Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Помост в пристройке к торговому павильону 2 глава




- У Вас найдётся «Словарь классических древностей» Харпера? – спросил он.

- Конечно, - облегчённо ответила я, внезапно почувствовав, что наши отношения стали объяснимыми и деловыми. - Его номер имеется в картотеке.

Я вновь ощутила, что он смотрит на меня.

- Вы можете определить номер в картотеке, - проговорила я, но мужчина не сдвинулся с места, и даже не дёрнулся в сторону картотеки.

- Вы сможете найти картотеку? – уточнила я.

Но посетитель сохранял молчание. Я почувствовала, что он начинает раздражаться. Он что, решил, что я должна сопровождать его?

- Если Вы уже знаете номер, то просто скажите мне, и я смогу подсказать, где находится книга, - сказала я и, услышав цифры, кивнула и продолжила, - Вам надо в тот проход слева, до конца, нужная вам книга на нижней полке.

- Проводите меня, - внезапно сказал посетитель.

- Но, я занята, - попыталась увильнуть я.

- Я так не думаю, - усмехнулся он.

Безусловно, он был прав. В данный момент, я действительно была свободна. Похоже, мужчина определил это прежде, чем подойти к столу регистрации. Не знаю почему, но у меня появилось отчётливое и тревожное ощущение, что этот странный незнакомец может запомнить и в будущем, в некотором роде, предъявить мне счёт за каждую малейшую провинность или задержку.

Я поднялась из-за стола. Он отступил в сторону, пропуская меня вперёд. Волей-неволей, мне пришлось идти впереди, впрочем, надо признать, это было разумно, поскольку именно я была той, кто знал, где находится искомая книга. Безусловно, идя перед ним, я чувствовала себя весьма скованно. Кстати, насколько мне было известно, из пользователей библиотеки никто и никогда не проявлял какого-либо интереса к этой книге. По крайней мере, я об этом не слышала, хотя проработала в этой библиотеке довольно долго. Речь шла об обычной справочной работе в своей, весьма узкой области. Само собой, благодаря каталожному номеру я знала, где именно находилась полка, а также примерное место на полке, просто потому, что была обязана держать такие сведения в памяти. Двигаясь впереди мужчины, я нырнула в проход между стеллажами, похожими на две стены, узкое пространство между которыми, внезапно показалось мне ещё уже и темнее, чем обычно, хотя библиотека была неплохо освещена. Каким-то шестым чувством, я ощущала присутствие мужчины позади себя. Он совершенно не был похож на классического учёного.

- Возможно, Вы ищите какие-то сведения для кроссворда, - в шутку предположила я и осеклась, внезапно испугавшись своего поступка.

Несомненно, моё замечание было глупой шуткой, ведь он мог предъявить мне счёт даже за такую малость. Не исключено, что это ему могло не прийтись по вкусу. Впрочем, какое мне дело до того, что ему может понравиться, а что нет?

- Вы носите юбку, - послышался голос из-за моей спины.

Я остановилась, словно уперевшись в стену, обернулась и бросила на него испуганный взгляд. То, что он был довольно крупным мужчиной, я заметила сразу, но здесь, в замкнутом, ограниченном по обе стороны стеллажами пространстве, он казался просто гигантом. Внезапно, я почувствовала себя совсем крошечной перед ним. Он возвышался надо мной, такой несуразный в этом костюме и галстуке, казалось, заполняя всё пространство прохода.

- Книга здесь? – как ни в чём не бывало, спросил мужчина.

- Нет, - пролепетала я, внезапно почувствовав, и это напугало меня ещё больше, что он сам знал, где находится искомая книга, он прекрасно знал, где надо её искать.

Я повернулась, продолжила идти по проходу, и уже через мгновение мы были на месте, с которого можно было увидеть справочник, стоявший на нижней полке.

- Это здесь, - указала я, - на нижней полке, вон та большая книга. Вы даже можете разглядеть название.

- Скажите, Вы – действительно женщина-интеллектуал? – спросил он.

- Нет, - торопливо ответила я.

- Но, Вы ведь работаете в библиотеке, - заметил он.

- Я – всего лишь простой библиотекарь, - пояснила я.

- Вы, вероятно, много читаете, - предположил незнакомец.

- Ну что Вы, я читаю совсем немного, - ответила я с тревогой в голосе.

- А мне кажется, что Вы из тех женщин, которые читают больше, чем живут, - сказал он.

- Книга находится на нижней полке, - постаралась я вернуть разговор в деловое русло.

- Но, возможно, вскоре для вас книги останутся в прошлом, - усмехнулся возвышавшийся надо мной гигант.

- Она там, - повторила я, - на полке, в основании стеллажа.

- Скажите, Вы считаете себя современной женщиной? – не отставал он.

- Конечно, - ответила я.

А что ещё я могла сказать? Хотя, конечно, сама я полагала, что это совершенно не соответствовало действительности.

- Да, - кивнул мужчина. - Вижу, что это правда. Вы зажаты и холодны.

Я дёрнулась, как будто собираясь убежать, но его глаза заставили меня замереть в неподвижности, и остаться на месте. Ощущение было почти такое же, как если бы меня зафиксировали стоящей перед ним, ошейником, закреплённым на горизонтальном пруте, торчащим из стены.

- Вы - одна из тех современных женщин, которые полны решимости уничтожить меня, не так ли? – спросил он, и я поражённо уставилась на него. – И так, Вы признаёте себя виновной в таком преступлении?

- Я не понимаю, о чём Вы говорите, - испуганно прошептала я.

В ответ незнакомец только улыбнулся.

- Вы, в самом деле, не знакомы с книгой стоящей по нижней полке? – поинтересовался он.

- Нет, не знакома, - ответила я.

Это был обычный справочный материал в весьма узкой сфере. У меня никогда не возникало нужды использовать его.

- Существует несколько подобных книг, - пояснил он, - но эта - безусловно, одна из самых лучших.

- Я уверена, что это - полезная, отличная справочная литература, - осторожно поддакнула я.

- В нём собраны сведения о мире, очень отличающемся от того, в котором живёте Вы, - продолжил мужчина. - О мире, который был намного проще, ближе к природе и фундаментальнее. О мире, в котором было намного меньше лицемерия, зато он был свежее и чище, а ещё он был в чём-то значительно более живым и диким чем Ваш.

- Чем мой? – удивлённо переспросила я.

Теперь, после того как он проговорил несколько фраз, мне казалось, что в его голосе, присутствовал некий лёгкий акцент. Но я не смогла распознать какой именно.

- Эта книга о мире, в котором мужчины и женщины были ближе огням жизни, - говорил он. - Это было миром богов и героев, копий и Цезарей, игр и лавровых венков, слышимых за многие мили столкновений фаланг, марширующих, неспешным шагом легионов, дальних дорог и укрепленных лагерей, приходящих и уходящих галер, жертвовавших морю вино, соль и масло, прося лёгкого плавания или благодаря за него.

Я слушала его молча.

- А ещё в том мире женщин, таких как Вы, покупали и продавали в качестве рабынь, - добавил этот странный незнакомец.

- Того мира больше нет, - заметила я.

- Есть другой, мало чем отличающийся от того, и который до сих пор существует, - сказал он.

- Это абсурд, - сказала я.

- Я видел его, - усмехнулся мужчина.

- Книга – вот здесь, - указала я, - на нижней полке.

Я дрожала. Я была напугана до дрожи в коленях.

- Достаньте её, - велел он.

Чтобы достать книгу, мне пришлось встать на колени. Я вытянула книгу и подняла глаза на него. Я стояла перед ним на коленях!

- Откройте, - приказал мужчина.

Я подчинилась. Книга открылась на странице заложенной сложенным пополам листом бумаги. Автоматически я развернула лист. На нём была что-то написано.

- Читайте, - услышала я приказ мужчины.

- Я - рабыня, - прочитала я, и удивлённо подняла голову.

Но увидела лишь удаляющуюся спину моего собеседника. Я склонилась, как была на коленях, почти до пола, сжав в кулаке лист бумаги. Голова закружилась, накатила слабость. Когда я снова подняла глаза, в проходе уже было пусто. Он ушёл. В голове был только один вопрос, вернётся ли он за мной. Затем, внезапно меня охватил страх, мне стало дурно, и я поспешила в женскую комнату.

 

 

Библиотека

 

Я закрепила колокольчики на лодыжке.

Зал библиотеки был погружён в полумрак, стрелки на часах показывали половину одиннадцатого. Мы закрылись больше часа назад.

С того случая в проходе между стеллажами, связанного со словарём Харпера, которым я была так напугана, прошло уже больше трёх месяцев. Я имею в виду тот случай, когда я оказалась в ногах мужчины. Конечно, тогда я встала на колени просто затем, чтобы вытащить книгу. Всё же я работала библиотекарем. Я всего лишь выполняла свою работу. Кажется, я тогда ещё вслух, перед ним, призналась, что была рабыней. Конечно, это было всего лишь абсурдное толкование того, что произошло. Ведь я тогда просто прочитала фразу, написанную на листке бумаги, который был заложен между страниц в книге. Всего лишь!

Я забрала тот злополучный листок домой, а на следующий день, после бессонной беспокойной ночи, после долгих часов страха, страданий и колебаний, внезапно задрожавшими руками, сожгла его. Возможно, таким образом, я надеялась отвести это от себя, но сама-то я понимала, что дело сделано, слова сказаны, и они имели своё значение, именно то, которое они имели в тот раз, и уже неважно то, что теперь я могла бы страстно желать придать иной смысл им и тому мужчине. То, что бумага была сожжена, не могло уничтожить того, что теперь было расшифровано в реальности мира. Случившееся, как легко было бы предположить, необычайно встревожило меня. В течение последующих дней оно дамокловым мечом висело надо мной, угнетая моё сознание, преследуя меня. К счастью, спустя некоторое время, постепенно начав понимать, насколько глупыми были мои страхи, я, наконец, смогла снова уделить своё внимание к более насущным моментам моей жизни, моим обязанностям в библиотеке, чтению книг, шоппингу и тому подобным немаловажным делам наполнявшим жизнь современной женщины. Но надо признать, что время от времени, страхи и тревоги рождённые тем случаем, вдруг, ни с того ни с сего, всплывали из глубин сознания, захлёстывая меня, но в целом, казалось, мне удалось забыть об этом. Я решила, что рациональнее всего было извергнуть случившееся из своей памяти. Всё это было глупостью. Временами, я даже задавалась вопросом, произошло ли это на самом деле, или это было плодом моего воображения. Но иногда в моей памяти всплывали глаза того мужчины. Возможно, тем, что в этом человеке больше всего меня впечатлило, помимо его размеров, явно видимых энергии и силы, это конечно были его глаза. Они не походили на глаза мужчин, которых я знала. В них невероятный ум, соседствовал с необузданной дикостью и бескомпромиссной свирепостью. В этих глазах, в том жёстком пристальном взгляде, я так и не смогла рассмотреть хоть каплю запретов, колебаний, оговорок или чувства вины. У меня создалось впечатление, что он был тем видом мужчины, причём единственным представителем своего пола, которого мне удалось встретить, кто мог бы сделать всё, что ему захотелось, взять всё, что ему бы понравилось. Он, как мне показалось, подобно льву нёс в себе право на власть. Я не сомневался, что для меня он мог быть только господином, причём полностью. Однако, было одно безусловное последствие или осадок того происшествия. Наверное, именно оно послужило, в некотором роде, причиной принятия мною решения, сделать нечто, что, если не для других женщин, то, по крайней мере, для меня, потребовало большой храбрости. Я решила брать уроки танцев. К тому моменту, уже в течение многих месяцев, с той невероятной ночи, как я увидела свой танец в зеркале, я, так или иначе обыгрывала эту идею, воображала и фантазировала на эту тему. Я почти умирала, наводя справки по телефону об этих танцах, и не раз, внезапно покраснев, как мне думается от стыда, бросала телефонную трубку, так и не решившись представиться. Конечно же, меня не интересовали такие виды танца, как балет или чечётка. Я заинтересовалась тем танцем, который был куда фундаментальнее и гораздо женственнее. Танец, который меня так заинтриговал, и это, несомненно, было причиной моей робости, моих колебаний и страхов, обычно называют восточным танцем, или, если хотите, то можно сказать прямо - танцем живота. На моё счастье, к телефону всегда подходили женщины. Не уверена, что у меня хватило бы смелости говорить на эту тему с мужчиной. Как и большинство современных женщин, я была заинтересована в том, чтобы скрывать свои сексуальные потребности. Сама мысль о том, что кто-то об этом узнает, приводила меня в дикое смущение. Какая женщина посмела бы показать мужчине, что ей хочется двигаться, что она осмелилась бы двигаться, перед ним или любым другим представителем его пола в столь красивой и возбуждающей манере, в манере, от которой он мог бы просто обезуметь от страсти, от желания её, в манере, которая показала бы им, что у неё, также имеются сильные сексуальные потребности, выраженные в её танце, которым она представляет и показывает себя, стремясь понравиться им, и продемонстрировать, что она хотела бы эти потребности удовлетворить? Конечно же, ни одна порядочная женщина. Только презренная, чувственная шлюха, беспомощная пленница её недостойных и низких страстей. В конце концов, я снова позвонила первой женщине, той, в самом начале разговора с которой, несколько дней назад, я повесила трубку.

- Вы занимались танцем живота прежде? – поинтересовалась она.

- Честно говоря, нет, - призналась я.

- То есть, Вы - новичок? – уточнила женщина на том конце провода.

- Да, - ответила я.

В действительности, я даже не думала об этом прежде, но оказалось, что у этого вида танцев существуют разные уровни. Признаться, меня это заинтриговало.

- Я рассматриваю это, как хорошие упражнения, - заявила я.

- Я понимаю, - сказала моя собеседница. - Новые группы начинают занятия с понедельника, есть сеансы днём и вечером. Вам это интересно?

- Да, - выдохнула я.

Это признание, как мне кажется, оказало мне хорошую услугу. Я публично заявила о своём интересе к подобным вещам. Так или иначе, но это раскрепостило меня, заставило смотреть на вещи намного проще. Раз уж сделав такое признание, я потеряла свой статус, то теперь он уже всё равно потерян, и мне нечего волноваться по этому поводу. И кстати, женщина не казалась удивленной, оскорбленной или шокированной.

- Как Вас зовут? – спросила она.

Я назвала ей свой имя. Я сделала это! И вот, в течение уже почти трёх месяцев, я брала уроки танцев, да ещё и не в одном направлении. Само собой, я держала свой новый род занятий, или моё новое хобби, если хотите, в строжайшей тайне от всех с кем работала в библиотеке, да и от всех кого я знала. Не стоило им знать, что я изучаю восточные танцы. Уж лучше пусть они продолжают думать обо мне просто как о Дорин, их сотруднице, подруге, тихой библиотекарше. Также, не было им никакой необходимости знать, как иногда выглядит их тихоня Дорин, будучи одета вместо спортивного трико и футболки, в шарфы, браслеты и звенящие ожерелья, босиком и с голым животом, а иногда и с обнажёнными бёдрами, мелькающими в прорезях бахромы кружащейся юбки, со сверкающими над вуалью глазами, двигаясь в такт варварской музыке. Думаю, что я была лучшей в своей группе. Моя тренер, та самая с кем я разговаривала по телефону, оказавшаяся просто невероятно прекрасной женщиной, была очень довольна моими успехами. Частенько она уделяла мне дополнительное внимание. Можно сказать, что я была её звездной ученицей. Не раз она приглашала меня на вечеринки, в клубы, и тому подобные мероприятия. Вполне естественно, что она имела связи в такой области. Само собой, я всегда отказывалась.

- Но, Ты же была бы изумительно красива, - попыталась поощрить меня преподавательница. – Поверь мне, тебе самой понравится!

- Нет, - рассмеялась я. - Нет! Нет! Я была бы ужасна!

Насколько мне известно, многие из остальных девушек, на её предложение ответили согласием. Кое-кто из них, я думаю, были великолепны. Вообще, как мне кажется, любая женщина танцующая такой танец, просто не может не выглядеть замечательно. Однако, сама я ни за что, не смогла бы, набраться храбрости, чтобы танцевать перед публикой. Даже, сама мысль, что кто-то может увидеть меня танцующей подобным образом, приводила меня в смущение. Кстати, мои занятия танцами, независимо от того, что было моими побуждениями, имели дополнительные, очень положительные последствия. Я вдруг заметила, что моя фигура стала куда стройней и гибче чем прежде, а всё моё тело наполнилось жизненной энергией. Также, было кое-что ещё вызванное танцем внутри меня, некие изменения, которые я сама не смогла бы точно описать. Возможно, это помогло лучше почувствовать свою женственность. Конечно, временами на меня накатывала непонятная тоска. Мне казалось, что моей женственности чего-то не хватает. Как будто она была только частью чего-то целого, прекрасной частью чего-то, что мне было не доступно.

- Поверь, тебе здорово бы помогло, если бы Ты выступила, - заметила мне моя тренер. – Ты себе этого даже представить не сможешь, пока не выступишь.

- Я боюсь выступать перед публикой, - честно призналась я.

- Почему же? – спросила она, но я лишь опустила голову, не желая говорить, и тренер продолжила: - Ты боишься, что там будут мужчины?

- Да, - кивнула я, на мгновение, подняв на неё глаза.

- Ты действительно, думаешь, что эти танцы предназначены для женщин? – усмехнулась она. – Ты, правда, думаешь, что их назначение в этом?

- Пожалуйста, - попыталась протестовать я.

- И что ни один мужчина, я имею в виду настоящего мужчину, - продолжила женщина, - увидев тебя полуголый, прикрытую только одними монистами и прозрачными покрывалами, не захотел бы заковать тебя в цепи и владеть тобой?

Я пораженно уставилась на неё.

- Я вижу, что подобные мысли тебе не в новинку, - улыбнулась преподавательница, поймав мой поражённый взгляд. – Уверена, что так оно и есть.

Откуда она могла узнать о том, что у меня посещали такие мысли? Нежели, этот вопрос возникал и у неё, коль скоро она тоже была женщиной? Мне сразу же вспомнилось то, что произошло вчера вечером во время занятий. В зале нас было двадцать, одетых кто в спортивный костюм, кто в покрывала, и танцевавших в такт музыке доносившейся из магнитофона. Как вдруг.

- Что с вами случилось? - презрительно крикнула наша наставница. - Сегодня вы танцуете как свободные женщины. Вы должны делать это лучше. Вы должны танцевать как рабыни.

- Как рабыни, - эхом повторила я за ней.

- Да, - кивнула она. - Продолжайте танцевать, вы все!

Некоторое время она наблюдала за нами.

- Уже лучше. Теперь гораздо лучше, - похвалила женщина, пройдя между рядами танцующих, и встав передо мной, находившейся в первом ряду. - Продолжай танцевать, Дорин.

В тот момент я почему-то, испугалась её. Я продолжала танцевать.

- А теперь, Дорин, представь себе, - сказала она мне, - что тебе надо сделать это перед мужчиной. Предположи, здесь присутствует мужчина. Сильный мужчина. Ты перед ним. Танцуй! Вот! Хорошо! Хорошо!

Я сделала вывод, что, должно быть, в тот момент действительно хорошо танцевала.

- Хорошо, - похвалила она. - Очень хорошо. Просто замечательно. Теперь Ты танцуешь как рабыня.

- Я не рабыня, - запротестовала я.

- Все мы - рабыни, - отмахнулась наставница и отошла от меня.

Улыбнувшись своим воспоминаниям, я закрепила алый пояс на животе, а затем отрегулировала его на месте. Потом, просунув большие пальцы под пояс, провела ими в стороны, разглаживая складки юбки. Талия у меня узкая с соблазнительно широкими бедрами, по крайней мере, мне на это хотелось надеяться. Как и у большинства женщин, груди у меня среднего размера. Ноги - коротковатые, но отличной формы, на мой взгляд, превосходные для танцовщицы, по крайней мере, танцовщицы практикующей восточные танцы. Я надела браслеты на предплечья и плечи, закрепила колокольчики на левой лодыжке, и позолоченный ножной браслет на правой. На шею я накинула сразу пять ниток бус. Как мне казалось, именно таким изобилием блеска сильные мужчины могли бы украсить своих женщин. Я полюбовалась на своё отражение в зеркале, висевшем на стене женской комнаты библиотеки. Каким забавным и каким абсурдным показалось мне заявление моей наставницы о том, что мы были рабынями

Я была готова и, выключив свет в женской комнате, вышла в широкий проход между внутренней стеной, за которой находились туалеты и часть детского отделения, и центральным проходом между полками в западной части библиотеки. Одна из дверей в детское отделение оказалась слева от меня, а стол информации справа. Иногда я работала за ним. На мгновение я замерла перед широким проходом. В центральном зале библиотеки было довольно темно. Я двинулась вправо, вдоль по широкому проходу по направлению к открытому пространству в центре зала, где как раз и располагался стол информации, а потом повернула налево к картотеке. Сначала по правую руку от меня оказались шкафы с регистрационными карточками, затем ряд копировальных машин. На одном из столов неподалёку от картотеки стоял оставленный мною маленький магнитофон и коробка с кассетами. Это были записи музыки подходящей для восточных танцев. Я приобрела их уже давно, и часто использовала их для самостоятельных занятий. Также, время от времени, я приходила в библиотеку и танцевала здесь, само собой после закрытия, когда в помещении никого не было. Сама себе я старалась объяснить это тем, что моя квартира для таких целей была слишком мала. В библиотеку я попадала через вход для персонала, со стороны автостоянки. Надо признать, что мне нравилось танцевать здесь. И честно говоря, я не думаю, что в действительности, всё было просто в размерах зала. Возможно, мне нравилось танцевать именно там, где я работала, я не могу сказать этого наверняка. А может быть, мне доставлял удовольствие известный только мне одной контраст между тихоней Дорин, простой библиотекаршей, и другой Дорин, тайной Дорин прячущейся в моём сердце, танцовщицей, если не сказать хуже. Кроме того, не менее значимо, ценно и почти символично, а возможно даже дерзко было то, что в этом месте, где я работала, месте, обычно заполненном тихим шёпотом и шелестом страниц, уравновешенностью и умственным трудом, в этом месте я танцевала как женщина. Нет, мне кажется, что в действительности это был не только и не столько вопрос пространства. Представляю, как были бы поражены мои коллеги, увидь они свою скромницу Дорин, полуголую, прикрытую лишь лёгкими покрывалами, колокольчиками и бусами, танцующую здесь босиком, почти, как если бы она была бы рабыней! Таким образом, здесь, в этом уединённом прекрасном месте, я устраивала свои тайные шоу, представления, которые я собиралась держать в строжайшем секрете от всего остального мира, представления, которые я никогда не позволю кому-либо посмотреть, здесь, где никто никогда не только не узнал бы, но даже и не заподозрил бы о них, где я была полностью наедине сама с собой, и где я была в полной безопасности.

Я начала разминку, прогревая и подготавливая мышцы. Делала я это старательно, но осторожно. Ведь танцовщица не может просто взять и начать танцевать. Это может быть опасно. Начинать следует с разминки, точно также как это делают спортсмены. Мою разминку сопровождал тихий мелодичный звон монист закреплённых на моей юбке. Им вторили крохотные колокольчики с ремешка трижды опоясывавшего мою левую лодыжку. Я чувствовала, что мужчины, будут с большим удовольствием смотреть на женщину в украшениях, возможно даже на ту, что столь скандально увешена колокольчиками.

Я подошла к столу, на котором покоился мой магнитофон. Я был возбуждена, впрочем, как обычно, такие эмоции всегда охватывали меня, перед тем как начать танцевать. Я взяла одну из кассет, но тут же отложила её в сторону, выбрав другую, ту под которую я должна танцевать сегодня.

Кажется, мужчины всегда, по крайней мере, с тех пор как я достигла возраста половой зрелости, тревожили, интересовали и привлекали меня гораздо больше, чем это должно было бы быть для настоящей современной женщины. Они всегда казались мне намного важнее, чем это предполагалось правилами приличия. Меня учили, что они были всего лишь людьми мужского пола. Но даже в этом случае, они были мужчинами, даже если это было всем, чем они были. Я никогда не могла заставить себя думать о них, просто как об объектах. Лично мне они всегда казались гораздо значительней и важнее, чем просто особи иного пола, даже те мужчины, с которыми я была знакома. Несмотря на всю их трусость и слабость, они всё ещё казались мне мужчинами, или, по крайней мере, намёком на мужчин. Помимо этого, после произошедшего со мной той далёкой ночью, в моей спальне, когда я открыла свою истинную сущность, хотя с тех пор я это достаточно часто отрицала, мой интерес к ним только усилился и углубился. После моего признания самой себе сделанного стоя на коленях в полутьме перед моим туалетным столиком, мой интерес к противоположному полу внезапно стал тысячекратно более реальным и пугающим. И я думаю, мои занятия танцами ещё сильнее подогрели интерес, мою чувственность и моё понимание их. Не думаю, что это был просто результат скромного снижения веса, связанного с моими упражнениями, и как следствие, значительное улучшение фигуры, помогшее мне повысить самооценку, что для женщины не менее важно, чем для мужчины, или просто занятия танцами стимулировали мое кровообращение, мой тонус и общее состояние здоровья, хотя, надо признать, что, для женщины трудно быть здоровой, действительно здоровой, и не интересоваться противоположным полом, но, на мой взгляд, действительно важным, или даже необыкновенно важным был характер самого танца. В таком танце женщина познаёт изумительные, глубокие, взаимодополняющие части своей сексуальности, что она, совершенно точно женщина, красивая и желанная, и что глядящие на неё сияющими от страсти глазами сильные и властные мужчины получают удовольствие, и что они отличаются от неё, и что она, согласно закону природы, самка их вида, принадлежит им. Таким образом, для неё, исполняющей этот танец, невозможно не заинтересоваться, глубоко, остро и восторженно, противоположным полом.

Неужели мы, правда, принадлежим им, спросила я себя. Нет, засмеявшись, ответила самой себе. Нет, конечно, нет! Что за глупость!

Я вставил кассету в магнитофон. Мой палец на мгновение завис над кнопкой «Play». Но, что если, это действительно так, вдруг пришло мне в голову. Я пожала плечами. До сих пор мне казалось, что мужчины не хотят нас, или точнее, те мужчины, которых я знала, не хотели нас. Если бы они хотели нас, то почему они нас не брали, и не делали нас своими? Мне всегда было интересно, существуют ли где-либо мужчины иного вида, мужчины, которые могли бы хотеть нас, и взять нас, сделав нас своими. Конечно, нет. Мужчины никогда не сделают этого, они больше не хотят владеть женщинами. Конечно, нет! Нигде! Никогда! Конечно, я знала, что мужчины в тысяче мест, в течение многих тысяч лет, рассматривали женщин, или, по крайней мере, некоторых из них, возможно, неудачниц, тех, кому очень не повезло, так, как им это нравилось, держа их не более чем собак и иное движимое имущество. Как это было ужасно, подумалось мне. Но конечно мужчины, такие как те больше не существуют, и моя непонятная тоска по ним, страстная отчаянная тоска, в которой я иногда признавалась сама себе, должно быть не больше, чем некий жалкий рудимент минувшей эры. Возможно, это была затёртая, анахроническая наследственная черта, генетический пережиток, в моем случае трагический, более не соответствующий окружающей меня среде. Я часто задавалась вопросом, не родилась ли я не в своё время. Мне всегда казалось, что женщина, такая как я, возможно, куда лучше чувствовала бы себя в Фивах, Риме, или Дамаске. Но я находилась в настоящем, в сегодняшней реальности. Но разве не могло случиться так, что где-нибудь мог бы найтись некто, кто ответил бы на мою тоску, на мой голод и плач? Почему вышло так, что я вынуждена кричать в темноте, если нигде вокруг нет никого, кто мог бы услышать мой крик? Радуйся, что их нет, маленькая дурочка, бросила я сама себе. Конечно, нет, заверила я себя. Насколько ужасающей стала бы моя жизнь, исполнись мои мечты. Наконец, я решила, что хватить рефлексии, пора танцевать. Но в памяти вновь всплыла сцена с мужчиной в проходе между стеллажами, которая произошла около трёх месяцев назад. Он ещё тогда интересовался «Словарём классических древностей» Харпера, и рассказывал мне о мире похожем на давно ушедшее прошлое, мире, в котором, по его словам, таких женщин, как я покупают и продают в качестве рабынь. Я торопливо выбросила эту мысль из головы. Но как скрыть от себя другую причину, по которой я приехала танцевать именно в библиотеку, ту причину, в которой я даже самой себе редко решалась признаться. Ведь именно здесь, в этом самом месте, там слева от меня, я, стоя на коленях перед мужчиной, в полный голос проговорила: «Я – рабыня». Теперь я собиралась здесь танцевать. Мне показалось, что это будет приятная фантазия, что я выпускаю из себя нечто озорное, представляя, что я действительно рабыня в таком мире, и что я танцую перед своими владельцами. О, будь это так, я танцевала бы просто замечательно! Причём те владельцы, перед которыми я танцевала в своих мечтах, конечно, когда они там фигурировали, ничего общего не имели с мужчинами Земли, или, по крайней мере, теми их них кого я знала. Нет, они сильно отличались от них. Они были совершенно другими! Они должны были быть таким, что перед ними любая девушка изо всех сил, возможно даже опасаясь за свою жизнь, стремилась бы танцевать превосходно и максимально реалистично, отчаянно надеясь, чтобы её сочли приятной или хотя бы приемлемой. Они были бы настоящими мужчинами, её владельцами.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...