 |
Помост в пристройке к торговому павильону 6 глава
|
|
|
|
- Нет! – попыталась протестовать я.
- С твоего молчаливого согласия творились эти преступления, следовательно, Ты виновна в них, - заявил он.
- Нет! – воскликнула я.
- Что Ты думаешь о мужчинах своего мира? – спросил Тэйбар.
- Я презираю их! Они - слабаки! – неожиданно для самой себя выкрикнула я. - Они сами заслужили то, что мы забрали у них их же мир. Они сами заслужили то, что были отстранены словами и предписаниями, смещены вымышленной законностью, низведены уставами и лозунгами на периферию власти. Они сами стали скованными и ущербными, как какие-нибудь калеки или кастраты. Они сами превратили себя в ничто, лишили себя гордости и власти. Они сами, имея потенциальные возможности своей неиспользуемой мужественности, готовы следовать нашим приказам и повиноваться нам!
_ Я понимаю, это так, что твоя позиция, мотивирована твоей ненавистью, ревностью и завистью к мужчинам? – предположил Тэйбар.
- Я так не думаю, - ответила я. - Я не хочу быть мужчиной. Наоборот, я хочу быть женщиной. Полагаю, что мой гнев и моё расстройство мотивированы вовсе не их мужественностью или тем, что я не мужчина, что, кажется, имеет место у многих женщин, если поверить врачам в этом вопросе. Скорее моё презрение вызвано нехваткой мужественности в них самих. А если в мужчинах нет мужественности, то как я сама могу быть полностью женщиной.
- Ты, по-своему, умная шлюха, - усмехнулся мужчина. – Впрочем, я в этом никогда не сомневался. Как ловко тебе удалось перевернуть всё с ног на голову! Вот только меня тебе не обмануть этими мелкими уловками. Вы все завидуете мужчинам, тому, что вам не быть одним из нас, и потому пытаетесь уничтожить нас.
- Нет! – запротестовала я.
|
|
|
- Да, - отмахнулся он, - Ты – «современная женщина», и, как и другие, тебе подобные, с радостью уничтожила бы мужчин, если бы смогла. Я считаю тебя, и других таких, как Ты, виновными. Виновными в ужасных преступлениях против будущего человеческого рода на вашей планете. Ничего, очень скоро Ты обнаружишь, что мужчины, я имею в виду мужчин моего мира, не склонны закрывать на такое глаза. Здесь тебе предстоит изучить, и я советую тебе сделать это побыстрее, что они не считают целесообразным толерантно относиться к подобным намерениям, а тем более попыткам, иначе, боюсь, твоя жизнь в этом мире может оказаться через чур короткой.
Я задрожала.
- Здесь, - продолжил Тэйбар, - моя молодая, прекрасная, очаровательная и надменная шлюшка, тебе придётся научиться тому, чем должна быть женщина в действительности. Я доставил тебя сюда, чтобы Ты вкусила жизнь красотки, полную унижений и прислуживания. Это будет самой лучшей расплатой за твоё преступление. Именно это и было моим намерением, и именно это доставит мне наибольшее удовольствие. Здесь, тебе больше не светит быть «современной женщиной», это для тебя в прошлом. Теперь Ты будешь женщиной другого сорта.
Я испуганно смотрела на стоящего передо мной мужчину.
- Ничего, мы с тобой вместе отомстим мужчинам Земли, - сказал он.
Я опустила голову. Конечно, в некотором смысле, я была «современной женщиной», и, с его точки зрения, меня можно было признать виновной в описываемых им преступлениях. И можно не сомневаться, я буду наказана. Несомненно, мужчины имеют право мстить мне.
Я снова подняла глаза на своего похитителя. Как выяснилось, он доставил меня сюда, в свой мир, из соображений справедливости и правосудия, по крайней мере, это была одна из побудивших его причин.
- Доброе утро, мисс Уильямсон, - вдруг сказал мужчина.
- Доброе утро, - прошептала я.
Опять он произнёс моё имя как-то странно, так, что я даже не была уверена, что это было действительно моё имя. Оно звучало несколько иначе, чем я привыкла слышать. Внезапно я испугалась, а что если они могут назвать меня как угодно, почти как собаку.
|
|
|
Но, как невероятно привлекателен он был для меня! Какой слабой он заставил меня почувствовать!
Я всегда полагала, что была довольно умной женщины, однако перед этим мужчиной, перед таким мужчиной, я просто не могла не почувствовать, что вся моя интеллектуальность не стоила ничего. Как это уже было со мной прежде, в библиотеке, я ощутила, что он, с его властностью, умом и мужеством, превосходил меня во всём, и в действительности я могла, в лучшем случае, занимать место животного у его ног.
- Замри, - приказал мне Тэйбар, присев передо мной, и поигрывая плетью, которую держал в руке.
- Что Вы собираетесь сделать? - обеспокоенно спросила я.
- Держи позу, - предупредил он.
Я поправила свое положение, постаравшись максимально улучшить его. Я стояла на коленях, опираясь ягодицами на пятки, выпрямив спину, положив руки на бёдра и широко расставив колени.
- Что Вы собираетесь сделать? – снова поинтересовалась я.
У меня был повод для беспокойства, горячие отметины от его плети на моём теле всё ещё напоминали о себе саднящей болью.
- Запрокинь голову, - скомандовал мужчина. – Больше.
Теперь я смотрела вертикально вверх, в потолок.
- Это - проверка, - пояснил он.
- Ай! – внезапно вскрикнула я.
Я отшатнулась, дёрнулась и, звякнув цепью, завалилась на бок. Я отползла от него насколько позволила мне натянувшаяся цепь. Мне бы хотелось оказаться от него как можно дальше, но не могла, цепь не пустила. Я, плотно сжала колени, обхватив их руками, и в ужасе уставилась на него.
- Хорошо, - ухмыльнулся мой похититель. - Всё как я и предполагал.
Я не могла поверить в то, что он это сделал.
- Ты чувствительна и полна жизни, - сообщил он мне, снова наматывая ремень плети на рукоять. – Так я и думал. Твоё тело, его изгибы, предполагают изобилие женских гормонов. Это бросит тебя во власть мужчин.
Его прикосновение было полностью неожиданным для меня.
- Животное! – бросила я. - Животное!
Его прикосновение было мягким, но в тоже время, очень целеустремленным. Очевидно, моя реакция сказала ему то, что он хотел знать.
|
|
|
- Животное! – заплакала я.
Я не могла даже предположить то, что он собирался сделать. У меня не было возможности подготовить себя к его прикосновению, возможно, поэтому мне не удалось продемонстрировать свою инертность. Внезапно я испугалась. Что если такие мужчины, просто не разрешают женщине инертность, что если на неё, в буквальном смысле, возложена обязанность быть чувствительной, безоговорочно, возможно даже под угрозой наказания, жестокого наказания, или даже хуже, быть чувственной во всей её горячей, сладкой и уязвимой открытости? Как это произошло сейчас, захваченная врасплох, я была вынуждена показать себя, показать этому животному, этому льву в человеческом обличии, свою отзывчивость. Моё лицо полыхало от стыда, наверное, я была красной как рак.
- Вернись сюда и встань на колени, в ту же позицию, что и прежде, - приказал мужчина, поднимаясь на ноги, и ткнув плетью в то место, рядом с вмурованным в пол кольцом, где я стояла прежде.
Он встряхнул плетью, разматывая ремень, как бы намекая, что мешкать мне не стоит. Я поспешно подползла к указанному месту и встала на колени.
Мужчина окинул меня придирчивым взглядом.
- Заставьте меня заплатить, - прошептала я.
- Что? – переспросил Тэйбар.
- Я готова, - также шёпотом сказала я, и, видя, что он с улыбкой ждёт продолжения, добавила: - Я стою перед Вами на коленях голой. Я на цепи. Вы возбудили меня. Вы заставили меня показать свою отзывчивость. Вы отняли у меня мою гордость. Вы презираете меня. Вы ненавидите меня. Я признаю, что должна быть принуждена заплатить за мои преступления. Я поняла, что здешние мужчины заставят меня заплатить за них и за то, что я была «современной женщиной». Я готова заплатить. Ну, так заставьте меня заплатить.
- На спину, - скомандовал мой похититель. - Ноги в стороны.
Я повиновалась ему, со слезами в глазах.
- «Современная женщина» лежит на спине перед мужчиной, - улыбнулся Тэйбар.
- Я в том положении, в котором мне надлежит быть! – сказал я.
- Или на животе, - усмехнулся мужчина, - или на коленях склонившись до земли или в любой из тысячи позиций подчинения и служения.
|
|
|
Я вздрогнула. Ко мне пришло понимание того, что могут потребовать от меня, и даже, скорее всего, потребуют в этом мире.
Я зажмурилась, вдруг испугавшись, что потеряю сознание от его малейшего прикосновения. Никогда мне не приходилось встречать кого-либо, кто хоть отдаленно мог сравниться с этим зверем. Я даже представить себе не могла, что такие мужчины существуют. Перед ним я, и я отдавала себе в этом отчёт, даже несмотря на всю мою рафинированность, образование и интеллект, никогда не смогла бы стать чем-то большим, чем собака, задыхающаяся самка у его ног. Кстати, он что-то говорил об «ошейнике». Интересно, что он имел в виду?
- Ты умоляешь меня об этом? – спросил Тэйбар, дождавшись когда я открыла глаза.
- А Вы хотите, чтобы я умоляла? – воскликнула я.
- Да, - кивнул он.
- Замечательно, - всхлипнула я. - Я умоляю!
- «Современная женщина» умоляет, - улыбнулся Тэйбар.
- Да, я умоляю, - подтвердила я. – И я более не «современная женщина».
- Э, нет, - усмехнулся мужчина, - На данный момент Ты - всё ещё «современная женщина». Но, скоро тебе предстоит перестать быть ей. Совсем скоро, у тебя это отнимут навсегда.
- Я прошу! Я умоляю! – выкрикнула я.
- Кажется, Ты кое-что забыла, - вдруг сказал мой похититель.
- Что? – удивилась я.
- Ты - девственница, - пожал он плечами.
Я поражённо, сквозь слезы, заполнившие мои глаза, посмотрела на него.
- На колени. В ту же позу, что и прежде, шлюха, - скомандовал Тэйбар.
- Животное! – выпалила я, не думая о последствиях. - Животное!
Но на колени перед ним я встала, не решаясь ослушаться его приказа. Я дрожала. Слезы обиды оставляли мокрые дорожки на моих щеках. Взять меня не входило в его намерения. И моя девственность, к моему удивлению, оказалась тем фактором, который препятствовал этому. Я задавала себе вопрос, почему это имеет такое значение? Насколько я поняла, не будь я девственницей, то уже там, в библиотеке, такой мужчина как он, попользовался бы мной не задумываясь, причём долго и со вкусом. Более того, я подозревала, что была бы вынуждена доставить удовольствие не только его, но и Таурогу с Херконом.
- Животное! – заплакала я от обиды.
- Я ухожу, - сообщил Тэйбар.
Я испуганно уставилась на него.
- Я всего лишь хотел увидеть тебя прежде, чем уеду по своим делам. Мне было интересно понаблюдать, как Ты смотришься, мерзкая, но весьма очаровательная шлюшка, сидя на цепи в комнате ожидания.
- В комнате ожидания? – переспросила я.
- Да, - кивнул он. – За тобой скоро придут. Тебе предстоит напряженное утро. Других уже обрабатывают.
- Обрабатывают? – удивилась я.
- Да, - сказал Тэйбар, отворачиваясь от меня.
|
|
|
- Подождите! – крикнула я ему вслед.
Он обернулся, и окинул меня взглядом.
Мысли метались у меня в голове, путались. Я была в отчаянии. Мне хотелось удержать его.
- Скажите, здесь всех женщины будили, так же как и меня, плетью? – спросила я первое, что пришло в голову.
Моё тело всё ещё страдало от его ударов.
- Нет, - ответил мужчина, - конечно, нет. Просто, я решил, что разбудить тебя именно таким образом, это могло бы быть очень информативно и полезно для тебя лично. Думаю, Ты смогла получать кое-какое понятие относительно того, что представляет собой твой новый мир, и что тебя здесь ждёт.
Я смотрела на него, ошеломленная его признанием.
- Можешь не бояться, - попытался успокоить меня он. - Такие побудки случаются нечасто, если вообще когда-либо. Как Ты могла заметить, это мешает женщине выспаться.
- Пусть красотка выспится? - с иронией спросила я.
- В некотором смысле, это недалеко от истины, - заметил Тэйбар. - Хороший отдых важен для женщины, для её очарования, для её готовности и служения. Всё, то же самое, как и с другими домашними животными.
Я бросила на него сердитый взгляд.
- Можешь мне не верить, но избивать тебя будут в основном, когда Ты будешь полностью в здравом уме.
- Избивать? – ужаснулась я.
- Опасность этого, будет твоим обычным состоянием, - пожал он плечами.
- Понимаю, своего рода профессиональный риск, - проворчала я.
- Твоё состояние, это не профессия, - усмехнулся Тэйбар. – Профессия, это то, чем Ты занимаешься, я не то, чем Ты являешься. Профессию Ты могла бы сменить. А вот твоё состояние, в том смысле, который имею в виду его я, это именно то, чем Ты являешься, а не род твоих занятий. К тому же, изменить свое состояние Ты точно будешь полностью неспособна. Ты будешь абсолютно бессильна каким-либо образом изменить или как-то повлиять на это. С того момента, как оно будет наложено на тебя, оно будет тобой, вот так просто и категорично. Ну а что касается избиений, о которых я упомянул, то они подобно профессиональным рискам, по-своему конечно, являются неизбежным спутником того, что будет твоим состоянием. Само собой, частота и характер этих избиений будут сильно зависеть от тебя самой. Если тобой будут не довольны, то, можешь не сомневаться, Ты будешь избита и сильно. Если Ты сможешь оказаться приятной и полезной, то…, тут два варианта, как повезёт, тебя могут избить, или могут пощадить.
Я растерянно смотрела на Тэйбара, пытаясь понять, что он мне говорит. Конечно, я уже поняла, меня могли избить. Мне уже «посчастливилось» почувствовать, что такое плеть, и ни малейшего желания повторять эти ощущения снова у меня не возникало.
- Что-то не так? – поинтересовался мой похититель.
- Я не понимаю, что Вы говорите, - призналась я.
- О-о-о? – насмешливо протянул Тэйбар.
Я вцепилась руками в цепь, что соединяла мою шею с кольцом в полу.
- Я не понимаю, зачем я здесь, - пробормотала я. - Что Вы собираетесь сделать со мной?
- Ты имеешь в виду, что с тобой сделают в ближайшее время? – уточнил он.
- Да, - кивнула я.
- Тебя заклеймят, - как о чём-то само собой разумеющемся, сообщил мне мужчина, - и наденут ошейник.
Я недоверчиво уставилась на него.
- Впрочем, то же самое, ожидает и остальных девушек, - сказал Тэйбар. - У Вас у всех будут клейма и ошейники.
У меня перехватило горло от страха. Я была не в состоянии вымолвить ни слова.
- Так предписывают торговые правила, - пожал он плечами.
- Это, - испуганно пролепетала я, - действительно тот самый мир, о котором Вы говорили, и в котором женщин, таких как я, покупают и продают в качестве рабынь?
- Позиция, - скомандовал мой похититель.
Я немедленно выпустила цепь и замерла на коленях, в той же позе что и прежде, описанной Тэйбаром, спина прямо, ягодицы на пятках, руки на бёдрах, колени широко в стороны.
- Да, это именно такой мир, - подтвердил мужчина, оказавшийся работорговцем.
- Значит, вот какую судьбу Вы избрали для меня, - прошептала я. – Значит, я буду рабыней.
- Да, - кивнул Тэйбар.
Я молчала ошарашенная свалившейся на меня судьбой.
- А знаешь, меня ведь будет забавлять, время от времени, думать, как там тебе живётся в суровой и абсолютной неволе, и как Ты, оказавшись на своём законном месте, отчаянно стремясь сохранить свою жизнь, ублажаешь своих владельцев, моя привлекательная и ненавистная мне шлюха.
- Именно поэтому Вы не взяли меня. Вы хотели сохранить мою девственность? – спросила я.
- Совершенно верно, - кивнул работорговец.
- Моя девственность может повлиять на мою цену? – спросил я.
- В логике тебе не откажешь, - усмехнулся Тэйбар.
- У меня будет цена, как если бы я была животным, - пробормотала я.
- Скоро, Ты и будешь животным, - пожал мужчина плечами, - полностью по закону.
- Вы захватили меня, - с недовольной гримасой сказала я. - Моя девственность принадлежит вам. Она - ваша.
- Мне она не нужна, - усмехнулся работорговец.
Я пораженно уставилась на него.
- Я предпочитаю отдать твою девственность тому, кто тебя купит, - бросил он.
Я закусила губу, чтобы сдержать рвущийся наружу гневный крик.
- Сам того не желая, я нахожу тебя чрезвычайно привлекательной, - признался Тэйбар, - и даже невыносимо привлекательной. А теперь, я просто выброшу тебя из головы, и довольно скоро забуду о тебе. Ты станешь всего лишь ещё одним номером, одной из пометок в моих записях. Но именно тебя, я считаю привлекательной, и не некую бесполезную часть тебя. Чего стоит девственность ненавистной мне «современной женщины», презренной шлюхи, такой как Ты? Да ничего! Это совершенно бесполезная для меня вещь. О да, могло бы быть забавно, в качестве акта надменного высокомерия, забрать её у тебя, взломать её, быть первым, кто вынудит тебя развести ноги, чтобы вскрыть тебя для использования мужчин. Однако для меня ещё забавнее выказать тебе моё презрение к ничего не стоящему кусочку хрупкой временной ткани, которому Ты, похоже, придаёшь такое неестественно великое значение, и оставить его судьбу лотерее рынка, и тому, кто предложит за тебя наиболее высокую цену. Пусть твоя девственность достанется тому, кто купит тебя первым, кем бы он ни был.
Я до боли сжала кулаки на бёдрах. Я плакала. Я рыдала.
- Таким образом, я выказываю свое презрение к тебе, - бросил работорговец.
Я подняла на него заплаканные глаза.
- Прелестница, - сказал он. - Но не я, а другие будут пользоваться твоими прелестями.
- Не оставляйте меня здесь, - взмолилась я, но Тэйбар отвернулся и вышел вон.
Я легла на пол, вытянув ноги. Через некоторое время до меня донеслись голоса из двери. Я не понимала их языка. Они пришли за мной.
Обучение
- Жри давай, сука! - рявкнул мужчина, втиснув моё лицо в корыто, погрузив его почти наполовину во влажную безвкусную массу.
Рука мужчины была сомкнута на моих волосах. На мгновение я испугалась, что сейчас задохнусь, и, открыв рот отчаянно, зубами, губами, языком, принялась вгрызаться, всасывать, вылизывать, выскабливать, крутить головой, из всех сил пытаясь набраться в рот столько каши, сколько было можно. Рука, вцепившаяся в мои волосы, дёрнула мою голову вверх. Я постаралась побыстрее проглотить то, что удалось набрать в рот, что было не так легко сделать.
Я, зажмурившись, стояла на коленях перед деревянным корытом вместе с другими девушками. Рядом со мной на корточках присел мужчина. Всё моё лицо и волосы были измазаны в каше. Как только мне удалось сглотнуть, мой мучитель снова ткнул меня головой в деревянное корыто, глубоко, почти по самые уши, погружая в кашу. И снова мне пришлось изо всех сил пытаться набрать в рот столько, сколько получится, и при этом не захлебнуться. Наконец, рука мужчины оставила мои волосы в покое, и я смогла вынырнуть из мокрой массы. Я проморгалась и открыла глаза. Каша облепила моё лицо, её мокрые комочки, словно нетающий снег, свисали с моих ресниц. А мужчина уже шёл дальше. Я изо всех сил пыталась заставить себя проглотить то, что у меня было во рту. Я немного, стараясь сделать это незаметно, пошевелила руками, скованными за спиной лёгкими удобными наручниками. Я бросила короткий взгляд вправо, на других девушек, закованных таким же образом. Нам пока не разрешали пользоваться руками при кормлении. Я быстро взглянула влево от себя, и, удостоверившись, что мужчина смотрел в другую сторону, поскорее наклонилась вперёд, и попыталась, насколько это было возможно, стереть о край деревянного корыта с лица, особенно с век и ресниц, налипшую кашу. Этот мужчина относился ко мне не так, как к остальным женщинам. Почему-то, в этом вопросе мне уделялось особое внимание. Возможно, это имело отношение к чему-то, произошедшему ранее. Я посмотрела на девушку, блондинку, стоявшую на коленях по правую руку от меня. Она снова опустила голову к корыту, отчего запястья, скованные за спиной такими же, как и у меня, весьма привлекательными женскими наручниками, всего лишь двумя замкнутыми кольцами соединёнными короткой поблёскивающей цепью.
Мы все были раздеты. Не трудно было догадаться, кто из нас всё ещё были девственницами, ибо все, кто было таковыми, как я, например, носили «железный пояс». Простое, но эффективное устройство. Горизонтальная часть, своего рода овальный железный пояс, сомкнутый вокруг моей талии, и вертикальная U-образная, собранная из двух половин, передней и задней. Передняя половина вертикальной части выпуклая, по форме лобка, сверху широкая, закреплённая на горизонтальном поясе посредством заклёпок, и сужающаяся книзу, где к ней на петле аналогичной дверной, крепилась вторая половина, которая будучи пропущенной между ног, прикрывала ягодицы. Сзади на горизонтальном поясе имелись проушины, которые входили в прорезь, имевшуюся вверху задней половины U-образной вертикальной части и замыкались на навесной замок. Было очень мало шансов, что у меня заберут мою девственность, пока я ношу это устройство.
На девушке справа от меня такого пояса не имелось, следовательно, она уже была, как здесь принято называть, «открыта для использования мужчин». Таким образом, надсмотрщикам не возбранялось использовать её по своему усмотрению, каковой привилегией они, разумеется, с большим удовольствием пользовались. Однажды, будучи едва вытащенной из её конуры, расположенной по соседству, и, как не трудно догадаться, справа от моей, мужчины оказались столь нетерпеливы, что взяли девушку прямо там, даже не сочтя целесообразным немного подождать и, надев на неё поводок, увести в свои комнаты.
Я делала вид, что не смотрю в ту сторону. Однако позже, после того, как они закончили с ней, и вернули девушку обратно в конуру, я, оставшись в одиночестве, со слезами на глазах, вынуждена была признаться настолько меня возбудило произошедшее. Я не знала, была ли эта девушка, как и я, похищена с Земли, а если да, то откуда именно, или она родилась на этой планете. Нам почти никогда не разрешали разговаривать во время кормления. А когда нас разводили по нашим клеткам, вступал в силу «закон о кляпе», и даже в тот момент, когда охранники использовали её у меня на глазах, она не посмела нарушить этого правила, а лишь стонала и вскрикивала, как это и положено, когда мужчины берут женщину, которой запрещено говорить. Конечно, мне были понятны многие из команд, что отдавали ей мужчины, ведь изучение языка этого мира началось сразу же. Я присмотрелась к ней. Вполне возможно, что она была уроженкой этой планеты. Как я уже поняла, здешние мужчины, были готовы поместить своих собственных женщин на их законное место, столь же быстро и без малейших сомнений, как и женщин привезённых с Земли. В этих вопросах происхождение женщины, для них не имело никакого значения. Единственное, что было важно для этих мужчин в данном вопросе, было то, что было в нас общего - наш пол, просто то, что мы были женщинами. Безусловно, здешние девушки считали себя неизмеримо выше нас, землянок. Возможно, то же самое касалось и мужчин, хотя, насколько я могла судить, это не делало их цепи легче, а удары, падавшие на их спины менее суровыми. Некоторые местные мужчины, а точнее, многие из встреченных мною здесь мужчин, как мне показалось, находили женщин доставленных с Земли даже более интересными, вот только результатом этого была не излишняя мягкость, как я могла ожидать, а большая жестокость. Скорее всего, Тэйбар, захвативший меня, относился именно к таким мужчинам. Были такие, кто для насилия предпочитал посещать исключительно женщин их собственного мира. Однако, для большинства остальных, насколько я могла судить, происхождение не играло особой роли, они рассматривали женщин с точки зрения привлекательности каждой отдельной особи. Но всё же, на мой взгляд, будет правильно сказать, что, за исключением мнения большинства мужчин относительно подходящего содержания нас всех, статус землянок отличался от такового у женщин этого мира. Например, нам гораздо чаще, чем им надевали серьги, которые здесь расценивались, что с моей точки зрения достаточно интересно, как почти полное унижение и деградация женщины. Другим признаком нашего более низкого статуса здесь было то, что, иногда, в качестве наказания местной девушке, обычно в качестве временной меры, могли дать одно из наших земных имён, указывая этим на то, что с этого момента её должны были рассматривать, как одну из самых низких рабынь.
Как и все остальные женщины, которых я видела здесь, я была заклеймена. Высоко на моём левом бедре, чуть ниже ягодицы, теперь красовалась маленькая изящная отметина. Моё клеймо представляло собой практически прямую вертикальную черту, с двумя, расположенными ближе к нижнему краю, как будто бы подчинёнными вертикальному стержню, расширяющимися изогнутыми ответвлениями, чем-то похожими на ветви. Можно сказать, что это была почти английская буква «K» в рукописном варианте. Теперь это было со мной навсегда.
На большинстве других девушек красовались, с различными вариациями, подобные клейма, пусть и с небольшими отличиями одно от другого, но исполненные в едином стиле. Попадались и рабыни с другими видами клейм, но клеймо в виде буквы «K» было наиболее распространенным. Большинство клейм, любого вида, как и моё собственное, было выжжено сбоку на левом бедре сразу под ягодицей. Мою шею обнимал ошейник, сделанный из узкой плоской полосы стали. Сталь почти в плотную прилегала к моему горлу. Само собой, этот символ рабства был заперт на замок, и нечего было и думать о том, чтобы снять его самостоятельно. При этом, следует признать, что ошейник мне совершенно не мешал, можно даже сказать, что он весьма удобно устроился на моей шее. Вскоре после того, как это стальное кольцо появилось на мне, я настолько привыкла к нему, что практически перестала его замечать, хотя и прекрасно осознавала его присутствие и значение.
Я, украдкой, бросила взгляд влево. Надсмотрщик, тот самый, что втолкнул моё лицо в кашу, смотрел в мою сторону. Я торопливо наклонилась над корытом, окунаясь лицом во влажную жижу. Время кормления подходило к концу. Эта безвкусная и пресная каша совершенно не вызывала у меня чувства аппетита. Однако, я запихнула в себя положенную мне порцию, поскольку мне было приказано это сделать. Кроме того, я была голодна, а эта еда, при всех её недостатках, бесспорно, была очень питательна. Насколько я поняла, эта каша, а также другие элементы нашей диеты, фрукты, овощи, и какие-то цилиндрические пилюли, что нам выдавали, были предназначены, чтобы улучшить наши формы, и сделать нас максимально здоровыми. Я предположила, что такая каша считалась здесь самой подходящей едой для нас. Это была, своего рода, форма корма для животных.
Я снова мазнула взглядом влево от себя, и, вздрогнув от испуга, стремительно уткнувшись лицом обратно в корыто, принялась вылизывать дно, подбирая остатки каши. Мужчина шёл в моём направлении. Я, седьмым чувством ощутив, что сейчас он остановился позади меня, делала своё дело быстро и старательно. Тут послышался звук гонга, который был сигналом к окончанию кормёжки. Едва заслышав этот звук, я, не мешкая, оторвалась от корыта и встала на колени, откинувшись назад на пятки, выпрямив спину, глядя прямо перед собой. Точно также сделали и все остальные женщины. По сигналу гонга, любая рабыня немедленно прекращает есть, и занимает такое положение. Повиновение должно быть мгновенным. Я, с облегчением, услышала удаляющиеся шаги мужчины. Да, он действительно, стоял позади меня. Дышать мне сразу стало легче.
В настоящее время у них с моим кормлением не возникало никаких проблем. Они больше не испытывали никаких затруднений со мной в этом отношении. Только не со мной и не теперь. Хотя неделю назад такая проблема имела место, и вовсе не потому, что я хотела объявить голодовку, как это истерично сделали некоторые из девушек, похищенных на Земле вместе со мной, или свести счёты с жизнью таким экстравагантным способом. Дело было даже не в том, что я пыталась бунтовать. В действительности, отказавшись от еды, я устроила своего рода эксперимент. Мне было интересно, что они будут делать. Думаю, что ещё я подсознательно пыталась узнать те границы, в пределах которых мне предстояло жить. Мне надо было понять, что я была в состоянии сделать без вреда для себя, а чего делать было нельзя ни в коем случае. Я хотел узнать характер и рамки, моего бытия или небытия, и наказания, которым я могла быть подвергнута. Мне нужно было знать хоть что-то о границах моего мира. Вот я и попыталась определить, где находятся стены моей темницы. И я это узнала. Нас было семеро, тех из нас, кто осмелились на такое. Нашим лидером была невысокая пухлая блондинка, прежде бывшая политическим обозревателем небольшой провинциальной газеты на северо-восточном побережье Соединенных Штатов. Она была политологом, лучшей в своём колледже. Нас взяли немедленно, всех семерых. Троих из нас, заводилу и двух её наиболее ярых сторонниц, немедленно, собрав всех остальных женщин, засадили в клетки, в зале кормления. Остальных закрепили спиной к низким «насестам», там же в зале кормления. Вдоль одной из стен, стояли платформы, на которых были установлены T-образные «насесты», с кольцом позади того места где горизонтальная перекладина «T» соединялась с вертикальным столбом. В таких заведениях, часто имеются подобные кольца и столбы, обычно используемые для показа и наказания. Наши щиколотки кандалами с кожаными браслетами закрепили позади столба. Руки были перекинуты через горизонтальную перекладину и закреплены перед туловищем с помощью кожаных браслетов соединённых между собой и стянутых ремнём. Головы нас вынудили запрокинуть назад, привязав нашими же волосами к кольцам позади столба. Признаться, находиться в таком положении было мучительно. Закрепив всех нас таким образом, мужчины принесли тонкие шланги с поршнями на одном конце. Их, к нашей тревоге, расстройству и ужасу, вставили в горло, протолкнув затем прямо в желудок. Эти шланги были проведены сквозь тяжёлые кожаные шары, вставленные в наши рты. Благодаря таким устройствам, нечего было и думать о том, чтобы закрыть рот или перекусить шланг. Еду просто вдавили прямиком в наши животы, после чего шланги убрали. Мы не могли избавиться от попавшей в желудок пищи, вызвав рвоту. Наши руки были связаны. Мы могли только искоса смотреть друг на друга. У некоторых девушек в глазах стояли слезы расстройства от собственной беспомощности. Нам ясно дали понять, что если бы мужчины того не захотят или не разрешат, то уморить себя голодом у нас не получится. Однако, не знаю, как у других, но в моих глазах, как мне кажется, беспомощного гнева и раздражения было гораздо меньше, чем удивления и уважения. Я была рада узнать, как бы ужасно это для кого-то ни звучало, насколько сильны и бескомпромиссны оказались эти мужчины, и сколь беспомощна я была перед ними. Ни одной из нас не потребовалась вторая демонстрация их власти. Нам хватило одного раза, чтобы быстро и покорно идти к корыту. Трёх других, тех, которые сидели в клетках, наоборот перестали кормить, и вскоре две из них сами стали умолять о пище. Похоже, что, в действительности, у них не было никакого желания умирать от голода. Понятно, что мужчины не могли просто позволить им питаться, стоило им об этом попросить. Этих двоих не кормили ещё пару дней, и лишь дождавшись, когда их мольбы станут совсем жалобными, их выпустили и разрешили поесть, само собой, не раньше, чем пробил гонг о начале времени кормления. После этого блондинка, та, что была заводилой, запросила пощады. Её продержали голодом ещё три дня, а потом, жестоко избив, поместили в уже совсем крошечную клетку, где она толком не могла двигаться, а только едва шевелиться. Там блондинку принялись буквально закармливать, каждые два часа давая ей калорийную жирную пищу, впрочем, вкуса которой, девушка даже не попробовала, поскольку мужчины использовали всё те же шланг с поршнем и кожаный шар для принудительного питания. Вскоре, когда её полнота уже вызывала у нас жалость, её вытащили из клетки и больше мы её не видели. Кое-кому из мужчин, как нам объяснили, нравятся именно такие женщины. Оказывается, блондинка была подготовлена для продажи в Тахари. Кажется, это позабавило местных девушек, которые также были среди нас. Однако, землянки, как и я сама, не смогли понять, в чём смысл их веселья.
|
|
|
