Социально-политические условия и организация исторической науки

В XIX веке Германия вступила политически раздробленной и экономически отсталой страной, в которой господствовали феодально-абсолютистские порядки. Лишь Великая французская революция подтолкнула германские государства к умеренным буржуазным реформам, проводимым сверху. Реформы явились предпосылкой успешной освободительной войны против наполеоновского господства и перехода Германии на капиталистический путь развития. Этот процесс тормозился тем, что Венский конгресс закрепил своими решениями политическую раздробленность страны, а созданный в 1815 г. вместо Священной Римской империи Германский союз стал орудием репрессивной политики его фактического руководителя -- австрийского канцлера Меттерниха. Под тяжелым полицейским гнетом почти совершенно замерла общественная жизнь. В Австрии и Пруссии цензура запрещала даже самое робкое проявление оппозиционных настроений. Зато одним изданием за другим выходили сочинения защитников феодальной системы и юнкерской реакции А. Мюллера, К. Л. Галлера и прочих идеологов Реставрации, обрушившихся на идеи Просвещения, Французской революции и буржуазного либерализма.

Но временная победа реакции не могла устранить роста оппозиции феодально-монархическим режимам Германского союза. По мере развертывания с конца 30-х годов промышленного переворота экономически крепнувшая буржуазия, богатство которой, «...а вместе с богатством и политический вес... в Германии непрерывно возрастали» ', все активнее требовала преобразований и своего участия в управлении государственными делами.

Развернувшаяся в условиях медленной смены феодальных порядков буржуазными острая идейная борьба отразилась и в немецкой историографии. В ней проявлялись две основные тенденции: консервативно-романтическая, преобладавшая в Пруссии и других северогерманских государствах, и либерально-просветительская, которая получила наибольшее распространение на юго-западе страны.

Продолжала развиваться система высшего образования: число студентов в немецких университетах возросло с 7 тыс. в начале века до 15 тыс. на рубеже 20-- 30-х годов. Из этого количества около трети обучались на теологических факультетах, а от 14 до 18% изучали философию, филологию и историю. В 1803 г. старейший Гейдельбергский университет был реорганизован по французскому образцу. Вместо четырех традиционных факультетов -- теологического, философского, юридического и медицинского -- были созданы специализированные секции, среди них -- историческая. В университете было ликвидировано засилье иезуитского ордена. Затем подобная реорганизация была проведена в баварских университетах Вюрцбурга и Ландсхута (последний в 1826 г. был переведен в Мюнхен и превратился в один из крупнейших в Германии). Уже в 30-е годы немецкие университеты по организации исторической науки и исследовательской методике начали опережать другие страны. Прежде всего это было связано с введением в университетах нового типа учебных занятий -- семинаров, где изучались источники и готовились рефераты с последующим обсуждением. В крупных университетах создавались издательства, в которых публиковались диссертации и сборники работ университетских преподавателей.

После освободительной войны 1813 г., сопровождавшейся подъемом национальных чувств, в Германии резко возрос интерес к отечественной истории, для изучения которой было необходимо издание источников. Инициатором этого начинания выступил известный реформатор и государственный деятель Пруссии барон Карл Штейн; благодаря его усилиям по сбору необходимых денежных средств в 1819 г. во Франкфурте-на-Майне было создано Общество по изучению источников древней германской истории со своим журналом «Archiv der Gesellschaft fur altere deutsche Geschit-skunde», где печатались обзоры и информация об источниках, обнаруженных в различных немецких архивах.

Из-за раздробленности и неупорядоченности германских архивов, разбросанных по городам и владениям, это издание натолкнулось на множество препятствий. Его предполагалось осуществить в течение десяти лет, но знаменитая серия «Исторические памятники Германии» («Monumen-ta Germaniae Historica») продолжает выходить по настоящее время.

Издание древних источников потребовало разработки методов и приемов исторической критики из-за огромного количества рукописей со множеством разночтений, искажений и позднейших наслоений. Это критическое издание, в котором участвовали многие видные историки Германии, дало значительный толчок изучению немецкой истории. Благодаря ему немецкая медиевистика получила гигантские фонды печатных источников, а это, в свою очередь, стимулировало и изучение истории нового времени.

Деятельность немецких исторических обществ В первой половине XIX в. повсюду в Германии возникали многочисленные региональные исторические общества, в которых изучение отечественной истории становилось выражением патриотических и национально-объединительных настроений. Начиная с 1820 г, в Саксонии, Тюрингии, Вестфалии, Бадене, Баварии, Вюртемберге, Гессене создаются различные любительские или полупрофессиональные общества по изучению локальной истории.

К середине 40-х годов в Германии действовали 44 исторических общества, из них 8-- в Баварии, по 7-- в Саксонии и Тюрингии. Вместе с археологическими союзами их число достигало шестидесяти и охватывало более 9 тыс. членов.

Достижения этих обществ были весьма различны. В большинстве из них процветал дилетантизм, отсутствовала какая-либо научная методика. Но в лучших из них на первое место выдвинулись подлинное изучение жизни населения своего региона, сбор и публикация источников о положении крестьян и ремесленников, о развитии экономики, техники и торговли. Материал местных архивов, публиковавшийся обычно без купюр, играл большую роль в становлении национального самосознания и воздействовал на читателя сильнее, чем пространные теоретические рассуждения. Публикации местных исторических журналов впервые ввели в исторические исследования значительный материал об экономических условиях жизни немецкого народа.

Многие деятели местных исторических обществ активно участвовали в политической борьбе против реакции. Фрейбургское общество в Бадене в 1830-- 1831 гг. выступало в поддержку национально-освободительного восстания в Польше, видя в повстанцах своих союзников в борьбе против общего врага -- Священного Союза. Патриотическая деятельность исторических обществ вызывала репрессии реакционных правительств, запрещавших большинство публикаций по современной истории и стремившихся не допустить создания общегерманской организации историков. С такой инициативой объединения в конце 20-х годов выступило общество в Бадене, возглавляемое либеральным историком К. Роттеком.

Первое общегерманское собрание историков и филологов состоялось в сентябре 1846 г. в обстановке нараставшей в Германии революционной ситуации. Оно заседало во Франкфурте-на-Майне под председательством крупнейшего филолога-романтика Я. Гримма. Либеральные историки рассматривали созыв собрания как триумф своих идей и даже как предпосылку общегерманского предпарламента. На заседании исторической секции было решено создать общегерманский союз и приступить к организации германского Национального музея. Однако из-за вспыхнувших разногласий между либеральными историками юго-западной Германии и консервативными австро-прусскими учеными по поводу принципов организации и целей деятельности союза эти планы не были реализованы.

Исторические концепции немецкой классической философии. В условиях раздробленной Германии сфера философской мысли, которая по своему характеру менее поддавалась жесткой цензуре и была относительно свободна, приобрела значение связующего все государства общегерманского фактора. Большое влияние на развитие исторической мысли оказала сложившаяся в этот период немецкая классическая философия, перестройку которой начали Фихте и Шеллинг, «...а Гегель завершил новую систему» 2 и вооружил историческую науку новыми теоретическими концепциями.

В начале XIX в. огромную популярность приобрел профессор философии Йенского, а затем Берлинского университета Иоганн Готлиб Фихте (1762--1814), сын бедного ремесленника, недюжинные способности которого открыли ему дорогу к высшему образованию. Боевой темперамент и страстный патриотизм Фихте глубоко связали его жизнь с жизнью Германии. Единственный из видных немецких мыслителей того времени, Фихте, вступив в ландвер, принял непосредственное участие в войне против Наполеона и умер весной 1814 г. от тифа, косившего ряды прусской армии.

Лейтмотивом всего творчества Фихте являлись идея национального единства Германии и поиски путей его осуществления. При этом, с одной стороны, сильное влияние на него оказали идеи Просвещения, с другой -- он во многом шел вслед за реакционными романтиками с их идеализацией германского средневековья и религиозным мистицизмом. Не видя общественной силы, способной возглавить борьбу за объединение страны, Фихте в своей субъективно-идеалистической философии пришел к выводу, что подлинным творцом истории являются не государства или народы, а некое творческое начало, абсолютизированное им в понятии «Я». Отвергая, в сущности, научный характер истории, Фихте в духе романтиков писал: «Нужна только такая история, которая не будет излагать факты и события в хронологическом порядке, а неосознанно чудесным образом перенесет нас в гущу исторического прошлого».

Современное общество Фихте рассматривал как этап рабства, при котором люди не только не достигли, но даже не осознали свою свободу и самостоятельность, в то время как, по его мнению, конечной целью любого общества являются свобода и полное равенство всех его членов. Само содержание прогресса Фихте понимал прежде всего как развитие науки, поэтому ведущую роль в обществе он отводил ученым.

Считая, что социальные противоречия и неравенство может уничтожить лишь государство, Фихте был сторонником его вмешательства в экономические, социальные и даже семейные отношения. В 1800 г. он опубликовал работу «Замкнутое торговое государство», где писал, что разумно устроенное общество должно состоять из трех сословий -- сельского населения, городских ремесленников и торговцев. Вслед за физиократами Фихте считал производительным только труд крестьянина.

В обществе, рисуемом Фихте, государство устанавливает цены и контролирует производство и торговлю. Внешняя торговля является монополией государства, которое единолично распоряжается золотом, а внутри страны вводит особые бумажные деньги, обеспеченные запасами товаров. Государство выделяет каждому гражданину справедливую долю общественного богатства, и никто не обогащается за счет других. Фихте был противником частной собственности на землю, выступал за запрещение ее купли и продажи и передачу земли в руки государства, которое будет сдавать ее в аренду отдельным лицам. В целом идеал государства у Фихте представлял собой причудливую смесь из элементов античной философии Платона, идей замкнутого цехового строя средневековья, рационалистического учения о всесилии Разума и утопического эгалитаризма времен Французской революции.

В последний период жизни Фихте его учение все больше теряло черты диалектики и историзма. В нем начали преобладать морализирующие тенденции и появились даже националистические утверждения о превосходстве немецкой нации над другими народами.

Рано созревший как мыслитель, в 23 года уже ставший профессором философии Йенского университета, Фридрих Вильгельм Шеллинг (1775--1854) начал свою деятельность как последователь Фихте, но очень скоро перешел на позиции объективного идеализма. История существовала для Шеллинга в виде трех разновидностей: эмпирической, прагматической и поэтической. Первая заключалась в описании всех фактов, лежащих на поверхности событий. Вторая отбирала факты под определенным углом зрения, исходя из дидактического или политического критерия. Третья же представляла собой высший тип синтеза действительного и идеального.

Пытаясь решить проблему свободы и закономерности в истории, Шеллинг ввел третье, высшее по отношению к ним понятие абсолюта, открывающегося во всемирной истории. Ее Шеллинг делил на три основные эпохи -- судьба, природа и провидение. Эпоха судьбы охватывала те древние периоды, о которых остались лишь туманные и отрывочные воспоминания. Второй период начался с упрочения Рима, когда в обществе установились естественные законы, окрепли общение и связи между народами, идущими к единому всемирному государству. С его созданием начнется третий период, при котором законы природы преобразуются в осуществление провидения, а сам бог «обретет бытие».

Идеи Фихте и Шеллинга нашли завершение в творчестве Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770--1831), выдающегося мыслителя, который «...впервые представил весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса, т. е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии и сделал попытку раскрыть внутреннюю связь этого движения и развития».

В лекциях по философии истории, читаемых Гегелем с 1818 г. в Берлинском университете, он впервые попытался применить диалектический метод к мировой истории как к прогрессивному процессу, развивающемуся через борьбу противоположностей. Всемирную историю Гегель понимал как саморазвитие первичного мирового духа, заключающееся в непрерывном росте осознания свободы. Мировой дух у Гегеля представлял собой не что иное, как человечество, взятое в целом. Он считал, что реальность человечества заключается в мировом духе, но, с другой стороны, реальность мирового духа заключается в единстве человечества. Строение духа распадается у Гегеля на три элемента: общее, единичное и особенное. Общее -- это сам мировой дух, единичное -- отдельный человек, или дух во плоти, а особенное -- это дух отдельного народа, который и является главным субъектом всемирной истории. Гегель всегда подчеркивал, что «особенный дух народа есть природный индивидуум», поэтому, как и все в природе, он является исторически преходящим.

Из этого положения Гегеля видно, что обвинять его в национализме на основании деления им народов на «исторические» и «неисторические» неправомерно. Мысль Гегеля заключалась в том, что в разные периоды всемирной истории на ее авансцену выдвигаются те или иные народы, но не существует и не может существовать какого-либо раз навсегда избранного народа.

В отличие от французских просветителей, Гегель подходил к проблеме закономерности общественного развития, истоков и перспектив социального прогресса с широкой социально-исторической точки зрения, а не только исходя из теории естественного права. Предшественникам Гегеля казалось, что достаточно установить разумное просвещенное конституционное правление, чтобы все социальные проблемы были разрешены. Но революция во Франции наглядно показала, что не отдельные личности устанавливают социальные порядки, а, наоборот, сама логика социального развития выдвигает либо отбрасывает тех или иных исторических деятелей.

Гегель одним из первых глубоко осознал, что не великие личности делают историю, а сама история создает своих героев и что развитие общества не является порождением субъективных стремлений правителей, а подчинено объективной закономерности, которую можно познать научно. Такой внутренней закономерностью истории Гегель считал прогресс в осознании свободы. Будучи идеалистом, он нашел движущую силу исторического развития не в сфере материального производства, а в сфере общественного сознания.

По учению Гегеля, история начинается на Древнем Востоке, где свобода впервые зародилась, но была задушена деспотиями. Далее мировой дух продвинулся в Элладу, где появилось уже осознание свободы как ценности, но лишь немногие избранные стали подлинно свободными. Необходимым условием свободы у античных народов была ее противоположность -- рабовладение. Поэтому и там принцип свободы был лишь прикрытием ее фактического попрания.

Начало третьего этапа Гегель связывал с возникновением христианства и его распространением у германских народов, когда начал осознаваться принцип: человек как таковой свободен. Конечно, Гегель не считал, что этот высший принцип уже реализован; пока он только осознан. Само же его внедрение и представляет собой содержание новой истории.

Таким образом, смысл истории у Гегеля заключался в неуклонном движении от «природного» рабства к подлинно человеческому бытию под защитой «конкретной свободы», воплощаемой в государстве. Его теория отразила вполне реальную тенденцию мировой истории, но лишь с ее политико-юридической стороны. Для первой трети XIX в., когда реставрационные стремления полуфеодальных держав Европы угрожали повернуть историю вспять, теория Гегеля приобретала революционное звучание. Другое дело, что буржуазно-либеральный философ Гегель завершал исторический прогресс этапом капитализма и считал, что заглянуть в будущее принципиально невозможно.

Поскольку история всегда пронизана борьбой противоборствующих сил, то, заявлял Гегель, «мы смотрим на историю, как на такую бойню, на которой приносятся в жертву счастье народа, государственная мудрость и индивидуальные добродетели». Поэтому, несмотря на свой гуманизм, Гегель полагал, что войны неустранимы из истории человечества. Он считал, что война не должна рассматриваться как абсолютное зло или как случайное явление. Но было бы заблуждением видеть в Гегеле апологета войны. В этом вопросе он исходил из своего учения о противоречиях как источнике развития. По мнению Гегеля, здоровье государства проверяется не в мирное время, когда каждый его член живет обособленно, а в военное, когда испытывается прочность государственной системы, связь ее отдельных элементов.

Ссылаясь на пример войны Пруссии с наполеоновской Францией, Гегель подчеркивал, что поражение заставило Пруссию извлечь из него уроки и оздоровить свое устройство путем реформ. Только в этом смысле Гегель писал, что война, показывая слабости государства, приводит к необходимости его совершенствования. Судьба отдельного индивида, страдающего от войны, не волновала философа, высшей ценностью была прочность государственных устоев. Государство было для Гегеля той формой, в которой развивается принцип свободы, и он писал, что «вся ценность человека, вся его духовная действительность существует исключительно благодаря государству».

Наилучшей формой государственного устройства Гегель считал конституционную монархию, которая представлялась ему наиболее устойчивой, поскольку в отличие от демократии или тирании уравновешивала интересы большинства и меньшинства. В условиях слабой и раздробленной Германии Гегель высказывался за сильную централизованную власть, возводя ее в ранг всемирно-исторической добродетели. Однако было бы ошибочно Гегеля называть монархистом, так как, с его точки зрения, монарх нужен лишь как символ единства нации, а такую роль может с успехом выполнять и избираемый президент. Гораздо большее значение Гегель придавал бюрократической государственной машине, указывая, что действительная власть в государстве перешла от отдельных лиц к группам и корпорациям.

В чисто буржуазном духе Гегель решительно отвергал любые идеи уравнения собственности, хотя его всегда занимала проблема ее возникновения. При этом Гегель высказывал гениальные догадки о роли материально-трудовой деятельности в развитии общества и об отчуждении человека, проявляющемся в том, что результаты его труда выступают как силы, чуждые ему и господствующие над ним. Он видел «противоположность большого богатства и большой нищеты», которая имеет тенденцию к постоянному возрастанию. Гегель отмечал, что основная масса людей «приговорена к суровой жизни» и даже «осуждена на совершенно отупляющий, нездоровый и необеспеченный труд» на фабриках, рудниках, мануфактурах, в то время как немногие умножают богатства и имеют все больше возможности грабить остальных.

Не принимая революционных переворотов и предпочитая им реформы сверху, Гегель вместе с тем подчеркивал, что человек вправе бороться за свою свободу, а рабом остается только тот, «кто не обладает мужеством рискнуть жизнью для достижения своей свободы». Веру Гегеля в конечное торжество человеческого разума и прогрессивные стороны его учения высоко оценивал В. И. Ленин ".

Немецкий романтизм. На рубеже XVIII--XIX вв. в немецкой исторической науке все шире начинает распространяться романтизм, формирование которого связано с деятельностью йенского кружка, куда входили писатели Фридрих и Август Шлегели, драматург Людвиг Тик, писатель Фридрих Гарденберг, выступавший под псевдонимом Новалис, берлинский теолог и философ Фридрих Шлейермахер. Ранний немецкий романтизм был литературно-эстетическим течением. Он отражал разочарование немецкой интеллигенции в итогах показавшей к концу века свою прозаическую буржуазную сущность Французской революции, результаты которой оказались, говоря словами Ф. Энгельса, «...злой, вызывающей горькое разочарование карикатурой на блестящие обещания просветителей»

В историографии романтизм выступил в двух вариантах -- реакционном и либеральном. Отрицая все созданное мыслью Просвещения, немецкие романтики подчеркивали индивидуальный характер исторического явления. Не принимая буржуазных отношений, они повернули к прошлому как воплощению идеальной сущности всего человеческого, к царству не разума и рационального расчета, а чувства, фантазии и мистики. Идеализация патриархального средневекового феодально-сословного строя «рыцарей и святых» еще не означала, что романтики выступали за возврат к средневековым порядкам. Если отдельные мыслители требовали именно такой реставрации прежних режимов, как, например, Карл Людвиг Галлер, то это были самые крайние высказывания -- многие идеологи романтизма подвергали подобные взгляды резкой критике.

Понимая невозможность возврата к прошлому, романтики выступали за консервацию тех феодальных пережитков, которые еще продолжали существовать, прежде всего полуабсолютистских режимов и сословного деления немецкого общества. Только это могло, по мысли романтиков, сохранить патриархальность общества и восстановить гармоничное согласие всех сторон. Средством такого сохранения являлся для них классовый компромисс буржуазии и дворянства при руководящей роли аристократии.

Объективная реакционность и консерватизм немецких романтиков не мешали тому, что они постоянно взывали к социальной справедливости. Именно поэтому были отвергнуты претензии одного из крупнейших немецких романтиков Франца Баадера (1765--1841) на роль главного теоретика Священного Союза. Баадер стремился к восстановлению органически-естественного хода дел, но руководители Союза вовсе не желали превращать его в орудие романтической утопии. При наличии общих основных принципов немецкий романтизм в политическом отношении разделялся на два основных направления: северогерманский протестантский романтизм возлагал свои надежды на Пруссию и Гогенцоллернов; южногерманский католический романтизм обратился к монархии Габсбургов.

Романтическая историография в Германии при всей своей политической противоречивости разработала некоторые научно плодотворные методологические принципы изучения прошлого. Именно немецкие романтики внесли заметный позитивный вклад в формирование принципа историзма. Они рассматривали каждый этап в истории как определенное необходимое звено в цепи общего развития, являющегося плавным органическим процессом, который нельзя нарушать даже реформами, не говоря уже о революциях. Поэтому историзм романтиков имел ретроспективный характер, он был полностью обращен в прошлое. Если романтики справедливо рассматривали средние века как необходимый и закономерный этап истории, то применительно к буржуазным отношениям отбрасывали собственный принцип историзма и заявляли, что, коль скоро эти отношения не имеют исторических корней в прошлом, они являются незаконными и неисторическими.

Достижением романтизма было осознание национальной целостности и народности культуры, что было особенно трудно именно в Германии с ее раздробленностью, разобщением очагов культуры и прямым противостоянием католических и протестантских регионов.

1234Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: