Август и сенаторское сословие

Социальная история эпохи Августа в отличие от событий позднереспубликанского периода не нашла достаточно полного освещения в наших источниках. Большинство данных, которыми мы располагаем, исходит от историков, живших во II и III вв. н. э. События первых десятилетий принципата они оценивали с точки зрения определенной политической теории, вопросы социальной истории интересовали их сравнительно мало, их сведения отрывочны, противоречивы и не всегда надежны. Особенное значение приобретают поэтому документы, современные принципату.

Одним из таких памятников является надпись CIL, VI, 15271, уже неоднократно нами упоминавшаяся. Мы говорили о ней в главе о проскрипциях и отметили, что по форме ее следует отнести к разряду laudatio funebris. Это — речь, произнесенная овдовевшим мужем над гробом своей жены. Трудно определить, кому принадлежала надгробная речь, неизвестной остается и его жена. Из речи, которая была произнесена между 8 и 2 гг. до н. э., мы взяли, что относилось к событиям 43 и 42 гг. до н. э. Но в этом памятнике отразились настроения определенных сенаторских кругов времен принципата, их отношение к принципату Августа и его мероприятиям. Надпись дает краткую биографию умершей; перед нами — идеализированный образ римской женщины-аристократки; в биографии умершей нет черт, напоминающих жизнь Сервилии или Фульвии, но зато ее поведение вполне соответствует принципам, которые лежат в основе изданных Августом законов о семье и нравственности. Родной отец ее и мачеха погибли насильственной смертью, вероятно, были убиты рабами. В заслугу умершей ставится то, что смерть родителей она не оставила неотомщенной («non remansit inulta mors parentum»)2. Далее рассказывается, что осиротевшая девушка вступила в наследство и как чуть было не объявили недействительным [с. 428] завещание ее родителей. В браке она состояла 41 год и была во всех отношениях примерной женой3. Особенно проявлялось это во время проскрипций. В речи восхваляются счастливые времена, наступившие после установления принципата4. Но супружескую чету постигло горе: ребенок, которого они долго ожидали, умер вскоре после рождения. Других детей не было, и жена даже предлагала мужу разойтись с ней, вступить в другой брак, чтобы иметь потомство. Это дало ему повод упрекнуть в прощальном слове свою супругу в том, что она могла говорить это тому, кто был ей обязан жизнью5. Конец речи посвящен выражению скорби осиротевшего мужа, а завершается она его пожеланием, чтобы божественные маны приютили и успокоили его жену.

Постараемся взять из этого, во многих отношениях важного документа то, что может пролить свет на политические настроения сенаторского сословия после установления принципата.

Pietas uxoris — основной мотив разбираемого документа. Впервые у покойной эта черта проявилась после гибели родителей. Месть за родителей — розыск и наказание убийц — характеризуется как munus pietatis, и этот долг был выполнен с таким усердием (tanta cum industrie), что муж старшей дочери и жених младшей, бывшие в походе, вероятно, в войсках Помпея, не могли бы их превзойти, если бы находились на месте преступления6. Вышедшей раньше замуж и ушедшей из-под власти родителей сестре покойная уделила известную часть имущества родителей — в этом усматривается pietas in sororem7. Она заботилась о покое своей свекрови так же, как о своих родителях. Это характеризуется как pietas familiae. Наконец, высшим проявлением этого качества является то, что сделано было женой для спасения своего мужа во время проскрипций.

Мы уже познакомились с эволюцией понятия «pietas». Одно время pietas была лозунгом социальных слоев, настроенных оппозиционно по отношению к триумвирам, а впоследствии рекламировалась и как одна из основных доблестей Августа и как основная идея главных его законов. Pietas — основа семейного благополучия и гражданского порядка. По мнению лица, выступавшего с надгробной речью, его жена обладала всеми качествами, какие должны быть у людей нового, умиротворенного общества. Про нее говорится, что она обладала всеми добродетелями семейного человека (domestica bona): скромностью, дружелюбием, уступчивостью и обходительностью; [с. 429] постоянно присутствовала она при ткацких работах; была религиозна, но без суеверия; одевалась она так, чтобы не выделяться, а в украшениях проявляла умеренность. Автор речи указывает, что многие другие положительные черты характера и поведения его покойной супруги общи с чертами всех почтенных матрон, пользующихся достойной славой. Особенностью умершей было то, что она соединяла такие качества, которые кажутся редкими. «Редки ведь длительные браки, которые кончаются смертью, а не прерываются разводом» («Rara sunt diuturna matrimonia finita morte, non diuertio interrupta»)8.

Слова опального когда-то сенатора целиком совпадают с программой социальной реформы, возвещенной Августом.

Надпись эта частного характера, но имя Августа упоминается в ней неоднократно вместе с обозначением того качества, которое было отмечено на золотом щите в курии Юлия: в надписи говорится о милосердии (clementia) Цезаря Августа. Благополучие семьи ставится в связь с милосердием Августа, у которого добились помилования проскрибированного. Наряду с pietas uxoris стоит clementia Caesaris. Оратор неоднократно подчеркивает, что Цезарю Августу он обязан своим спасением, не забывая оттенить, что Эмилий Лепид грубо обошелся с его женой. Наконец, в надписи дана характеристика того состояния, какое наступило после побед Августа: «Когда был умиротворен земной круг, была восстановлена республика, и для нас тогда наступили счастливые и спокойные времена» («Pacato orbe terrarum res[titut]a republica quieta deinde n[obis et felicia] tempora contagerunt»). Фраза эта имеет для нас громадное значение. Она показывает, что восстановление республики, о котором говорится в «Res gestae diui Augusti» и у Веллея Патеркула, не было лишь официальной фикцией, о которой говорилось в официальных документах и у официозных историков. После гражданских войн и периода военного деспотизма принципат Августа действительно казался восстановлением республики, и так восприняли его прежде всего те, кому пришлось много испытать и кто был обязан спасением своей жизни и имущества основателю нового политического режима.

Неизвестный нам сенатор был, безусловно, сторонником Августа, но вопрос о том, сколько единомышленников имел этот сенатор, является сложным. Освещению этого вопроса немало мешает схематизм, который нередко встречается у историков, когда заходит речь о социальной истории конца республики и начала империи.

Обратим внимание прежде всего на то, что сенаторское сословие не оставалось единым по своему составу. Если говорить [с. 430] только об эпохе Августа, то мы не должны забывать того, что его правление продолжалось более 40 лет и отношение к сенаторскому сословию не могло быть одинаковым. Задача историка, конечно, должна заключаться в том, чтобы найти некие общие принципы в сенаторской политике Августа, но это должно явиться результатом исследования дошедших до нас сведений, а не голыми выводами из различных априорных соображений.

В буржуазной исторической литературе были высказаны некоторые соображения, касающиеся состава сенаторской знати в эпоху Юлиев-Клавдиев.

М. Гельцер9 считал, что понятие «nobiles» в императорскую эпоху относилось только к тем семьям, которые могли указать в числе своих предков людей, занимавших должность консула. Консулат императорских времен и даже возведение в сословие патрициев в эту эпоху не могли сделать человека nobilis. В это время нобилитет представлял собой замкнутую группу, которая количественно уменьшалась, а в течение II в. совсем сошла с исторической сцены, главным образом вследствие обеднения. Нобилитет не использовал благоприятного положения, в которое он был поставлен Августом. Однако идейное направление, носителями которого были nobiles, осталось, ибо Август сохранил аристократически-тимократический строй, продолжавший оставаться одним из тех столпов, на которых базировалось здание империи. В. Отто находил построение Гельцера произвольным и указывал, что среди nobiles императорской эпохи было немало новых людей10. Э. Штейн присоединился к мнению Гельцера11.

Недостатком всех этих мнений было то, что принципиальный вопрос социальной истории был сужен до простых терминологических толкований. Несколько шире поставлен был этот вопрос Саймом12. Он использовал данные, касающиеся отдельных сенаторов, указал на исчезновение некоторых старых фамилий, на возвышение новых людей и пытался определить политику Августа по отношению к сенату в различные периоды его правления. Лишь некоторым представителям, по мнению Сайма, или, вернее, семьям из состава старого нобилитета удалось сохранить свое влияние в обществе и войти в состав новой олигархии, которая создалась после победы Августа. В отдельные периоды Август искал сближения с наиболее знатными сенаторами, оказывал им помощь, однако [с. 431] он оставался врагом их сословия; последующая история свидетельствует о постепенном вымирании старых римских сенаторских родов. История сенаторского сословия связана, таким образом, у Сайма с политической историей принципата; выводы его базируются на данных, касающихся отдельных фамилий и сенаторского сословия в целом, но не со всеми положениями автора можно согласиться. Италийская муниципальная знать, например, противопоставляется им сенаторскому сословию как особый общественный класс. Нет указаний на материальные основы борьбы, которая велась между принцепсом и сенатом13.

Учитывая данные источников и те изыскания, которые пролили свет на вопрос о составе сенаторского сословия, мы имеем основания высказать ряд соображений, касающихся положения сенаторского сословия в различные периоды правления Августа.

Годы гражданских войн после смерти Цезаря оставили глубокий след среди римской аристократии. За этот период погибли наиболее последовательные противники Цезаря. Все участники заговора против него погибли насильственной смертью, а их было около 80 человек. Вместо тех, кто стремился подражать суровым и свободолюбивым предкам, первую роль в сенате играли люди, подобные Мунацию Планку и М. Юнию Силану.

К моменту возвращения Октавиана в Италию после побед над Антонием сенат не представлял единой и сплоченной силы. Из представителей старой знати одни были обязаны Октавиану жизнью и имуществом, других он привлек почестями и подарками, наконец, третьи перешли на его сторону потому, что он был победителем. Трудно говорить об искренности многих представителей сенаторской знати. Среди них оставалось немало людей, которые боролись против Октавиана, еще больше было лиц, связанных родственными узами с его врагами. Но [с. 432] все это в 29 и последующих годах не имело значения, так как не было ни объективных, ни субъективных условий для действенной оппозиции. Наряду с представителями старой знати значительную часть сената составляли homines noui, многие из которых своим возвышением были обязаны Октавиану. Все эти группы сенаторов объединялись в едином стремлении к гражданскому миру и восстановлению традиционных отношений.

Этим чаяниям соответствовали последовательно проводимые реставрационные принципы в социальной политике Августа. Если в каких-либо вопросах он и выступал новатором, то всегда проводил это под лозунгом возвращения к старине. Подобные тенденции сказываются и в официальных отношениях к сенаторскому сословию. Август стремился показать, что он поддерживает блеск, достоинство и честь его представителей. В свою очередь сенат наделяет Августа рядом почетных полномочий, выносит постановления о религиозных церемониях в его честь, соглашается с предложениями Августа, хотя бы они были и мало популярны.

Главным источником по истории сената во времена Августа является Дион Кассий. Он дает ряд интересных сведений, но данные его отрывочны. У Веллея Патеркула, Сенеки, Плиния Старшего, Тацита и Светония содержатся отдельные факты и замечания по интересующему нас вопросу, хотя они и не восполняют пробелов Диона.

Попытаемся установить основные этапы в политике Августа по отношению к сенаторскому сословию. Оговариваемся, что эта периодизация является гипотетической. В содержании речей Агриппы и Мецената, приводимых Дионом, мало достоверного, и не может быть сомнений в том, что они представляют свободную композицию автора, но возможно, что Дион отразил колебания Августа, не решившегося сразу после возвращения с Востока занять ту или иную позицию по отношению к сенаторскому сословию.

После победы над Антонием Октавиан понимал, что не все разделяют радость по случаю его успехов. Он видел, что сенаторы, прежние сторонники Антония, не вполне ему доверяют. Дион Кассий говорит, что, опасаясь, как бы они не произвели беспорядков, Август объявил, что он сжег всю переписку Антония. На самом деле, добавляет тот же автор, Октавиан этого не сделал, однако в дальнейшем ни разу не пользовался этими документами, компрометирующими его противников14.

Привлечение сенаторов на свою сторону составляло в это время главную цель Октавиана. Средства привлечения были [с. 433] различны. Многие из сенаторов обеднели и не могли выполнять обязанностей магистратов — Октавиан сделал им денежные подарки15. Судя по контексту Диона Кассия, главным образом в интересах сенаторов были уничтожены ручательства перед государственной казной, написанные до битвы при Акции, кроме того, Август приказал сжечь старые долговые расписки, выданные кем-либо эрарию16. Задолженность сенаторов в прежние времена нередко толкала их на различные политические авантюры, и это в первую очередь стремится предотвратить Август. Чтобы оппозиционные сенаторы не могли организовать восстания в провинциях, Август запрещает им без его согласия покидать Италию. Лишь в Сицилию и Нарбонскую Галлию могли отправляться без разрешения Августа те сенаторы, у которых в этих провинциях были имения. Дион Кассий мотивирует это тем, что эти области были расположены близко к Италии, а жители их были мирно настроены17.

Одним из главных средств упрочения влияния Августа в сенате были lectiones. В 29 г. Октавиан предложил сенаторам, происхождение или прежний образ жизни которых не соответствовал высокому званию члена сената, самим выйти из его состава, причем он заявил, что об этом никому не будет известно. Совету Августа последовало всего 50 человек. Тогда Октавиан заставил 140 человек выйти из сената, а имена их были опубликованы.

Таким образом, из состава сената было выведено около 200 членов. По словам Диона Кассия, в период второго триумвирата число членов сената доходило до тысячи18, во время последней войны с Антонием на стороне Октавиана стояло свыше 700 человек19. Наиболее видные сторонники Антония получили прощение. Остается предположить, что исключенные из состава сената в 29 г. не только были людьми низкого происхождения, но были, кроме того, обязаны своим возвышением Антонию.

Чтобы привлечь к себе видные сенаторские семьи, Август, следуя примеру Цезаря, увеличивает число патрицианских фамилий. Плебейские фамилии, игравшие большую роль во времена республики — Кальпурнии, Клавдии Марцеллы, Домиции, Юнии Силаны, вероятно, в это время возводятся в патриции. Той же чести, по-видимому, удостаиваются и [с. 434] представители новой знати: Элии Ламии, Аппулеи, Азинии и др.20

На сенатских заседаниях 13 и 16 января 27 г. были определены в основных чертах контуры новых политических отношений, получивших впоследствии название принципата. После январских событий 27 г. Август ежегодно избирался консулом, его коллегами в 27 и 26 гг. были преданные ему люди — М. Агриппа и Т. Статилий Тавр, в 25 г. к этой должности допускается М. Юний Силан, неоднократно менявший свою ориентацию. В 24 г. коллегой Августа был Г. Норбан Флакк. Мнение знати определяет различные мероприятия Августа. В 26 г. он назначил Мессалу Корвина префектом города. Эта старая по названию должность создавалась, как было сказано, для целей, популярных среди сенаторского сословия, — для «обуздания рабов и мятежных граждан», но это усиление власти было, видимо, непопулярно среди сенаторов, так как Мессала Корвин сложил через несколько дней свои полномочия, ссылаясь на неумение управлять21.

На 23 г. падают реформы, содержание и направление которых нам недостаточно известно. Мы знаем, что кроме Августа, консулом избирается известный своей прямотой и республиканскими убеждениями А. Теренций Варрон Мурена, консулами-суффектами были Л. Сестий, бывший квестор Марка Брута, чтивший его память, и Л. Кальпурний Пизон. Эти выборы, вероятно, должны были показать, что res publica restituta — не простой лозунг. На следующий год Август не избирается консулом, но зато получает imperium maius, и с этого времени он начинает датировать годы своей трибунской власти (tribunicia potestas) (см. выше). Это был новый шаг к оформлению принципата. Он должен был показать, что даже высший пост в государстве — должность консула — могут занимать люди выборные. В то же время он закреплял за Августом полномочия, обеспечивавшие ему власть в Риме и провинциях.

Несомненно, что реформы 23 г. были проведены в интересах знати. Это вызвало недовольство плебса, а продовольственные затруднения в Риме в 22 г. повлекли за собой народные [с. 435] волнения. После этого Август на некоторое время ослабил давление на плебс, может быть, для того, чтобы создать известный противовес аристократии, которая оставалась лояльной, но не была надежной. Плебс же продемонстрировал в 22 г. антиаристократические чувства и преданность Августу. В течение нескольких лет принцепса в Риме не было, и в эти годы свободно выбирались консулы. Новое волнение плебса заставило его вернуться в Италию.

В Кампании руководящая часть сената устроила ему торжественную встречу. Однако в Рим Август въехал ночью, опасаясь, вероятно, открытых манифестаций. Неугодный Августу кандидат плебса Эгнатий Руф был заключен в тюрьму, где и умер. Консулом Август назначил кандидата сенаторской партии22. Этим заканчивается второй период принципата. В дальнейшем Август предоставляет большие привилегии знати, но усиливает контроль над отдельными сенаторами; в короткий период этого, относительно либерального, режима некоторые сенаторы, может быть, так или иначе продемонстрировали свою оппозиционность, а может быть, были люди, связанные с Эгнатием Руфом. В этой связи стоит второе lectio, относящееся к 18 г.

Новое составление списков было, видимо, непопулярной мерой среди сенаторов. Светоний и Дион Кассий23 рассказывают, что Август присутствовал на этом заседании в панцире и с мечом под одеждой, окруженный своими друзьями, отличавшимися физической силой. Со слов Кремуция Корда, Светоний передает, что «никто не мог подойти к нему иначе, как по одному и предварительно подвергшись обыску»24. Процедура была проведена таким образом: Август выбрал 30 человек, которые казались ему наиболее достойными, и каждый из них должен был написать на особом списке пять сенаторов, которых он выдвигает. В список нельзя было вносить своих родственников. Из этих пяти человек избирался по жребию только один, и, таким образом, выбирались новые 30 человек, которые должны были проделать ту же самую процедуру25. Мы узнаем, что один из сенаторов, известный в то время юрист Антистий Лабеон, написал на списке имя Лепида, бывшего триумвира. Август был недоволен, но получил ответ: «Каждый судит по-своему»26. В том же году было издано много законов Августа: одни из них касались вопросов политических (закон против политического подкупа, против применения насилия), но [с. 436] в центре законодательства Августа были вопросы семьи и нравственности. Эти законы должны были свидетельствовать о том, что за восстановлением республики возвращаются старинные римские добродетели. Успех этих законов означал как бы возрождение общества. Символически это было отражено в праздновании юбилея, который знаменовал наступление нового счастливого века, века всеобщего благополучия и процветания.

В эти годы еще яснее определяется отношение принцепса к высшему сословию. Август считается с сенаторами, широко привлекает их к управлению, однако распространяет свой контроль не только на выборы магистратов и сенатские заседания, но даже на частную жизнь представителей сенаторского сословия. Leges Iuliae давали для этого все основания.

Данные, касающиеся второго lectio, показывают, что Август стремился освободиться от своих политических противников. Не забудем, что это происходило в 18 г., после беспорядков 19 г.

Lectio 12/11 г. и пересмотр списка сенаторов особой комиссией в 4 г. н. э. не внесли изменений в состав сената: эти мероприятия должны были подчеркнуть согласие между сенатом и принцепсом.

В первые годы нашей эры под влиянием внешних осложнений и внутренних условий усиливается сенаторская оппозиция. Август последовательнее, чем в первые годы принципата, проводит династическую политику. В консульских списках за эти годы мы находим людей незнатного происхождения. Официально между принцепсом и сенатом в это время царит согласие. Дион Кассий пишет под 3 г. н. э., что на четвертом десятилетии своего правления Август не был склонен враждовать с сенаторами и вызывать их недовольство27. Тем не менее оппозиция среди сенаторского сословия усилилась. Это сказывалось в появлении оппозиционной литературы и вело к тому, что немало сенаторов отправлено было в ссылку. При Тиберии эта оппозиция перешла в настоящую борьбу между принцепсом и сенатом.

Так представляется нам история отношений между Августом и сенаторским сословием, которое всегда было в центре внимания принцепса.

Все направление нового законодательства должно было поднять престиж первого сословия, утвердить mos maiorum, старинные римские традиции. Август стремился подчеркнуть это и в отношениях к отдельным сенаторам. Многим знатным сенаторам он оказывал личную помощь, чтобы у них [с. 437] составилась сумма, необходимая для сенаторского ценза28, установленного в размере 1 млн. сестерциев. В 3 г. до н. э. на цирковых представлениях были выделены места сенаторов и всадников. Этим подчеркивалось значение высших сословий. Одновременно Август заботится о том, чтобы каждый сенатор поддерживал честь своего сословия. Сенаторам, их сыновьям и внукам, а также всадникам было запрещено выступать на сцене29. Август стремился контролировать личную жизнь не только сенаторов, но и их семейств. Одного сенатора, например, он на сенатском заседании порицал за неблаговидное поведение его жены30. Вопросы семейной жизни нередко служили предметом обсуждения на сенатских заседаниях.

Однако у Августа всегда были опасения, что представители сенаторского сословия могут активно выступать в качестве его политических противников. Поэтому Август всячески старался отделить сенаторов от плебса. Он стремился ограничить популярность сенаторов. В 22 г. упомянутый выше Эгнатий Руф, будучи эдилом, приобрел большую известность тем, что на свои средства организовал тушение пожаров. Август издал распоряжение, по которому тушение пожаров следовало производить на государственный счет31. Было установлено, чтобы на устройство игр никто не тратил больше, чем другие. Никто без особого разрешения сената не мог устраивать игры больше двух раз в год, и каждый раз на сцене не могло быть более 120 гладиаторов32. Официально это была борьба против расточительства, в действительности же это постановление подчеркивало, что никто не должен был превосходить принцепса блеском и масштабом зрелищ.

Как относились сенаторы к Августу? Лесть, хотя она и осуждалась, была обычным явлением. Многие сенаторы превзошли Мунация Планка, по предложению которого Октавиан получил титул Августа. Секст Пакувий, например, заявил, что он по испанскому обычаю посвящает себя Августу33. Почетные постановления выносились постоянно, причем их инициаторы (это не учитывается многими историками права) нередко повторяли то, что было принято ранее, и предлагали даровать Августу те почести, какие вотированы были ему раньше. Какое значение имело в сенате мнение Августа, свидетельствует сообщение Диона Кассия о том, что Август запретил [с. 438] Германику и сыну Тиберия Друзу выступать в сенате, ибо сенаторы их мнение принимали за мнение самого Августа34.

Хотя сенат и потерял былую независимость, но оставлять его никто не хотел. В 18 г. многие из тех, кто лишился положения сенатора, обращался к Августу с просьбой разобрать их дело. Некоторых Август восстановил, другим разрешил носить платье сенатора и добиваться магистратур, с тем чтобы войти в состав сената. Это как будто успокоило многих35, так как, по-видимому, ценилось прежде всего не участие в политической жизни, а принадлежность к высшему сословию.

У нас есть данные, которые говорят о том, что абсентеизм среди сенаторов замечается уже при Августе. Сенаторы с большим запозданием появлялись на заседаниях, и Август увеличил штрафы за опоздание36.

Характерно, что не всегда удавалось найти нужное количество кандидатов для занятия магистратур. Многие магистратуры не имели того политического и социального значения, как во времена республики. В 12 г. было мало людей, которые добивались трибуната, ибо сила народных трибунов, по словам Диона Кассия, была уничтожена37. Тогда Август предоставил каждому магистрату право предложить одного кандидата из всадников, обладавших имуществом не менее чем в 250 тыс. сестерциев. Эти народные трибуны после выполнения своих полномочий могли войти в состав сената или вернуться во всадническое сословие.

В 5 г. н. э., когда Рим испытывал и внешние и внутренние затруднения, никто не хотел быть эдилом, и Август велел выбрать из их числа квесторов и народных трибунов38. Однако говорить о систематическом уклонении от магистратур еще преждевременно. Вокруг высших должностей, особенно вокруг консулата, иногда развертывалась борьба, напоминавшая времена республики.

В 18 г. по предложению Августа был принят закон, по которому виновный в подкупе при выборах лишался права занимать государственные должности в течение пяти лет. Но закон этот был принят после событий неспокойного 19 г. События же эти являются в известном отношении исключением. Благодаря ius commendationis должность давалась императорской милостью и искать ее нужно было не на выборах, [с. 439] а в приемной императора. Независимо от того, каким путем консульство добывалось и в какой степени консул был самостоятелен в своих действиях, к консулату стремились, чтобы занять привилегированное положение в обществе. Наряду с магистратами приобретают значение вновь возникшие должности, назначение на которые зависело от императора. Сенаторы назначаются управителями важных императорских провинций (кроме Египта), они командуют легионами, выполняют те или иные чрезвычайные поручения. Мы видим на этих должностях представителей старой знати и новых людей.

Несмотря на все это, единства интересов принцепса и сенаторского сословия не существовало.

В какой степени были обоснованы опасения Августа, не надеявшегося на верность и искренность многих сенаторов? Это можно выяснить, разобрав вопрос о том, как проявлялась оппозиция сенаторского сословия. Оппозиция редко проявлялась на сенатских заседаниях. Мы нигде не находим указаний, чтобы кто-нибудь открыто выступил против предложения, внесенного Августом. Оппозиция сказывалась лишь в репликах, колких замечаниях. «Когда однажды, — рассказывает Светоний, — он (Август) произносил речь в сенате, кто-то сказал ему: «Я не понял», а еще кто-то: «Я бы возразил тебе, если бы это было возможно». Обсуждение вопросов в сенате вызывало иногда бурные прения, и Август, «раздраженный чрезмерными пререканиями спорящих, покидал курию». Некоторые кричали ему вслед: «Сенаторам должно позволить свободно говорить о государственных делах»39.

Оппозиционные настроения проявлялись в виде анонимных памфлетов и пасквилей, распространявшихся среди сенаторов. По-видимому, они были направлены против Августа; в 6 г. н. э. в них содержался, может быть, призыв к восстанию. Август не опровергал их и не доискивался, кто был их автором. Он ограничивался постановлением, по которому должно было производиться следствие о тех лицах, которые издают под чужим именем позорящие кого-либо пасквили и стихи40.

В 12 г. н. э. было издано распоряжение, по которому предлагалось в Риме эдилам, а в других местах — местным начальникам сжечь антиправительственные памфлеты. Некоторые их авторы были подвергнуты наказанию41. Составители этих памфлетов в большинстве случаев принадлежали к лучшим римским фамилиям. В 30 г. был открыт заговор Эмилия Лепида, сына бывшего триумвира42. В 23 г. во главе заговора стояли [с. 440] Фанний Цепион, бывший легат Кассия, и Варрон Мурена, родственник Мецената, принимавший участие в борьбе с альпийскими народами43. В 4 г. н. э. имел место заговор Корнелия Цинны, племянника Помпея Великого44. Даже муж внучки Августа Юлии — Эмилий Павел принял участие в одном заговоре против Августа45. Августу удалось раскрыть эти заговоры, и многие из участников их были преданы смертной казни, исключение было сделано для Корнелия Цинны, который был помилован, а потом сделался даже консулом.

Но эти заговоры нельзя сравнивать с заговором 44 г., хотя и тогда большинство участников руководствовалось личными интересами и действовало без определенных перспектив. Во времена Августа это были единичные авантюристические попытки, которые без всякого труда открывались. Настроения, помыслы и отношение к Августу фрондирующего сенатора, по нашему мнению, хорошо передаются следующим рассказом Сенеки: Руф, принадлежащий к сенаторскому сословию, во время пира пожелал, чтобы Цезарь не вернулся невредимым из того путешествия, к которому готовился, добавив при этом, что того желают даже быки и телята. Находились такие, кто внимательно его слушал. Ранним утром раб, прислуживавший Руфу, передал ему все то, что он в пьяном виде говорил во время пира, и увещевал его предупредить Цезаря и донести самому на себя. Приняв совет, Руф предстал перед Цезарем, выходящим из дому, поклялся, что накануне он потерял рассудок, призывал проклятие на себя и на своих сыновей, просил забыть его вину и вернуть ему милость. Цезарь заверил его, что согласен. «Но, — отвечает Руф, — мне не поверят, что ты простил меня, если ты не подкрепишь это каким-нибудь благодеянием», и он попросил у него сумму, какая приличествует человеку, находящемуся в милости. Цезарь подарил ему эту сумму и сказал: «Я делаю это в своих интересах, чтобы никогда на тебя не сердиться»46. В этом рассказе — и отважный в нетрезвом виде Руф, и внимательно слушающие его речи сотрапезники, и великодушный Август.

Политические идеалы оппозиционной сенаторской аристократии лежали в прошлом. Увлечение римской стариной, представлявшейся золотым веком, восхваление старых республиканских доблестей, преклонение перед последними республиканцами — Брутом и Кассием — вот круг идей, [с. 441] характерный для аристократии времен Августа и для последующих периодов. Laudatio temporis acti — вот главное содержание политического мировоззрения сенаторской знати эпохи империи. Восхваление прошлого началось еще во II в. На возвращении к обычаям предков настаивал еще М. Катон Старший и те, кто впоследствии стремился ему подражать. С особенной силой преклонение перед прошлым Рима проявилось в годы гражданских войн после смерти Цезаря. Этот своеобразный романтизм продолжался и во времена Августа. Старинные обычаи воспевали поэты, прославляли риторы и историки. Некоторые сенаторы восстанавливали старые и по образцу старинных изобретали новые прозвища47, стремясь создать как можно больше изображений предков, принадлежащих к различным родам. После смерти Августа на похоронах Юнии, племянницы Катона, жены Г. Кассия и сестры М. Брута, несли изображения 20 знатнейших фамилий. Там были Манлии, Квинкции и др.48 Иногда, по-видимому, клиенты, носившие nomina и cognomina патронов, выдавали себя за членов рода последних, и Валерий Мессала, например, публично протестовал против тех, кто незаконно причисляет себя к Валериям49.

Политическая идеология сенаторского сословия, несмотря на отсутствие реальной политической программы у сенаторов, оформлена была последовательнее, чем у иных прослоек. Основа сенаторского политического мировоззрения окончательно определилась в ту эпоху и сохраняла свое значение в продолжение нескольких столетий. Август хорошо знал и учитывал настроения сенаторов. Он по-разному реагировал на всякого рода оппозиционные выступления. Литературные нападки стали караться только в конце его жизни, причем это касалось лишь оскорбительных памфлетов. Сенека говорит, что «при божественном Августе никогда слова не были для людей опасны и не приносили им вреда»50.

Тацит передает защитительную речь Кремуция Корда, произнесенную во времена Тиберия. «Тит Ливий, — говорится в этой речи, — отличающийся больше всех красноречием и добросовестностью, превознес Гн. Помпея такими похвалами, что Август называл его помпеянцем, и это не повредило их дружбе». В том же месте упоминается Азиний Поллион и Мессала Корвин, благоприятно отзывавшиеся о последних республиканцах51. Терпимо относился Август и к преклонению перед убийцами своего приемного отца. В 23 г. Август сложил [с. 442] консульские полномочия и рекомендовал выбрать на его место Луция Секстия, несмотря на то, что Секстий был другом Брута, достоянным спутником его во время походов, имел в своем доме изображения Брута и отзывался о нем всегда с уважением52. В школах, особенно риторских, пользовались популярностью республиканские темы, на которые произносились декламации. Осуждение тирании было общим местом в риторских упражнениях53.

Произносились речи, в которых говорилось о смерти Цицерона, касались и вопроса о проскрипциях. Август допускал все это, а те положения сенаторской идеологии, которые не затрагивали основ его власти, пропагандировались им и его приближенными как официальные взгляды. Отсюда высокое уважение Августа перед обычаями предков, восхищение старинным Римом и героями первых веков Римской республики, поражавшими своим мужеством, честностью и простотой жизни.

Для риторических упражнений Август хотел найти материал, в какой-то степени парализующий декламации на темы о тирании. Милость к заговорщику Цинне, по-видимому, служила предметом риторических упражнений. За него заступается Ливия и произносит перед Августом речь. Эту речь находим мы у Сенеки и у Диона Кассия. И тот и другой заимствовали ее, по-видимому, из риторических сборников.

Сдержанность Августа в оформлении своего верховного положения в государстве, консерватизм мероприятий его — все это связано с желанием найти modus uiuendi с римской аристократией. Август сознавал, что гонения, наказания за проявление мало опасной для него оппозиционности, лишь оттолкнут от него сенаторскую власть и создадут почву для серьезных и опасных политических выступлений.

Однако нельзя сказать, что всякие оппозиционные выступления оставались при Августе безнаказанными. Его терпимость, может быть, была преувеличена в последующий период, когда преследования сенаторов переходили иногда всякие границы. Из Диона Кассия мы узнаем, например, что было немало сосланных на острова, и незадолго до своей смерти Август обратил внимание на то, что они самовольно оставляют место ссылки54.

Но и роль сенаторской оппозиции нельзя преувеличивать. Неизвестный автор надгробной речи, которую мы разбирали вначале, был искренним сторонником Августа, и таких было немало. Август принимал все меры к тому, чтобы иметь в сенате людей, лично ему обязанных и от него зависящих. Точных [с. 443] данных, касающихся состава сената, у нас нет, но тем не менее мы можем сказать, что привлечение в сенат выдающихся представителей италийской муниципальной аристократии, отмеченной нами для времен второго триумвирата, продолжалось и при Августе. Император Клавдий в своей речи по поводу предоставления ius honorum уроженцам галльских колоний говорил: «Дед мой божественный Август и Тиберий Август хотели, чтобы в этой курии был цвет колонии и муниципиев»55. Ряд данных позволяет нам подтвердить достоверность этого положения. Представители муниципальной знати пополняли сенат и в предшествующую эпоху. Во времена Помпея это были главным образом уроженцы Лация, Кампании, Этрурии и области сабинов. При Авгу<

⇐ Предыдущая26272829303132333435Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: