Правовое положение объектов дислокации военных баз Российской Федерации.

Правовое положение вооружённых сил на иностранной территории определяют двусторонние и многосторонние соглашения — они не только закрепляют соответствующие права и обязанности, но регламентируют порядок и места дислокации (территории) военных баз, их задачи и функции, компетенцию организационных структур, входящих в их состав, порядок перемещения подразделений, условия пользования различными сооружениями, средствами транспорта и связи, применения оружия и т.д.

Правовое положение объектов дислокации военных баз определяется их функциональным предназначением. Под “объектами дислокации военных баз” — в соответствии с заключёнными соглашениями — понимаются аэродромы, здания, стационарные сооружения и коммуникации, военные городки, подъездные железнодорожные пути, учебные поля, полигоны, стрельбища, жилые здания, а также земельные участки с дислоцированными на них воинскими формированиями Российской Федерации. Соглашения чётко обозначают и согласовывают пределы такого рода территорий, приводят исчерпывающий перечень относящихся к военным базам объектов. Так, в Приложении к Договору между Российской Федерацией и Республикой Грузия о российских военных базах на территории Республики Грузия [20] приводится полный перечень соединений, частей, военных предприятий, учреждений и организаций, расположенных на российских военных базах в Батуми, Ахалкалаки, Вазиани и Гудауте (базы в Вазиани и Гудауте уже расформированы и об этом чуть ниже).

 Это позволяет государству пребывания правомерно ограничивать российское военное присутствие на своей территории — оно должно исчерпываться обеспечением безопасности и может увеличиваться или сокращаться в зависимости от возрастания или уменьшения угроз безопасности.[21] Так, Президент Грузии — по итогам стамбульского саммита 1999 г. — заявил, что надо сократить число российских военных баз на её территории до двух. Формальное основание для такого решения — требование согласовывать максимальные уровни для обычных вооружений и техники, установленные в соответствии с Договором об обычных вооружённых силах в Европе (ДОВСЕ).

В соответствии с Декларацией Стамбульского саммита ОБСЕ и Заключительным актом Конференции государств-участников ДОВСЕ Москва взяла на себя следующие обязательства: по Молдавии - к концу 2001 года вывести или уничтожить ограничиваемую Договором вооружения технику, а к концу 2002 года - завершить вывод российских сил с территории Молдавии; по Грузии - к концу 2000 года сократить количество российских вооружений и техники до уровня, не превышающего 153 танка, 221 боевых бронированных машин (ББМ) и 140 артсистем (АС) и в эти же сроки вывести вооружения и технику с военных баз Вазиани, Гудатута и ремонтных предприятий в Тбилиси, до 1 июля 2001 года расформировать и вывести военные базы Вазиани и Гудаута. Все эти обязательства Россия выполнила полностью и в срок. Или почти в срок. Поэтому поводу позволю себе сделать маленькое отступление. Некоторая задержка была связана с парадоксальной ситуацией, когда Грузинские власти требовали неукоснительного выполнения стамбульского соглашения. Однако в любом соглашении есть две стороны, которые несут взаимные обязательства по обеспечению достижения цели соглашения. В данном случае, грузинская сторона должна была обеспечить все зависящие от неё условия для своевременного и беспрепятственного вывода российских войск с военных баз, обозначенных в Стамбульском соглашении. В отношении предыдущих баз, грузинская сторона действительно обеспечила такие условия, тем более, что именно Тбилиси в первую очередь заинтересован в выводе российских войск со своей территории. В частности, сами российские военные отмечали конструктивный характер сотрудничества в ходе вывода войск с Вазиани.

В случае с Гудаутой, можно наблюдать совершенно иную ситуацию. Несколько недель российские войска были блокированы на базе абхазским населением и грузинская сторона не могла ничего предпринять по той простой причине, что абхазская территория лишь формально подпадает под юрисдикцию Тбилиси. Фактически же всем хорошо известно, что Грузия со времен грузино-абхазской войны не контролирует территорию Абхазии, на территории которой почти десять лет действует абхазское квазигосударство, признанное лишь столь же не легитимным Приднестровьем. Грузины были просто не в силах, как либо воздействовать на данную ситуацию, не выполняя, таким образом, свою часть обязательств по Стамбульскому соглашению.[22]

На этом фоне просто смешными показались официальные заявления грузинского МИД о том, что в Стамбульском Соглашении пункта об обязательствах по обеспечению безопасности вывода российской военной базы из Гудауте “нет и быть не могло”.[23]

В российском внешнеполитическом ведомстве отметили что, для вывода российской военной базы "пришлось предпринять энергичные дополнительные усилия". В этой связи была выражена признательность абхазским властям за оказанное содействие. 9 ноября 2001 года МИД России подтвердил фактический вывод из Грузии российской военной базы в Гудауте. "Российская военная база Гудаута расформирована не только де-юре, но и де-факто", - подчеркивается в заявлении МИД РФ. Таким образом, указывается в заявлении, в соответствии с Договором об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) своевременно были выведены, а также частично утилизованы на месте излишки находившихся на территории Грузии российских вооружений и техники, подпадавших под ограничения Договора.[24]

Как показывает практика функционирования российских военных баз, они в принципе не нуждаются в дополнительном закреплении права собственности. К примеру, по условиям Соглашения между Российской Федерацией и Кыргызской Республикой о порядке использования российских военных объектов на территории Кыргызской Республики и статусе военнослужащих вооруженных сил [25] места дислокации воинских частей и военных объектов передаются Кыргызской Республикой в пользование Российской Федерации на условиях аренды, определяемых отдельным соглашением между Министерством обороны Российской Федерации и Государственным комитетом Кыргызской Республики по делам обороны. Арендная плата вносится поставками вооружения и военной техники, услугами по проведению их ремонта, подготовкой офицерских кадров и младших специалистов, предоставлением информации и т.п. на принципах взаимного погашения платежей (ст. 2).

По этому же соглашению всё недвижимое имущество военных объектов на период эксплуатации передаётся по фактическому состоянию в пользование российской стороне без взимания арендной платы. Кроме того, по согласованию с Киргизской стороной МО РФ предоставляется право модернизации военных объектов: замена устаревшего оборудования, реконструкция и строительство новых зданий и сооружений. Если функционирование этих объектов прекращается, всё недвижимое имущество, в том числе реконструированное и вновь созданное, безвозмездно передаётся под юрисдикцию Киргизии (ст.3).

В вопросе последующей юрисдикции объектов недвижимости существуют и другие решения. Так по Договору между Российской Федерацией и Республикой Грузия о российских военных базах на территории Республики Грузия [26] право собственности на объекты недвижимости, построенные на российских военных базах в период их эксплуатации, принадлежат стороне, финансировавшей их строительство (ст.7). Очевидно, что прекращение эксплуатации военных баз потребует отдельного согласования и правовой регламентации при решении вопроса о такого рода объектах.

По общему для всех соглашений правилу, всё движимое имущество военных баз* является собственностью Российской Федерации и в случае прекращения их функционирования вывозится на её территорию или реализуется на месте.

В дальнейшей разработке нуждаются вопросы совместного использования объектов военной инфраструктуры. Так, по Соглашению между Российской Федерацией и Республикой Белоруссия о совместном использовании объектов военной инфраструктуры Российской Федерации и Республики Белоруссия в интересах обеспечения безопасности государств [27] к объектам совместного использования России и Белоруссии относятся: пункты управления войсками, места дислокации войск (сил), система инженерного оборудования местности, позиции и объекты сил и средств противовоздушной обороны, аэродромы, узлы и линии связи, полигоны, арсеналы, базы, склады, предприятия по ремонту военной техники и другие объекты, используемые войсками (силами) Сторон в повседневной деятельности в мирное время и которые планируется использовать в период боевых действий (ст.2).

Некоторые аспекты данной проблемы частично регламентированы соглашениями. Предусматривается, скажем, деловое участие сторон в финансировании объектов военной инфраструктуры, проведении строительных и восстановительных работ, представление друг другу отчётов об использовании вышеназванных объектов и т.д. К примеру, по Соглашению между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Грузия о порядке и условиях совместного использования учебных центров, полигонов, стрельбищ, предприятий, аэродромов и портов воинскими формированиями Российской Федерации и Вооружёнными Силами Республики Грузия [28] командование ВС Республики представляет отчёт только о техническом состоянии сооружений и оборудования, эксплуатировавшихся в ходе запланированных мероприятий, а командование воинских формирований РФ — отчёт с указанием целей, времени, наименования (номер) воинского формирования и технического состояния сооружений и объектов, эксплуатировавшихся в ходе данного мероприятия (ст.2). В то же время проблемы установления юрисдикции в отношении служащих таких объектов, обеспечения безопасности дислоцированных подразделений, в том числе пределы полномочий органов обеспечения безопасности, заслуживают внимательного рассмотрения по каждому конкретному объекту.

Военные базы, занимающие часть территории государства пребывания, наделяются особым статусом, ограничивающим юрисдикцию властей страны пребывания. К примеру, в соответствии со ст. 5 Соглашения между Российской Федерацией и Республикой Армения по вопросам юрисдикции и взаимной правовой помощи по делам, связанным с нахождением российской военной базы на территории республики Армения [29] законодательство Республики Армения не применяется по делам о преступлениях или правонарушениях, совершённых в пунктах размещения российской военной базы. Но если на объекте необходимо выполнить процессуальные, оперативно-розыскные, следственные или иные действия по делам, подпадающим под юрисдикцию Республики Армения, то такие действия выполняются компетентными органами Армении совместно с уполномоченными органами Российской Федерации либо только российскими органами по письменному запросу армянской стороны, если их проведение не противоречит российскому законодательству (ст.8). Это позволяет считать правовое положение военной базы как объекта, обладающего неприкосновенностью.

Практика обеспечения неприкосновенности военных баз не знает случаев серьёзных нарушений, но ряд правовых проблем она высвечивает. Так, например, если бы институт неприкосновенности был непосредственно закреплён в соглашениях, это позволило бы более чётко очертить пределы юрисдикции страны пребывания в отношении военных баз, определить круг лиц, наделённых полномочиями давать согласие на вступление должностных лиц страны пребывания в пределах их дислокации.

Учитывая остроту проблемы, не лишним было специально закрепить иммунитет военных бах от таких принудительных действий, как обыск, арест, реквизиция и исполнительные действия, неприкосновенность документов и корреспонденции.[30]

ПРАВОВАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