Гражданская война в провинциях. Филиппы

В конце 44 и в первой половине 43 г. главной ареной борьбы за власть была северная Италия. Но война шла и в провинциях, как западных, так и восточных. Из противников триумвиров, действовавших на Западе, наибольшую опасность для них представлял Секст Помпей. В 45 г., после битвы при Мунде, Секст спасся бегством и нашел приют у местных испанских князьков. К нему сбегались недовольные, у него составился отряд еще при жизни диктатора, он снова начал войну против победителя своего отца1. После смерти Цезаря он продолжал воевать с Азинием Поллионом, нанес ему поражение2, но не отказывался вести переговоры о мире. Как мы уже видели, Антоний в целях сближения с сенаторской партией, вскоре после смерти Цезаря, внес предложение о возвращении Секста Помпея, об уплате ему вознаграждения за конфискованное [с. 199] имущество отца и о назначении его командующим флотом3. Эмилий Лепид, по поручению сената, заключил соглашение, по которому Секст получал право вернуться в Италию, а кроме того, ему возмещалась стоимость имущества его отца4. Однако Помпей не спешил воспользоваться своим правом возвращения в Италию. Во времена Мутинской войны он утвердился в Массилии, наблюдая за тем, что происходит в Риме. После победы над Антонием сенат сделал Секста Помпея командующим флотом (praefectus classis et orae maritimae). Он получил права, которыми пользовался когда-то его отец. Когда Октавиан захватил Рим, Помпей оказался в числе осужденных по закону Педия, но ему удалось собрать флот, и он нападал на побережья территорий, находившихся во власти триумвиров. Помпей применял ту же тактику неожиданных, дерзких и смелых нападений, к которой прибегали пираты. Вероятно, в декабре 43 г.5 Секст Помпей высадился на северном берегу Сицилии и осадил наместника Сицилии Авла Помпея Вифиника в Мессине. Противники триумвиров, внесенные в проскрипционные списки и бежавшие из Рима, уговорили Вифиника сдать город и признать верховную власть Секста Помпея. На сторону Помпея перешли и другие города, и в конце концов в его руках оказалась вся Сицилия.

Секст пользовался большой популярностью в Италии. Он выступает прежде всего как продолжатель дела своего отца. На выпущенных им монетах6 он именуется Magnus Pius. Первый cognomen унаследован от отца, а второй указывает на то, что Секст Помпей остается верным заветам своего родителя и эти заветы будет благочестиво исполнять. Секст называет себя императором. Вполне вероятно, что этот титул ставился иногда ранее praenomen’а (Imp. Sex. Magnus)7 и имел то же значение, что и титул Октавиана: он указывал на перешедшую по наследству тесную связь с войском полководца-победителя. В знак траура по отцу на некоторых монетах Секст Помпей представлен небритым. На голове его изображен дубовый венок. Это — corona civica, награда, дававшаяся за спасение граждан (Секст Помпей имел в виду тех, кто бежал к нему от проскрипций; тем, кто спасал проскрибированных, он платил в два раза больше, чем триумвиры). Знак «SC» указывает, что Секст Помпей получил свою власть от сената. Но вместе с тем на монетах Секста Помпея мы встречаем символы морской [с. 200] мощи: изображение триеры, дельфинов, бога Нептуна или трезубца как его атрибута (табл. II, 12—15). Эта символика указывала на религиозную санкцию власти Помпея и свидетельствовала о его автократической тенденции.

В течение короткого времени у Помпея собрались выдающиеся представители римского нобилитета. Его поддерживали италийские города, особенно те, земли которых были обещаны триумвирами ветеранам. У Секста Помпея составилось войско из свободных и рабов, бежавших из Рима. Проскрипции ослабили крепкие узы, которые связывали раба с рабовладельцем, правительство триумвиров не заботилось об охране рабовладения, и число беглых рабов увеличивается. Защитник аристократии, Помпей одновременно оказался покровителем беглых рабов. По словам Аппиана, у него были сильный флот, пехота, средства, ему сочувствовали в Риме и Италии. На западе Секст Помпей был самым опасным противником триумвиров.

Против Помпея вел борьбу Октавиан как мститель за убийство Цезаря. Он направил против Помпея своего друга Сальвидиена Руфа, но последний потерпел поражение, а события на Востоке заставляли спешно направлять туда силы и временно отказаться от борьбы с Секстом Помпеем8.

