 |
Присказки и сказки.. Три зятя.
|
|
|
|
Присказки и сказки.
Разберитесь в содержании, в дикционных, орфоэпических и логических особенностях присказок и сказок. Определите свое отношение к рассказываемому.
Присказки
Не белы лебеди по небу летят, русские люди сказки говорят. Сказка быль — не быль, да и не вранье.
Верьте ей, не верьте, а слушать слушайте до конца. Конец — всему делу венец.
Сказок у нас, что птиц стая, да ни одна из них не пустая. Кто намек поймет, тот с добычей уйдет, сказку нашу услыша. Добру-то все жить да расти, а зло чтоб с земли смести.
Начинается наша сказка от правды, растет на вымысле, жнут ее шутками, провевают прибаутками, продают за ласковое слово сказочнику.
Да то еще не сказка, а присказка, а сказка-то впереди будет.
На море, на океане, на острове Буяне, стоит дерево — золотые маковки. По этому дереву ходит кот-баюн: вверх идет — песню заводит, вниз идет — сказки сказывает. Сказки сказываются с утра после обеда, поевши мягкого хлеба. Это еще не сказка, а присказка, а сказка вся впереди будет.
Просим теперь, честные господа, нашей сказки послушать. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Зачинается, починается хорошая сказка. Добрая повесть не от сивки, не от бурки, не от вещего каурки, не от молодецкого посвисту, не от бабьего покрику.
Это не сказка, а присказка, сказка будет впереди.
Жили-были журавль с журавлихой, поставили они стожок сенца — не сказать ли опять с конца?
Вот вам сказка, а мне — бубликов вязка.
Зачинается рассказ
От Ивановых проказ,
И от сивка, и от бурка,
И от вещего каурка.
Козы па море ушли;
Горы лесом поросли;
Конь с златой узды срывался,
Прямо к солнцу поднимался;
Лес стоячий под ногой,
|
|
|
Сбоку облак громовой;
Ходит облак и сверкает,
Гром по небу рассыпает.
Это присказка: пожди,
Сказка будет впереди.
П. Ершов.
Сказки [5]
Три зятя.
Жили старик со старухой. И было у них три дочери. Три дочери, три умницы-разумницы, три красавицы — ни в сказке сказать, ни пером описать.
Вот раз ехал старик с дровами из лесу. А ночь была темная. Лошадь идет, спотыкается, о пни-колоды ушибается. Брела, брела, да и стала совсем. Старик и так и сяк, да выходит никак— надо в лесу ночевать.
— Эх, — говорит старик, — кабы светлый месяц выглянул, я
бы ему старшую дочку отдал!
Только сказал, а Месяц Месяцович выглянул, все кругом осветил. Поехал старик быстро, домой доехал хорошо.
Вот старшая дочка оделась, принарядилась, на крылечко вышла — ее Месяц Месяцович к себе и взял.
Долго ли, коротко ли, белой зимой, снегами голубыми ехал старик с ярмарки. Одежонка на нем худая — зипунишко да лап-тишки, шапка рваная. Замерз, продрог, зубы стучат, кости хрустят.
— Эх, — говорит, — кабы Солнышко выглянуло, я бы ему среднюю дочку отдал!
Только сказал, а Солнце и выглянуло. Отогрело старика, растопило снега. Поехал старик быстро, домой доехал хорошо.
Вот средняя дочка оделась, принарядилась, на крылечко вышла — ее Солнышко в свои хоромы и забрало.
Долго ли, коротко ли, теплым летом поехал старик рыбу удить. Наловил рыбы полную лодку: и язя, и карася, и ершика. Только хотел домой возвращаться, а ветер и стих. Вот парусок-то и повис, ровно тряпка.
Сидит старик в лодке, горюет: рыбы полно, а есть нечего, вода кругом, а пить нечего.
— Эх, — говорит, — кабы Ветер-ветерок да подул в мой парусок, я бы ему младшую дочку отдал!
Только сказал, а Ветер-ветерок как задует! Затрепал парусок — доволок старика до бережка.
Вот и младшая дочка оделась, принарядилась, на крылечко вышла — ее Ветер-ветерок в свои хоромы и забрал.
|
|
|
Вот год прошел, старик и говорит:
— А что, старуха, пойду-ко я старшую дочку проведаю. Хорошо ли ей у Месяца век вековать.
— Иди, батюшка, иди да гостинцев снеси!
Напекла баба пирогов да блинов. Взял старик гостинцы и в путь отправился. Идет-бредет, останавливается: к Месяцу ведь не близок путь. Шел, шел, поздно ночью пришел.
Встретила его дочка, обрадовалась. А старик ей:
- Ох-ох-ох, тошнехонько! Долог к тебе путь, доченька. Шел-брел, все косточки притомил.
- Ничего, — дочка говорит, — сейчас пойдешь в парную баньку, косточки распаришь — все пройдет.
- Что ты, что ты, доченька! Ночь на дворе — в бане темно.
- Ничего, батюшка.
Вот повели старика в баню. А Месяц Месяцович в щелку палец просунул — всю баню осветил.
— Светло ли тебе, батюшка?
— Светло, светло, зятюшка.
Попарился старик, погостил у дочки и домой отправился. Идет-бредет, останавливается: домой ведь не близок путь. Шел, шел, поздно ночью пришел.
- Ну, — говорит, — старуха, топи баню. А то я шел-брел, все косточки притомил.
- Что ты, старик! Ночь на дворе — в бане темно.
- Ничего, — говорит, — светло будет.
Пошла старуха в баню, а старик палец в щель сунул:
- Светло ли тебе, старуха?
- Какое светло — темным-темнехонько!
Да как оступилась бабушка, шайки-кадушки побила, воду пролила, еле жива выскочила. А старик все палец в щели держит.
Вот еще год прошел. Стал старик ко второй дочери собираться.
— Пойду-ко я, старуха, среднюю дочь проведаю. Хорошо ли ей у Солнышка век вековать.
— Иди, батюшка, иди.
Вот старик в путь отправился. Идет-бредет, останавливается: к Солнышку не близок путь. Шел, шел, поздно ночью пришел. Встретила его дочка, обрадовалась. А старик ей:
- Ох-ох-ох! — говорит, — долог к тебе путь, доченька! Шел-брел, есть захотел.
- Ничего, — говорит, — батюшка. Сейчас блинов испеку.
- Что ты, что ты, доченька! Ночь на дворе — не время печь топить.
- А у нас и печи в избе нет.
Растворила хозяйка тесто. Село Солнышко посреди избы, а жена ему тесто на голову льет да старику блины подает — хорошие, румяные да масляные.
Наелся старик, напился и спать повалился.
Наутро домой отправился. Идет-бредет, останавливается: домой-то не близок путь. Шел, шел, поздно ночью пришел.
|
|
|
— Ну, — говорит, — старуха! Шел-брел я, есть захотел. Давай блины печь.
— Что ты, старый, в уме? Ночь на дворе — не время печь затапливать.
— А нам печь в избе и не нужна. Ты знай тесто делай, а печь я буду.
Растворила старуха тесто. Сел старик посреди избы.
- Лей, — говорит, — мне на лысину.
- Да ты что, старик, не болен ли?
- Знай лей! — говорит.
Налила ему старуха теста на лысину. Что тут было, что тут делалось!.. Три дня старика в бане отмывали, насилу отмыли.
Ну год прошел. Стал старик к младшей дочке собираться.
- Пойду-ко я, старуха, младшую дочь проведаю. Хорошо ли ей у Ветра век вековать.
- Иди, иди, батюшка.
Пошел старик. Идет-бредет, останавливается, реку широкую обходит. Прямо через реку близок путь, а кругом далеко идти.
Ну, дошел. Дочка и зять обрадовались. Погостил у них старик, попраздновал и домой отправился. А дочка да зять провожать пошли.
Вот дошли до реки. Старик и говорит:
- Я в обход пойду.
А зять ему:
- Зачем в обход? Через речку плыви — здесь ближе будет.
- Да как же плыть? Лодки нету.
— Не горюй, батюшка. Бросай, жена, на воду платок!
Бросила старикова дочка на воду платок. Ветер его надул пузырем. Сел старик, и Ветер его мигом на другую сторону переправил.
— Вот спасибо, зятек-ветерок.
Только старик до дому добрел, не поел, не попил, не присел, говорит:
- Идем, старуха, на море покатаю.
Пошли к морю, а лодка течет.
- Вот, — старуха говорит, — и покатались.
- Не горюй, жена. Бросай на море платок!
- Да ты что, в уме? Платок дорогой, шерстью шитый.
- Бросай, говорю, не пропадет! Бросила старуха платок.
- Прыгай! — говорит старик.
Прыгнула старуха, а старик давай дуть. Дул, дул — а старуха уже в воде по колени. Дул, дул старик — а старуху уже соседи из воды чуть живую вытащили.
С той поры бросил старик по зятьям ходить. Лежит дед на печи, тачает сапоги, ест пироги да сказки сказывает.
|
|
|
