ссылке. Итак, это был мой новый дом. Квадратная комната с кремовыми стенами и скрипучим деревянным полом, двумя односпальными кроватями стандартного выпуска, соответствующими столами и комодами с пятью ящиками, один из которых я даже не смогла заполнить. В течение пяти секунд, узрев мою полупустую часть огромного шкафа, Констанс спросила: «Не возражаешь?» и тут же забила пустовавшее место тремя дополнительными шерстяными пальто и объемной черной паркой. Все это лишь усугубило мое ощущение, что я не вписывалась или, точнее сказать, у меня было недостаточно вещей, чтобы занять такое место.

Услышав за окном смех, я встала. Огромный эркер с подоконником, на котором легко можно было сидеть, являлся лучшей особенностью нашей комнаты. Когда Констанс раньше ходила на встречу с нашими соседями по этажу, она вернулась вся сияющая, счастливо сообщив, что только в двух комнатах есть такое же окно, и нам очень повезло, что одно из них — наше. Я села на подоконник и выглянула за оконное стекло. Где-то в темноте снова раздался смех, и у меня заныло сердце. Какого черта я здесь делаю? Как я вообще могла подумать, что это окажется хорошей идеей?

Прислонившись виском к стеклу, я велела себе не плакать. Невероятно. Неужели я тосковала по дому? Из-за чего? Из-за моей жизни дома, вызывающей покалывание? Из-за коридоров из шлакоблоков в старой школе? Из-за стрип-моллов? В голове вспыхнули образы отца и Адама, которые всегда были добры ко мне. Я вспомнила свою собаку Херши, виляющую хвостом, когда отец приходил домой, и ожидающую также увидеть и меня. Я вспомнила уродливые цветочные обои, которые родители поклеили в моей спальне прежде, чем поняли, что я — девчонка-сорванец. Эти обои я всегда ненавидела, но теперь они казались идеальным символом дома. Я подумала о команде по лакроссу и нашей клятве действительно попасть на чемпионаты штата в этом году. Почему все это неожиданно оказалось таким важным? День назад я не могла дождаться, чтобы выбраться из всего этого.

Скатившаяся слеза послужила своего рода звонком к пробуждению. Нет. Это не допустимо. Я не тряпка. Я сделала свой выбор. И не собираюсь звонить отцу и умолять его вернуться за мной. В Кротоне для меня ничего нет. В любом случае, ничего, ради чего стоило бы торчать там. И я это знала. Мне просто нужно было сосредоточиться на этом. Я вглядывалась в темноту, смотрела на огни в окнах других общежитий и говорила себе, что принадлежу этому месту. Я заставила себя попытаться поверить в это.

Здесь я буду счастлива. Заведу друзей. Это лишь начало целой новой жизни.

И в этот момент я увидела ее. Девушку прямо через дорогу, сидящую в окне, точно таком же, как мое. Она была какой-то невесомой и тонкой с изящными чертами лица, гладкой бледной кожей и светлыми волосами, которые свободными волнами струились по ее хрупким плечам. Она казалась практически невесомой, будто в любой момент при малейшем дуновении ветра могла улететь. На ней была белая майка на бретельках и короткие пижамные шорты, ее взгляд, кажется, был прикован к страницам книги, которую она держала в руках между согнутыми ногами и плоским животом. Я настолько засмотрелась на нее, что не заметила движения в ее комнате: из ниоткуда появилась другая девушка и вырвала у нее из рук книгу. Я испуганно выпрямилась, на долю секунды подумав, что девушке угрожают. Но потом увидела, что более высокая и темная девушка затащила ту, что с книгой, в комнату к кровати. Там она присоединилась к двум другим, которые сидели и смеялись, их голые ноги показывались наружу, когда они тянулись к коробке за шоколадными конфетами.

Теперь я уже полностью развернулась к окну, скрестив ноги по-турецки и ненадежно балансируя на подоконнике. А потом огни через дорогу погасли, и у меня перехватило дыхание. Через мгновение — вспышка света. Потом еще одна. И еще. Постепенно комната начала светиться, и на фоне танцующих теней начала вырисовываться фигура темноволосой девушки, когда та одну за другой зажигала свечи. Вскоре в теплый свет окунулись все четыре девушки. Одна из них встала и раздала бокалы. Большие круглые бокалы на изящных ножках. Каждый уже был наполнен темно-красной жидкостью.

Вино. Они пили вино прямо там в своем общежитии. Смеясь, болтая и потягивая напиток в свете свечей.

За всю свою жизнь я никогда не видела никого, похожего на этих девушек. Они казались настолько старше и не просто старше меня, что очевидно было именно так, но и слишком взрослыми для учебы в школы. Каждое их движение было грациозным и уверенным. Они держали бокалы с беззаботной самонадеянностью, будто каждый день пили из такого изящного хрусталя.

Девушка-хохотушка собрала наверху в небрежный пучок свои каштановые волосы и закрепила их парой палочек. С темной загорелой кожей и гибкой спортивной фигурой она была потрясающе красива. На лице у нее промелькнула понимающая улыбка, которой предшествовал скользящий взгляд прищуренных глаз в сторону ее подруг. Поверх майки и трусиков на ней был надет красный шелковых халат, и казалось, что она жила, чтобы дразнить. Вторая девушка была миниатюрной с взъерошенными русыми кудрями и щечками как у фарфоровой куколки. Она заигрывала с остальными и казалась моложе их, подталкивая, закатывая глаза и хлопая во время смеха в ладоши. Но я не могла оторвать взгляда от брюнетки и девушки с книгой.

На темноволосой девушке не было ничего, кроме черного нижнего белья и большой ночной рубашки из шелка, несомненно, мужской, лишь с двумя пуговицами по центру. Она откинула назад свои густые волосы, сделала глоток вина и подняла книгу, чтобы что-то прочитать из нее своим подругам, драматично жестикулируя бокалом, но при этом не пролив ни капли. Все три собрались вместе, сосредоточив все свое внимание на выступлении девушки, и я подумала, что эта девушка — лидер. Когда она продолжила читать, то поставила свой бокал и подняла руку невесомой девушки. По этой команде та встала, на ее губах играла легкая отстраненная улыбка. Брюнетка подняла их руки над головой, и низ ее рубашки задрался, открыв взору длинный красный шрам вдоль живота, прямо над тазовой костью. Я настолько была поражена этим выставленным напоказ несовершенством у такого безупречного существа, что чуть не отвернулась. Но затем она шагнула к своей подруге, оказавшись с ней лицом к лицу, что шрама не стало видно, и я поняла, что они танцуют. Они двигались как одно целое, кружась сквозь тени и мерцающий свет свечей. Маленький «херувим» потянулась к переносной музыкальной системе, и звуки акустической гитары эхом раздались во дворе, от чего у меня по спине пробежали мурашки.

Выкрутившись из рук подруги, невесомую девушку занесло в сторону окна, и внезапно она замерла. От ее резкого движения у меня екнуло сердце, но мне потребовалось довольно много времени, чтобы осознать, что она смотрит прямо на меня. По ошибке ее взгляд показался мне переменчивым и рассредоточенным, но теперь я видела, что все было совсем наоборот. Она смотрела прямо сквозь меня, вокруг, повсюду, вбирая в себя все и выворачивая меня наизнанку. В смущении я быстро отвела взгляд, притворившись, что поглощена чем-то в комнате, но бесполезно. Мне пришлось снова взглянуть на нее. В этот момент она обеими руками держала широко раскрытые занавески, продолжая смотреть на меня.

Я затаила дыхание. Меня поймали. Но я не могла отвести взгляд. Расскажет ли она своим подругам? Донесет ли на меня? Выгонят ли меня из Истона за шпионаж? Я глядела в ответ, мысленно желая, чтобы она оказалась доброй. И ничего не рассказала. В течение долгого времени ни одна из нас не двигалась.

Затем она улыбнулась, совсем слегка, и задернула шторы.

 

ДЕВУШКИ ИЗ БИЛЛИНГСА

 

— Дом Биллингс? Он только для старшеклассников. И даже если ты учишься в предпоследнем или последнем классе, то должна соответствовать определенным требованиям, чтобы попасть туда.

— Требованиям?

— Успехи в учебе, спорте и работе. Если ты соответствуешь их требованиям, то в конце года получаешь приглашение из дома. Это все очень выборочно. Тебе нужно являться неотъемлемой частью Истонского сообщества, чтобы жить там.

При этом выражение ее лица говорило: «Ты никогда не будешь там жить».

С Мисси Тербер я познакомилась лишь пять минут назад, но мне уже хотелось ее придушить. Это она была той свиноподобной девочкой, которая на вчерашней встрече хихикала по поводу правила отсутствия мальчиков. У нее были осветленные волосы, которые она заплела во французскую косу, и настолько вздернутый нос, что можно было практически заглянуть в ее ноздри. Вы бы подумали, что у девушки с таким носом не хватило смелости чувствовать свое превосходство, но она умудрялась смотреть свысока на каждого, кого видела. Также при ходьбе она отводила плечи настолько сильно назад, будто хотела, чтобы ее большая грудь появлялась в комнате на целых пятнадцать секунд раньше нее самой. Посмешище. Я бы никогда не заговорила с ней, если бы Констанс не сказала мне, что ее родители и все братья и сестры учились в Истоне, и она знает все, что нужно знать о школе. Я поискала в каталоге то общежитие, что находилось позади моего, но кроме его названия «Биллингс», больше никакой информации не нашла. Про все остальные общежития было написано следующее: «Брэдвелл, женский корпус для второкурсниц» или «Харден, только для мальчиков предпоследних и последних классов». О Биллингсе было лишь написано «Дом Биллингс».

— В конце года нам нужно будет обратиться. Нам всем, — заявила Констанс в своей восторженной манере, когда мы вышли из очереди с подносами, полными фруктов и тостов, и направились в Истонский кафетерий. — Держу пари, что мы полностью подойдем, — мне одной добавила Констанс.

Истонский кафетерий представлял собой помещение, похожее на грот с куполообразным потолком, который заканчивался маленьким изящным окном, сквозь которое на столах и стульях под ним танцевали солнечные лучи. В отличие от Кротон Хай мебель здесь была не из стандартного пластика и металла, а из настоящего цельного дерева. Кресла с плетеными спинками стояли вдоль столов с толстыми ножками, а все поверхности блестели, будто их только что натерли воском. На стенах висели картины, изображавшие различные жизненные аспекты в исторической Новой Англии. Сельские дома, крытые мосты, конькобежцы на замерзшем пруду. Все очень причудливые и старомодные. Выглядит это довольно забавно, особенно, если сопоставить их с ребенком с мп3-плеером, которому удалось вцепиться в другого мальчика, чтобы отобрать у него портативную игровую приставку. Или с девчонками, обменивающимися ужасными летними историями про пирсинг, которые задирают рубашки и вытаскивают языки, чтобы продемонстрировать свои боевые раны.

В передней части помещения стоял большой стол с немного большим количеством декоративных деталей. За ним находилось несколько учителей с едой, которые разговаривали тихими голосами или читали газеты. Двое пожилых мужчин расслабленно сидели со скрещенными на груди руками, осматривали комнату и разговаривали, активно набрасываясь друга на друга, если кто-то выходил за рамки дозволенного.

— Не ты обращаешься, а они тебя приглашают, — снова сказала Мисси, закатив глаза. — Как она вообще сюда попала? — не так тихо добавила она уже Лорне, робкой девочке с другой от нее стороны.