Провинцией Африкой в 44 г. управлял бывший легат Цезаря и друг Цицерона Квинт Корнифиций, заверявший сенат в своей преданности делу республиканцев. На полуофициальном сенатском заседании Антоний провел решение, по которому Африка передавалась Кальвизию Сабину, но Корнифиций не выполнил этого постановления и отказался передавать провинции Кальвизию.

После заключения второго триумвирата Африка досталась Октавиану, который предложил Корнифицию сдать провинцию Титу Секстию, управлявшему Нумидией. Корнифиций отказался это исполнить, и в Африке началась гражданская война. Но Секстий пользовался услугами и помощью местного царька Арабиона, а у Корнифиция оказалось недостаточно войск, солдаты его не отличались храбростью. Недаром Корнифиций их называл «одетыми в шлемы зайцами» (galeati lepores). В конце концов победил Секстий, Корнифиций был убит. Секстий чувствовал себя так же самостоятельно, как до этого Корнифиций, и когда впоследствии Октавиан определил Африку и Нумидию Фуфицию Фангону, выслужившемуся из простых наемных солдат, Секстий сначала признал его, а затем вступил с ним в борьбу, которая закончилась гибелью [с. 201] Фангона. Секстий правил Африкой до тех пор, пока не пришлось передать ее Лепиду9.

И в Сицилии и в Африке борьба происходила между римлянами. Местное население или поддерживало одну из этих групп, или же оставалось пассивным. Сицилийские города признали Секста Помпея; в Африке местные полузависимые князьки оказали активную поддержку Титу Секстию. Самостоятельных выступлений против римского господства не было ни в Сицилии, ни в Африке, ни в Галлии.

Борющиеся группы бесконтрольно распоряжались в провинциальных городах. Римское правительство в это время было далеко от того, чтобы в какой-то мере защищать местное население, и в провинции могли свободно распоряжаться не только правители, но и всякого рода авантюристы из римских граждан. В этом отношении необычайно характерен случай, описанный Азинием Поллионом в письме к Цицерону10. Его квестор Бальб, племянник известного цезарианского дельца, отправился в Рим с большой суммой денег, золотыми и серебряными слитками и другими ценностями, награбленными в провинции. Узнав о происходивших событиях (о соединении Антония и Лепида), он вернулся в родной город Гадес и стал распоряжаться всеми делами, подражая Юлию Цезарю. Он продлил срок своего пребывания на высшей муниципальной должности в Гадесе на два года, сам назвал всех кандидатов на различные должности, вернул изгнанных из города, в числе которых были и наказанные за возмущение против римских властей. Одного римского гражданина, который отказался состязаться с гладиаторами, он приказал заживо сжечь. Когда тот взывал к нему: «Я рожден римским гражданином», Бальб ответил: «Беги и изливай свою верность римскому народу». Уроженца города Гипсала, получившего право гражданства, он приказал бросить диким зверям. Какова дальнейшая судьба Бальба, что с ним сделал Азиний Поллион, мы не знаем. Он заканчивает рассказ о Бальбе словами: «С таким чудовищем мне пришлось иметь дело»11.

Гражданская война охватывала постепенно и восточные провинции. Провинцией Азией в 44 г. управлял Г. Требоний, один из убийц Цезаря. Он находился в провинции с мая и поддерживал связь с другими заговорщиками. В конце года туда прибыл Долабелла, направлявшийся в Сирию. Столкновение между Требонием и Долабеллой привело к гибели Требония, который был предан мучительной казни. Заканчивая свой рассказ [с. 202] о смерти Требония, Аппиан добавляет, что из убийц Цезаря он был наказан первым12.

После смерти Требония Азия перешла в руки Долабеллы. Кассий еще раньше Долабеллы высадился в Азии и, получив деньги от Требония, направился в Сирию, где еще при жизни Цезаря укрепился помпеянец Цецилий Басс. Юлий Цезарь направил против него одного из своих родственников Секста Цезаря, но Бассу удалось склонить войска Секста Цезаря на свою сторону, а самого Секста убить. Басс занял город Апамею и держался там при поддержке арабов. Против него были направлены войска Криспа и Мурка. Они осаждали Апамею в то время, когда из провинции Азии приближался Долабелла, но Кассий еще до него прибыл в Сирию13.

Гражданская война в провинциях велась главным образом на средства, взимаемые с местных жителей и проживающих в провинции римских граждан.

В переписке Цицерона сохранились два письма Публия Корнелия Лентула Спинтера14, бывшего квестором Требония. В этих письмах Лентул Спинтер говорит о пребывании Долабеллы в Азии и об отношении его к различным городам. В обращении к сенату Спинтер жалуется на то, что Долабелла разграбил провинцию, присвоив себе налоги; пострадали и римские граждане, которые, по словам Спинтера, были обобраны Долабеллой. Основная цель Долабеллы заключалась в том, чтобы собрать средства и войско и направиться на помощь Антонию в Италию. Долабелла стремился найти союзников в тех городах, которые представляли собой важные стратегические пункты и выделялись своим богатством. На его сторону стал Родос, жители которого объявили себя сторонниками цезарианской партии и крайними противниками оптиматов15. Среди родосских магистратов оказались те, кто в свое время, после Фарсальской битвы, не хотели дать приют бежавшим помпеянцам. Формально Родос считался союзной республикой, и по договору 51 г. родосцы должны были считать своими врагами тех, кто был объявлен врагом сената и римского народа. Но в 44 г. родосцы отказались признавать сенат. Оказывая всемерную помощь Долабелле, они запретили кораблям, принадлежавшим противной партии, приставать к острову, не разрешали им брать провизию и пресную воду16. Позиция Родоса объясняется, по-видимому, влиянием торговой олигархии, опасавшейся потери своих [с. 203] владений на материке (в Малой Азии) и рассчитывавшей на усиление экономического влияния своей республики в ущерб ее конкурентам17.

Рассчитывать на добровольную помощь малоазийских и сирийских городов Долабелла не мог, и в большинстве случаев он прибегал к насилию: отбирал храмовое имущество18, налагал на города большие контрибуции. Большие суммы взяты были с города Пергама19. Во Фракийский Херсонес было отправлено пять когорт20, которые должны были заниматься изысканием средств, наложением контрибуций и всякого рода конфискациями. Вступив в Сирию, Долабелла обратился против Антиохии, не принимавшей его, но был отброшен с большими потерями.

Когда в Сирии встретились войска Долабеллы и Кассия, перевес оказался на стороне Кассия. На его сторону перешли и те легионы, которые находились в Апамее, и те, которые ее осаждали. К Кассию примкнули также четыре легиона, шедшие из Египта на помощь Долабелле21. Последний не мог вступить в борьбу с Кассием и должен был отступить в город Лаодикию. Кассий приступил к осаде города; при помощи измены некоторых центурионов Долабеллы ему удалось взять город, и Долабелла, потерявший надежду на спасение, приказал своему телохранителю отрубить ему голову и отнести ее Кассию, чтобы заслужить спасение, но телохранитель после того, как предал смерти Долабеллу, лишил себя жизни22.

Долабелле не было еще и тридцати лет, когда окончилась его бурная жизнь. Его сверстники еще только начинали свою политическую карьеру. Представитель старинного патрицианского рода Корнелиев, Долабелла, может быть, в большей степени, чем его сверстники, воплотил в себе черты политического деятеля конца республики. Жажда политической деятельности сочеталась у него с беспринципным авантюризмом. Долабелла перешел в плебеи, чтобы добиться трибуната, но в то же время он поддерживал аристократические связи и был зятем Цицерона. Он был на стороне Цезаря, когда тот начал войну с Помпеем, но в 47 г. стал во главе радикального движения бедноты и рабов. Движение это было подавлено Антонием, однако вернувшийся с Востока Цезарь не тронул Долабеллы. После мартовских ид Долабелла в первый же день объявил себя [с. 204] сторонником оптиматов, а через несколько недель он подавлял движение, в котором участвовали, вероятно, те же люди, какие боролись за него в 47 г. Для Цицерона и оптиматов он стал «удивительным Долабеллой», «истинным консулом», но жажда славы и богатства не привела его в лагерь оптиматов. Он действовал вместе с Антонием, который только четыре года назад жестоко расправился с его сторонниками, а теперь предоставил ему одну из самых богатых и значительных провинций на Востоке. Долабелла — крайний цезарианец, он — мститель за смерть диктатора. В борьбе с ним погиб Требоний, первый из заговорщиков, поплатившийся жизнью за смерть Цезаря. Долабелла переоценил свои связи в провинции и свои силы. Безвыходное положение привело его к самоубийству. Мужественная смерть считается иногда преимуществом одних оптиматов и служит как бы основанием для утверждений о политической их принципиальности. Пример Долабеллы говорит об ином. Политические типы этой эпохи однородны, много общего в их карьере, в их образе действий, много общего в их последних минутах.

Отношение Кассия к провинциальным городам и провинциальному населению не отличалось от отношения к ним Долабеллы. По словам Аппиана, в Лаодикии он «разграбил храмы и городскую казну, покарал знатных, на остальных наложил такой налог, что довел город до крайней нищеты»23.

