Роль кризисов в развитии человека

В отечественной психологии проблема кризисов долгое время рассматривалась в контексте проблем развития и периодизации детства.

Л. С. Выготский понимает развитие как внутренне детермини­рованный, целенаправленный процесс, который протекает не рав­номерно, а противоречиво, через возникновение и разрешение внутренних конфликтов. Поэтому он обращает внимание на пере­ходные, или критические, периоды, когда за небольшие проме­жутки времени в ребенке происходят такие изменения, которые заметны окружающим. По мнению Л. С. Выготского, кризис, или критический период, — время качественных позитивных измене­ний, результатом которых является переход личности на новую, более высокую ступень развития. Содержание кризиса — это рас­пад сложившейся социальной ситуации развития и возникнове­ние новой. Основными характеристиками кризисных периодов, по Л. С. Выготскому, можно назвать:

наличие резких изменений в короткие отрезки времени; неотчетливость границ кризиса, т. е. трудность определения мо­ментов его наступления и окончания;

конфликты с окружающими и трудновоспитуемость ребенка, выпадение его из системы педагогического воздействия;

наличие разрушения в развитии, т. е. «на первый план выдвига­ются процессы отмирания и свертывания, распада и разложения того, что образовывалось на предшествующей стадии» [8].

Положения Л. С. Выготского применяются для понимания за­кономерностей развития взрослых. Кризисы взрослых имеют ряд особенностей по сравнению с кризисами у детей: они не имеют столь жесткой привязанности к возрасту. Могут подготавливать­ся постепенно, но могут возникать и внезапно в случае появле­ния резких изменений в социальной ситуации человека [18, 19]. Е.Т.Соколова рассматривает специфику кризиса, вызванного тяжелым соматическим заболеванием. Изменение социальной си­туации при этом заключается в разрушении имевшегося ранее об­раза будущего, в «изменении перспективы человеческой жизни в целом» [20].

В отличие от Л. С. Выготского и его последователей А. Н.Леон­тьев разводит понятия «критический период» и «кризис». Если критический период — неизбежный переход с одной стадии пси­хического развития на другую, то кризисов может не быть при адекватном управлении извне процессом развития [21].

Однако в отечественной и зарубежной психологии в последнее время наметилась тенденция признания нормативности, т.е. не­обходимости кризисов, хотя и идут дискуссии по поводу их меха­низмов, привязанности к конкретным возрастам и событиям.

В зарубежной психологии наиболее распространена эпигенети­ческая концепция Э.Эриксона. По его мнению,'сущностью каж­дого кризиса является выбор, который человек должен сделать. Выбор осуществляется между двумя альтернативными варианта­ми решения возрастных задач развития. Характер выбора сказыва­ется на дальнейшей жизни человека: ее успешности или неуспеш­ности. Через кризисы и сопутствующие им выборы происходит развитие идентичности человека. Таким образом, кризис, по Э. Эриксону, обозначает конфликт противоположных тенденций, возникающий как следствие достижения определенного уровня психологической зрелости и социальных требований, предъявля­емых к индивиду. Он не является деструктивным. Наоборот, Э. Эриксон употребляет понятие «кризис» в контексте представ­лений о развитии, чтобы выделить «не угрозу катастрофы, а мо­мент изменения, критический период повышенной уязвимости и возросших потенций, и вследствие этого онтогенетический ис­точник хорошей или плохой приспособляемости» [22].

Большое внимание роли кризисов уделяет Д.Левинсон. Он отмечает, что жизнь состоит из чередования периодов стабиль­ного состояния и периодов изменения. В период стабильного состояния различные компоненты жизни человека (работа, се­мья, дружеские отношения, идеалы) находятся в равновесии между собой. При этом один—два компонента являются цент­ральными (обычно 6—8 лет). Период изменения наступает, когда человек, относительно довольный своей жизнью, начинает ви­деть ее в новом свете, т.е. понимает, что одни моменты своей жизни он переоценивал, а другие — недооценивал. Он может осознать, что не проявляет свои способности, не реализует идеалы. У него может появиться смутное чувство, что с ним что-то не так. И лишь когда человек начинает понимать, что ему необходимо изменить что-то не в социальном окружении, а в себе самом, он начинает строить новую жизнь на реальной основе [23].

По Д.Левинсону, для развития существенны как периоды из­менения, так и стабильности. Но трудность представляют именно периоды изменений, так как с их приходом человек часто стара­ется не видеть, как изменилась его жизненная ситуация, хотя мо­жет чувствовать себя несчастным или даже проявлять соответству­ющие психосоматические симптомы. И лишь когда человек не толь­ко не откажется думать о своих чувствах, но и станет выяснять, как эти чувства связаны с его жизненной ситуацией, станет воз­можным принятие решения о том, что оставить и с чем расстать­ся для продолжения дальнейшего развития.

Понимание кризиса как органической части процесса разви­тия личности присутствует также в работе психологов экзистен­циально-гуманистического и трансперсонального направления — Р.Асаджиоли, С.Гроффа, А.Маслоу, К. Юнга. Кризис рассматри­вается ими в аспекте духовного роста человека. По мнению С. Гроф-фа, состояние кризиса может быть трудным и пугающим, но об­ладает огромным эволюционным и целительным потенциалом, является путем к более полной жизни. «Правильно понятый и рас­сматриваемый в качестве трудной стадии естественного развития духовный кризис может привести к спонтанному исцелению раз­личных эмоциональных и психосоматических расстройств, к бла­гоприятным изменениям личности, к разрешению важных жиз­ненных проблем» [24]. Отказ от духовного пути и соответствующе­го ему кризисного развития на индивидуальном уровне приводит к обедненному, несчастливому, не удовлетворяющему человека образу жизни, растущему числу эмоциональных и психосомати­ческих проблем. В коллективном масштабе это может оказаться существенным фактором глобального кризиса, угрожающего вы­живанию человечества и всей жизни на планете.

Представитель психосинтеза Э. Йоманс выделяет в кризисе пе­риод разрушения, промежуточный период и период созидания. Он обращает особое внимание на отношение людей к первому этапу кризиса — периоду разрушения. В это время происходит ломка видения мира, познания самих себя и отношения к окружающим. Люди, по мнению Э. Йоманс, не проявляют к этому периоду долж­ного внимания и уважения к тем, кто находится на этом этапе. Однако никакое подлинное созидание невозможно без разруше­ния старого, без символической смерти прошлого опыта. Под­тверждением этого могут служить обряды перехода из одной воз­растной категории в другую (от детства или юношества к зрело­сти, например). Обряды перехода, как правило, включают несколько таинств и одно из них — таинство смерти и нового рож­дения. Символика смерти раньше воспринималась как высшее по­священие, как начало нового духовного существования (М.Элиаде). В отличие от древних культур наша культура построена на отри­цании смерти. Но когда происходит ломка, отмирание некоторых естественных способов видения мира, познания самих себя и от­ношения к окружающему — это порой весьма схоже со смертью. Возможно, отрицание смерти культурой в целом приводит к тому, что недооцениваются и периоды разрушений. Э. Йоманс говорит: «Нам необходимо понять, что маленькие смерти — не­обходимы, являются неотъемлемой частью жизни и неотделимы он нее» [25].

Не менее важен и так называемый промежуточный период, когда старые модели уже не работают, а новые еще не созданы. Это период, когда пришло время заняться переоценкой ценно­стей и постановкой вопросов, которые не имеют сегодня реше­ния. Это трудная задача для тех, кто привык всегда находить гото­вые ответы и управлять событиями.

Период созидания, по мнению Э. Йоманс, тоже имеет свои подводные камни. Человека могут подстерегать две крайности: с одной стороны, стремление обеспечить полную гарантию своих действий, что приводит к пассивности, инертности, с другой — желание добиться всего поскорее и слишком поспешно.

Таким образом, по мнению большинства исследователей, кри­зисный период затрудняет движение и развитие, но при этом от­крывает новые возможности, пробуждает внутренние резервы че­ловека. Что именно принесет ему кризис, будет зависеть от него самого.

Необходимо сделать еще одно важное замечание. Традиционно кризис ассоциируется с той или иной жизненной неудачей, нега­тивными переживаниями. Чаще всего это действительно так. Но кризисную ситуацию может вызвать и существенное жизненное достижение, приводящее к качественному изменению состояния и сопровождающееся сильными позитивными чувствами. Неуме­ние увидеть наступление кризиса в этот период может привести к его обострению и смене переживаний уже на негативные. В каче­стве примера можно привести такое радостное событие, как рож­дение ребенка, которое без осознания молодыми родителями ка­чественного изменения их жизни часто приводит к обострению супружеских отношений.

По этому поводу Б. Херсонский говорил, что экзистенциаль­ные переживания часто возникают у человека надломленного, пережившего крушение, но, что удивительно, подобное состоя­ние может возникать на вершине успеха. Он отмечал, что «экзис­тенциальный надлом и соответствующая реакция с переживани­ем бессмысленности — это симптом завершения какой-либо су­щественной части жизненной программы человека». В качестве ил­люстрации этого положения он приводит высказывание Лао-цзы о том, что победителей после войны должны встречать плакаль­щики, необходимые для оплакивания сверхценных идей завер­шенного дела [261.

Остановимся подробнее на типологии кризисов. Наиболее ис­следованы возрастные кризисы, связанные с переходом человека на новую ступень развития — в возрасте 3, 7 лет, в подростковый период, в середине жизни и т. п. Они часто становятся основания­ми возрастной периодизации (Л.С.Выготский, Э.Эриксон). Воз­растные кризисы взрослых людей приобретают характер экзис­тенциальных, поскольку в их переживание включаются пробле­мы смысла жизни и индивидуального существования. Помимо эк­зистенциальных кризисов у взрослых могут наблюдаться, как мы уже говорили, духовные кризисы, общей чертой которых являет­ся обращение к высшим ценностям. Личностный кризис у взрос­лых может вызвать переживание ими той или иной трудной ситу­ации. Семейный кризис связывается с переходом семьи на новую ступень ее жизненного цикла, который влечет изменения в ее структуре и взаимосвязях с другими социальными группами. Се­мейный кризис затрагивает J?человека как члена семьи. Профес­сиональное развитие может вызвать кризис профессионального Я человека.

По мнению многих авторов, объединяющим параметром всех кризисов является наличие в нем ситуации выбора. Остановимся на содержании и типологии выборов, основываясь на представле­ниях В.Шутса.

Свое представление о выборе В. Шуте формулирует следую­щим образом: «Я выбираю всю свою жизнь и всегда выбирал. Я выбираю свое поведение, свои чувства, свои мысли, свои болез­ни, свое тело, свои реакции, свою смерть. Некоторые из этих выборов я предпочитаю осознавать, некоторые я предпочитаю не осознавать. Я часто предпочитаю не знать о чувствах, с которыми мне не хочется иметь дело, о неприемлемых для меня мыслях и о некоторых связях между событиями». Таким образом, можно го­ворить о сознательном выборе и бессознательном, когда человек не признает факта собственного участия в течение событий. Мож­но выделить активный выбор, которому соответствует та или иная активность человека, а можно и пассивный, который осуществ­ляется в результате его бездействия. Бывают ситуации, когда че­ловеку кажется, что у него нет выбора, и он вынужден подчи­ниться обстоятельствам. На самом деле это тоже выбор, но безот­ветственный, так как человек перекладывает ответственность за его совершение на обстоятельства. В ситуации ответственного вы­бора человек берет ответственность на самого себя.

Таким образом, кризис можно понимать как ситуацию необхо­димости выбора, в которой осуществляется последовательное дви­жение от неосознанности, пассивности и безответственности вы­бора ко все более полной его осознанности, активной позиции и принятию ответственного решения. В качестве иллюстрации при­ведем пример из книги В.Шутса [27].

«Преждевременная смерть жены, матери трех их детей, ввергла Го­варда в глубокую депрессию. Со времени ее смерти прошло уже два года, но Говард очень горевал. Он говорил, что очень глубоко переживает смерть жены и вряд ли сможет оправиться. По мере того как работа с Говардом продвигалась, стало ясно, что он испытывает глубокое чувство вины в связи с теми негативными чувствами, которые он испытывал к жене и решительно отвергал их существование. Как почти во всех случаях поте­ри близкого человека. Реальные чувства Говарда были смесью печали, горечи утраты, гнева от того, что его оставили; возмущения от того, что придется растить детей одному, и облегчения вследствие освобождения от напряженных взаимоотношений. Когда он понял, что в этих чувствах нет ничего дурного, он захотел избавиться от своего чувства вины и исследовать те чувства, которые он реально испытывал по отношению к ней. В то время, пока он тратил энергию на сохранение лжи о том, что его чувства к ней всегда были позитивны, его жизненная энергия была минимальной. Он должен был отдать себе отчет в своих реальных чув­ствах и принять их для того, чтобы вернулась жизненная энергия. Когда это было завершено, глаза его заблестели, дыхание углубилось и он стал выглядеть так, как если бы с него сняли огромный груз».