У Лорны были мелкие черты лица, которые нарушали кустистые коричневые брови и самые кудрявые каштановые волосы, которые я когда—либо видела. Пока она сказала не так много, но все утро не отходила от Мисси ни на шаг, поэтому я почувствовала, что мне она тоже не нравится.

— Хороший подход, — сказала я.

Мисси усмехнулась и уселась в конце стола, заставив остальных, кто хотел пройти, протискиваться сзади между ней и стулом.

— Какой бы ни был. Дело не в том, что не каждый может попасть в Биллингс. А в том, что ты должна быть... особенной, — сказала Мисси, жеманно разворачивая салфетку и кладя ее себе на колени.

— А если живешь там, то становишься одаренной, — добавила Лорна. — Они все получают хорошие оценки...

— Даже если до этого у тебя были плохие оценки. Поди, пойми, — вставила Диана Уотерс, другая девушка с нашего этажа. Она была похожа на эльфа с короткими светлыми волосами и прозрачными брекетами. — Вдобавок ко всему все капитаны всех команд и все президенты всех клубов живут там...

— Они — успевающие ученики, — сказала Мисси. — Женщины, которые жили в Биллингсе, стали сенаторами, кинозвездами, ведущими новостей, писательницами романов.

— А что касается колледжа? Забудь о нем, — сказала Диана. — Они дают рекомендации всем ученикам Биллингса, и каждый из них заканчивает «Лигу плюща». Каждый.

— Ты шутишь, — сказала я.

— Черт возьми, нет, — ответила Диана. — Их послужной список безупречен.

— Именно так, — сказала Мисси, намазывая на свой рогалик низкокалорийный сливочный сыр. — Не могу дождаться следующего года. Чтобы получить одну из тех огромных комнат. Клетушки, в которых мы сейчас живем, являются просто нарушением прав человека.

— А с чего ты взяла, что будешь там жить? Я думала, что тебя должны пригласить, — подчеркнула я.

— Меня пригласят. По праву наследования, — сказала Мисси. Ну, конечно! — И мама, и сестра жили в Биллингсе.

Отлично. Теперь я ненавидела ее еще больше. Тот факт, что кому-то вроде нее просто вручат приглашение в Биллингс, еще раз доказывал, что с этим миром что-то было не так.

— Что в принципе означает, что они должны ее принять, — со смехом добавила Лорна.

Мило. Возможно, Лорна была не такой уж и плохой.

Мисси бросила на нее взгляд, от которого та тут же побледнела.

— Я не имела в виду, что ты не прошла бы, — быстро добавила Лорна.

— Поглядите, — поднимая подбородок, сказала Диана. — Легки на помине.

Я подняла глаза и увидела их, шагающих по двое к столу в самом центре кафетерия. Возглавляла группу девушка с темными волосами и шрамом, который сейчас был спрятан где-то под пепельно-белым льняным пиджаком и черной футболкой. Только подумав об этом, я покраснела, зная, что он находится там, когда она понятия не имела о том, что мне известно. Она была высокой, судя по ее виду, даже выше моих 5,9 футов, и это в туфлях без каблуков. Она разговаривала с «невесомой» девушкой, которая шла рядом с ней, повернувшись головой к своей подруге, но с тем отстраненным взглядом на лице.

Позади них шагала озорная девушка, чьи каштановые волосы снова были собраны в небрежный пучок. Она шла, покачивая бедрами, с прямой спиной и поднятым вверх подбородком. Когда она проходила мимо, на нее засмотрелся какой-то застенчивый брюнет, которому она тайком подмигнула. От волнения парень густо покраснел прежде, чем опуститься на свое место и спрятаться за комиксами манги. Девушка торжествующе рассмеялась.

С ней шла «херувим», чьи светлые кудри подпрыгивали, когда она спешила за своими подругами. Она — единственная из четырех девушек шла с опущенной головой, ее бледная кожа была покрыта розовыми пятнами от какого-то напряжения, удовольствия или смущения. К груди она прижимала книги и, казалось, о чем-то напряженно думала.

Они действительно были здесь. Они на самом деле существовали.

— Я бы убила, чтобы стать Ноэль Ланге, — сказала Диана, подперев рукой подбородок.

— Ага. Так и будет, — саркастично заметила Мисси.

— Которая из них Ноэль? — спросила Констанс.

— В белом пиджаке, — сказала Лорна, с чьих губ так и капала зависть. — Ходят слухи, что за нее дерутся Гарвард, Корнелл и Йель.

— Да ладно. Она пойдет туда же, куда и Дэш Маккаферти, — оглядываясь, сказала Мисси.

Я заметила, что крупный парень со светлыми волосами, который вчера поймал мою подачу, теперь сидел на столе позади Ноэль, поглаживая ее плечи своими огромными руками. Она отклонила голову, ее длинные локоны упали назад, а он наклонился вперед, чтобы поцеловать ее.

— Скорее, это он пойдет туда, куда и она, — сказала Диана. — Я очень сомневаюсь, что у них в отношениях главный — Дэш.

— Когда где-то появляется Ноэль, она почти единственная, кто командует.

— Верно. Беру свои слова обратно, — сказала Мисси.

— А кто та, что читает? — спросила я, заметив, что «невесомая» девушка снова уткнулась носом в книгу.

— Это Ариана Осгуд, — сказала Мисси. — Ее семье принадлежит половина юга. Что означает, что остальные девушки из Биллингса прощают ей то, что она с юга.

Диана, Констанс и Лорна захихикали.

— Они связаны с нефтью, — добавила Мисси. — Все такие важные, причмокивающие сигарами, они — мучение для защитников окружающей среды. Только Богу известно, как они породили ее.

— Она — поэтесса, — пояснила Диана. — Каждый квартал она занимает половину литературного журнала. Она действительно хорошая.

— Киран Хайес — модель, — сказала Лорна. — Она работает с Аберкромби, Ральф Лорен...

— Боже мой! Да! Я видела ее на рекламном щите возле студии пилатеса! — воскликнула Констанс.

— Боже мой! Говори потише, чудачка! — передразнила ее Мисси.

— Погоди. Она, на самом деле, — модель? — спросила я.

— Что? Будто ты никогда раньше не видела их вживую! — сказала Мисси. — Половина девчонок из моего дома, где я жила, участвовала в весенних показах.

Я огляделась и заметила, что, по меньшей мере, половина мужского населения кафетерия, на самом деле, смотрит на Киран, большинство практически пускает слюни.

— Ну а там — Тейлор Бэлл, — сказала Диана. — По общему мнению, она — самая умная девушка, которая когда—либо училась в Истонском кампусе.

Напротив нас засмеялась девушка—херувим, и ей пришлось зажать ладонью рот, чтобы не вылетела овсянка. По мне, так на гения она не похожа, но с другой стороны, я тоже не видела ни одного вживую.

— Самые лучшие школы. Самые горячие парни, — произнесла Диана. — Да. Быть девушкой из Биллингса, определенно, не отстой.

Я уставилась на четырех девушек и парней, которые вились вокруг них, от волнения мой пульс участился. За другой конец их стола уселись другие девушки, одна краше и манернее другой, хотя мне они казались вторыми номерами по сравнению с теми четырьмя, которых я видела прошлым вечером.

— А что насчет остальных? — спросила я.

— Э, они тоже из Биллингса, — ответила Диана, махнув вилкой.

Значит, я права. Важны были Ноэль и ее подруги. Именно о них стоило узнать побольше.

Мое сердце колотилось в грудной клетке, и я прижала к джинсам потную ладонь. Ничего так в жизни мне не хотелось, как прямо сейчас оказаться с ними за одним столом. Если бы я только могла войти в это закрытое святилище, то передо мной открылись бы все двери Истона. Мне бы никогда не пришлось беспокоиться о том, чтобы меня приняли или чтобы я чему-то соответствовала. Я бы далеко позади оставила свою паршивую унылую жизнь дома, может быть, я даже смогла бы обо всем этом позабыть.

 

ТРАДИЦИЯ

 

Истон являлся внецерковной школой, но был основан пресвитерианами в начале девятнадцатого века. Согласно каталогу, в 1990-х годах были отменены групповые молитвы, но утренние общешкольные собрания до сих пор называют «утренними службами». Ежедневные встречи проводились в древней часовне в центре кампуса, окруженного зданиями классов, кабинетами преподавателей и деканов, тренажерным залом, кафетерием и библиотекой — все это мне не терпелось исследовать. За этим кругом располагались общежития, а за ними — спортивные площадки, а дальше — горы, деревья и чистое голубое небо. Утро было жарким, обычным для начала сентября, но когда мы прошли через арочный дверной проем в часовню, то казалось, будто мы попали в пещеру. Когда меня обдало прохладным воздухом, все мое тело покрылось мурашками, и я поежилась в своей легкой футболке. Внезапно я поняла, почему большинство студентов принесли с собой кардиганы и пиджаки. Высокие стены были из холодного заплесневелого серого камня, а тонкие витражи пропускали только самые незначительные солнечные лучи.

Проходя мимо девушек из Биллингса, я обхватила себя руками. Ариана находилась на самой последней скамье, читала в то время, как Киран и Тейлор сидели в центре часовни: Киран рассматривала свое лицо в зеркальце пудреницы, а Тейлор что-то строчила в блокноте. Ноэль нигде не было видно. Как-то странно видеть их вот так по отдельности. Я чувствовала, будто они единый организм и всегда должны быть рядом друг с другом. Я заняла свое место рядом со своими товарищами по общежитию почти в центре скамей.

— Мы садимся в соответствии с курсом обучения. Мальчики — слева, девочки — справа, — объяснила Диана, как только мы устроились. Ее соседка по комнате, девушка по имени Кики, которая могла быть длинноволосой близняшкой Дианы, но не была ею, села рядом с ней. Я еще не видела Кики без айпода. Она покачивала подбородком в такт музыки, опускаясь на свое место. — Там впереди — первокурсники, позади нас — третий курс, а в самом конце — студенты последнего курса.

Я кивнула. Значит, Киран и Тейлор учились на третьем курсе, а Ариана — на последнем. Я предполагала, что Ноэль — тоже. Но куда она пропала?

— Это так архаично — разделять нас, — сказала Мисси, поглядывая на парней. — Они что думают, что мы будем заниматься сексом, пока они зачитывают утренние объявления?

— Ну, ты-то можешь, — пошутила Лорна. После своей шутки она осторожно посмотрела на Мисси, ожидая ее реакции.

Мисси усмехнулась, но улыбнулась. Лорна вздохнула с облегчением.

Возле кафедры на скамейках сидели по меньшей мере два десятка взрослых, включая мисс Нейлор, мисс Линг и Дина Маркуса, которого я узнала по фотографии из Истонского каталога. Очевидно, что остальными были учителя, кураторы и деканы. Большинство из них были уже все в морщинах и смотрели строго, осуждающе и мрачно. Серьезная группа.

Я оглянулась в поисках Томаса, но не увидела его среди старшекурсников. Между окнами на стенах висели черные бархатные флаги, каждый из которых украшен Истонским крестом и выпускным классом этого года. Под годом написаны два имени: женское и мужское. Я только собралась спросить, чьи имена указаны, когда двойные двери в часовню закрылись, сделав помещение еще темнее. Все замолкли и устремили лица вперед, я сделала то же самое. На толпу сошло чувство тяжелого благоговения, и меня охватило преждевременное тепло. Из двух противоположных дверей впереди часовни вышли два мальчика, первокурсники на первый взгляд, неся свечи, чтобы зажечь четыре фонаря возле кафедры. Эти фонари испускали удивительное количество света, окуная каждого в теплое уютное сияние.

Как только фонари зажгли, раздался сильный стук в дверь. Встал Дин Маркус и медленно пошел по проходу. Он стоял, величественный и мудрый, перед двойными дверями.

— Кто просит входа в это священное место?

Я бы, наверно, рассмеялась, если бы не пребывала в таком благоговейном страхе. И если бы все не были охвачены таким вниманием.

— Пытливые умы в поисках знаний, — прозвучал ответ. Мисси насмешливо зашевелила губами вместе с невидимым говорящим человеком. Лорна бросила на нее строгий взгляд, и та закатила глаза.

— Тогда добро пожаловать, — произнес декан.

— Такое происходит не каждый день, — прошептала мне Диана. — Только на первой службе.

Распахнулись двери, и внутрь вошла с высоко поднятым подбородком Ноэль. Рядом с ней шагал ее молодой человек — Дэш. Его светлые волосы были зачесаны назад, а на лице застыло серьезное выражение. Они с Ноэль держали в руках огромные старые книги, а их глаза были устремлены строго вперед, когда они шли по проходу к кафедре.

Ноэль выглядела почти величественно и, безусловно, контролировала себя. Даже несмотря на то, что сотни людей смотрели прямо на нее, она не покраснела, не дрогнула и даже не моргнула. Она была уверена, великолепна и невозмутима.

Парень с девушкой положили книги на стол в передней части часовни.

— Традиция, честь, превосходство, — произнесли они в унисон.

Затем они развернулись к толпе, и та вторила им:

— Традиция, честь, превосходство.

От звука всех этих голосов, звучащих в унисон, у меня по спине пробежал озноб. Ноэль и Дэш повернулись и вместе поклонились учителям, а потом каждый занял свое место на противоположных сторонах от алтаря: Ноэль — перед девочками, Дэш — перед парнями.

Я понятия не имела, что конкретно этот ритуал означал, но он мне понравился. Он совершенно отличался от всего того, что я видела раньше. Я была настолько захвачена им, что далеко не сразу, в отличие от остальных, заметила легкое волнение и смех в задней части часовни. Я обернулась, и в этот момент Томас Пирсон как раз прокрадывался внутрь, когда декан закрывал двери. Он занял место на последней скамье, где один из его друзей ткнул его кулаком и засмеялся. Его глаза закрывали солнечные очки. Декан бросил на него убийственный взгляд, но затем живо прошел вперед. Я ждала, когда Томас снимет очки, надеясь, что он тоже ищет меня взглядом, но вместо этого он стал серьезным и направил все свое внимание к месту действия.

Я отвернулась и сделала то же самое, закусив губу и с трудом пытаясь не засмеяться. В парнях всегда присутствовало что-то такое мальчишеское, от чего у меня всегда кружилась голова.

Декан взошел на кафедру и наклонил к себе микрофон, стоящий перед ним.

— Добро пожаловать в Академию Истона, студенты.

 

САДИСТ

 

— Доброе утро, класс! Уверен, вы безумно рады меня видеть.

Учитель захлопнул за собой дверь, и те, кто находился еще не на своих местах, стали быстро к ним протискиваться. Констанс уселась рядом со мной, как только учитель поставил на стол свой потертый кожаный портфель и высокий серебряный термос. Я никогда не видела ни у кого такой прямой осанки как у него, и казалось, что он заполняет собою всю комнату. Его тугие черные кудри были усыпаны сединой, на нем был синий спортивный пиджак, полосатый галстук и желто-коричневые брюки. Он хлопнул в ладоши и потер ими друг о друга, обводя взглядом комнату. Судя по выражениям лиц моих одноклассников, никто из них особо не был рад видеть его. По насмешливому блеску в его глазах стало ясно, что он тоже в этом не сомневался.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: