Римский мир и укрепление устоев рабовладельческого общества

Pax Augusta был лозунгом, примирявшим самые разнородные группировки уставшего от гражданских войн римского и италийского общества.

О римском мире говорится в «Деяниях» самого Августа, в трудах официозных историков, как Веллей Патеркул, в произведениях поэтов; Pax Augusta отражен в различных памятниках искусства.

Гражданские войны были прекращены. Может быть, Август и не имел права закрывать храм Януса три раза в течение своей жизни, потому что на границах Римской империи почти никогда не прекращались военные столкновения с непокорными племенами, но это несоблюдение обычая Августу прощалось, Pax был не только официальным лозунгом, он находил отклик среди самых разнообразных слоев свободного населения. Те, кто помнил гражданские войны, вероятно, искренне почитали новую богиню Римского мира. Многие искренне простили Августу его поведение во время гражданской войны и помнили, что ему удалось установить мир, сделать то, о чем мечтали в продолжение многих лет.

На монете, относящейся к 16 г., помещено посвящение Юпитеру, содержащее обеты, приносимые за благополучие Августа, [с. 409] благодаря которому расширены пределы государства и оно пользуется спокойствием («iovi Optimo Maximo senatus populusque Romanus uota suscepta pro salute Imperatoris Caesaris, quod per eum respublica in ampliore atque tranquilliore statu est». На обороте монет помещен столб с надписью: «Imperatori Caesari Augusto communi consensu» (см. табл. VI, 8)114. Легенда на другой монете, еще до того как Август получил титул «pater patriae», именует его отцом и хранителем (parens et conservator) (табл. VI, 5).

Близкие к этому выражения находим мы в римских и италийских надписях. Мы не считаем возможным видеть в этих формулах лишь выражение лести, сервилизма и т. д. Необходимо отметить некоторые явления общественной жизни, которые давали основания рабовладельческому обществу communi consensu прославлять своего охранителя Августа.

В общественной жизни конца республики современники Августа находили немало отрицательного. Мы уже приводили слова Веллея Патеркула об исчезновении fides (верности), которая считалась одной из главных моральных основ римского общества. По словам современников, исчезла pietas, связывавшая членов семьи и сограждан. Discordia ciuis привела к ужасным несчастьям. Pax Romana должен был означать не только прекращение войн, он указывал на необходимость укрепить устои рабовладельческого общества.

В исторической литературе недостаточно освещен вопрос о роли Августа в укреплении рабовладения. Объявляя проскрипции, триумвиры обращались к рабам; во время гражданской войны сторонники сенаторской партии объявляли свободу рабам тех малоазийских городов, которые обещали открыть им ворота; Антоний, отступая на север после Мутинской битвы, открывал эргастулы и освобождал рабов, и, наконец, войска Секста Помпея состояли главным образом из рабов. Мы говорили, что борьба с Секстом Помпеем была названа Августом войной с беглыми рабами, и это также получило признание среди италийского населения.

В «Деяниях» мы находим указание на то, какими почестями наградили Августа различные сословия римского общества и что было сделано им самим для той или иной группы. О рабах говорится только в главе 25-й: «Море очистил от пиратов. В той войне я захватил в плен около 30 тыс. рабов, бежавших от своих господ и поднявших оружие против государства, и передал их господам для надлежащего наказания»115.

[с. 410] В другом месте война с Секстом Помпеем определенно называется bellum seruile, рабской войной116.

Каких-либо распоряжений, которые утверждали бы власть господина над рабами, мы не находим, так как старинное римское право гласило, что господин волен в жизни и смерти (uitae necisque) своего раба117. Поэтому законодательных указаний в этом отношении не требовалось.

Но нам известен целый ряд мероприятий Августа, которые должны провести резкую грань между рабами и свободными.

Светоний рассказывает, что во время гражданских войн под видом новых коллегий появились злонамеренные сообщества (factiones), которые хватали свободных и обращали их в рабов118. Подтверждение данных Светония мы находим и у Аппиана. Это было во время проскрипций, когда те, кто стоял во главе государства, думали не об интересах рабовладельческого класса в целом, а о борьбе со своими политическими противниками.

Светоний сообщает, что некоторые свободные, желая избежать принудительного набора в армию, фиктивно записывались в рабы, но предприимчивые люди эту фикцию превращали в реальность, и люди свободные становились рабами без всякого к тому основания119.

Август проводит ревизию эргастулов для того, чтобы отделить рабов от свободных, этому мероприятию было придано большое значение; для ревизии был назначен пасынок Августа Тиберий, которому обычно давались важные поручения.

Август последовательно стремился проводить основной принцип римского рабовладения: принцип незыблемости власти господина по отношению к рабу. Это видно из некоторых фактов, которые приведены Дионом Кассием. Последний рассказывает, что Фаний Цепион было осужден за попытку организовать заговор против Августа; его отец вознаградил и отпустил на волю раба, который помогал его сыну во время неудачного бегства, и вместе с тем распял на кресте другого раба, который на его сына донес. Август оставил безнаказанным поступок отца Фания Цепиона120, и это должно было подчеркнуть, что первый гражданин Рима не вмешивается в отношения между рабами и господином.

Тот же Дион Кассий рассказывает, что всадник Ведий Поллион был известен своими дорогими рыбами-муренами, [с. 411] которых кормили человеческим мясом. За малейший проступок рабы приговаривались Поллионом к смертной казни и отдавались на съедение муренам. Однажды Август был на пиру у Ведия Поллиона, и раб, подававший вино, разбил дорогой стеклянный бокал. Поллион рассердился, и раб, зная, что ему угрожает, упал на колени перед Августом. Август попросил принести ему другие бокалы из той же серии и все их разбил. Август надеялся, что новое огорчение Поллиона заставит его забыть предыдущее и тем самым простить раба121. Август не считал возможным выступить в защиту раба, ибо это означало бы нарушение власти господина.

Во время гражданских войн триумвиры обращались непосредственно к рабам. Рабовладельцы постоянно подвергались опасности погибнуть из-за доноса своих рабов. Отказаться совсем от наказаний рабов Август не мог, но вместе с тем он не хотел нарушать принципа нерушимости власти господина. Поэтому было установлено, что, если нужно было подвергнуть раба пыткам, раб покупался Августом у его хозяина и тогда только подвергался пыткам122.

В 10 г. н. э. сенат восстановил старинный закон, по которому в случае насильственной смерти господина убивались все рабы, находившиеся в данный момент в доме.

Это сенатское постановление известно под названием «senatus consultum Silanianum». Текст его не сохранился, но упоминание о нем мы находим в «Анналах» Тацита123, а 5-я глава XXIX книги Дигест дает подробный к нему комментарий124.

Ссылку на этот комментарий можно встретить в любом современном пособии по истории принципата или по истории рабства, но нигде мы не найдем попытки использовать его как источник, освещающий отношения между рабами и рабовладельцами в первые годы нашей эры. В новейшей литературе, посвященной рабству, например в книге Барроу или в обстоятельном труде Вестермана (часть работы Вестермана, касающаяся рабства эпохи империи, вышла и в русском переводе), отношениям между рабами и рабовладельцами в эпоху империи придан несколько идиллический характер125. Между тем senatus consultum раскрывает перед нами теневые стороны рабовладения, проливает свет на характер борьбы между [с. 412] основными классами рабовладельческого общества в самом начале нашей эры.

Для римлян отношения между рабами и рабовладельцами были ясны и не нуждались ни в каких юридических комментариях. Упомянутая глава из Дигест помещена в книге о завещаниях. Специальное ее назначение — разобрать случаи, когда не вскрывается завещание (quorum testamenta ne aperiantur), но независимо от этой темы комментарии содержат обстоятельные указания, как следует поступить с рабами в случае насильственной смерти их хозяев. Глава содержит отрывки из сочинений выдающихся юристов классического периода развития римского права: Ульпиана, Павла, Папиниана, Гая, Модестина и др. Мы не можем точно восстановить содержание сенатского постановления, но зато можем определить его значение. Начинается глава с большого отрывка из L книги Ульпиана к Эдикту126. «Поскольку ни один дом не может быть иным способом обезопасен, как не тем, чтобы страхом смертной казни принудить рабов охранять своего господина от опасности, грозящей ему как со стороны домашних, так и со стороны чужих, были введены сенатские постановления относительно публичных расследований, к каким должны привлекаться рабы погибших насильственной смертью». Эта мотивировка принадлежит, несомненно, постановлениям сената и прежде всего постановлению, изданному в 10 г. н. э.