В первый раз Кассий прибыл в Тарс ранее Долабеллы и был хорошо встречен одной группой граждан. Вслед за тем город был занят Долабеллой, который также нашел в Тарсе своих сторонников. После победы над Долабеллой Кассий наложил на город контрибуцию в 1500 талантов, и жителям пришлось отдать городские средства, перелить в монету священную утварь и продавать свободных граждан в рабство24. Другие города и области Сирии должны были выплачивать громадные контрибуции. На Иудею, например, было наложено 700 талантов, а за неуплату взносов некоторые жители проданы были в рабство25. Ирод, будущий царь, поспешил внести полагающуюся сумму и был утвержден в правах26. В Тире был утвержден во власти друг римлян27.

Оставив в Сирии гарнизон, Кассий направился на север, чтобы соединиться с Брутом.

Из Италии Брут прибыл в Афины. Здесь ему и Кассию (остановившемуся на пути в Сирию) была устроена торжественная [с. 205] встреча. На Акрополе им воздвигнуты были бронзовые статуи28. После отъезда Кассия Брут оставался в Афинах, посещал лекции академиков и перипатетиков, на которых он встречал римскую аристократическую молодежь, относившуюся с восторгом к вождям оптиматов. Из Афин Брут отправился в Македонию, куда за ним последовали знатные римские юноши, учившиеся в Афинах, в числе которых был сын Цицерона29; в этом же кругу был и молодой Гораций, сын вольноотпущенника, не жалевшего средств на образование своего сына.

М. Апулей, с которым Требоний направил в Рим громадную сумму в 11 тыс. талантов, передал эти деньги Бруту, и тот употребил их на военные приготовления. Занявший Македонию Гай Антоний оказал Бруту сопротивление, но был оставлен своими войсками и вынужден был сдаться30. Брут отнесся милостиво к побежденному, оставил за ним знаки проконсульского достоинства и даже поручил ему командование иллирийскими войсками.

В лагере сенаторской партии Брут и Кассий занимали руководящее положение, и Брут был одним из главных идеологов оптиматов. Однако основной лозунг его политической программы — libertas — был менее обоснован, чем у опытного политика Цицерона. Брут и Кассий выпускали монеты, на легенде которых значилось: libertas (или leibertas). На лицевой стороне монеты Кассия было изображение богини Свободы, а на обороте он подобно цезарианцам чеканил знаки жреческого достоинства: жертвенный сосуд и жезл авгура (табл. I, 14). Разнообразнее символика на монетах Брута. Монеты говорят о его предках, боровшихся за свободу. Так, на одной из них изображены легендарный консул Брут и Сервилий Агала, на другой — консул Брут представлен между двумя ликторами31, на всех монетах стояли имена Брута и Кассия. Подобно Цезарю и триумвирам Брут также чеканил свое изображение. На некоторых монетах и у него изображены предметы жреческого обихода. Так, например, на монете, выпущенной Лентулом Спинтером, на лицевой стороне — легенда Brutus и изображены топор, ковш и нож, на обороте имя монетария, жертвенный кувшин и жезл авгура. На некоторых монетах изображены символы победы: [с. 206] богиня Виктория, трофейное вооружение. Особенно характерна монета Брута, выпущенная в память мартовских ид. На лицевой стороне ее изображен Брут, который назван в легенде императором. На обороте монет — фригийская шапка (символ свободы) между двумя кинжалами и легенда: EID(ibus) MAR(tis) (табл.?, 9—13)32.

Наиболее характерная черта монет республиканцев — легенда Libertas и изображение богини Свободы. Но подобно своим противникам Брут чеканит на монетах свое изображение и ряд символов, общих с цезарианцами. Как и последние, Брут и Кассий стремятся использовать монеты как средство пропаганды.

Лозунгами и символами, отчеканенными на монетах исчерпывалось почти все содержание их политических устремлений. Об этом же свидетельствуют и письма Брута к Цицерону, в которых можно найти кое-какие трезвые рассуждения, касающиеся тактики на ближайшее время.

Принципиальных расхождений между Брутом и Цицероном не было. Но они расходились по вопросу о союзниках из цезарианского лагеря. Брут считал, что Октавиан, носящий имя Цезаря, не может быть верным союзником33. Он склонен был, скорее, к союзу с Антонием. События мартовских ид были главной заслугой Брута в глазах его сторонников. Октавиан же делал свою карьеру главным образом благодаря имени Цезаря. Поэтому нельзя было надеяться, что Брут и Октавиан заключат соглашение. Скорее можно было надеяться на соглашение с Антонием и Лепидом, тем более что последний приходился Бруту свойственником. Расчеты Брута не были лишены политического реализма, но он не учитывал обстановки, которая складывалась в Италии. В 43 г. политическую линию намечали не военные вожди, а солдаты и ветераны, являвшиеся главной их опорой. Письма Брута относительно Антония, направленные в сенат, вызвали там отрицательное отношение. В Македонии Гай Антоний интриговал в пользу брата и пытался привлечь на свою сторону войска последнего. К тому же в Македонии стало известно относительно второго триумвирата и проскрипций, и всякие попытки соглашений были отброшены. По приказанию Брута Гай Антоний был предан смертной казни34. Сайм утверждает, что казнь Гая Антония развязала войну35. Но для такого утверждения нет оснований. События в [с. 207] Македонии в конце 43 г. были лишь эпизодом, который не мог ни ускорить, ни замедлить надвигавшуюся войну между цезарианскими вождями и их противниками.

Из Македонии Брут зимой 43 г. направился на Восток, в Вифинию. В Кизике он собрал флот и двинулся в Малую Азию, где заставил города платить военный налог. С Пергама, незадолго до того выплатившего крупные суммы Долабелле, взыскана была большая контрибуция; к тому же принужден был и Самос. Владетельные князья и города Азии выплатили взносы, за исключением ликийских городов, занявших по отношению к руководителям партии оптиматов такую же позицию, как Родос36.

В конце 43 или в самом начале 42 г. Брут и Кассий встретились в Смирне. По данным Аппиана, Брут настаивал на том, чтобы спешно отправиться в Македонию и начать действия против войск триумвиров. Кассий опасался оставлять необеспеченным тыл и предлагал прежде всего покорить родосцев и ликийцев, стоявших на стороне противников37. Единодушного отношения к римлянам в Родосе не было. Аристократия не решалась выступать против них и искала мира, демос же настаивал на решительных действиях. Большое значение приобрела экклесия, и руководители демоса приняли все меры к тому, чтобы собрать и вооружить флот, который был послан против Кассия. Аристократия в то же время направила посольство с проектом о мире. И то и другое предприятие не имело успеха. Посольству Кассий передал требование о безоговорочной капитуляции, а флот был разбит при Минде, после чего Кассий высадился на острове. Повидимому, благодаря поддержке своих друзей Кассий захватил город, казнил около 50 родосских граждан и наложил контрибуцию в 8 000 талантов. Укрывавшим ценности грозила смертная казнь, доносчики на укрывателей получали десятую часть найденной суммы, а рабы — свободу38. Таким образом, Кассий пошел по тому же пути, что и триумвиры: в борьбе с политическими противниками, принадлежавшими к классу рабовладельцев, он обращался к рабам. Брут действовал против Ксанфа, жители которого оказали упорное сопротивление, и многие из них, когда положение города было безнадежно, покончили самоубийством. Аппиан указывает, что римлянам достались только рабы, несколько свободных женщин и всего 150 мужчин39. Жители соседнего города Эноанды искони враждовали с ксантийцами. [с. 208] Они вступили в союз с Брутом и указали ему, как пробраться в город40. Взаимная вражда между городами, характерная для эпохи независимости, продолжалась и после римского завоевания. Римляне старались ее поддерживать, чтобы господствовать над покоренными. Из Ксанфа Брут отправился к Патрам. Жители города собирались оказать сопротивление, но пример Ксанфа и Родоса заставил их сдаться на милость победителя. При переговорах о сдаче они указывали Бруту, что опасаются объявлений о кассации долгов и призыва рабов к свободе41. Очевидно, использование этих демагогических лозунгов было реальной опасностью для имущих слоев греческих городов. Один раб донес на своего господина, что тот спрятал золото. Когда это подтвердилось, мать обвиненного в утайке сокровищ заявила, что это она спрятала золото. Раб стал уличать ее во лжи, а господина — в сокрытии имущества. Но Брут простил юношу за его молчание, мать — за любовь к сыну, раба же он приказал распять42.

Брут в отличие от Кассия не нарушал принципа неприкосновенности рабовладения, но это делалось, может быть, потому, что не было необходимости обращаться к рабам. Мы приводим эти факты, опускаемые обычно даже в подробных исследованиях, для того чтобы показать, какую роль играл «рабский вопрос», а также для того, чтобы подчеркнуть общее в методах борьбы у триумвиров и их противников.

С Азии были собраны налоги за 10 лет вперед. Местные династы должны были также оказать поддержку республиканцам. Каппадокийский царь Ариобарзан был предан смертной казни за то, что хотел оставаться нейтральным43. В начале лета 42 г. Брут и Кассий соединились в Сардах и направились в Македонию. Значительным флотом командовали Домиций Агенобарб и Стаций Мурк. Квинт Лабиен был послан в Парфию, чтобы просить военную помощь у парфянского царя44. Важно было не столько получить реальную военную помощь (парфяне направили Бруту и Кассию отряд кавалерии), сколько обезопасить восточную границу от парфянского нападения. Но обращение к парфянам влекло за собой значительные последствия.

Таким образом, вожди заговорщиков, растерявшиеся в первые дни после убийства Цезаря и не имевшие вначале реального плана, сумели собрать и подготовить сильную армию. На [с. 209] провинции не распространялась libertas, за которую боролись оптиматы. В свете этого слова Цицерона о том, что другие народы могут терпеть рабство, римляне же рождены для свободы, приобретают определенное значение: они говорят не только о свободолюбии вождей республиканской партии — они оправдывают угнетение других народов. Провинции — только объект эксплуатации. Правда, эксплуатация эта прикрывалась иногда напоминаниями о соблюдении договорных отношений45 или призывами к дружбе46. Гражданская война в провинциях сопровождалась классовой борьбой внутри отдельных городов или борьбой между отдельными городами. Были случаи, когда города отказывались выполнять требования отдельных полководцев, но мы не знаем случая, когда население того или иного города протестовало бы против римского господства.

По мнению Шмидта, после того как Бруту не удалось стать наследником Цезаря, он поставил своей целью утвердить свое господство над греческим Востоком и выступил, таким образом, сторонником и проводником идей цезаризма47. Цезаристская политика не была чужда деятелям партии оптиматов. В борьбе с цезарианскими вождями они прибегали нередко к тем же методам, что и их противники, но у нас нет никаких данных, которые давали бы нам право заключать об автократических тенденциях Брута. Он действовал солидарно с Кассием, подготовка к войне с триумвирами была главной их целью.

Местом военных действий стала Македония. Триумвиры направили на Восток часть своих войск под командой Децидия Сакса и Гая Норбана еще в середине 42 г. Другая часть войск, во главе которых стояли Антоний и Октавиан, была переправлена через Ионийское море. Флот Мурка не мог воспрепятствовать этой переправе48.

Брут и Кассий создали два хорошо укрепленных лагеря недалеко от города Филипп, по обе стороны Эгнациевой дороги, которая связывала их укрепления с флотом, стоявшим у Неаполя. Антоний расположил свой лагерь напротив. Перевес был скорее на стороне Брута и Кассия. У них были громадные средства, собранные на Востоке, достаточное количество провианта и значительное войско. Что же касается войск Антония и Октавиана, то по численности и по подготовке они не уступали войскам республиканцев, но триумвирам трудно было [с. 210] организовать доставку продовольствия, и поэтому Брут и Кассий стремились взять своих противников измором. Они были подготовлены к тому, чтобы выдержать длительную осаду, Антоний же, наоборот, ждал решительной битвы.

Однако в лагере Брута и Кассия не было единства. Некоторые из тех, кто был в свое время увлечен мыслью о борьбе за свободу, уже переживали разочарование. У самих полководцев не было достаточно решительности.

Руководящая роль принадлежала Кассию. Аппиан приводит его речь, обращенную к солдатам49. Среди последних было немало людей, совершавших походы вместе с Цезарем. Кассий старался внушить своим слушателям мысль, что военные успехи Цезаря не помешали ему выступить против свободы, против республиканских учреждений. Триумвиры попирают всякие права и действуют грубее варваров. Кассий указывал на свою военную мощь, на роль Секста Помпея, который находится в тылу у триумвиров и является надежным союзником республиканцев. Может быть, в какой-то степени эта речь отражает политические устремления Брута и Кассия, но в целом она является произвольной конструкцией. Брут, а особенно Кассий пользовались среди солдат авторитетом, но крепкой дисциплины в войске не было: солдаты не разделяли взглядов своих полководцев и тяготились бездействием. Обе стороны занимались фортификационными работами, стремясь нарушить коммуникации противника. Антоний воспользовался настроением солдат своих врагов и вызвал их на сражение.

Перевес в первом сражении был на стороне республиканцев. Бруту удалось разбить войска Октавиана, и сам Октавиан едва избежал плена. Но Кассий по недоразумению решил, что войско их было разбито, и в отчаянии покончил самоубийством. Для республиканцев это была тяжелая потеря — они лишились крупного полководца. Командование соединенными силами перешло к Бруту. Вскоре после этого, 23 октября, произошло и другое сражение. Оно закончилось разгромом войска Брута, который, последовав примеру Кассия, лишил себя жизни50. Таким образом, погибли наиболее активные и решительные борцы за республику.

Немало видных представителей республиканской партии погибло в сражении51. Погиб Луций Кассий, племянник [с. 211] заговорщика, юный Порций Катон, единственный сын Лукулла, единственный сын юриста Гортензия; немало знатных людей покончило самоубийством: Ливий Друз, отец будущей жены Октавиана Ливии, Антистий Лабеон, Квинтилий Вар. Попавший в плен Фавоний как убийца Цезаря был предан смертной казни; на могиле своего брата Гая М. Антоний приказал убить Гортензия, казнившего Гая по приказу Брута. Молодой Варрон получил вначале от Антония прощение, а потом был умерщвлен. Особенную жестокость проявил Октавиан. Когда его просили выдать тело убитого для погребения, он отказал: «Об этом позаботятся вороны». С просьбой о прощении к нему обратились отец и сын. Он предоставил им тянуть жребий. Жребий пал на отца, но сын предпочел самоубийство позорному спасению52. Великодушнее оказался Антоний. Получил прощение Луцилий, жертвовавший собой за Брута, сохранил свою жизнь и Кальпурний Бибул, бывший потом наместником Сирии.

Некоторым удалось спастись. Сын Цицерона спасся на остров Фасос, а оттуда вместе с виднейшими фасосскими гражданами бежал в Азию, где находился флот и отряд солдат под командой Кассия Пармского. Луций Валерий Мессала Корвин и Луций Бибул, зять Брута, остались на Фасосе и сдались потом Антонию; Валерий Мессала передал ему военную кассу и снаряжение; некоторые сторонники Брута бежали на остров Самофраку. Домиций Агенобарб с большим флотом отправился в Ионийское море и плавал по морю, не подчиняясь ничьей власти. Так продолжалось до тех пор, пока Азинию Поллиону не удалось привлечь его на сторону Антония. Стаций Мурк отвел свою часть флота к Сексту Помпею. Туда же прибыли убийцы Цезаря Публий Турулий, а также Кассий Пармский с бежавшими к нему сторонниками республиканской партии. Незнатные офицеры перешли на сторону триумвиров. В Италию вернулся Квинт Гораций Флакк, несмотря на свой юный возраст и незнатное происхождение бывший военным трибуном, но вспоминавший впоследствии, что в поспешном бегстве он недостойно бросил щит. Обращаясь к своему другу, от говорил:Tecum Philippos et celerem fugam

Sensi relicta non bene parmula53.

Силы республиканцев были разгромлены. Цезарианцы одержали решительную победу, и лозунг libertas в том значении, [с. 212] в каком употребляли его убийцы Цезаря, и в той интерпретации, какую давал ему Цицерон, терял свою актуальность.

Последующие события показали, что гражданская война не закончилась. Из триумвиров главную роль в этой войне играл Антоний. Во время первого сражения Октавиан спасся бегством от солдат Брута, он не играл никакой роли и во втором сражении.

Лепид находился в это время в Италии.

После битвы при Филиппах было произведено новое распределение провинций: Октавиан должен был получить от Лепида Испанию, а Антоний — Нарбонскую Галлию. Африку Октавиан уступал Антонию. Лепид был лишен провинций, но впоследствии он получил в управление Африку54.

После этого Октавиан направился в Италию, для того чтобы распределить земли между ветеранами. Антоний направился на Восток. Он надеялся добыть средства для расплаты с ветеранами и солдатами. Кроме того, он хотел осуществить, наконец, мечту Цезаря и организовать поход против парфян.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1. App., B. C., IV, 83; Cass. Dio, 45, 10..

2. Cass. Dio, 45, 10; Cic., Ad Att., XVI, 4, 2..

3. App., B. C., III, 4..

4. Cic., Phil., V, 14, 39..

5. Эту дату устанавливает Гардтгаузен (Gardthausen, Augustus u. s. Zeit, I, S. 145)..

6. Cohen, Descript., I, p. 30—32; Babelon, Descript., II, p. 348..

7. M. Grant, From imperium to auctoritas, p. 22..

8. App., B. C., IV, 85; Cass. Dio, 48, 18..

9. App., B. C., V, 26; Cass, Dio, 48, 22..

10. Cic., Ad fam., X, 32..

11. Ibid., X, 32, 3..

12. App., B. C., III, 26; Cic., Phil., XI, 2, 5..

13. App., B. C., III, 77; IV, 58; Cass. Dio, 47, 27..

14. Cic., Ad fam., XII, 14; 15..

15. Cic., Ad fam., XII, 14, 3; 15, 3. О Родосе этого времени см. van Gelder, Geschichte der alten Rhodier, Haag 1900, S. 169 ff..

16. Cic., Ad. fam., XII, 15, 2..

17. Cic., Ad fam., XII, 15, 4..

18. Cic., Phil., XI, 2, 6..

19. Plut., Brut., 2..

20. Cic., Ad Br., I, 2..

21. Cass. Dio, 47, 28; App., B. C., III, 78; IV, 59; Cic., Ad fam., XII, 12..

22. App., B. C., IV, 62..

23. App., B. C., IV, 62..

24. Ibid., 64..

25. Ios., Ant. iud., XIV, 11, 2..

26. Ios., B. I., 11, 8..

27. Ios., Ant. iud., XIV, 12, 1..

28. Cass. Dio, 47, 20..

29. Plut., Br., 24..

30. App., B. C., III, 79..

31. Бабелон (Babelon, Descript., II, p. 113, n. 29 сл.) с полным основанием относит эти монеты к 43 г.; Грюбер (Grueber, Coins, I, p. 479, прим. 1) — к 59 г. или 58 г., когда Брут и Кассий были tresviri monetales. Символика на монетах вполне соответствует лозунгам Брута и Кассия в 44 г. В чеканке же монет нельзя усмотреть существенных отличий от тех, какие безусловно выпущены в 43 г..

32. Описания монет Брута и Кассия см. Babelon, Descript., I, Cassia, p. 333—337, II, Iunia, p. 114—120; Grueber, Coins, I, p. 479—482; особенно же II, p. 471—484..

33. Cic., Ad Br., I, 16; 17; Plut., Br., 29..

34. App., B. C., III, 79; Plut., Br., 28; Cass. Dio, 47, 24..

35. R. Syme, Rom. Rev., p. 183..

36. Plut., Br., 28; App., B. C., IV, 65.

37. App., B. C., IV, 65..

38. App., B. C., IV, 66—73; Plut., Br., 32; Cass. Dio, 47, 33. Ср. van Gelder, Geschichte der alten Rhodier, S. 170..

39. App., B. C., IV, 76—81..

40. App., B. C., IV, 79..

41. Cass. Dio, 47, 34..

42. App., B. C., IV, 81..

43. App., B. C., IV, 63; Cass. Dio, 47, 33..

44. Vell. Pat., II, 78; Cass. Dio, 48, 24; Fl., IV, 9; Iust. Epit., 42, 4, 7..

45. Cic., Ad. fam., XII, 15, 2..

46. Cass. Dio, 47, 34..

47. O. E. Schmidt, «Jahrb. für class. Phil.», CXLI, 1890, S. 123.

48. Маршруты войск, предшествующие битве при Филиппах, устанавливаются Коллартом (P. Collart, Note sur les mouvements de troupes, qui ont précédé de la bataille de Philippe. Bullet. de corresp. Hellenique, LIII, 1929, p. 351)..

49. App., B. C., IV, 90—100..

50. Plut., Br., 42 сл.; App., B. C., IV, 109 сл.; Cass. Dio., 47, 42; описание битвы см. Kromayer und Veiht, Antike Schlachtfelder, Berlin, 1903—1931, IV, S. 654 ff.; сводку новых исследований дает Чарльсворт в CAH, X, 23, 24..

51. К последующему см. App., B. C., IV, 135; V, 2; Cass. Dio, 47, 49; Plut., Br., 53; Ant., 22; Cato Min., 73; Suet., Aug., 13; Gardthausen, Augustus u. s. Zeit, S. 175; Ферреро, Величие и падение Рима, т. III, стр. 207, сл..

52. Suet., Aug., 13. Тот же самый случай приводит и Дион Кассий (Cass. Dio, 51, 2), но приурочивает его к Актийской битве. Мы склонны считать, что эпизод этот уместнее отнести к Филиппийской битве..

53. Hor., Carm., II, 7, 9..

54. App., B. C., 5, 3; Cass. Dio, 48, 1.

 

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: