Глава третья, в которой появляются новые персонажи, некоторые герои войны ведут себя вовсе не благородно, а над Гермионой сгущаются тучи

Живот Гермионы уже был слегка заметен, а не знающий усталости малыш-вундеркинд, потихоньку начал шевелился в чреве мамочки и больше, чем когда-либо, безостановочно болтал.
Сегодня у Гермионы был особенный день.
К ней на неделю прилетали родители из Австралии, которым она всё-таки написала о том, что беременна.
Она ожидала вопросов, ответов на которые, увы, у нее так и не было.
Гермионе снова повезло, что в Аврорате ее случай поручили Нимфадоре Тонкс.
Но сколько Дора ни пыталась определить, какое заклятье наложено на мисс Грейнджер, она смогла узнать не больше, чем профессор из Мунго.
Волшебницы проводили вместе много времени, и в какой-то момент Тонкс заметила странные реплики гриффиндорки.
Гермионе пришлось признаться, что ребенок, росший в ее чреве, может разговаривать. Похоже, бравая аврорша поверила ей не сразу но, проконсультировавшись с Луной Лавгуд, тоже очень заинтересовалась этим уникальным случаем.
Так же как и Луна, она посоветовала девушке вести себя поосторожней.
- Разговоры уже идут, - призналась она однажды. – И о том, что ты стала странная, и о том, что постоянно разговариваешь сама с собой. Еще немного и кто-то предположит, что ты слышишь что-то недоступное другим. А слышать голоса в волшебном мире, сама знаешь…
- Да, - просто ответила Гермиона, которая уже не раз замечала на себе подозрительные взгляды и тут же невпопад попросила: – Покажи, пожалуйста, уточку! Малыш хочет еще раз посмотреть.
- А он видит, то же самое, что и ты? – удивилась Тонкс.
- Да, - призналась гриффиндорка. – Видимо, наши сознания связаны, и он может видеть и чувствовать то же самое, что и я.
Дора послушно показала уточку, а потом хрюшку, сома, и белобрысого хорька, а потом, немного подумав, сказала:
- Пожалуй, надо как следует покопаться в конфискованном имуществе. Вся темная магия – это ведь в основном семейные проклятья. Они накапливались поколениями, и у Упивающихся Смертью изъяли много таких книг. Они заперты в нашем Особом отделе, и нужно получить разрешение. – Она ненадолго задумалась. – Как жаль, что Гарри еще не вернулся. Ему бы ничего не стоило получить такой пропуск. Но ничего, я попробую. И обязательно поищу информацию о необычных беременностях. Быть может, мы все-таки упускаем что-то важное, связанное с ребенком.
- Может быть, - обессилено пожала плечами уставшая Гермиона.
- Я понял. Я очень важный, да? – спросил малыш.

* * *

Пожалуй, все родители, даже став бабушками и дедушками, все равно считают, что их дети до сих пор маленькие и нуждаются в чутком руководстве.
Первым делом миссис Грейнджер спросила у дочери, почему зачав ребенка, они с Роном расстались.
- Я просто не понимаю эту современную молодежь, - возмущалась Джейн Грейнджер. – Дочка, Рон такой скромный хороший мальчик! Вот ты мне скажи, чем он тебе не понравился?
У дочки был свой, совершенно отличный от маминого, взгляд на хорошего мальчика Рона. Однако она не жаловалась, когда узнала о его изменах, не собиралась она рассказывать об этом и сейчас. Они с мамой никогда не вели слишком откровенных разговоров, и Гермиона не хотела, чтобы кто-то лез к ней глубоко в душу. Особенно теперь.
- Мама, с чего ты решила, что отец моего ребенка Рон? – не выдержала, наконец, выведенная из себя постоянными разговорами о бывшем женихе девушка.
- Что? – ахнула мама. - Тогда кто отец? И где он?
Малыш, ненадолго притихший после появления властной невысокой женщины, вдруг сильно зашевелился и тихонько проговорил:
- Отец? Папа? У меня тоже есть папа?
Гермиона обреченно вздохнула.
- Я не уверена, мама, ни в чем. Я просто этого не знаю. Не помню, понимаешь? - сорвавшись на истерический крик, выплеснула свой тайный страх девушка. – У меня часть памяти блокирована, и убрать эти заслоны все никак не удается. И, может быть, отец действительно Рон. – Она прислушалась сама к себе, и тихо добавила: - А может быть, и нет.
Снова странные, неуловимые видения нахлынули на нее, оставляя после себя лишь чувство опустошенности.
Мама только покачала в ответ головой и посоветовала отдохнуть.
Однако на дневной сон, к которому Гермиона уже успела привыкнуть, сегодня не приходилось рассчитывать.
Сообразительный ребенок быстро сложил дважды два и мгновенно отреагировал:
- Значит, у меня должен быть папа.
- Да, - устало ответила волшебница.
- И этим папой может быть сын той толстой, вонючей тетки? – уточнил он свои умозаключения.
- Да, - все также безучастно подтвердила его слова мамочка.
- И он тоже рыжий?
- У них вся семья рыжеволосые.
- А-а-а-а-а-а! - пошел набирать обороты крик расстроенного ребенка. – Значит, я тоже буду рыжим?! И буду также отвратительно пахнуть?! Не хочу, не хочу, не хочу!
- Тише, успокойся, - попросила Гермиона, чувствуя приступ тошноты.
- Не хочу быть рыжим! Не хочу вонять! – орал, не обращая никакого внимания на самочувствие матери, маленький тиран.
- Не хочу и не буду! Слышишь? Я не хочу быть рыжим, толстым и вонючим! Не хочу! Не хочу! Не хочу!
Истерика малыша прекратилась только после того, как Гермиону вырвало в ванной, и, умываясь, она посмотрелась в зеркало.
По ее лицу текли слезы, которые сразу успокоили разбушевавшееся дитя.
- Не плачь, мама, не надо. Бабушка сказала, что тебе надо отдохнуть. Пойдем, поспим?

* * *

Но в один прекрасный день Гермиону все-таки загнали в угол.
Началось все с неожиданного визита Джинни.
Ее муж смог переправить ей весточку, и она пришла поделиться новостью с Гермионой.
- У него все хорошо, - рассказывала она после того, как миссис Грейнджер тактично вышла из комнаты, - он передает тебе привет. О, Гермиона, он пишет, что скоро вернется!
- Замечательно, - просияла мисс Грейнджер, не понимая, почему раньше считала, что Джинни ее недолюбливает.
Но следующие слова миссис Поттер несколько поумерили восторги беременной волшебницы.
- И Рон возвращается на следующей неделе! Они выиграли чемпионат, и мама устраивает праздник в честь его возвращения. Придешь?
Гермиона замялась. С одной стороны, она старалась избегать всех Уизли и особенно Молли, а с другой, ей как-то даже Луна заметила:
- Знаешь, для того чтобы решить сложную задачу, ее нужно максимально упростить.
- Каким образом?
- Ты не уверена, от кого забеременела, но подозреваешь Рона Уизли. Почему бы тебе не поговорить с ним и не выяснить правду?
- Страшно, - ответила в тот момент будущая мамочка, но сейчас она колебалась.
И в тот же миг, будто ведомая каким-то седьмым чувством, в гостиную вошла довольная Молли Уизли. Миссис Грейнджер сияла такой же удовлетворенной улыбкой.
И, несмотря на отчаянные протесты малыша, Гермиона сдалась – она приняла приглашение на праздник в Норе.

* * *
Снейп снова смотрел на нее тяжелым мрачным взглядом из-за прилавка аптеки, и Гермиона шепотом попросила малыша немного помолчать.
- Ну, обещай, что не пойдешь к этим рыжим, - не хотел успокаиваться очень настойчивый в своих желаниях ребенок.
Гермиона отвернулась от зельевара, сделав вид, что рассматривает что-то на витрине, и проигнорировала канючившее дитя.
Она не понимала, почему ей было так неприятно видеть Снейпа, который смотрел на нее взглядом почти на грани ненависти. Она точно знала, что это неправильно, но почему – увы, не помнила.
- Не хочу к этим рыжим! – никак не мог угомониться ребенок.
Девушка пробурчала что-то неразборчивое себе под нос и вздрогнула, услышав за спиной знакомый колючий голос.
- Занимаетесь чревовещанием, Грейнджер?
Отмечая, что сердце невольно ускорило свой ритм, она несколько раз глубоко вздохнула и медленно обернулась к владельцу аптеки.
- Добрый день, мистер Снейп.
Малыш у нее в животе молчал, но сильно заворочался, чего, впрочем, под широкой удобной мантией было не заметно.
- Как у вас дела? – вежливо поинтересовалась Гермиона. – Я смотрю, аптека процветает?
Зельевар неприятно усмехнулся, но все же снизошел до ответной реплики:
- Светский разговор? – иронично отметил он, издевательски приподняв бровь. – Да, как вы и заметили, дело вполне процветает. А вот вы выглядите не слишком-то цветущей.
Беременная волшебница, которая уже почти неделю страдала от мучительных приступов тошноты, и правда выглядела сильно бледной и осунувшейся. Черты ее лица немного заострились, под глазами обозначились темные круги, она немного похудела. Тем не менее, обсуждать такое со случайным собеседником как-то невежливо, если, конечно, он не врач.
- Откровенно говоря, - безжалостно продолжал Снейп, - вид у вас просто отвратительный, да и странное поведение наводит на некоторые мысли.
Девушке очень повезло, потому что в этот момент продавец как раз принес ей ее заказ.
Поэтому буркнув зельевару: «Это – мое личное дело» и, не поднимая на него налившихся слезами глаз, Гермиона выскочила из аптеки.
- Какой злой этот странный дядька! Почему он так тебя не любит? – подал тонкий голосок малыш, и непонятные бурные рыдания вырвались из груди волшебницы.

* * *

С тупой головной болью, как с тяжелым грузом, придавившим затылок, Гермиона собиралась на праздник в Нору.
Уезжая, миссис Грейнджер взяла с нее слово, что дочь обязательно пойдет к Уизли и серьезно поговорит там с Роном.
Гриффиндорка и сама понимала, что этот разговор назрел уже давно, и дальше откладывать его – верный способ так никогда на него и не решиться. Однако накатившее на нее уныние, при малейшей попытке продумать свою речь, обращенную к бывшему жениху, и непрекращающиеся истерики ребенка, который постоянно повторял, что не хочет быть рыжим и вонючим, очень сильно отражались на ее самочувствии.
Гермиона посмотрела в зеркало.
Одежда висела на ней балахоном, скрывая немного пополневший живот. Лицо напоминало бледную, застывшую маску, а горевшие нездоровым блеском глаза усиливали ее сходство с вампирами.
Девушка внимательно осмотрела свои зубы на наличие острых клыков и, не найдя даже отдаленного сходства, облегченно вздохнула и взяла в руки сумочку.
Скоро за ней должен был прийти Артур Уизли.
С каждым днем аппарировать становилось все опасней, а пользоваться каминной сетью было категорически нельзя. Но если перемешаться вдвоем, когда ведущим в аппарации была не беременная, такое вполне допускалось.
Нора встретила Гермиону различными запахами и обычным для этого дома веселым гомоном.
- И что, эта убогая сараюшка – и есть дом этих рыжих? – с ужасом в голосе прокомментировал малыш, с которым, вообще-то, волшебница заранее договорилась, что в гостях он постарается с ней не разговаривать.
- Да, - буркнула мамочка, - а теперь помолчи.
К ней, возглавляя шумную рыжую компанию, направлялась широко распахнувшая объятия Молли.
- Меня сейчас стошнит, - сдавленно прошептал маленький негодник, но Гермионе удалось сдержать рвотные порывы.
- Гермиона, детка, я так рада! - щебетала крепко обнимающая ее миссис Уизли. – Посмотри, кто тебя встречает!
Близнецы вытолкнули вперед безмятежно и глуповато улыбающегося Рона.
- Привет, - как ни в чем не бывало, произнес он. – Хорошо выглядишь.
Застолья в Норе всегда отличались многообразием и количеством блюд, но беременная волшебница, с трудом сдерживая тошноту, практически ничего не ела.
При таком шуме и гомоне головная боль переросла в настоящий набат, стучавший где-то в голове, и отдавалась мучительной болью в висках.
Все многочисленное, потихоньку обраставшее своими вторыми половинами и потомством семейство, было в сборе. Билл Уизли прибыл со своей женой Флер и пятилетней очаровательной дочуркой и двухлетним сынишкой. Чарли приехал со своей румынской женой и крепко сбитым пухленьким сыном, который забавно переваливался с ножки на ножку, пытаясь догнать своих кузенов и кузин. Перси Уизли со своей женой Пенелопой на потеху всего семейства произвел на свет озорников-близнецов – любимцев своих неугомонных дядюшек близнецов. Закоренелых холостяков, как говорили они сами, не слушая возражений матери, которая маниакально стремилась переженить всех своих детей.
У Молли и Артура Уизли было уже пять внуков, но по мнению главы женской половины семьи этого все равно было не достаточно.
Вот уже два часа, как Гермиона все не могла улучить минутку для приватного разговора с Роном.
Его хохочущие во весь голос братья похлопывали его по спине, отпускали привычные шутки и вообще ни на минуту не оставляли его в покое.
Саму же мисс Грейнджер усиленно опекала Молли.
Она интересовалась, почему девушка не ест, не нужно ли ей чего-нибудь особенного, не устали ли у нее ноги и прочее.
В какой-то момент терпеть все это стало невозможно и, коротко извинившись, Гермиона почти бегом отправилась в уборную, где ее мучительно вырвало. Приведя себя в порядок, она не стала спешить обратно за стол, а решила немного прогуляться по саду и набраться решимости.
Однако ей не пришлось выдумывать предлога, чтобы выманить бывшего жениха из дома и уединиться с ним. Рон сам вышел в сад, объяснив, что мама ему посоветовала поговорить с ней.
Тяжелый момент настал, а девушка не могла подобрать слов и пристально вглядывалась куда-то за горизонт.
Раздраженный голос малыша, напомнившего о себе, прервал это странное оцепенение.
- Так этот долговязый и есть мой папочка? – язвительно поинтересовался он, и волшебница решительно открыла рот.
- Как ты видишь, я жду ребенка, - начала она.
- Я рад, что у тебя все хорошо, - ответил ей Уизли.
- Но это твой ребенок, - поворачиваясь к нему, немного истерично выкрикнула Гермиона.
Немного успокоившись, она продолжила:
- Помнишь, тогда на Гриммо мы проснулись вместе. Так вот, в результате той ночи я забеременела.
-Но это невозможно! - в ужасе попятился от нее бывший жених. – Нет, этого не может быть!
- Да? – саркастически переспросила волшебница. – Ты хочешь сказать, что мне все это снится?
Она распахнула мантию, демонстрируя свой вздувшийся животик.
- Но Гермиона, я скоро женюсь, и мне совсем не нужно…
Он отвернулся, увидев слезы на лице девушки.
Запустив руку в свои волнистые волосы, он стал нервно расхаживать по тропинке.
- Ты понимаешь, что это физически невозможно? – сказал он. – Вспомни, как мы тогда напились.
- В том-то и дело, что я ничего не помню, - огрызнулась волшебница.
- Я тоже не особо, - промямлил рыжий, - но мы тогда столько выпили… Близнецы постоянно мне что-то подсовывали, мама забрала у Флер бокал и всунула мне, сладкий коктейль какой-то, потом мы с Гарри нашли бутылку старого коньяка… Я помню только, что зашел в библиотеку и увидел тебя на диване – спящую. Мне было так муторно, а диван широкий…
Гермиона невольно усмехнулась.
- Но я не мог… Понимаешь, когда мужчина выпьет, он не может… - Уизли замялся, покраснев до кончиков ушей.
- У меня бы не встал! - выпалил он наконец и торопливо добавил. – А ты и вовсе спала. Мы могли как-то раздеться, но неужели ты думаешь, что мы не заметили бы, что трахались?! Да я потом еще дня три отойти не мог, после той попойки! Так что…
- Но у меня кроме тебя никого не было, - сдавленно прошептала гриффиндорка.
- Ну, я не знаю, - скорчив неприятную гримасу, протянул Рон.
– А может, - вдруг оживился он, - ты забыла об этом? Ведь с кем-то ты была тогда на диване в библиотеке, я еще, помню, удивился, что ты почти раздета.
- Я не знаю, - обхватывая голову руками, выдохнула Гермиона, - не знаю, я ничего не помню…
- Можно ведь проверить отцовство, - рассудительно предложил Рон, никак не реагируя на подавленное состояние бывшей возлюбленной. – Что там для этого нужно?
- Можно волос, - безжизненно прошептала девушка.
- Ну тогда все в порядке! На! - Рон протянул ей пучок волос с безжалостной решимостью вырванный при этих словах.
- Но это, Гермиона, понимаешь… Даже если окажется… В общем, я люблю Мари и собираюсь на ней жениться.
При воспоминании о своем новом увлечении глаза рыжеволосого Уизли даже загорелись.
- Мы с ней по-настоящему любим друг друга, ты даже не представляешь… Поэтому даже проверка все равно ничего не изменит.
Он не смотрел в глаза бывшей невесте, уже немного пришедшей в себя и насухо вытершей слезы.
- В общем, если окажется… Я, конечно, чем-нибудь тебе помогу, я сейчас хорошо зарабатываю. Но ребенок – это твоя проблема. Мне он не нужен, и я не хочу, чтобы о нем кто-то знал. Аборт еще можно сделать?
Гермиона не верила своим ушам. Все-таки, несмотря на то, что они с Роном расстались, они оставались в относительно близких дружеских отношениях, но этот бездушный незнакомец…
- Может, тебе сейчас надо денег? – промямлил он. – Я, конечно, коплю на свадьбу, но если нужно…
Волшебница развернулась, не сказав ни слова, и просто ушла.
По дороге она встретила кого-то из близнецов и попросила переправить ее домой, сказав, что сильно устала.
Прощаться ни с кем из семьи Уизли она не стала.