Комментарий Ульпиана состоит из определения различных понятий, о которых идет речь в сенатусконсульте, и в тщательном анализе различных казусов, встречающихся в практике. Ульпиан определяет, кто разумеется под термином «domini и serui». Он толкует выражение «sub eodem tecto», встречающееся в сенатусконсульте. Предусматриваются самые различные случаи насильственной смерти. Разбор этих казусов восходит еще к юристу эпохи Августа Антистию Лабеону, который считал убитыми тех, кто погиб насильственной смертью от удушения, кому было перерезано горло или же кто умер от ушиба камнем или палкой. Но как быть в том случае, если господин был отравлен? Предусмотрен случай, когда яд был влит насильственно, в таком случае должны были иметь место пытки и наказания, предусмотренные сенатусконсультом. Если же яд был дан незаметно и господин умер, то по постановлению сената от 10 г. н. э. нужно привлечь рабов — соучастников преступления и тех, кто об этом знал. Указано, что следует делать с рабами, если господин сам покончил самоубийством127, если муж убил ночью в постели жену или жена убила мужа, [с. 413] если муж убивает жену, застигнутую в момент прелюбодеяния128, если господин был убит во время пути, в своем имении129 и другие случаи. Сенатусконсульт освобождал от ответственности несовершеннолетних рабов130, но один из последующих юристов внес ограничения131.

Из контекста мы можем заключить, что и сенатусконсульт и комментировавшие его юристы имели в виду главным образом смерть от руки рабов. Сенатское постановление от 11 г. н. э. прямо говорило о завещании того лица, «qui a familia sua occisus dicatur»132. Сенатское постановление и его комментарии как бы подтверждают ту пословицу, которую приводит Сенека: «Сколько рабов, столько врагов» («totidem hostes esse, quot seruos»)133. Юристы рассматривают самые разнообразные казусы, какие могли возникнуть в случае насильственной смерти рабовладельцев. Значит ли это, что все было взято ими из практики? Отнюдь нет. Многое относится к обычной системе юридической интерпретации, стремившейся не оставить непредусмотренным ни одного случая. Но самая интерпретация юристов, комплекс их ассоциаций, относящихся к насильственной смерти рабовладельцев, — все это настолько развито и разнообразно, что дает нам представление о том страхе и ужасе, которые испытывали хозяева, окруженные многочисленными рабами, глубоко ненавидящими своих угнетателей.

Наши источники зарегистрировали сравнительно мало случаев убийства рабовладельцев рабами. Аппиан рассказывает об одном из участников заговора против Цезаря, Минуции Базиле, убитом своими рабами за то, что некоторых из них в наказание приказал кастрировать134. Известен случай из Тацита, рассказывающего о том, что во времена Нерона был убит префект города Педаний Секунд135. Но, по-видимому, смерть от руки несвободных, находящихся в доме, была обычным явлением. О них избегали, может быть, говорить, о них не находили нужным писать. Косвенно подтверждение этого положения мы находим в цитированной нами надписи, содержащей похвальное слово умершей женщине. В ней, несомненно, говорится об убийстве господина и госпожи их рабами. Однако евфемизм выражений скрывает это обстоятельство. «Перед самым днем свадьбы, — говорится в обращении к умершей, — ты внезапно осиротела, когда родители твои одновременно [с. 414] убиты были в сельском уединении» («Orbata es re[pente ante nuptiar]um diem utroque pa[rente in rustica soli]tudine una o[ccisis]»)136. Осиротевшая и ее сестра не обращались к представителям государственной власти. Они сами расправились с виновниками убийства своих родителей, сами вели следствие, сами их наказывали — и делали это с примерным прилежанием137. Этот случай произошел, по всем данным, во времена борьбы Помпея и Цезаря. С рабами тогда расправлялись хозяева. При Августе эту расправу взяло на себя государство. Рассуждения Тацита, приводимые им по поводу убийства Педания Секунда, указывают на актуальность этой темы, но еще больше говорят об этом комментарии юристов и всякого рода официальные решения, на которые они ссылаются. Опасность, грозящая со стороны многочисленных домашних рабов, была реальной, она усилилась особенно во время гражданских войн, в эпоху же «римского мира» государство приходило рабовладельцам на помощь. Это был новый успех рабовладельческого государства: оно вторгалось в отношения между рабами и рабовладельцами, частная расправа в определенных случаях заменялась публичными расследованиями и наказаниями. У нас нет данных о каких-либо восстаниях рабов в эпоху Августа. Нам известно, правда, о том, что проданные в рабство астурийцы и кантабры перебили своих хозяев и вернулись на родину138. Но это — эпизод из истории борьбы свободолюбивых испанских племен за свою независимость.

Светоний упоминает в одном месте139, что какой-то раб покушался на жизнь Августа. Но хотя этот случай и не имеет большого значения, однако опасения массового восстания рабов существовали, об этом мы находим указание у Тацита в 11-й главе книги VI. Тацит определенно говорит, что в первый раз префект города был назначен из числа консуляров, и в его обязанность входило обуздать дерзость рабов и тех неспокойных граждан, которые подчиняются только силе («sumpsit e consularibus qui coerceret seruitia et quod ciuium audacia turbidum nisi uim metuat»). Эту формулировку Тацита мы можем распространить и на многие другие органы государственной власти при Августе. Движения, во время которых рабы выступали вместе со свободной беднотой, были обычными в период гражданских войн после смерти Цезаря. Самым крупным из таких объединенных выступлений было движение Лже-Мария.

В этой связи, по-видимому, были проведены Августом различные мероприятия по ограничению числа [с. 415] вольноотпущенников. При нем продолжал существовать, а может быть, и был возобновлен особый пятипроцентный налог на рабов, отпускавшихся на волю (uicesima libertatis). Специальный закон Элия Сентия 4 г. н. э. устанавливал, что отпуск рабов может происходить только при известных условиях. Так, раб, не достигший 20-летнего возраста, мог отпускаться на волю в присутствии особой комиссии, состоявшей из пяти сенаторов и пяти всадников. Такой же порядок существовал и для тех рабов, которые не достигли еще 30 лет. Отпуск не должен был вести к ущербу третьих лиц. Если освобождение раба наносило ущерб кредитору или патрону, оно признавалось недействительным. Рабы, клейменные или подвергавшиеся пыткам, при отпуске на волю не могли получить права римского гражданства, а подводились под особую категорию peregrini dedititii140, как назывались обычно те, кто сдавался на милость победителя.

Можно согласиться с мнением некоторых исследователей, которые считают, что ко времени Августа относится так называемый Lex Iunia. По этому закону отпущенные на волю не формальным способом (т. е. по завещанию, посредством мнимого процесса или же посредством занесения в цензорские списки), а иными путями, например путем объявления перед свидетелями или же особым письмом, становились не римскими, а латинскими гражданами141.

Закон Фуфия Каниния, относящийся к 2 г. до н. э., ограничивал отпуск рабов по завещанию. Те, у которых было от двух до пяти рабов, могли отпустить на волю не больше половины их. Владелец 10—30 рабов мог отпустить треть всего числа; у кого рабов было от 30 до 100 — четверть; у кого было от 100 до 500 — мог отпустить пятую часть, если было больше рабов, то число отпущенных не могло превышать 100.

Вольноотпущенники в эпоху империи играли исключительно большую роль. Среди них были люди, обладавшие большими богатствами, ростовщики, крупные торговцы, владельцы различных ремесленных мастерских, судовладельцы, капитаны кораблей и т. д. Но законы Августа, вероятно, имели в виду не этих лиц, а тех вольноотпущенников, которые должны были пополнить городской плебс, получать от императора хлеб и подарки, а временами могли принимать участие в опасных движениях, знакомых Августу со времен гражданских войн.

Мотивы отпуска рабов на волю были разнообразны142. В результате отпуска рабов на волю сокращалось число рабов, [с. 416] занятых в производстве. Это тоже было одной из предпосылок законов Фуфия Каниния и Элия Сентия. Они до известной степени стоят в связи с состоянием во времена Августа импорта рабов. Правда, в первые годы принципата приток рабов не только не прекратился, но даже усилился. Рабы добывались не только во время войны. За восстание против римского господства были проданы в рабство жители Кизика, Тира и Сидона143. Квинтилий Вар обратил в рабство и продал жителей сирийского города Сефора144. Но больше всего рабов было захвачено в Испании, Галлии и придунайских областях. В 11 г. до н. э. были обращены в рабов бессы145. Характерно, что иногда при продаже раба ставилось условие, что купленный раб не может быть отпущен на волю в течение определенного количества лет. Так было поступлено с салассами, которых нельзя было отпускать в течение 20 лет146. Пленные паннонцы в 12 г. до н. э. были проданы с условием, что их увезут с родины147. Но факты эти относятся к раннему периоду правления Августа: в последующие времена, когда велось мало завоевательных войн, сократился и приток рабов. Именно к этому времени и относятся разобранные нами законы. Борьба с пиратством, с разбоями, со всякого рода частными «предпринимателями», которые превращали свободных людей в рабское состояние, — все это также сокращало приток рабов, ибо пиратство, например, всегда было одним из важных источников рабства.

О количестве рабов, находившихся в отдельных хозяйствах, у нас нет надежных данных. Одним из заслуживающих внимания источников являются надписи из колумбария Статилиев. Там упомянуто более 400 рабов148. Это дало повод к утверждениям о большом количестве рабов в отдельных хозяйствах149. Однако на основании классификации надписей по периодам можно внести в это положение известные ограничения. Вестерман указывает, что эти надписи принадлежат рабам пяти поколений, приблизительно от 40 г. до н. э. и до 65 г. н. э. «В этих надписях перечислены, вероятно, не все рабы их (Статилиев) и вольноотпущенники, но общее число, полученное после вычета явных повторений, составляет приблизительно 438 человек, которые распределяются следующим образом 192 раба, 84 рабыни, [с. 417] 100 вольноотпущенников и 62 вольноотпущенницы. Т. Статилий Тавр Корвин, consul ordinarius 45 г. до н. э., имел всего 8 человек, считая рабов и отпущенных на волю мужчин и женщин. Статилий Тавр Сизенна, консул 16 г. н. э., имел трех рабов и трех вольноотпущенных»150. Можно согласиться с Вестерманом в том, что мы должны избегать преувеличения числа рабов в эпоху Августа, но вместе с тем нельзя это число и преуменьшать. Надписи в колумбарии Статилиев имеют, конечно, большое значение, но они относятся к привилегированной части рабов, при этом рабов из familia urbana. Мы знаем из надписей, что владения Статилиев были разбросаны по Италии, они находились, например, около Аквилеи151. В каждом имении была своя familia rustica и особое место погребения для рабов. О том, что Статилии являлись крупнейшими рабовладельцами, говорит то, что полководец времен Августа, происходящий из этого рода, Статилий Тавр имел личную гвардию из несвободных германцев152. Несомненно, что представители высших сословий, особенно новая знать, обладали огромным количеством рабов, хотя, может быть, в действительности цифры их не достигали таких фантастических размеров, какие мы находим в «Сатириконе» Петрония. Сократилось число рабов главным образом у рабовладельцев средней руки. Например, в сабинском имении Горация было всего 8 рабов, хотя по размерам его владение, как это доказано было И. М. Гревсом, превышало размеры тех вилл, о которых писал в свое время Катон Старший153.

Консолидация различных прослоек рабовладельческого общества против рабов составляла одну из основных черт Pax Romana. Она наметилась еще в последний период борьбы Октавиана с Секстом Помпеем и способствовала победе Октавиана над Антонием и утверждению его власти.

На это важное обстоятельство в исторической литературе обращалось мало внимания, между тем, по нашему мнению, установление военной диктатуры в Риме нельзя рассматривать иначе, как результат гражданских войн и реакцию против движения рабов и восстаний свободной бедноты. Укрепление рабовладения и насильственное подавление восстаний рабов составляли одну из главных задач римского государства эпохи Августа.

Однако сохранить рабовладение в прежнем его значении и гарантировать постоянный приток рабов не удалось, и [с. 418] характер рабовладения в эпоху империи постепенно меняется. Но это сказалось лишь через 50—60 лет после установления принципата, и это нашло отражение в произведениях писателя времен Нерона Л. Юния Модерата Колумеллы.

Но законодательными актами нельзя изменить процесс исторического развития. Августу удалось предотвратить восстание рабов, но борьба последних против рабовладельцев приняла иной характер: она развертывалась в отдельных домах и поместьях, рабы угрожали жизни своих хозяев, в отдаленных от центра имениях они портили инвентарь, плохо работали, расхищали имущество. Об этом через несколько десятилетий после смерти Августа писал тот же Колумелла154. Не помогли и законы Августа против вольноотпущенничества. Отпуск рабов на волю был необычайно широко развит в эпоху империи, а вольноотпущенники составляли значительный слой населения. Да и при самом Августе были люди, которые из вольноотпущенников делались всадниками, а Веддий Поллион, как мы видели, принимал у себя самого Августа.

Касаясь упадка верности (fides) во времена проскрипций, Веллей Патеркул говорит о женах, вольноотпущенниках, рабах и детях обвиненных. Все это члены римской семьи, во главе которой стоит pater familias. В римской семье оставалось немало черт, восходящих к глубокой древности. Развитие рабовладения, расширение гражданского оборота, иноземные влияния — все это разрушало традиционные связи. В эту эпоху заключаются главным образом браки «без власти мужа» (sine manu mariti), женщина свободно распоряжается своим имуществом. В быту высших слоев общества было немало и отрицательного: частые разводы, внебрачные связи были обычным явлением. Мужчины легко порывали со своими женами, чтобы вступить в новый брак по расчету. Сожительство с вольноотпущенными и рабынями не считалось предосудительным. Дети, находившиеся официально в полной власти отца, очень рано привыкали к свободному обращению с деньгами своих родителей. Осуждение современных нравов — обычная тема римской моралистической литературы того времени. В ней много общих мест, много преувеличений, но вместе с тем немало верного и типичного. Однако этот упадок семьи коснулся главным образом высших слоев римского общества. В меньшей степени затронул он италийские города, где долго сохранялись патриархальные отношения.

Мысль о том, что государство должно принять меры к поднятию общественной нравственности, не была новой. Исправление нравов ставили своей целью наиболее ревностные [с. 419] цензоры II в. Эту мысль, как указали мы, можно встретить у Саллюстия и Цицерона. В своих письмах Саллюстий призывает Цезаря к реформам. Он рекомендовал поднять нравственный уровень римских юношей, ограничить их траты и этим оградить их от разврата, воспитать в них мужество, величие духа, пробудить в них чувство стыда и скромности155. Цицерон в момент своего примирения с Цезарем говорил: «Только ты один, Гай Цезарь, можешь поднять то, что, как ты видишь, низвергнуто натиском войны: установить суды, возвратить верность, обуздать разврат, умножить население; все, что растекается от разрушения, должно быть преодолено суровыми законами»156.

Обращение Цицерона показывает, что требование реформы общественных нравов исходило прежде всего из аристократической среды. Август и стремился осуществить то, о чем говорил Цицерон, обращаясь к Цезарю.

О необходимости реформ говорили многие. Из поэтов больше всех затрагивает эту тему Гораций. Тема греховности поколения, развитая им в XVI эподе, трактуется теперь иначе. Греховность требует возмездия. Этот мститель (Vltor) — Цезарь157. На него возлагает Гораций надежды. Общество запятнало себя пороками. Римляне живут хуже скифов и гетов. Необходимо искоренить порчу нравов — результат нечестивой войны («inpias caedis»), ибо «законы бесполезны без добрых нравов» («leges sine mores vanae proficiunt»)158.

Итак, от Августа требуется реформа, которая должна пресечь распущенность, вернуть общество к дедовским нравам. Но это не было лишь благим пожеланием поэта. Гораций выступает здесь с определенной программой. Сам Август о своих мероприятиях говорит следующее: «Новыми законами, введенными по моей инициативе, я вернул обычаи предков, в наш век уже забытые, и сам оставил потомкам примеры, достойные подражания». («Legibus nouis m[e auctore l]atis m]ulta exempla maiorum exolescentia iam ex nostro [saecul]o red[uxi et ipse] multarum rer[um exe]mpla imitanda pos[teris tradidi])»159.

Законы, касающиеся семьи, составляют главное содержание всей законодательной деятельности Августа. Он их инициатор (auctor), и это одно из проявлений его auctoritas. Этим законам придавалось большое значение, о них неоднократно говорят поэты и писатели того времени. Первые законы, направленные к восстановлению семьи, были, по-видимому, [с. 420] проведены Августом вскоре после его возвращения с Востока, по всей вероятности в 28 г. Затем Август получает особые полномочия, и большинство законов было проведено в 18 г. Один из последних законов относится к 9 г. н. э.

Хронология законов недостаточно ясна. Возможно, что некоторые законы были проведены еще в 11 г. до н. э. и в 4 г. н. э. Текст этих законов до нас не дошел, в трудах античных историков мы встречаем лишь общие упоминания. Содержание законов раскрывают нам главным образом юридические памятники, прежде всего Дигесты, но в них нелегко отделить то, что относится ко времени Августа, от дополнений, изменений и разъяснений, внесенных его преемниками, а также юристами, толковавшими законы. Поэтому мы можем лишь отметить основное направление законодательства при Августе.

Цель этих законов сводилась к тому, чтобы укрепить семью и увеличить количество римских граждан. Это шло нередко вразрез с настроением известной части гражданства. Проперций в одном из своих стихотворений говорит, обращаясь к своей возлюбленной: «Nullus de nostro sanguine miles erit» («Не будет ни одного солдата нашей крови»)160.

Отношение к этим законам в обществе было различным. Представители аристократии считали необходимым вернуть старинные нравы и наряду с этим порицали вмешательство государства в семейные отношения, которые считались священными. Очевидно, первый закон касался обязательных браков, он был издан, видимо, в 28 г., но вскоре был отменен, потому что Проперций в одном из стихотворений, относящихся к 27 или 26 г., обращаясь к своей возлюбленной Цинтии, которая принадлежала, по-видимому, к низшему социальному слою, а может быть, была даже записана у эдила как публичная женщина, выражает свою радость, что никто теперь, даже сам Зевс, не может разлучить возлюбленных помимо их желания161.

Через несколько лет закон об обязательном браке был восстановлен. Закон этот носил название «lex de maritandis ordinibus». Он касался лиц сенаторского и всаднического сословий. Все мужчины до 60 лет и женщины до 50 лет должны были вступить в брак, причем сенаторам запрещалось вступать в брак с дочерьми вольноотпущенников, но это разрешалось представителям других сословий. Не выполнившим закон запрещалось присутствовать на публичных зрелищах, кроме того, для них введены были значительные ограничения в получении наследств по завещаниям162.

[с. 421] У Светония163 мы находим указание, что этими законами были недовольны всадники, которые обходили его, сговариваясь с родителями невест, не достигших еще совершеннолетия. Август предписал, что невеста должна быть не моложе 10 лет, а период обручения не может продолжаться свыше двух лет (12 лет женщина, по римским законам, выходит замуж). Последующее законодательство (может быть, 11 г. до н. э. и 4 г. н. э.) приравнивало бездетных к лицам, не вступившим в брак.

Закон Папия Поппея164 9 г. н. э. вносил разграничения между не вступившими в брак (caelibus) и бездетными (orbi); если первые в некоторых случаях совсем лишались права получить имущество по завещаниям, то вторые могли все же получать половину. Кроме того, закон устанавливал определенные преимущества для тех, кто имеет детей. Был введен так называемый ius trium liberorum, предусматривавший преимущества для тех, у кого было более трех детей. В зависимости от количества детей люди могли раньше домогаться магистратур. Женщина, имевшая трех детей, в отношении своих клиентов обладала такими же правами, как и патрон. Вместе с тем холостяки терпели известный материальный ущерб. Они не могли наследовать по завещанию от тех, кто не приходился им прямым родственником.

В 18 г. издается ряд законов против прелюбодеяния.

Эти законы подтверждали власть отца и супруга. Нарушительница верности получала от мужа развод и привлекалась к судебной ответственности, отец имел право убить в своем доме соблазнителя дочери, но одновременно он должен был лишить жизни свою дочь165. Мужу не было предоставлено такое же право в отношении жены, но он мог расправиться с соблазнителем жены при условии, если тот был рабом, вольноотпущенником семьи или человеком, «qui corpore quaestum facit» («кто зарабатывает пропитание телом») — сюда относились гладиаторы, артисты и т. д.166 Муж или отец, если они имели все доказательства нарушения супружеской верности, должны были привлечь нарушительницу к судебной ответственности. Дела эти разбирались в так называемых iudicia publica, т. е. государственных судах, где рассматривались такие важные дела, как измена государству или дела о фальшивомонетчиках. Неверная жена и ее соблазнитель подвергались суровому наказанию, конфискации известной части имущества (для неверной жены — половины приданого и трети состояния, для ее [с. 422] соблазнителя — половины имущества) и ссылке на острова. И отцу и мужу предоставлялся известный срок в течение 60 дней (и еще четырех месяцев сверх этого в качестве dies utiles), когда они могли привлечь свою жену или дочь к ответственности. Если они этого не делали, то сами могли быть привлечены к ответственности. Муж привлекался к ответственности в качестве leno — сводника. В этом случае, если муж не давал развода своей жене, то она не привлекалась к ответственности, пока мужа не привлекали к ответственности в качестве сводника. Это мог сделать всякий, кому исполнилось 25 лет167. Ответственность, по Юлиевым законам, за разврат несла женщина, ее любовник привлекался к ответственности как соучастник преступления, а мужа в известных случаях можно было привлечь к суду по обвинению в сводничестве. Мужчина, нарушавший супружескую верность, не отвечал по leges de adulteriis. Однако его можно было привлечь к ответственности по обвинению в stuprum. Так называлась внебрачная связь мужчины с женщиной-иностранкой, со вдовой или взрослой девицей, принадлежавшей к свободному семейству, и вообще свободной женщиной, не записанной у эдила в качестве проститутки168.

Эти суровые законы не были популярны. Поведение самого Августа, особенно во время второго триумвирата, не могло быть примером, достойным подражания, не мог поставить он в пример и поведение членов своей семьи, особенно дочери Юлии. Об этом все знали, но Август это скрывал. Он ставил в пример предков и на секретном заседании заставлял сенаторов выслушивать длинные цитаты из трактата Метелла Македонского169. Однажды в речи, обращенной к сенаторам, Август привел в пример свою семью. Тогда ему был задан вопрос, как он воспитывает своих детей, и Август нарисовал идеальную картину, отвечавшую популярным в то время представлениям о римской старине, но далеко не соответствовавшую тому, что творилось у него в доме170. В другой раз в сенате ему был задан вопрос, что сделать с тем гражданином, который был раньше любовником замужней женщины, а потом увел ее от мужа. Это был намек на самого Августа. Он ответил, что во время гражданской войны творилось много ужасного, о чем нужно забыть и не допускать этого в будущем171. На одном из театральных представлений, когда всадники требовали отмены закона об обязательных браках, Август указал на детей Германика, сына своего пасынка [с. 423] Друза172. Он привел в пример италийского жителя, происходившего из города Фезул, Криспиния Гилара, который на весенний праздник, справлявшийся в 5 г. до н. э., появился в Риме с 8 детьми, 27 внуками, 18 правнуками и 8 внучками173.

Остается невыясненным вопрос, в интересах каких групп проводились эти законы.

Ферреро считает, что существовала особая «пуританская» партия, которая настаивала на проведении и строгом соблюдении этих законов. Этой «пуританской» партии противостояла партия свободомыслящих, «прожигателей жизни», во главе которой стояла дочь Августа Юлия174, к которой император должен был применить всю строгость этих законов (во 2 г. до н. э.).

Но источники не говорят нам относительно каких-либо партий, и создавать их, как это делает Ферреро, по нашему мнению, нет никаких оснований. Законодательство в целом проводилось в духе идеалов сенаторского сословия. Но вместе с тем представители аристократии, которые ратовали за восстановление старинных нравов, отнюдь не желали, чтобы это было отнесено к ним, так как сенаторы нередко уклонялись от вступления в законный брак, среди них часто бывали разводы, наконец, бездетные браки были обычным явлением. Консервативно настроенные сенаторы протестовали против распущенности, но были против вмешательства в их личную жизнь.

Это настроение хорошо выразил Тит Ливий: «Nec uitia nostra nec remedia pati possumus» («Мы не можем терпеть ни наших пороков, ни средств против них»)175. Гораций говорит: «Мы завистливы — доблесть нам ненавистна, но лишь скрылась, скорбим по ней»:uirtutem incolumem odimus,

sublatam ex oculis quaerimus inuidi176.

Но вместе с тем эти законы пользовались, очевидно, особой популярностью среди населения италийских муниципиев, симпатии которого Август стремился приобрести еще во время второго триумвирата.

На основании эпиграфических данных можно судить, что бездетность отнюдь не была свойственна этим группам населения; среди италийского населения сохранились прочные [с. 424] семейные устои. Теперь эти люди становились как бы примерными гражданами.

Вспомним, что Криспиний Гилар, которого Август поставил в пример другим гражданам, происходил из этрусского города Фезул. Сайм говорит, что появление его в Риме с детьми, внуками и правнуками было торжеством политики Августа177. Это не совсем так. С момента издания первого закона Августа об обязательных браках до появления Гилара в Риме прошло немногим более двадцати двух лет, и за этот период не могло появиться такое большое семейство. Судя по многочисленным правнукам, Криспиний Гилар был человеком многодетным еще до издания Юлиевых законов. Бездетной римской аристократии противопоставлялся скромный италийский житель, глава большой семьи, истинный pater familias.

Каковы были результаты этого законодательства Августа?

Он утверждал, что вернул забытые обычаи предков. То же утверждала и официозная литература. Гораций писал: «Mos et lex maculosum edomuit nefas» («Нрав и обычай обуздал и позорное нечестие»)178; «Culpam poena premit comes» («За виной кара следует»)179; «Дети рождаются похожими на отцов» и т. д. Во многих произведениях он прославляет успехи внутренней политики Августа и его законодательства. Веллей Патеркул также говорил о благодетельности Юлиевых з

⇐ Предыдущая25262728293031323334Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: